Немного о "Повелителе мух"

Чужие порядки — чужие запреты. Мы шли, и за нами горели рассветы, Мы шли, и ворота прекрасного рая Терялись из виду, у самого края Вдруг кто-то спросил: «А простит ли Отец?» Ему прошептали: «Конец — есть конец». И только теперь, у разверзшейся бездны, Я вдруг осознал: мы ушли, мы исчезли С небесных страниц. Расколовшись надвое, Вселенная стонет о нашем позоре. В ответ я смеюсь: кто же в мире безгрешен? Вы скажете — дети? Ответ Ваш поспешен, А может быть вовсе негоден и жалок: Как может росток быть нежнее фиалок, Когда он еще не успел наперед Узнать, что такое закат и восход? Когда он добро и в банальном посыле От зла отличить (неразумный) не в силе. Когда он, в поистине дьявольском танце, Собрата зарезал, не дав даже шанса И слова сказать о нашедшемся «звере». Тому я свидетель: в разыгранной сцене Я был лишь свиной головой на жерди. Все сделали сами росточки души.