Она вернулась.
Я улыбнулся и, с ноткой сожаления о душе любимой, решил окончательно убедиться, начав опрос: -И ты жива, мышонок. А что... -МЫШОНОК?! - почти взвизгнула девочка и спросила, хмурясь, прекратив поцелуи, встав на колени, уперевшись руками в мой торс и злостно смотря в глаза: -КТО ТАКАЯ МЫШОНОК?! РЕЙ?! ЭТО РЕЙ, ДА?! ТАК Я И ЗН... Я тут же притянул любимую к себе и нежно поцеловал. Девочка ответила жадной взаимностью, мёртвой хваткой тиская меня. Стоило нашим губам разняться, как я договорил: -Оба мы с тобой живы конечно. Почему должно быть иначе? Что случилось? -Как же, как же!? Мы упали, мне плохо стало, я...Валькирия или...Погоди...Мы были на вылете? На рассвете? Я кивнул. -Стой. А почему это мы на диване? Кто в спальне? Аска, да? Аска! Я т... Я вновь жадно поцеловал любимую и прошептал на ушко: -Ты любовь всей моей жизни. Ты моя семья. Я ни на кого тебя не променяю. Любимая порозовела и потупила взгляд. -Расскажи своё последнее воспоминание. -Я отпускаю штурвал и...Грохот, боль. Глаза открываю, пытаюсь из кресла выбраться и открыть грузовой отсек чтобы мы выбрались, а я тут... -Что было в промежутке не помнишь? Девочка обеспокоенно отрицательно помотала головой, испуганно глядя мне в глаза. -Что случилось, любимый? "Не рассказывай ей, сначала нужно обследовать её. Для её же блага, не беспокойся." Я убрал волосы любимой за ушко и тихо сказал, приложив руку к её щёчке: -Всё прошло хорошо, милая. Мы...Завершили вылет. Потом поехали домой, покушали и легли спать. -Я не помню! - со страхом в глазках призналась Мана. Тяжело вздохнул. Зарылся лицом в волосы девочки. -Всё и вправду было, есть и будет хорошо - признался я с улыбкой. -Я делала что-то не то? Что со мной было!? -Как тебе сказать...Это хорошо что ты не... - тут я замолчал, думая над ответом. Девочка пытала меня взглядом. Я ответил: -Всё стало очень хорошо. Было и будет. Я очень боялся потерять тебя насовсем. Понимаешь? -Так я... Поцеловал любимую. Та стиснула меня крепче. Прошептал: -Люблю тебя больше всего на свете Девочка улыбнулась и задала три вопроса: -Так почему мы на диване?! Кто на НАШЕЙ кровати?! С кем ты был, пока я... Я улыбнулся и ответил: -С мышонком. Вы с ней один и тот же человек. Только... Тут же зазвонил телефон. Девочка среагировала быстрее и, нахмурившись, взяла трубку за меня. -Алло! Женский голос что-то затараторил в ответ, любимая бросила телефон мне на торс и, вскочив в одном нижнем белье, ринулась в спальню. Я поднёс трубку к уху и спросил: -Да? -Что там у вас происходит? Вы же жаворонки, а сейчас почти десять!-вопила Мисато. -Секунду. - ответил я и, приблизившись к девочке, раскидывающей всё и вся в поисках любовницы, крепко обнял котёнка со спины, ответив в трубку: -Я обнял котёнка и я её люблю! -Коти... - Мана не успела договорить, я жадно поцеловал её, выронив телефон с протестующей Мисато из рук. Любимая, испуганным взглядом заискивающе смотрела в мои глаза. Я тёрся о её носик. -Котик, что случилось? Почему я ничего не помню? -Ты помнишь намного больше чем несколько часов назад. Это главное. Голодна? Девочка отрицательно помотала головой. -Собирайся. Поедем в NERV. Любимая кивнула. Я подобрал телефон и с удивлением обнаружил несброшенный звонок командирши. Та, будто чувствуя, телефон у моего уха, произнесла: -Лейтенант, вы верно забыли. -Прошу прощения? - я передразнил её официальный тон. -С сегодняшнего дня вам предоставляется двухнедельный отпуск. Явитесь в штаб. Нужно подписать кое-какие бумаги. -ОТПУСК?! - Воскликнула девочка, замерев в согнутом положении и, подобрав подушку, выпрямилась, через плечо посмотрев на меня взглядом полным страха, недоумения, ласки и надежды. Молчание в трубке прервала Мисато. Коротко букркнув: -Не благодарите за напоминание. Явитесь до полудня. Сбросила.***
Очередной светофор. -Котик, может объяснишь, что всё это значило? -Что именно? -Твои вопросы о моих воспоминаниях! -Позже любимая. Я должен показать тебя доктору. Мана замолкла, задумавшись. Тревога поселилась в моих любимых серо-голубых океанах. Я коснулся щеки девушки. Та посмотрела на меня исподлобья. С испугом и паникой. -Всё хорошо, любимая. Иди ко мне - я наклонился к котёнку и, поцеловав, зарылся в её волосы. Любимая жадно обняла меня, шмыгая носом. Вновь бибиканье. Загорелся, как ни странно, зелёный. -Потерпи, ещё немного осталось. Я всё тебе расскажу, обещаю. Любимая всё также испуганно смотрела на меня, будто ёжась находясь рядом со мной. Отсела чуть дальше и отвернулась, созерцая солнечную погоду, ярким блеском отсвечивающую от буйной и сочной, зелёной растительности. Мы были почти у Мисато.***
Блондинка, наклонившись над пациенткой, сидящей на стуле посреди кабинета, изучала зрачки моей девочки. Та сидела неподвижно и лишь в панике и недоумении сверлила женщину взглядом. -Ритцуко-сан, скажите что со мной?! -Терпение, Мана. Девочка тяжело вздыхала и, опустив грустные глазки, изучала пол. Ритцуко напоминала о просьбе смотреть прямо в офтальмоскоп, котёнок соглашалась. И так повторялось несколько раз. Как и несколько часов назад, мы были в наземном, вполне обычном госпитале. Окно в кабинете доктора Акаги находилось в аккурат напротив входной двери и было распахнуто. От лёгкого ветра колыхались зелёные обросшие верхушки деревьев. Яркое солнце леопардовыми пятнами украшало стену, на которой, подобно театру теней, послушными волнами двигаясь вперёд-назад, играла листва. Голубое небо с мягкой ватой облаков. Тепло и свежий воздух. Я улыбнулся, посмотрев на котёнка. Та умоляюще смотрела на блондинку, которая, отойдя на полметра и скрестив руки на груди, смотрела на пациентку с улыбкой. -Всё в порядке, Мана. Томография ничего плохого не выявила. Добро пожаловать на каникулы! И удалилась из кабинета, оставив нас вдвоём. Котёнок вопросительно и испуганно посмотрела на меня. Я ласково коснулся обеими ладонями её личика. Нежно поцеловал. Наши губы сплелись воедино. Мана жадно углубляла поцелуй. Расставшись в одышке, потёрлись носиками. Любимая сбивчиво дышала и смотрела на меня с волнением. -Иди ко мне, девочка моя. - с этими словами я ласково и осторожно, совсем как маленького пушистого котёнка, взял любимую на руки, которая тут же мёртвой хваткой стиснула меня и прижала своё личико к моей груди. Я зарылся в каштановые волосы, вдыхая их аромат.Тихо прошептал на аппетитное бледное ушко: -Ты правда хочешь знать что было? -ДА! - оглушительно крикнула девочка, подняла свою голову с моей груди и напряжённо сверлила меня взглядом. В серо-голубом океане бушевал шторм. -Ты потеряла сознание. Затем проснулась. Опять уснула. Потом проснулась окончательно. У тебя была кратковременная амнезия. Мы поехали домой. Вместе. И были там вдвоём. Нам запретили иметь интимные контакты, даже спать вместе запретили. Но нам не спалось и ты, покинув спальню пришла ко мне на диван и долго расспрашивала. -О чём?! Я рассмеялся и ответил: -Обо всём. Поначалу ты меня удивила...Спросила почему ревнуешь к рыжим. Я не ответил, таков был указ. Ты всё сама должна была вспомнить. -И...И...И ты был со мной? Всё это время? Нежно поцеловал бледный висок девочки. -Малышка моя...Я был рядом с тобой с того момента, как смог держаться на ногах после падения. -Коти-и-и-и-и-и-к... - девочка заскулила, на глазах появились слёзки. Серо-голубой океан с сочувствием и лаской глядел на меня, разгораясь любовью. -Я люблю тебя, Мана. Ты всё для меня. Разве забыла? Девочка лишь покраснела, смущённо опустила голову и, подняв её вновь, уже багровую, жадно поцеловала меня. С каждой секундой мы сжимали друг друга крепче. Коготки девочки заскребли по моей спине, ножки сжали поясницу сильнее. Какому-то шуму за спиной, мы не придали значения вовсе. Я, дойдя до стола, бережно повалил на мебель девочку, предварительно сметя кипы бумаг с него. Наши губы отстранились друг от друга нехотя, я стал жадно слюнявить, кусая белоснежную кожу шеи. Девочка застонала прямо над моим ухом, окутывая его теплом своей одышки. Любимая ухватилась лапками за мою футболку, начав снимать её, поднимая вверх со спины. Кто-то, кажется кашлял, совсем рядом, как это делают исключительно для привлечения внимания. Но остановил нас лишь окрик Мисато: -Я ВАМ НЕ МЕШАЮ!? Я обернулся, но Мана не унималась, начав ласково кусать моё лицо, уши и шею, притягивая к себе. Мне пришлось бережно выйти из крепких объятий чтобы развернуться к командиру. Но спустя мгновение Мана запрыгнула на мою спину мёртвой хваткой сплетя ножки у моего торса, а лапки у шеи, начав кусать моё ухо, вытягивая его. Растроганная Мисато улыбнулась тепло, махнула рукой и кивнула в сторону выхода. -Валите давайте. Вас же не придётся искать по истечению двух недель? Мана приостановила пиршество и молча оставила моё слюнявое ухо в покое. -Двух недель? Я же...Сегодня разве не послед... -Нет-нет! Ты просто счёт времени потеряла. Ладно, вижу вам многое наверстать не терпится. За целых два дня многое упустили, а? Не буду задерживать. Только у Ритцуко ещё осталась пара вопросов, а твоего котика придётся отпустить ненадолго. Ему на посту надо пару бумажек подписать. Идёт? -Да, Мисато-сан, спасибо! Любимая слезла, подбежала к женщине и обняла её, отчего та начала краснеть и обнимать в ответ, опустив веки и зарываясь в волосы, будто родной дочери. -М-мана, ты что? - кажись командира ещё никогда не обнимали так целомудренно и тепло. -Спасибо, спасибо, спасибо! Что спасли моего котю! Что вернули память, что спасли меня! -Пустяки, пустяки... - умилённая женщина, стесняясь, небрежно кивала ладошкой, смеясь. Затем Мисато продолжила: -Ладно пойдём. -Угу! -А твой котя... - наровито строгим голосом произнесла женщина и добавила: -Пусть кипу бумаг с пола подберёт, возьмёт себе чистый лист, ручку и подождёт меня у лифта на этом же этаже. -Ой, мы же вместе уронили, то есть... - девочка порывалась уйти, но "мамаша" схватила мою любимую, совсем как маленькую дочку, за ручку и не отпускала. -Это ничего, котёнок, я сам. Что ты там хотела сделать на каникулах, помнишь? Глазки любимой засияли от радости. Ротик открылся и кроме восхищённого: -АААхххх! - ничего не было слышно -ЛЮБИМЫЙ, Я ТАК ХОЧУ. ТАК ХОЧУ. ХОЧУ. ХОЧУ, ХОЧУ ТЕБЯ! Мисато смущённо быстро глянула на меня и отвела взгляд в пол, краснея как девица. Я лишь улыбался и взглядом пожирал свою любовь, которую, за руку как на повадке, держала командир. Серо-голубые глазки светились счастьем, искрящимся и приумножающимся в геометрической прогрессии. -...К СЕБЕ, В МЕНЯ В! - Мана предприняла вновь, как оказалось, тщетную попытку высвободиться. -Всё, всё Мана, он понял и поторопится - сказала Мисато и потянула любимую в коридор. Та впервые, свободной рукой послала мне воздушный поцелуй, отчего я покраснел, как мальчишка. Быстро исполнив приказы командира, я выскочил в коридор, опёрся рукой о порог кабинета и завороженно смотрел вслед дамам. Совсем по-детски, чисто и невинно Мана смотрела снизу вверх на Мисато и радостно спрашивала: -А правда. что мой котик был со мной всё время?! Мисато смеялась, ласковой улыбкой искрясь тёплым материнским счастьем и отвечала: -Правда-правда. Это сущая правда. Он не рассказал, что ты сделала после того как очнулась? -Не-е-е-ет... - с таким же детским недоумением протянула любимая и, прыгая от радости, стала канючить: -Расскажите, расскажите! -Ну, дело было так... - Тут их голоса обрывались в общем гуле толпы. Я ещё долго наблюдал за дуэтом, пока тот не исчез из виду в переполненном лифте. Тёплая радость наполняла душу, выкидывая прочь ненужные мысли, тревоги и суету. Мы вновь стали малышами. Пусть на мгновение, но счастье омыло нас, превратив в самых настоящих, маленьких и невинных, так искренне и чисто любящих...детей.***
Полдень. Аналог регистратуры. Яркое летнее солнце сквозь окна заливает так похожий на сестринский, пост. Я стою, локтём опершись о стойку и держу в руке бумажку. Выбритый и чистый. Впервые такой радостный и опрятный в полевой форме. Подошла Мисато, не менее радостная. Вручила ещё пару бумажек, сказав: -Ну иди, обрадуй её. У нас всё готово. Ждём через две недели. -Есть! - я отдал честь, намеренно скорчив серьёзную мину, а затем рассмеялся синхронно с командиром. Также параллельно другу другу мы направились к кабинету. Мисато констатировала тихо и счастливо: -Любит она тебя. Как же она тебя любит. А ты её...Никогда такого не видела. На всей планете никто не любит друг друга так. как сильно любите друг друга вы. Я молча улыбнулся.***
-КОТЁНОК У НАС ОТПУСК! - радостно прокричал я, сев на колени и разводя руки с бумагами в сторону. Любимая, радостно завизжав. кинулась ко мне, после чего я заключил её в крепкие объятия, поднял и зарылся в её волосы. Девочка барахтала ножками в воздухе и целовала меня. Чуть не слетела с моей головы камуфляжная кепка. -Сегодня? Поедем сегодня же, вечером! -Я с радостью, любимая, но... - глянул на часы и ответил: -Уже 4 вечера. Мне надо в часть съездить, отметиться и затем я совсем свободен. Ладно? Котёнок тяжело вздохнула, отстранилась и слегка погрустнела, но тут же взбодрилась, улыбнулась, вновь кинулась на шею, беззаботно и счастливо крикнув: -Ладно! Я обнимал девочку и говорил, не уставая повторять: -Я люблю тебя. -И я тебя...Мой котя... - нежно шептала она и часто, жадно целовала меня.***
Вечер. Тёплый летний воздух свежестью врывается через открытое окно. Любимая лежит на полу в позе морской звезды рассматривая потолок, в хлопковой розовой курточке и пижамных брючках. Затем резко переворачивается на животик и, барахтая босыми стопами в воздухе, что-то усиленно пишет на бумаге. Я, сидя у окна, дымлю, смотрю счастливо на не менее счастливую возлюбленную и коптю неторопливо, всё реже затягиваясь. А дымлю каждый раз, когда внутри меня ледяной сталью поперёк души встаёт вопрос:А что я скажу её родителям?
Вот вдруг, как в сказке, скрипнула дверь - выходят родители. А дальше всё. Не сказать ни пошевелиться, ничего. Что же это такое? Такая мелочь и меня, после всего прожитого горя...Мда...Надо же... В задумчивости стряхиваю пепел, ещё раз затягиваюсь и смотрю в распахнутое окно, на ночное тёмное небо, где мне всё время чудятся наши берёзы и кусты шиповника о которые ранятся рыжие стервы, крышу заброшенной после гос.переворота и развала Советского Союза, свинофермы, поверх которой на тёмно-синем холсте видны сотни песчинок звёзд, заросли американского клёна, поля и леса на горизонте, свежий воздух, огород и домик, а вокруг...Спокойствие и тишина...И сила и желание...Строить, создавать, укрывать и беречь и хочется мира и тепла...Там, где всё своё, родное... Но вот сознание проясняется, я со вздохом смотрю на тёмный холст, на котором из окна дома в центре мегаполиса не видно ни шиша, разве что мигающие светлячки проплывающих в небе вертолётов и самолётов. Городское свечение, неон, шум и гам, бибиканье внизу, на улицах... Вдавливаю недокуренную сигарету. Встаю со стула и закрываю окно. Прохожу мимо котёночка, уже успевшую принести лампу и продолжающую в её свете письмо, мимо здоровенных, ещё привезённых мной, сетчатых сумок, доверху забитых и сотню раз проверенных. Вытряхиваю бычки из пепельницы. Смотрю на кактусы, цветы и прочую горшочную растительность, недавно подаренные Ритцуко и регулярно поливаемые Маной. Тереблю связку ключей и думаю, как бы тут не натворили чего, переезжающие на время нашего отсутствия, поварёшка с рыжулей. Тяжело вздыхаю от того, что кажется называют юношеской хандрой и переживаниями. Ложусь на спину рядом с пишущей девочкой. Та подпёрла подбородок рукой и задумчиво опустив глазки, смотрит в сторону, пряча серо-голубые океаны от ненастоящего солнца, блестящего на белоснежном сугробе ещё чистого, перевёрнутого листа. Затем она, ещё совсем недавно бывшая мышонком, смотрит на меня, улыбается тепло, наклоняется и целует. Я обнимаю котёнка, мы расстаёмся на мгновение, но я вновь обнимаю девочку из-за спины, целую шею, плечико и спрашиваю: -Ну что ты тут написала, рассказывай. Та с энтузиазмом начинает: -Сначала я хотела написать родителям, но не знаю до нашего приезда дойдёт ли письмо или нет, потом хочу написать моей давней школьной подружке Юки, мы не виделись очень давно, я всё не могла ей написать, да и рассказать ничего не могла, потом... Я молча любуюсь котёнком. Как горят радостью её глазки, как она с энтузиазмом тараторит, обеспокоенно смотря на меня видимо, контролируя внимание скромной аудитории. Тёплое электрическое солнце - старенькая, красная ещё подаренная мне настольная лампа согревает каштановые волосы, совсем слегка растрёпанные, единичные участки шёрстки - волоски пронизаны светом. Тепло и уют заполняют моё тело, душу и разум. Я улыбаюсь. Девочка поступает также, затем, хихикая валится на меня, жадно целует и, быстро прошептав: -Давай спать! - ловким движением лапки выключает лампу. Вместо продолжения банкета я чувствую как любимая устраивается на моём торсе поудобнее, сворачивается калачиком, после чего я укрываю нас пледом и, напоследок глянув в лучи лунного света, зеваю. Опускаются веки и я слышу тихое, переходящее в сонное, бормотание: -Завтра у нас очень важный и большо-о-о-о-о-о...ой день... Улыбаюсь, целую макушку и, опустив веки, мгновенно засыпаю