Наш круг никогда не был порочным
Как хорошо было бы встретить друг друга двадцать лет назад, чтобы с пелёнок идти рука об руку
А я, окутанный теплом этого девственно чистого дворца добра, опускаю веки синхронно с Маной и мы переносимся в альтернативную реальность. Наши руки сжали друг-друга. Пальчики мёртвой хваткой закрепились на ладонях.***
Шатенка одиноко сидит у подоконника. О стекло бьёт дождь. И девочка, такая красивая - самая-самая прекрасная на всём белом свете плачет Смех окружающих, их насмешки, боль нахождения в круге не обязательно чужих - скорее враждебных лиц. Шатенка вдруг отрывается от наблюдения за погоней капель на окне и поворачивает голову ко мне. Мы встречаемся взглядами - полными мук, одинокими и ищущими тепла. Dio - Invisible(Holy Diver 1983) Девочка мягко улыбается. Я, дрожа, подхожу ближе. Девушка так ласково смотрит на меня. А я вдруг понимаю что эта шатенка - над которой все вокруг смеются и издеваются, соседи, вся округа! Она...Моя любимая
И вот, за скромной монотонностью ежедневного однообразия, робкими прикосновениями, улыбками и густой бордовостью, мы крепко обнимаемся и, счастливо смеясь, встретившись под луной в бессонную летнюю ночь, решаем... -А какими мы будем для них завтра? - робко спрашивает её испуганный, самый красивый на всём белом свете, голос. -НЕВИДИМЫМИ! - восторженно шепчу я, беру на руки так счастливо смеющуюся девочку и несу её со всех ног. Утром окружение местных садистов не досчиталось двух жертв, оказавшихся смелее и сильнее своих обидчиков.Я НЕ ДОПУЩУ БОЛЬШЕ СЛЁЗ В ЭТИХ ЛЮБИМЫХ СЕРО-ГОЛУБЫХ ОКЕАНАХ!
Бежать от злобы и несправедливости, а не бороться огнём с огнём
Решаем мы. If your circle stays unbroken Then you're a lucky man 'Cause it never, never, never has for me In the palace of the virgin Lies the chalice of the soul And it's likely you might find the answer there Девочка спит. Её уносит далеко, её душе тепло и приятно. А с рассветом веки поднимаются. Серо-голубой океан холоден, решителен и спокоен. Девушка хладнокровно выходит из дома и, наперекор всей боли - уходит прочь, устав терпеть. Её губы сжаты. Взгляд решителен. Походка уверена. Она уходит прочь от пустых дней, оставляя им заслуженную пустоту, став для всей злобы мира - невидимой. She had thirteen years of teenage tears And never a helping hand She had fourteen more of rain before She saw the sight of land She was a photograph just ripped in half A smile inside a frown And in the light, the answer right Inside her coming down It said I can go away I can leave here I can be invisible I go away Моё лицо, лишённое шрамов...И она...Со шрамами в душе. He was just eighteen and in-between A lady and a man His daddy's girl in mama's world That was when he ran You know the word confused has been abused But that's just what he was And then the spark inside the dark The answer came because it said You can go away You can leave here You can be Она подняла заплаканное личико ко мне и я спешно шепнул радостную новость: Тебе больше не будет больно, мы уйдём! Нас для них больше не будет! invisible И пусть они гонятся, скрипят зубами, обливаются пеной. Я не позволю моей любимой чувствовать боль! Мы не будем превосходить их в жестокости и злобе! Не станем их же эволюционированной версией! Свобода в следовании любви, а не в самосуде или мести! Новое место, новая жизнь - подработки и забота о той, кто действительно любит. Вся бездонная пропасть, куда ушла моя любовь к Алисе, не повторится, ведь мы с Маной нашли друг друга! И не отпустим уже никогда. Вновь насмешки и упрёки. А я вспоминаю себя много лет назад и понимаю как тонко наши души сплетаются вопреки географии, национальности и окружению. Мы оба смотрим на мир волком и не собираемся быть пустышками. Будто спина к спине стоим мы, а я, не оборачиваясь уже вижу как любимое личико смотрит на мир моим взором. Серо-голубые океаны. Слишком прекрасное для этого мира личико должно стать невидимым, он не заслуживает и волоска обладательницы этих серо-голубых океанов. И тут проходят картины побоев у детдома. Бесчеловечная злоба умственно слепых, законы жизни, общество, не признающее ментального эксгибиционизма. И везде - зубовный скрежет, голодные рты и сердца, пыль в головах, отчаяние, гнетущее тех, кому не довелось испытать любви - истинной и чистой, родительской заботы и тепла. Грызущих глотки таким же, повсюду - в подворотнях, дорогих ресторанах или на полях брани. Well I grew up quick and I felt the kick Of life upon a stage So I bought the book and then I took a fast look At just the very last page It was a single word that I'd just heard From the two that came before The only way to really stay Is to walk right out the door So I go away I'm gonna leave here I can be invisible Go away again I can go away When I leave here I can be invisible Прошедшая несколько драк, измученная горьким опытом душа, неизменяемая прямота взгляда - следствие выживания среди шпаны на улицах. I said, when you can go away Lord you know it's right to leave here Уйти от злобы, прежде всего внутри. So I just become invisible I went away Disappeared before your eyes Холодный взор окружающих, лишённых понимания. You never touch me, you never feel me You'll never see me again Because I've just become unseen Well I'm a photograph that's been torn in half We're all eighteen and we're in between We need a helping hand to the holy land To be invisible To go away Бой, самый важный бой - внутренний. То, с чем мы боремся внутри. Злоба - яд, ведущий к тлению, в никуда. Этот мир уже не примет добра, он не сможет действовать по этим законам. Но ведь тепло - в нас. Любовь - в нас. Глубоко, глубоко сидит и злоба, последняя однако норовит, подобно блевотине, оказаться снаружи и замарать окружающих. Хандра, грусть и печаль - всё тому лишь способствует. Всем нужно тепло. И всем нужна любовь. Ласковая и невинная, сугубо чистая, ведь только она ведёт к спасению души. Наставляет на путь вечного, путь добра.***
-Представляешь как было бы прекрасно, котик! Ты и я! Где-нибудь в России или у нас тут, в Японии! Мы бы росли вместе... Я крепко сжал девочку и, зарывшись в её волосы, начал в перерывах между поцелуями шептать: -Не надо мечтать, любимая. И никогда не надо не о чём жалеть. -Милый... -Котёночек...Я...Я же ведь в других условиях рос. И...Там не было и речи о понятии чести. Насмешки и прочее это...Это...В общем... -Котик? - обеспокоенно спросила девочка Я поднял на неё глаза и понял что краснею. Робко ответил: -Если бы всё было хорошо и мы жили бы вместе ещё давным-давно, я...Я бы не осмелился к тебе подойти, любимая. Ну как можно? Такая умница-красавица, такая стеснительная... Мана нахмурилась: -А если со мной вообще никто не разговаривал бы?! -Такая недосягаемая и прекрасная...Самая-самая лучшая...А я кто такой чтобы из всего окружения она выбрала меня? Я ведь не лучше остальных... Мана пропыхтела и ответила: -Котя. Убей паранойю. Потом низкую самооценку. А потом и неуверенность. Я сглотнул. Девочка раскраснелась и, взяв меня за подбородок, подняла мою голову. С неописуемой нежностью и любовью, она прошептала: -Ты мой котик...Я люблю тебя и всегда любила и буду! Мы жадно поцеловались. Накрылись одеялом поудобнее. Дождь прекратился. Я потёрся носиком о щёчку девочки и, кивнув во двор, произнёс: -Смотри! Разноцветная дуга раскинулась из розового моря сакур, прошла сквозь голубое, розово-рыжее, вечереющее небо и остановилась где-то в зелени, далеко на горизонте. Свежий воздух летнего вечера, особенно прекрасного после дождя. -Радуга... Мы синхронно улыбнулись, тиская друг друга и вновь трясь носиками. Вскоре девочка уснула в моих объятиях. Она улыбалась сквозь сон. Впервые, спустя такой психологически тяжёлый период. Я выдохнул и расслабился, задавшись вопросом: Как же я завтра подготовлю ей её двадцать первый день рождения? Тяжело вздохнув, зарылся в волосы любимой и решил следовать уму и сердцу.