Etwas..

32 глава Через двадцать минут Лёша подъехал к Пашиному дому. Орлов решил выйти к нему,  чтобы не будить и не волновать Тину. Мужчины поговорили, Лёша попытался спокойно, точнее насколько это было возможно в данной ситуации, рассказать о произошедшем. Зашкалившие эмоции порой значительно мешали ему, но от по мужски сдерживал их. —Паш, не мог я иначе… Понимаешь? —Понимаю… —Вот что бы ты сделал на моём месте? — спросил Лёша и закурил, в бардачке машины всегда лежала пачка сигарет на крайний случай. —Боюсь даже мысленно представлять себя на твоём месте… Не хочу и не имею права судить вас, но я понимаю тебя. Но ничуть не меньше понимаю её. —Думаешь, я её не понимаю? …— с глубоким вздохом сказал Лёша, — очень хочу, чтобы эта девочка родилась, но не могу для этого жертвовать Тиной. Не могу делать выбор между ними. Это не просто тяжело, это невозможно. —Лёх, Тина не даст тебе убить ребёнка, я её знаю. —И что мне тогда? Надеяться на чудо? Ты понимаешь, что я не прощу себя, если с Тиной хоть что-нибудь случится. —Понимаю… Я не знаю, что делать, честно. —Ладно, Паш, прошу тебя никому не пока не о чём не говори. Тина побудет у тебя? —Конечно, какие вопросы. —Привет, — из-за Пашиной спины неожиданно появилась Тина. Она встала рядом с ним, скрестив на груди руки, и вопросительно посмотрела на Лёшу. —Тин, ты почему не спишь? — поинтересовался Паша. —Я уезжаю. —Куда? Что случилось? — Паша попытался подойти к ней, но она сделала шаг в сторону, не хотела, чтобы они оба даже касались её. —Откуда я знаю, что он тебе сказал, и что вы задумали? Я больше никому не позволю ничего сделать с малышом. —Тин, не говори глупости, оставайся у Паши, не забывай, ты беременна, — вздохнул Лёша. —Мужчина, а вы кто, чтобы указывать мне, что делать? —Тин, не дури, — он взял её за руку, — я твой будущий муж и отец наших детей. —Детей? — истерично усмехнулась она, выдернув руку, — ты час назад чуть не убил одного из них, не подумав ни о нём, ни о втором малыше, ни обо мне. Лёша понимал ужас своего поступка, понимал чувства Тины, его самого беспощадно терзала вина перед дочерью, но оправдаться не мог, первый раз в жизни ему захотелось завыть от безысходности. —Тин, я как раз думал о вас всех. —А. Теперь это так называется? —Не веди себя так, как будто не понимаешь, что я не мог иначе. —Лёш, прости, но я честно не хочу тебя видеть, — она подошла к нему ближе и говорила это в глаза, Паша отошёл в сторону, — я думала, что рядом со мной надёжный любящий мужчина, с которым я в безопасности, который не даст меня в обиду. А на деле. Лёш, что на деле? Ты не слова мне не сказав, положил меня под нож. Если бы не случайность, просто глупая случайность, нашей дочери бы уже не было. Ты понимаешь это? —Тин, — он не знал, что сказать. —Что Тин? —Тин, как ты не понимаешь, я делал это всё только ради тебя… потому что люблю, потому что хочу защитить… —Это ты защитой называешь? Лёш, мне тогда правда не о чем с тобой говорить, — проговорила она, направив грустный взгляд на него, даже не просто грустный, тоскливый. —Тин, я очень жду и люблю наших детей… Очень. Но не меньше люблю тебя. Да, мой поступок ужасен, я виноват перед тобой, но делал это ради тебя. Тин, я не смогу без тебя… —«Я, я, я», ты всегда думаешь только о себе. А я просто хочу, чтобы моя дочь жила. Понимаешь? любой ценой… — она несколько раз ударила его по груди, но он даже не шелохнулся, — а ты практически убил её. Как ты вообще собирался жить после этого? — крикнула она, Паша схватил её, попытался успокоить, настойчиво твердил на ухо, что так говорить нельзя, что Лёше тоже тяжело, но она как будто не слышала его и продолжала. Уровень боли в её израненной душе зашкаливал, крик был, пускай глупым, но единственным способом излить свои чувства. Она смотрела на него, а перед  глазами крутилась Лёшина радость, когда он узнал о беременности, его беседы с малышом, поцелуи животика и сегодняшний поступок, который не укладывался в её голове, который она не могла понять и принять… Лёша же стоял неподвижно и снова, и снова прогонял про себя её слова. Был полностью согласен с ней. Но даже если можно было вернуть время назад, ничего не менял, потому что не мог позволить, чтобы с Тиной что-то случилось. —Тин, то есть всё? Ты готова просто взять и закончить всё? — тихо и осторожно спросил он, положив свою ладонь ей на щёку. Она положительно кивнула. Не смогла сказать «да», потому что стиснула зубы, чтобы не заплакать. Лёша посмотрел на неё, проглотил огромный ком, образовавшийся в горле. —Нет. Ты, конечно, сможешь видеться с Венюшкой, ведь они с Андреем так хорошо подружились. Малыши… — она, задумавшись, замолчала, — если со мной что-то случится… Можно рассчитывать на твою помощь? —Сможешь, — сказал он, и немного сжав её руку, ушёл. В первый раз в жизни не выдержал разговора, не выдержал одной только мысли о том, что её может не стать. Шёл в машину быстро, чувствовал на своей спине её взгляд. Думал, что так лучше, что, когда он уйдёт, она успокоиться, тем более рядом будет Паша, а он, как никто другой, умеет найти для неё нужные слова. Завёл машину, поставил ноги на педали. Ударил по рулю, но легче не стало, эмоции кипели, нужно было срочно уехать отсюда. Тронулся. В глазах помутнело. Он испугался, не хотелось создавать аварию, тем более впереди ехала фура. Решил остановиться. Не понял, что произошло, но перепутал педали. Да, водитель с огромным стажем просто взял и перепутал эти дурацкие педали. Его новый внедорожник набрал скорость за считанные секунды и с громким треском въехал в фуру. Тина видела всё. От страха вздрогнула, кинулась бежать, Паша мгновенно схватил её за ворот кожанки. Она дёрнулась, механически попыталась вырваться. —Тина, пожалуйста, не ходи, — Паша понимал, что бесполезно, но всё-таки попытался удержать её, ведь никто не знал, что она там увидит. —Отпусти, — закричала она и, вырвавшись, из-за всех сил рванула к машине. Бежала с одной мыслью: лишь бы с ним всё было хорошо. —Лёша, — из-за всех сил крикнула Тина и открыла дверь. Он лежал на первых двух сидениях среди надутых шаров — подушек безопасности. —Такие классные, видишь Тинка, что люди придумали, — улыбнулся он, потыкав пальцем в одну из них. —Дурак, — до сих пор не веря, что всё хорошо, сказала она и пыталась держаться, чтобы не заплакать, — дурак, дурак. Твердила она и просто плакала, что он жив, что шутит. —Иди сюда, малыш, — улыбнулся Лёша и втащил её к себе в салон. Она легла рядом и крепко прижалась к нему. Он со спокойствием выдохнул и обнял её за талию, — ты только не плачь, хорошо? —Не буду плакать, — сказала она максимально мило и по детски потёрла глазки. Лёша умилился. —Не будешь, не будешь, не позволю, — проговорил он и ещё крепче прижал к себе своё счастье. —Лёш, — позвала она. —Что? — спросил он и, чтобы немножко успокоить, нежно прижался к её лицу. —Лёш, прости меня, я только сейчас поняла, как боюсь тебя потерять… —Это ты меня прости… —Почему мы понимаем, как дорожим человеком и как любим его только тогда, когда теряем его, — спросила Тина, максимально приблизившись к нему. —Не переживай, я живучий. —А малыши… Это я виновата, что так вышло. Не слушала тебя, ела кое-как, на репетиции бегала. Какая же я дура. —Малыш, главное теперь всё будет хорошо. —Правда? — робко спросила она. —Мы с тобой обязательно что-нибудь придумаем, — уверенно сказал он. Она улыбнулась, поверила ему. —Мы спасём малышку? —Мы очень постараемся. Видишь, даже судьба за то, чтобы она родилась. —Лёш. —Да, малыш, — он поудобнее обхватил её. —Я тебя люблю, — улыбнулась она. —Я тоже... это, конечно, не совсем подходящая ситуация, но я не вижу никаких преград, — заблокировав двери, сказал он и стал нежно касаться её губ. Через пять минут к ним подъехало несколько десятков аварийных машин, пожарный, в целях предотвращения пожара, поливали машину специальной пеной, полицейские разговаривали с водителем фуры, пытались выяснить, что произошло. Бригада медиков тщетно пыталась проникнуть в Лёшин автомобиль, но Тине с Лёшей не было до всего происходящего дела, он нежно целовал её кожу и касался волос, она с наслаждением лежала на его груди, чувствуя его тепло. Она смотрела ему в глаза, которые сейчас стали особенно яркими и глубокими и верила, верила, что они справятся, верила, что с ними и их малышами всё будет хорошо. И эта вера спасала и лечила, это вера заставляла жить и любить, это вера — etwas (с немецкого «нечто»), эта вера была их исцелением.