Её зовут Судьба

Слежка началась с завтрашнего утра и в первые дни не приносила особенных результатов. Очевидно, то ли почувствовав что-то, то ли просто поняв, что не стоит очень уж торопится со своими планами, негодяи вели себя так, словно и вовсе не является таковыми. Даже не удавалось понять, кто же из них является самым главным, Лордом Ситхов, то, что это мужчина, так и осталось пока единственной информацией. Всем, что удалось нарыть за несколько месяцев слежки. Асока следила за зданием сената и часто видела Падме, которая то и дело носилась туда-сюда по разным делам и постоянно с кем-то говорила, её живот понемногу увеличивался, всё яснее обозначая положение молодой женщины. Энакина тогрута не видела, ведь тот не подходил к зданию сената, лишь только вечером, когда она уже сдавала вахту Корки. Сама же Асока до сих пор ничего не сказала в команде о своей беременности, трудно сказать, почему, возможно от того, что просто не находила для этого слов, или же случая не выдавалось, а скорее всего от того, что боялась лишиться пристанища и места службы. Но так или иначе, об интересном положении тогруты никто не знал и тем сильнее все удивились, когда оно неожиданно открылось, спустя где-то четыре месяца после появления Асоки в Ночных совах. Но это будет позднее, а пока Тано усиленно вела наблюдение за сенатом, видя при этом не только Падме, не узнававшую приятельницу за непроницаемым шлемом брони, увидела она и второго товарища, интересующего организацию. Как она уже твёрдо знала, его звали Раш Кловис, и представлял он Скипио. Это был холёный, высокий молодой мужчина, смотревший на людей так, словно все они задолжали ему по тысяче кредитов, как не больше, с товарищами по сенату общался подчёркнуто высокомерно, всем видом показывая, что считает себя на порядок выше собеседника. Кловис Асоке не понравился, она всегда сторонилась таких самовлюблённых мажоров и инстинктивно ощущала, что ничего доброго от них лучше не ожидать, такой будет с тобой лишь до тех пор, пока ему это удобно. Однако, стоит случиться беде, сразу же отвернётся и забудет как тебя звали. Вот Энакин, тот совершенно другой, да, его внешность не менее привлекательна, но вот характер куда добрее, а душа шире во много раз. И к чему она только приплела сюда бывшего учителя? Да ещё и сравнила их с Кловисом? Тоже неясный вопрос, Асока сделала это неосознанно, скорее потому, наверное, что глядя на Падме, не могла не вспоминать и о нем тоже, не думать о том, как он ждёт появления их ребёнка. Ребёнка самой Асоки никто не ждал, но не было и дня, чтобы она сама не думала о своём сыне, наблюдая как с каждым месяцем её живот понемногу выступает вперёд. Симптомы, так мучившие её в первый месяц, к счастью, ослабли и вскоре исчезли совсем и ничто не мешало спокойно выполнять работу. Хотя, с недавних пор, появилось нечто другое, не такое неприятное, как тошнота и слабость, скорее, даже наоборот, но каждый раз появлявшееся в неожиданный момент — ребёнок начал пинаться внутри. Сейчас, например, когда Асока стояла, слившись со стеной, заметив какой-то корабль, приземлившийся на взлётной площадке, именно в таком часто летал верховный канцлер. Его она тоже видела, несколько раз, мельком, чаще всего спиной или в профиль. Это дало понять то, что он был человеком замкнутым, не любившим большого общества и в свободное от работы время предпочитавшим держаться в тени. Его седовласая макушка уже показалась над трапом, вместе с тёмной, как ночь, мантией, когда у него зазвонил коммуникатор. Асока достала из левого рукава брони небольшой усилитесь звука и направив его в сторону канцлера, подключила слуховую гарнитуру на внутренней стороне шлема. — Приветствую тебя, дитя моё, чем можешь порадовать? — произнёс Палпатин трогательным голосом, в котором сквозила нежность. Что ответил ему собеседник, техника не уловила, только какой-то невнятный голос, высоковатый и слегка взволнованный. За то канцлер ответил на него вполне конкретно: — Не волнуйся, дорогая, совсем скоро я это улажу, скажи своему муженьку, чтобы сегодня вечером пришёл ко мне, с чёрного хода. Голос в динамике снова что-то прощебетал, явно успокоившись, и чтобы спокойствие стало не явным, а уверенным, Палпатин добавил: — И ничего не бойся, эта дура тебя больше не тронет! «И что же это за дура такая?» — подумала Асока, когда канцлер уже пошёл в здание, одновременно отключая гарнитуру и другой рукой набирая сообщение Корки: «Канцлер идёт. Внимание к входу». Тут к зданию подошёл Кловис, как всегда, вальяжно шагая по мощённому плиткой двору сената, положив руки в карманы и бросая на всё вокруг взгляды хозяина жизни, или того, кто уверен, что является таковым. Он шёл и что-то насвистывал, рассматривая носки своих модных, начищенных до блеска ботинок, его костюм тоже выглядел как надо, пиджак и брюки в желто-бежевую клетку были отглажены, а в руках он держал тонкую, удлинённую красную коробочку, в какую обычно упаковывают драгоценности. Но вот он открыл её и Асока, стоя не слишком далеко, успела заметить лежащее там на белом шелке красивое украшение из красного, белого и жёлтого золота, изящно переплетённых между собой, а в звеньях плетения блестели искусно вправленные маленькие бриллианты. Ювелирное изделие было настолько красивым и изящным, что даже Асока, обычно равнодушная к украшениям и драгоценностям, захотела иметь такое и не удержала завистливый вздох. «Наверное, решил порадовать свою жену, которую, якобы, не любит» — успела подумать Тано, прежде, чем Кловис, устремивший взгляд куда-то вверх, на окна сената, неожиданно улыбнулся, словно найдя то, что долго искал или ждал. Он так обрадовался, что даже начал слегка приплясывать на месте и снова закрыть коробочку, убрав её в карман за полой пиджака. Между тем на лестнице у входа послышался бодрый стук каблуков, а вскоре показалась и их владельца, сама сенатор Амидала, одетая в красивое чёрное платье, чуть ниже колен, расшитое по низу ажурным кружевом, а сверху, на её плечах была накинута лёгкая косынка в черно-белую клетку. Волосы молодой женщины были подняты в высокий узел, перевитый по периметру золотистой нитью. Она выглядела красивой и изящно-легкой, словно фарфоровая статуэтка, даже живот не портил общего впечатления, почти полностью скрытый широкой юбкой. Она почти сбегала с лестницы и улыбалась, всем своим существом устремляясь куда-то в сторону. Асока подумала, что скорее всего, она идёт на встречу с мужем, иначе, почему же такая радостная, вот сейчас они встретятся и пойдут ужинать куда-нибудь в ресторан. Тано опять вздохнула, а её живот заурчал, напоминая, что и ей неплохо бы тоже перекусить, ну ничего, вечер уже в разгаре, скоро время слежки окончится, она встретится с остальными и тогда они перекусят, а заодно обсудят то, что каждому сегодня удалось узнать. Но как же мало информации поступает и как же быстро идёт время и вскоре мерзкие гады притворят в жизнь свой зловещий план, а они даже не знают, в чем он состоит. Хотя, Асока сегодня явно без улова, то, что она узнала не является никакими доказательствами ничего плохого, просто разговор и просто самоуверенный Раш. Да, Кловис противный, это верно, вот только за это не судят, вот если бы он... — Раш, как хорошо, что ты здесь, я не думала, что нам удасться сегодня увиделся — послышался радостный женский голос. Асока повернулась в направлении этого щебета, да так и замерла, поняв, что Падме, должна сейчас на всех порах бежать к мужу, остановилась напротив Кловиса и улыбаясь ему, ждала ответных слов. — Я не мог не прийти, канцлер сказал, что ты закончила раньше и просил нас прийти к нему вместе, прямо сейчас, он говорит, это очень важно — ответил ей Раш и с нерешительностью, так не вязавшейся с его обычной самоуверенностью, коснулся руки женщины, Падме не отстранилась, а наоборот, положила свою ладонь поверх его пальцев, выражая полное согласие с его планом. Тогрута смотрела на них и не верила сама себе, что же это такое? Они ведь раньше не ладили, всегда сторонились друг друга, а теперь, идут об руку к лестнице, словно старые друзья, а тут и вовсе... — Падме, я был таким идиотом, что сразу не понял, кто на самом деле дарован мне судьбой, ну зачем ты связалась с этим идиотом? — спросил Кловис уже у самой лестницы. — Потому, что сама не намного умнее, я думала, ты обо всем забыл, что больше не любишь — ответила Падме и совсем глупо и неуместно покраснела, а губы её при этом растянулись в дурацкой улыбке, подходившей восторженной школьнице, а не сенатору Набу. — А кто у нас будет? — задал Кловис смелый вопрос, явно не задаваемый ранее, ведь было нельзя. — Пока не понятно — произнесла в ответ Амидала — Может быть через месяц станет яснее. Больше Асока ничего не услышала, двое скрылись в здании сената и попали под наблюдение Корки, предупрежденного ею за секунду до закрытия двери. Доступа в кабинеты ни у кого не было, за то имелся особый козырь, имевший длинный зелёный хвост и способность проникать везде незамеченной. Её звали Морай и она сидела на плече Асоки, готовая к её распоряжениям. Например, таким, как сегодня, влететь в здание сената и проникнув в кабинет канцлера, записать всё происходящее там на маленькую портативную камеру, приделанную к этому самому хвосту. Это была очень необычная сова и наверное именно поэтому Асока смогла установить с ней глубокую связь и синхронизировать свои мысли с её действиями. Вот сейчас Морай послушно слетела с плеча тогруты и заняла позицию над крыльцом, чтобы уже к вечеру порадовать своих друзей-спасителей интересной информацией, ставшей просто бомбой после почти полугода затишья.