Её зовут Судьба

Ночные совы разработали и утвердили свой план, где каждый чётко знал, что он будет делать, вот только одного никто из них знать не мог. Того, что во-первых одним только привлечением Энакина в служители Тьмы Сидиус ограничиваться не собирался, а вознамерился в один и тот же день начать полное и бесповоротное уничтожение Ордена Джедаев как такового, помочь в котором ему взялся тайный ученик. Им был уроженец суровой планеты Иридонии — родины всех забраков, а так же отлично знакомый обреченному Ордену Дарт Мол. И что во-вторых, он вовсе и не думал погибать, тогда, тринадцать лет назад, когда Оби-Ван, в то время ещё падаван в стадии подготовки к Рыцарство, разрубил его надвое, мстя за смерть от его рук любимого наставника. Сидиус тогда нашёл его на дне пропасти, подняв наружу при помощи Силы, всего искалеченного и почти безжизненного, после чего отправил на Датомир, где жили таинственные Ночные сестры. Это был необычный Орден, в который имели право входить только женщины, испокон веков занимался магией и колдовством, так же их профилем было целительство. Руководила им суровая, но крайне милосердная к своим пожилая Мать Талзин, именно ей и поручил ситх восстановить здоровье своего ученика и дать ему знать, когда тот будет готов. Понадобилось долгое время на лечение, ведь потребовалось воссоздать не только ноги, а сформировать и вырастить заново почти из ничего некоторые органы брюшной полости, что в сумме заняло около года, и то не вышло в полной мере. Мол по-прежнему испытывал некоторые проблемы со здоровьем, например, с лёгкими, оторванными при падении и частично лопнувшими от крика, их так и не вышло восстановить до конца и ситх, узнав об этом, примчался на Датомир и распорядился заключить забрака в непроницаемый чёрный костюм-броню, включающий в себя систему жизнеобеспечения. Надев его, Мол смог свободно передвигаться и дышать, правда со страшным хрипом, выталкивая воздух через респиратор. Однако, это было лучшим, чем если бы он остался тогда, больше десяти лет назад, умирать на дне пропасти, Мол понимал это и был благодарен своему учителю. Всё время до сегодняшнего дня забрак находился на Датомире и сначала тренировался, привыкая к костюму, потом стал выполнять некоторые задания, данные ему Сидиусом или КНС. Тот рассказывал ему в красках, как процветает Орден Джедаев и как прекрасно чувствует себя Кеноби, недавно ставший Магистром, который лишил Мола возможности жить как все его нормальнее сородичи. Говорил, напирая на то, как хорошо сейчас было бы Молу, не потеряй он тогда так много и кому следует сказать за это спасибо. И постепенно Мол всё сильнее пропитывался этой ненавистью, перекинувшийся с Кеноби и на весь Орден сразу, последней каплей стала гибель на Мандалоре его брата — Саважа Опресса, единственного живого существа, к которому тот испытывал что-то сродни любви. — Брат, я не такой, как ты, и никогда не буду — прошептал он тогда, упав на землю, пронзённый мечом ситха, предназначенным для удара по ненавистному Кеноби, прежде, чем его глаза навсегда закрылись. Эти слова будто огнём обожгли душу Мола и едва не заставили заплакать, чего он, конечно же, не сделал, а просто поклялся на крови брата, что уничтожит проклятый Орден. Оставалось только ждать и он ждал, год за годом, неделями и днями, оттачивая своё мастерство. Ситх не забывал «помогать» ему, подливая масла в огонь своими рассказами о подвигах Кеноби, в частности о гибели от его руки генерала Гривуса — командира армии дроидов КНС, к которому Мол питал большое уважение, а до этого о смерти самого графа Дуку. Услышав об этом Мол, как ни странно, воодушевился, надеясь, что теперь настанет его звёздный час, тем более, что Сидиус сказал на это: — Ничего, скоро у меня будет другой ученик. Более способный. Более молодой. Мол приосанился, ожидая, что сейчас прозвучит его имя и отныне они с Сидиусом будут вместе летать по всей галактике и после захватят её, как давно хотели, и будут править ею как отец и сын. Но нет, вздох тяжёлого разочарования вылетел с горьким хрипом из респиратора, когда Мол услышал имя этого ученика. Не его имя. — Моим учеником станет Избранный. Ученик Кеноби, Энакин Скайуокер. Я уже почти сумел переманить его на сторону Тьмы. Поможешь мне в этом? — Да, повелитель, я сделаю всё, что вы скажете — подобострастно ответил Мол, скрипнув зубами в маску. Счастье было так близко. Эх. И помощь потребовалась, в общем, незамысловатая, всего-то навсего проникнуть в храм и в нужное время привести в действие зашифрованный в Книге Ситхов код приказа шестьдесят шесть, того самого, что активировал чипы в мозгу всех клонов республиканской армии, за исключением некоторых из отряда ЭРК, веля им расстреливать джедаев. Мол согласился на это и когда Сидиус-канцлер ушёл, злорадно произнёс, глядя в окно на его чёрную сутулую фигуру: — Напрасно вы мне всё рассказали, очень напрасно. Не будет Скайуокер вашим учеником, никогда и ни за что, вот увидите. Завтра же и увидите! Приказ шестьдесят шесть был назначен завтра, на начало седьмого вечера. Мол уже был на месте, при том гораздо раньше, чем было оговорено, спрятался в пустующем кабинете и с удовольствием слушал, как Скайуокер беснуется, узнав такое о своём положении. Мало того, что канцлер, которого он считал другом и почти отцом, оказался обманщиком и изменником, это не считая второй его ситской личности, так ещё и сам лично придумал комбинацию его перехода во Тьму. Надавил на самое больное, лишив главного счастья — сделав его жену и её любовника агентами сепаратистов. Но и этого мало, так он ещё и лично свёл его любимую Падме с её прежним возлюбленным. И это всё он сделал прекрасно зная о том, кто такая для Энакина Падме и на что он готов ради неё. И ребёнок, которого он с таким трепетом ждал и от тревоги за которого не спал ночами в кошмарных видениях оказался не его. Чужой. Ненужный и отвратительный. Плоть и кровь предательства, вылившаяся из раны, оставленной в его сердце ножом бессердечного. Как больно, как тошно, как мерзко. Убить, немедленно растерзать и затоптать, чтоб не восстали. Предметы обстановки скромной джедайской комнаты летели в стороны, падая и разбиваясь о пол и стены. Но не легче становилось душе, а только тяжелее делался груз на ней, а ярость не выходила, а с каждым брошенным предметом наоборот приумножалась в душе. Как трудно было дождаться шести часов, чтобы прийти, нет, влететь в кабинет канцлера и не сказав ещё ни слова, броситься на него даже не с мечом, а прямо с голыми руками, начав избивать, брызгая в его лицо слюной и изрыгая прокоятия. Канцлер не ожидал ничего такого, как и того, что у Мола тоже есть связи, по которым Скайуокеру и раскрыли все секретные карты Лорда Ситхов. — Ненавижу тебя, предатель! Ты никогда не сделаешь меня своей пешкой! Я не стану Ситхом! Никогда! Слышал ты, никогда! — Хорошо, очень хорошо — довольно произнёс канцлер, потирая фингал под правым глазом — Дай выход своей ярости и твой путь во Тьму будет завершён. — Никогда! Я скорее умру, нежели покорюсь тебе! — закричал Энакин ему прямо в лицо. — Да будет так — спокойно ответил канцлер, вынимая из складок мантии припрятанный меч — Прими достойно свой последний бой! И в одну секунду в полутьме кабинета кровавым фонтаном взметнутся вверх ярко-красный неоновый клинок, встречая такой же —синий. Канцлер поднялся из-за стола и почти взлетел над ним, атакуя противника в прыжке, Энакин отскочила в сторону, отражая удар. Далее последовал удар снизу, прошедший по воздуху, ибо Скайуокер успел подпрыгнуть, хотя едва не остался при этом без ног. И без головы, от летящего прямо на него вертикального удара, но встретил его только синий клинок, отчего красный упруго спружинил и слегка подскочил, а синий при этом мастерски увёл клинок неприятеля в сторону, сам заходя ему за спину и нанося диагональный удар слева. Но прыткий ситх ускользнул, поднырнув под руку оппонента, впрочем, и тот переживал недолго, блокировав его отступление грамотной подножкой. Этот приём Энакин выучил не в Ордене, он был подарком его татуинского детства. И он не подводил, вот и сейчас ситх растянулся на полу, роняя меч, который, покатившись, высек из ковра насколько искр. — Получил, предатель? Ну я тебе сейчас ещё добавлю! — грозно сказал Скайуокер и смачно пнул Сидиуса в живот сапогом, потом второй ногой в бок, заставив закашляться и вытянуть вперёд руку, словно прося помощи и делая при этом взгляд просящего и сдающегося, воздействуя Силой на разум оппонента. Энакин задумался на секунду, не перегнул ли он сейчас, вдруг его и правда склонят во Тьму за попытку такой жестокой расправы, быть может, если он сейчас попробует поговорить с канцлером, спокойно выяснить всё, то возможно сумеет избежать неприятностей? Ведь были же они близки прежде, должно же в его Темном сердце остаться хоть что-то человеческое, что любило Энакина не как будущего ученика, а как друга, как сына. Этот душевный безотчётный порыв чистого чувства, вырвавшийся из сердца, заставляя забыть о злости, вселил надежду в душу Энакина. Он не ситх и никогда не будет. Он честный человек и сумеет добиться правды, она защитит его. Добро всегда побеждает зло. Увы, он не знал, что у это фразы два смысла. — Хахаха, Скайуокер, как долго я ждал этого! — послышалось с секунду, когда Энакин нагнулся к подверженному ситха. Он думал, что поверженному, с которым установил на миг ментальный контакт и в следующий в его грудь ударила яркая фиолетовая вспышка жгучей молнии, сошедшая с его рук. Энакин почувствовал сильную боль в сердце, такую, словно оно рвалось на части, такую, что от неё по всему телу прошёлся невидимый паралич и когда он дошёл до дыхания, глаза молодого мужчины стали закатываться, а свет в них меркнуть. Последним, что увидели эти глаза в этом мире было воспоминание о последнем предмете из его комнаты, попавшем к нему в руки до встречи со стеной. Цепочка. Тонкая золотистая цепочка с двумя концами, прежде украшавшая венец падавана. Если всмотреться в тонкие звенья можно было увидеть буквы, складывавшиеся в одно короткое слово — Судьба. Судьба или Асока, как звали ту, что когда-то носила эту цепочку. А следом пришло забытие, густое и чёрное, как ночь, как беззвёздное небо, как душа того, кто поднялся на ноги и толкнув ногой упавшего без дыхания несостоявшегося ученика, без эмоций достал из секретной аптечки в ящике стола шприц, наполненный фиолетовой жидкостью и одним движением воткнул иглу в шею оппонента. — Вот так мой дорогой, вот и отлично — произнёс канцлер, довольный собой — Теперь-то я позабочусь о твоей судьбе, как там говорят у вас на родине? Где родился, там и пригодился! Так и будет. — Джабба, ты меня слышишь? — произнёс Сидиус в коммуникатор — Ты говорил одному из твоих нужен погонщик бант, так вот, я его нашёл. Как на заказ, молодой, здоровый, и главное — имеет большой опыт подобной работы. Пусть забирает прямо сейчас. Корусант, здание сената. Смотри не перепутай! Палпатин был доволен тем, как вздумал отплатить Скайуокеру за дерзость, насколько хладнокровно и жёсткого. Всё так как он любит. Но был в его планах и тот, кого следовало наоборот вознаградить. Мужчина думал об этом, стоя возле окна, глядя на пылающий в огне храм джедаев, из которого явно раздавались последние выстрелы и всхлипы умирающих. Вот бы посмотреть. Хотя нет, лучше не надо, Мол и без него справился неплохо, уже справился, лишь бы только не подвёл...