Where butterflies never die

Джункю любит обниматься. Нежно и трепетно, чувствуя тепло чужого тела, растягивая сладостное удовольствие и поглаживая по мягким волосам, зарываясь в них пальцами. Джункю любит обниматься. Страстно и развязно, прижимая к груди до хруста ребер и чувствуя сердцебиение. Джункю любит обниматься. Неуклюже и растерянно, обнимая со спины, обвивая руками талию и что-то слишком громко бормоча на ухо. Джункю любит обниматься. С кем угодно и когда угодно. В этом солнечном человечке накапливается слишком много положительной энергии, она распирает, разрывает его изнутри, и Джункю постоянно нужно делиться этим теплом с другими. Джункю всегда отдает и никогда не получает. Безусловно, трейни и друзья никогда не отказывались от его объятий. Но это было не то. Они поглощали тепло Джункю, когда им нужно было это, и отталкивали, когда не нуждались в нем. Но Ким довольствовался этим, потому что не думал, что можно по-другому. Пока не встретил его. Таката Машихо — кудрявый парнишка из Японии с улыбкой ангела и смеющимися глазками. Он появился так же внезапно, как и прорвался в сердце Джункю. Японец был скромным, чаще молчаливым — корейский давался ему с трудом — но Кю тянуло к нему неведомой силой, и он совершенно не понимал, в чем дело. И вот настал момент, когда они обнялись. Совершенно случайно, по-дружески. И у Джункю, как там говорят, бабочки летали в животе? Так вот у Кима была целая стая, кружащая между рёбер и желающая вырваться наружу, прихватив с собой сердце. Он почувствовал совсем другое чувство. Он почувствовал... тепло? Вцепившись тонкими пальцами в край рубашки Кю и уткнувшись ему в грудь (спасибо разнице в росте), Машихо испускал теплую энергию, которая смешивалась с приливом эйфории Кима. Джункю расплывался в улыбке. Нашел. Машихо, приезжая в Корею, не особо собирался с кем-то сближаться. Ему было комфортно со своей родной Team J, а корейский язык все еще вызывал трудности. Но трейни оказались слишком милыми и дружелюбными, что Таката не устоял. Особенно перед одной коалой. Первое время Машихо, привыкшего к привычной в Японии замкнутости, пугала такая открытость и эмоциональность товарища (а особенно его любовь к тактильным ощущениям), но Таката очень быстро привык к любвеобильности Джункю, и ему даже казалось, что он уже давно нуждался в этом личном вечном двигателе, что для комфортной жизни ему не хватало именно этого. Японец чувствовал взаимность, это ему бесспорно льстило, но он все равно не понимал, почему именно он. Машихо знал, что у Кю был близкий друг из Японии, и, возможно, тот скучал по «японскому духу», но Ким как-то сразу дал понять, что Таката особенный для него.

***

Машихо лежал на коленях у Джункю и проговаривал только что выученные слова, иногда подглядывая в словарь и что-то уточняя у друга. Японец не хотел уходить, несмотря на позднее время и усталость (хотел подольше побыть вместе?). Учителя сказали всем выспаться перед финальным испытанием и не напрягать голосовые связки. — Му-чжа... му-чжа-би-хан.. — напрягая память, проговаривал Таката по слогам. — Маши... — позвал парня Джункю, убирая вьющуюся челку с его глаз. Машихо воспроизвел слово до конца еще раз и устремил взгляд на парня. — Мы же дебютируем вместе, да? — одновременно с ноткой отчаяния и надежды спросил Кю. — У меня почему-то плохое предчувствие… Японец немного помолчал, устремив взгляд куда-то в стену. — Разумеется дебютируем, хен… — тихо проговорил он, откладывая словарь. — Маши, я же не смогу без тебя... — голос у Кима дрожал. — Я знаю, — прошептал Таката, — Я тоже... — он смотрел в глаза отчаявшегося Джункю и продолжил молчать, не зная, как его успокоить, ведь от него ничего не зависело. Кю глубоко вздохнул и, закрыв глаза, резко приблизился к лицу Машихо, невесомо касаясь его пухлых, приоткрытых губ своими. Японец лишь немного дернулся от неожиданности, на его щеках загорелся румянец. — Я люблю тебя... — И я тебя, хен...

***

В день последнего испытания в общежитии было тихо. Как до уезда трейни, так и после, все будто специально разговаривали шепотом, никто не смеялся и не слушал музыку, потому что знали, чувствовали, что скоро будут потери. В общежитие все вернулись в гробовом молчании. Победившие трейни не ликовали. Это было совсем неуместно, да и сил не было никаких. Джункю ждал возвращение Машихо от продюсера в его комнате. Тягостное ожидание и волнение сжирало изнутри, мертвецкая тишина резала уши; Кю нервно ломал пальцы и периодически поглядывал на уведомления телефона. Услышав приближающиеся шаги, Ким подскочил на кровати и выжидающе уставился на дверь. Таката тихо зашел в комнату, аккуратно закрыв за собой дверь, и уставился на Джункю. Его взгляд был пустой, абсолютно равнодушный, а глаза вспухшие и покрасневшие. У Кима кольнуло сердце. — Ну что? — выдавив из себя подобие улыбки, спросил Кю. — Ты же дебютируешь?.. Да?.. — Я уезжаю в Японию. Внутри Джункю все рухнуло. Разбилось на тысячи мелких кусочков. Он хотел что-то сказать, но комок горечи и отчаяния застрял в горле. Перед глазами все поплыло. Кровь будто перестала разносить кислород по телу, и Кю казалось, что он вот-вот потеряет сознание. Бабочки внутри него умерли. Сгорели заживо. Машихо какое-то время молча смотрел на друга. Глаза щипало от слез, но он пытался держаться. Пытался, пока не подошел к Джункю и не обнял его. — Прости, хен. Я виноват. Не сдержал обещание. Горячие слёзы потекли у обоих. Кю чувствовал, что внутренний огонек Маши был тусклый и угасал с каждой секундой. Он прижимал парня к себе сильнее, даря свое тепло, как он обычно это делал со всеми. Но Машихо другой. С ним все не так. Таката медленно затухал, и Джункю понимал, что теряет его.

***

Сердце ныло. Нещадно ныло и кровоточило. Боль уже ощущалась, как физическая, а не нечто абстрактное и необъяснимое. Ребята говорили, что никогда еще не видели такого «"отрешенного от мира сего» лица у Джункю, как в момент, когда они с Машихо обнялись последний раз, и японец сел в такси и уехал. Обратно в общежитие уже не ориентирующегося в пространстве Кю затаскивал Едам. И он же пришел к Киму после суток его одинокого отшельничества. — Мне очень жаль. Джункю молчал. — Тебе он так был важен, да? — обнимая не так своего ранимого хена, спросил Едам. — Да.. — выдохнул Ким. — Да, важен... Верните его.. Верните… — К сожалению, продюсер оказался беспощадным. Знаешь, вы с Машихо-хеном, так сблизились, мы не ожидали даже. Все с ним общались, конечно, но вы как-то по-особенному… Джункю не слушал, что тараторил его донсен. Джункю ощущал, как у него оторвали часть сердца, часть души, часть его маленького мирка. Джункю хотел сорваться и прямо сейчас купить билет на самолет, чтобы улететь в Японию и вернуть того, кто принадлежит ему, того, в ком он так нуждался.

***

Утренняя тренировка. Сонный Джункю пытается разлепить глаза и понять, зачем Харуто завязывает хвостик из челки Чону. Вид у него, мягко говоря, не очень: глаза обросли синяками со всех сторон, лицо сильно похудело за последние дни, кожа бледная, с покраснениями. Джункю хмыкнул своему отражению в зеркале — смотрите, айдол. Айдол должен всегда хорошо выглядеть. Айдол всегда должен улыбаться, быть счастливым и веселым для всех. Даже если он плакал всю ночь, даже если боль разрывает сердце изнутри. Айдол должен улыбаться. Мысли Кю прервал выбивший ногой дверь Хенсок. — ВСЕ ВИДЕЛИ? — рэпер тяжело дышал, видимо, слишком быстро бежал, и рука его дрожала, что всем пришлось подойти ближе, чтобы хоть что-то разглядеть или хотя бы спросить. — New... Line? — прочитал Чонхван. — Что это значит? Сокровища переглянулись и синхронно кинулись к своим телефонам. Все знали, кому и что написать. Джункю дрожащими руками взял телефон, чуть не уронив его на паркет, и открыл диалог. Пальцы не слушались, во рту пересохло. Красавчик коала (6:45): МАШИ! МАШИ! МАШИ! Я ВИДЕЛ НОВОСТЬ! ТЫ ВИДЕЛ? NEW LINE! ЧТО ЭТО ЗНАЧИТ? ТЫ ЗНАЕШЬ? ТЫ УЖЕ В КУРСЕ? «Пожалуйста, проснись, пусть ты уже не спишь, пожалуйста, пожалуйста,» — бормотал про себя Джункю. Мамо (6:48): я завтра вылетаю в Сеул. Мамо (6:48): :) У Джункю перехватило дыхание. Он облокотился о стену, потому что ватные ноги совсем перестали его держать. Сердце бешено колотилось, ударяясь о ребра. Все чувства бурлили в животе, отдаваясь пульсацией в висках. Красавчик коала (6:49): МАШИ ㅠㅠ Красавчик коала (6:49): Я ЖДУ ТЕБЯ ㅠㅠ Я ТАК СКУЧАЛ ㅠㅠ Мамо (6:50): ♡ — Ты похож на влюбленную девчонку, — заметил Едам, — я буквально вижу сердечки в твоих глазах. Он возвращается? Кю, не отрывая взгляда от телефона, закивал и закусил губу. — Наш Джункю вернулся, — улыбнулся Бан.

***

— И вот зачем было выходить так рано, — возмущался Едам, укутывая красный от холода нос в шарф, — от аэропорта далеко ехать, еще пробки, наверняка. Мы тут околеем стоять, хен. — Тшш, — Джункю прижал палец к губам, — я обещал встретить его, вдруг мы не успеем спуститься?! — Совсем свихнулся, — Едам покачал головой и подышал на замерзшие руки. — Тебе совсем не холодно что ли?! Кю всматривался вдаль. Он топтался на месте, но не от холода, а от ожидания. Эмоции переполняли его, еще недавно Ким был уверен, что обречен, но вот Машихо, его родной, любимый Машихо, снова едет к нему. Возвращается домой. — ЕДУТ, ЕДУТ! — завопил Джункю. Такси остановилось прямо напротив входа, где стояли примерзшие к асфальту. Через минуту из машины показалась светлая голова с торчащими ушками. Джункю задержал дыхание. Машихо расплатился с таксистом и помог Асахи и Йошинори забрать вещи. Едам успел написать в групповой чат о возвращении блудных детей, поэтому из здания с диким визгом вывалились остальные мемберы, кидаясь на японцев и заключая их в объятия. Машихо подошел к Джункю, озарив его улыбкой, словно прорвавшийся среди туч лучик солнца. Какое-то время парни молча смотрели друг на друга, все еще не веря, что это реальность. Оба думали, что они могут в любой момент проснуться и понять, что это лишь счастливый сон, их желания и мечты. — А ты мне снился вчера, — нарушил тишину Машихо. — Надеюсь, я был твоим самым красивым кошмаром. Друзья засмеялись и обнялись. Джункю прижимал Такату к себе все сильнее, будто боялся, что он исчезнет, что снова уйдет от него. — Ты выполнил обещание, — Джункю поцеловал парня в макушку, — мы дебютировали вместе. — Мне все еще кажется, что это сон, — прошептал Маши, не отлипая от Кима. — Тогда я предпочел бы сон во сне. Парни сплели пальцы. Японец поднял голову и заглянул в глаза Киму. — Любить тебя я бы предпочел в реальности, — недолго думая, Таката поднялся на носочки и поцеловал Кю. Бабочки в животе Джункю снова закружили ярким торнадо.