Расстояния

У кого-то финал Кубка России и последний шанс отобраться на чемпионат мира (или предпоследний, если еще на Универсиаду отправят), а у кого-то подготовка к этому чемпионату в самом разгаре. Даже к двум чемпионатам - взрослому и юниорскому. И времени на эту подготовку исчезающе мало. Его всегда исчезающе мало: сколько ни тренируй своих учениц, сколько ни оттачивай прыжки, дорожки и вращения, когда ты будешь наблюдать за их прокатами на соревнованиях, тебе будет казаться, что для окончательного достижения совершенства не хватило еще одного дня. Даже если в итоге они займут весь пьедестал с сумасшедшим отрывом от соперниц. Когда телефон Тутберидзе звякнул входящим сообщением в мессенджере, она внимательно наблюдала за Сашей Трусовой, прыгающей четверной лутц. "Кому там неймется?" - раздраженно подумала Этери, разблокировав экран и открывая сообщение. Родные, друзья, знакомые - все, кто регулярно общался с ней, прекрасно знали, что она не выносит, когда ее отрывают от работы, уже запомнили режим ее тренировок и старались не беспокоить в это время без крайней необходимости. "Больше всего на свете я люблю тебя, фигурное катание и аниме", - прочла она. Это, конечно, была очень важная информация. Достаточно важная для того, чтобы беспокоить посреди тренировки за полторы недели до ЮЧМ. По-хорошему, Тутберидзе должна была разозлиться и либо проигнорировать источник беспокойства, либо ответить ему что-нибудь язвительное. И Этери честно попыталась разозлиться, но в груди, несмотря на вечный холод, царящий на катке, потеплело, губы сами собой разошлись в улыбке, пальцы набрали: "А как же кей-поп и мармеладки? Им больше нет места в списке твоих любовей?". Трусова, перекрутив лутц, упала на выходе. Быстро вскочила, бросила взгляд на тренера: может быть, та отвлеклась на переписку и не заметила ее падения? Ее надежды не оправдались - Тутберидзе замечала все - Саша, я все вижу! - крикнула Этери. - Еще раз! Трусова снова зашла на прыжок, а телефон снова звякнул. "Кей-поп я люблю не так сильно. Мармеладки разлюбила и переключилась на арбузики. Если бы вы, Этери Георгиевна, следили за вашей бывшей спортсменкой, то знали бы об этом". На сей раз у Саши получилось практически идеально. Вот только "практически" Тутберидзе не устраивало. Саму Трусову тоже, поэтому она, не дожидаясь команды тренера, пошла на еще один заход. Прыжки Саши были во сто крат важнее, чем глупый разговор о мармеладках и арбузиках. Надо было ответить: "Давай пообщаемся чуть позже" или просто отложить телефон до конца тренировки. Но Этери, прекрасно понимая это, все равно продолжила глупый разговор. "Я очень внимательно слежу за своей бывшей спортсменкой. Ее интервью перед открытыми прокатами в прошлом году я видела. У меня еще тогда возник вопрос: неужели я не разрешала своей бывшей спортсменке арбузики?". Третий лутц Трусовой вышел идеально. Этери, удовлетворительно кивнув, перевела взгляд на Косторную. Не успела она толком рассмотреть каскад Алены, как пришло новое сообщение. Открыв его, Тутберидзе почувствовала, что к теплу в груди прибавляются горящие щеки. "Только дыньки. Потому что арбузики - это не к тебе". Разговор начал принимать очень интересный оборот. Этери поняла, что еще пара реплик - и она целиком переключится на общение с поедательницей арбузиков, забыв о тренировке. А еще она поняла, что прекратить это общение сейчас выше ее сил. "Придется действовать чужими руками", - решила женщина. - Лиза! - окликнула она Турсынбаеву. - Отвлекись на минуту. Лиза подъехала к бортику и вопросительно взглянула на нее. - Да, Этери Георгиевна. - У тебя остался номер Трейси? - Уилсон? - на лице Турсынбаевой отразилось недоумение: зачем Тутберидзе понадобилась ее бывший тренер? Однако задавать лишних вопросов она не стала. - Должен быть. Вам сейчас найти? - Да, пожалуйста, - кивнула Этери. Когда Лиза сходила за своим телефоном и продиктовала ей номер, Этери написала: "Добрый вечер, мисс Уилсон. Это Тутберидзе. Медведева парализует тренировочный процесс в Хрустальном. Отберите у нее телефон, иначе последствия могут быть непредсказуемыми. Поверьте, я найду способ добраться до нее". Конечно, проще было попросить Дудакова или Диану найти Женю и отнять у нее телефон, а не впутывать сюда ничего не подозревающую Трейси. Но Сергей или Диша неизбежно начали бы задавать вопросы, на которые ей не хотелось отвечать. *** Женя пришла к ней после короткой программы на чемпионате России. В этот вечер мысли Тутберидзе, помимо воли женщины, были не с ее девочками, которые победили сегодня и наверняка победят завтра, а с той, которая потерпела самое сокрушительное поражение в своей карьере. Этери не видела короткую программу Жени, но знала результаты, которые иначе чем шоком назвать было нельзя, и видела саму Медведеву после объявления итоговых оценок - опустошенную, разбитую, почти потерявшую веру в себя. "Какое тебе дело до нее? - убеждала себя Этери. - Тут с ней Орсер и Татьяна Анатольевна. Пускай они головы ломают, почему их обожаемая Женя упала на дно, и как ее теперь оттуда достать. Она от тебя отказалась, она сделала свой выбор - пускай теперь расхлебывает последствия этого выбора". Убеждала и не могла убедить. Не могла перестать думать о ней, как думала после каждого старта Медведевой. "Если бы Женя осталась со мной, если бы программы ей ставили мы, зная все ее сильные и слабые стороны, а ее в этом сезоне все равно преследовали бы неудачи, нашла бы я, что сказать ей? Конечно, нашла бы. А нашла бы я, что сказать ей сейчас? Когда она больше не моя ученица? Когда она больше НЕ МОЯ? Тоже нашла бы, если бы она пришла. Вот только она не придет, ей гордость не позволит". Когда в двери номера постучали, и Этери пошла открывать, она готова была увидеть кого угодно. Алину, переживающую за свою Кармен. Аню или Сашу, волнующихся перед решающим днем своих первых взрослых соревнований. Алену, для которой эти взрослые соревнования не первые, но которая все равно волнуется. Даню или Сергея - вдруг им захотелось о чем-то поговорить на ночь глядя? Но за дверью оказалась Медведева. Еще более опустошенная и разбитая, чем сразу после объявления оценок - судя по всему, эти несколько часов она провела в самокопании и самопоедании. - Здравствуй... те, Этери Георгиевна, - Женя раздумывала, как обратиться к Тутберидзе, и все-таки решила выбрать официальный вариант. Женщина улыбнулась про себя: "Наверное, боится, назвав меня просто "Этери" и на "ты", услышать в ответ: "Во-первых, не тыкай мне. Во-вторых, для тебя я Этери Георгиевна. С седьмого мая две тысячи восемнадцатого года и навсегда. А в-третьих мне не о чем с тобой разговаривать". - Здравствуй, Женя, - она ответила без улыбки, хотя и без неприязни. - Чем обязана? - Мне... - Медведева сделала паузу, тщательно и осторожно подбирая слова. - Мне надо поговорить. - И кроме меня поговорить не с кем? - Этери все-таки не отказала себе в удовольствии уколоть ее. - Я думала, вокруг тебя достаточно людей, которые тебя выслушают и поддержат. Зачем тебе бессердечная Тутберидзе, для которой работа важнее чувств, которой нужны только награды и которой наплевать, кто их добудет? Это были Женины слова, сказанные в марте, когда их отношения разлетелись вдребезги. Правда, бессердечной Медведева ее не называла - такой эпитет Этери добавила уже от себя. Губы у Жени задрожали. На секунду Тутберидзе показалось, что девушка вот-вот разрыдается, или просто ответит: "Другого я не ожидала", развернется и уйдет. Но она не разрыдалась и не ушла. Отыскала в себя силы ответить. - Они рассказывают, что все будет хорошо. Говорят, чтобы я не расстраивалась. Жалеют меня, а мне только хуже от этого. Мне нужен тот, кто жалеть не будет. Ты меня никогда не жалела. - Тогда проходи, - Этери отошла в сторону, впуская ее. Женя приходила к ней бессчетное множество раз со своими проблемами, страхами и сомнениями. С самого детства, с того дня, когда поняла, что ей можно доверять. Этери всегда выслушивала ее, всегда находила для нее нужные слова. В этот раз тоже выслушала и нашла нужные слова. А Женя нашла нужные слова для нее. Позже, общаясь с журналистами, Медведева уклончиво сказала, что воспрянуть духом после неудачи в короткой программе ей помог один человек, с которым они общались больше часа. Для посторонних этого было достаточно. Им было совершенно ни к чему знать, что этот "один человек" очень скоро превратился из "Этери Георгиевны" в просто "Этери". Что чуть позже они обнялись, и Женя все-таки расплакалась, и у Этери глаза были на мокром месте. И уж совсем никому, кроме них двоих, ни к чему было знать, что в какой-то миг обе, не сговариваясь, потянулись друг к другу, и все разговоры закончились. *** Если раньше их отношения были просто безумием - а как еще назвать любовь между тренером и ее несовершеннолетней ученицей, которую приходится скрывать от всех? - то теперь они стали безумием в квадрате. Теперь приходилось скрывать сам факт того, что у них есть какое-то общение помимо вежливого обмена приветствиями при встрече на соревнованиях. Но так оказалось даже интереснее. Женя склонилась над ней, и ее распущенные волосы скрыли их лица как шатер. - Ты знаешь, - прошептала она прямо в губы Этери, обжигая своим дыханием, - я поняла одну вещь. Вернее, две вещи. Приближался новый год. Тренировок в Хрустальном уже не было, большинство тренеров и спортсменов разъехалось на праздники. Этери тоже собиралась встречать новый год в теплых краях. Вместе с Дианой, со своей племянницей и внезапно напросившимся за компанию Глейхенгаузом. Но улетать они должны были только через несколько дней, а пока Диана была у подруги, Женя тоже сказала дома, что будет ночевать у подруги (после чемпионата России вдруг оказалось, что у нее очень много подруг, которые по ней очень соскучились), им принадлежали весь вечер и вся ночь. - Какие вещи? - руки Этери блуждали по спине девушки, пересчитывая позвонки и обводя мышцы. - Что я не могу без тебя, - Женя принялась целовать ее в нос, в губы, в обе щеки, в глаза - всюду, куда дотягивалась. - И что любить надо так, будто этот день - последний. *** То ли Женя, не получив ответа на свое сообщение о дыньках, поняла, что Тутберидзе занята и не может разговаривать, то ли Трейси в самом деле отняла у нее телефон, но в любом случае Этери она больше не беспокоила до конца тренировки. Напомнила о себе Медведева совсем уже вечером. Когда Тутберидзе ехала домой и угодила в пробку, телефон снова ожил. На этот раз Женя не стала размениваться на сообщения, а сразу позвонила в Скайп и включила камеру. Судя по обстановке, она была в своем номере. - Этери Георгиевна, - голос ее звучал обиженно, но Этери это не ввело в заблуждение; женщина прекрасно знала, когда Женя обижается на самом деле, а когда притворяется, да и глаза Медведевой улыбались, - зачем вы сказали Трейси отнять у меня телефон? У нее, кстати, не получилось это сделать. Вы, значит, не желаете со мной общаться? - Желаю, - Этери поставила телефон перед собой, тоже включила камеру и улыбнулась девушке в ответ. - Но только не во время тренировки. А вам, Евгения Армановна, заняться нечем? У вас, кажется, тоже тренировка должна была быть. - Тренировка у меня завтра, сегодня мы только поселились, и день был совершенно свободен, - Женя с торжествующим видом показала ей язык. - Видела Дишу с Глебом, поздравила их. И Сергея Викторовича видела. И малявок твоих. Они мне так обрадовались! Только тебя не хватает. Этери, выпустив руль - все равно пробка стала намертво и не собиралась рассасываться - развела руками. - Ну, что ж поделаешь. Надо готовить к ЧМ малявок и не совсем малявок. - Да я понимаю, - вздохнула Женя. - Это так, нытье одной юной девушки, которая скучает по одной прекрасной женщине. - Юная девушка, - взгляд Этери стал строгим. - Ты не забыла, что вообще-то соревноваться приехала? И соперницы у тебя не из последних. Об этом тебе надо думать, а не обо мне. - Думаю, - заверила Медведева. - Буду лед грызть, но путевку в Японию отвоюю. - Смотри мне! - голос Тутберидзе чуть потеплел. - О, кажется, сдвинулись с мертвой точки. Все, Жень, извини, больше не могу разговаривать. - Но дома ведь сможешь? - вкрадчиво осведомилась Женя. - Дома, конечно, смогу. А у тебя есть что обсудить? - Этери вопросительно подняла брови. Взгляд у нее был столь же многообещающим, сколь голос Жени. Девушка, не выдержав, расхохоталась. У нее не выходило долго изображать роковую соблазнительницу, тем более, на расстоянии. - Есть, конечно. И это не только арбузики и дыньки. - Ну тогда жди, - улыбнувшись на прощание, Этери выключила Скайп и нажала на газ. "Все-таки жаль, что нельзя раздобыть где-нибудь вертолет и прямо сейчас прилететь в Новгород. А утром улететь обратно".