О плохом и хорошем настроении

Сегодня Перри вернулся, хлопнув дверью. Знаете, за все то время, что я у него вроде как работаю, я научился распознавать его настроение, даже не глядя на Перри. Просто по одному тому шуму, что он издает, закрывая входную дверь. Не верите? Смотрите сами. Если Перри чем-то доволен, дверь закрывается почти без скрипа, с кучей реверансов от мистера ван Шрайка, который счастлив лицезреть даже коврик под своими ногами. Ключи поворачиваются в замке без спешки и так же элегантно отправляются на журнальный столик. Когда Перри устал, дверь открывается небрежно, хряпаясь ручкой о стену. Ключи при этом втыкаются в замочную скважину с десятого раза. Бывает, это сопровождается нелестными комментариями в адрес «того кретина, который опять залепил личинку замка своей вонючей жвачкой». Ну да, есть у меня такая привычка, пережиток воровского прошлого. Руки просто сами иногда — раз! — и делают. А вот когда Перри зол… ооо… Бедная дверь! Бедные ключи! И бедный я, Гарри Локхарт (это если вы меня не узнали) — мне достается за все мои грехи. Сразу. Оптом. Даже за те, что я совершал в младенчестве. Так вот. Дверь хлопнула, а значит Перри был в самом дерьмовом расположении духа. Наилучшим вариантом было не попадаться ему на глаза, но сделать это сложно, учитывая, что я его секретарь. И направляется он прямиком ко мне, на второй этаж, где я опять расходую его виски и дорогие сигары. В панике дернувшись и разлив остатки дорогого алкоголя на перрин стеклянный стол, я рухнул прямиком на пол, да так там и остался. У меня еще было несколько секунд форы, чтобы успеть уползти хотя бы за диван, но я бездарно истратил их на разглядывание стекающего на ковролин вискаря. Услышав рядом шаги я оторвал взгляд от художественно заляпанного пола и встретился с убийственным выражением лица Перри. Не поднимаясь с карачек я отполз на два шага назад. — Я все объясню. — Не надо, — ответил Перри. К моему полному шоку он достал свой носовой платок и вытер растекшийся по столу виски. Попытался отряхнуть несколько промокших насквозь бумажек — наверняка жутко важных, — но потом с абсолютно безразличным взглядом отправил их в корзину. Я отполз еще подальше. Кто его знает, может, у него так выражается крайняя степень бешенства. Сейчас вот еще пара секунд — и разорвет Перри, что не отмоешься. — Гарри, какой сегодня день? — спросил он, усаживаясь в свое кожаное кресло. — С утра была среда, а что? — спросил я с пола. — Нет, не день недели. А вообще. Ты не помнишь? Я все-таки решился встать и подошел к нему, чтобы пощупать лоб. — Перри, ты себя хорошо чувствуешь? — на всякий случай уточнил я. — Нет, вообще-то паршиво, — признался Перри. — Ты выпил мой виски, скурил оставшиеся сигары… заляпал пол… Нет, Гарри, я не ругаюсь, заткнись и выслушай. Дело в том, что сегодня ровно год с тех пор, как ты у меня работаешь. И живешь. И вообще, делаешь много чего еще… Я озадаченно уставился на Перри. — Ну да, еще я готовлю ужин. И мою посуду, — начал перечислять я, усаживаясь на стеклянный стол. Замечания по этому поводу не последовало и мне опять стало не по себе. — А еще я сел на твой стол. — Да, я вижу. — Ты не будешь меня сгонять? — Как-нибудь в другой раз, не сегодня. — Ладно. — Я устроился поудобнее, закинув ногу на ногу. — Еще я периодически делаю уборку, но не чаще двух раз в месяц, потому что ненавижу все эти тряпки, веники и пылесосы… А! И еще я хожу по магазинам! — Гордо закончил я. — Да, Гарри, все верно. Знаешь, я как раз об этом и думал сегодня весь день. И, кажется, я понял одну поразительную вещь. — Перри посмотрел мне в глаза. — Ты — это лучшее, что было со мной за всю мою жизнь. Да, я и сам в шоке. Представляешь, я вдруг сегодня осознал, что у меня никогда не было парня, который бы убирался, готовил для меня, ходил по магазинам… знал, где лежат мои чистые носки и грязные майки… Ты понимаешь, в каком настроении я прихожу домой по одному только звуку закрывающейся двери. Сегодня я ею хлопнул — и ты с перепугу свалился на пол. И я действительно зол, я просто взбешен. Но ты будешь смеяться, когда я скажу, в чем же дело. Я смотрел на него во все глаза. Никто и никогда не говорил мне ничего более приятного и откровенного, даже Хармони, когда жаловалась на своего очередного бывшего парня, а у меня стояло от ее прикосновений. Я с трудом подавил в себе порыв кинуться Перри на шею и сделать с ним что-нибудь не гетеросексуальное — чтобы ему понравилось. — И в чем же дело, Перри? Почему ты пришел злой? — Я внезапно понял, что уже не могу без тебя, Гарри. Я тебя люблю. Правда, смешно? — криво захихикал Перри, смахивая слезу, которую я сделал вид, что не заметил. — Я как последний мудак влюбился в натурала, которого тошнит от поцелуев с мужиками. Я просто в бешенстве, Гарри. Мне хочется разбежаться и убить себя об стену, или хотя бы заработать амнезию и никогда больше не вспоминать сегодняшний день. Мы снова посмотрели друг на друга, и мое сердце сжалось от боли. Хотел бы я быть таким же смелым, как Перри, чтобы сказать ему все, что я к нему чувствую… — Пойду, напьюсь, — вздохнул Перри, не дождавшись от меня иной реакции, кроме вытаращенных глаз. — И посмотрю порнушку. Будешь проходить мимо — проходи. *** Я долго собирался с мыслями, чтобы решиться просто подойти к его двери. На раздумья ушла раковина грязной посуды и стопка перриных носков, которые я не глядя отправил на максимальный отжим и теперь они были похожи… не на что не похожи, и уж точно не на носки. Побившись головой о стиральную машину, я вдруг понял, что не могу позволить Перри страдать в одиночестве. В конце концов, он был мне другом, возможно даже лучшим — за неимением любых других, и, нацепив на себя свою лучшую чистую майку, я отправился в опочивальню мистера ван Шрайка. Но не тут-то было! Уж не знаю, это у Перри такой слух хороший, или он специально просидел три часа под дверью своей комнаты, но едва я сделал два шага по вражескому коридору, до меня донесся его возглас: — Даже не смей сюда входить, Гарри Локхарт! Ну, если уж все так официально, значит, Перри уже успел накидаться спиртным, и сейчас находится в той стадии опьянения, когда «все заебало». — Перри, я бы показал тебе белый флаг, но из белого на мне только трусы, а я еще не готов быть с тобой настолько откровенным! Последовала пауза, во время которой, судя по бульканью и невнятному бормотанию, Перри прикладывался к бутылке и посылал меня на хер. — Перри, если ты боишься шокировать меня своим видом, то я все равно знаю, что ты сейчас делаешь! — предпринял я очередную попытку ведения мирных переговоров. — Поверь, дрочить на телевизор и запивать свою несчастную судьбу градусом — не выход! Я пробовал, не помогает. — Ишь ты, какой умный! — фыркнул Перри и приоткрыл дверь, высунув в проем голову. — Ну, раз ты такой смелый, иди сюда и расскажи мне, откуда ты знаешь, что я дрочу. — А разве нет? — я сделал несколько шагов вперед. — Ты ведь собирался смотреть порнушку. — Собирался. Но прежде, чем у меня встал, я успел напиться. — Соболезную. Перри фыркнул и открыл дверь шире. — Ладно, заходи. Не боишься, что я к тебе приставать буду? Я прошел в комнату Перри и сел на его кровать. — Вообще-то, именно об этом я и хотел поговорить… Понимаешь… Пока я подбирал нужные слова, Перри успел доковылять до меня, но не удержал равновесия и рухнул на пол — прямо у моих колен. Слова застряли у меня в горле, когда его руки прошлись по моим бедрам. — Перри… — Сам виноват, — обиженно заметил Перри, лапая уже не только мои ноги. — Я тебя предупреждал, чтобы ты сюда не лез. Хоть Перри ван Шрайк и был в хламину пьяным, гейской сноровки не растерял. Как только я, не ожидая такого натиска, рыпнулся в сторону, его сильная рука схватила меня за локоть и притянула обратно, вовлекая в жадный поцелуй. Как мне показалось, от прилива адреналина Перри даже немного протрезвел, потому что с каждой секундой его действия становились все увереннее и четче. Вот уже его язык вовсю хозяйничает у меня во рту, вызывая волны мурашек по всему телу и отчетливое уханье крови между ног; вот его рука пробирается под мою майку, лаская спину, прижимая к себе еще крепче, так, что становится нечем дышать. До этого момента я и не представлял, насколько он сильный! Это он только с виду на Винни Пуха похож, а на поверку — ну чисто Бэтмен. Гора мышц, во! И одна его мышца — или их там несколько? — нагло упирается мне в живот, и даже через его штаны и мою майку я чувствую кожей что-то влажное и теплое. — Пе… — хочу остановить его, просто чтобы вздохнуть, но выходит только жалобный всхлип. Второй рукой он сжимает мой член и перед глазами у меня темнеет. Это что-то невозможное, не бывает так хорошо, не верю! Распахиваю глаза, пытаясь сфокусироваться на взгляде Перри, но он в этот момент пялится на мой каменный член в своем кулаке. Ха, сюрприз, Перри! Я дергаю бедрами, создавая трение между своей плотью и его рукой, и снова охаю. Как хорошо. Хочется шире раздвинуть ноги, но я, увы, не акробат, и приходится довольствоваться тем, что есть. Перри снова меня целует, на этот раз долго и вдумчиво, будто прислушиваясь к моей реакции и не забывая дрочить мне. Учитывая, что я ни с кем не трахался уже больше года, не считая своей правой руки, это может долго и не продлиться. Перри будто читает мои мысли и перемещает другую руку со спины мне на зад, явно намереваясь вторгнуться в частные владения. — Ляг на спину, — командует он не своим голосом, и я повинуюсь — даже, пожалуй, слишком быстро, отчего у Перри с губ срывается едва слышный возглас восхищения. Его пальцы проникают в меня по очереди, растягивая, лаская, по миллиметру продвигаясь вглубь. Я знаю — то есть, я слышал — что у мужчин внутри есть особое местечко, которое, если задеть, и помассировать, то можно даже кончить. И Перри несомненный эксперт в мужской анатомии, он точно знает, где и что надо погладить, и я почти теряю способность мыслить, когда его пальцы добираются до заветной цели. — Боже, Гарри, — только и выдыхает он, видя, как я выгибаюсь от его манипуляций. Нестерпимо хочется кончить, но что-то не дает мне этого сделать. Глянув вниз, я понимаю, что — Перри больше не дрочит мне, а только как завороженный смотрит на мой член. — Возьми его, — прошу я Перри, и он с радостью обхватывает мою плоть губами. Перри точно знает, как делать минет, и его стараниями я кончаю всего через полминуты и… — Я люблю тебя, Перри!.. Он в полном шоке смотрит, как я дергаюсь от накатывающих волн удовольствия. Проходит несколько секунд, оргазм отпускает меня, но я не говорю ни слова. — Ты что-то сейчас сказал… — Перри ждет, что я опомнюсь и с ужасом убегу из его комнаты. Но этого не происходит. Я с трудом возвращаю телу вертикальное положение и киваю головой. — Да. Сказал. Вообще-то, я хотел тебе сказать это до… этого. Но… ты просто не дал мне все объяснить тебе. Кажется, у Перри ван Шрайка вот-вот случится инфаркт. — Повтори. — Я люблю тебя, Перри. Наверное, я понял это только сегодня, после твоего признания — но любил тебя уже давно. Прости, что все так вышло. Перри притягивает меня к себе и целует, целует… кажется, он хочет покрыть поцелуями все мое тело. — Идиот. Придурок. Недоумок! Да чтоб у нас всю жизнь так выходило! И я понимаю, что счастье на свете все же есть. А вы, дорогие читатели, будьте внимательны к своим родным и близким. Даже если они пришли домой не в духе, не забывайте о том, что вас любят. Очень-очень.