***
Серое низкое небо смотрит в окна особняка, и столь же серыми, непроглядными становятся его глаза. — Что у нас на сегодня, Себастиан? — Лишь несколько писем от ваших торговых представителей, милорд. Пустая почта. Он даже не смотрит на одинаковые плотные конверты из грубой бумаги, отворачивается к окну, теряя интерес и забывая о них почти сразу. Время тянется медленно, тишина превращается в вязкую, подобную патоке, субстанцию, и в ней тонет весь мир. — Хорошо, — роняет он. У меня нет иного выбора. Видеть, как деятельная и сильная душа томится под гнётом бездействия, слишком даже для демона, не имеющего никакого сердца. Придётся сделать свой ход.***
Лондон пропитан смогом, смешавшимся с туманом. Промозглая сырость, неверный фонарный свет, рождающий столько отблесков и теней, что они будто бы начинают существовать сами по себе, крыши, за которые зацепились тучи. Замирая в шаге от падения, я окидываю улицы взглядом. Сегодня город скучен и спокоен, в нём нет ничего, что позволило бы вспыхнуть его глазам. Прыжок, ещё… Путь знаком и привычен. Королева этим вечером сидит у камина, кутаясь в плед от проникающей повсюду сырости. Заметив меня на подоконнике, она роняет чашку, но я не позволяю разбиться тончайшему фарфору. — Ваш Эрл Грей, — возвращаю чашку прямо ей в ладони. — Снова вы, — в её глазах страх мешается с упрямством и гордостью. Должно быть, кого-то они способны очаровать, но только не меня — я теряю к ним интерес, едва скользнув взглядом. Улыбаюсь. Когда я побывал здесь впервые, она испугалась гораздо сильнее. Но люди могут привыкнуть ко всему. Чашка постепенно пустеет. Виктория больше не смотрит в мою сторону, находя игру языков пламени в камине куда привлекательнее... или безопаснее. Она отлично делает вид, точно меня не существует, и я помогаю ей, сливаясь с тенью в углу. Нет нужды давить на неё. Наконец она поднимается и медленно подходит к секретеру, аккуратно вытаскивает писчий прибор, раскладывает принадлежности, хмурится, рассматривая чернильницу – та наверняка в полном порядке, но не проверить всё до последней мелочи не в характере королевы. Каллиграфический почерк, чёрные чернила, нарушающие белоснежную поверхность листа. Я ожидаю, вслушиваясь в поскрипывание пера. Она нагревает сургуч, и красная капля запечатывает дорогой белоснежный конверт. Отпечаток перстня, и она оборачивается ко мне. — Письмо для вашего господина, Себастиан. — Благодарю. Я принимаю послание, опустившись на одно колено, наши взгляды встречаются и она отворачивает голову, так, что тень скрывает от меня их цвет. Королева прекрасно понимает, что я не подчиняюсь ей ни единой секунды, лишь следую этикету по собственной прихоти. Это, пожалуй, всегда и пугало её сильнее всего. Отыграв маленький спектакль во имя собственной гордости, она опускается в кресло без сил, пока я уношусь прочь по крышам.***
Солнечный свет едва пробивается сквозь облачную толщу. Он отодвигает опустевшее блюдце, где не осталось ни крошки десерта. — Что у нас на сегодня, Себастиан? — Почта. Среди нескольких грубых конвертов лишь один выделяется почти ослепительной белизной, лишь на одном сургуч красен как кровь. Его глаза вспыхивают, едва он замечает. — Письмо от королевы. Я прячу улыбку. Обязанности дворецкого столь занимательны…