Непорочное зачатие

      Барренс Хагрид, в просторечии Барни, был весьма остроумным молодым парнем двадцати пяти лет отроду. Проживал он в местечке Королевский Дар, что чуть в стороне от гор древнего британского леса Дин графства Глостершир. Семья его, еще со времен Эдуарда 1, даровавшего право жителям лесных территорий заниматься рубкой леса и производством угля, жила этим промыслом не одну сотню лет. Сам Барни с малолетства умел обращаться с инструментами и помогал отцу и братьям в лесу, а позже, обнаружив магические способности, был обучен своим дедом премудростям магическим при рубке леса.       Надо сказать, что и маги, и простой люд жили бок о бок на лесных территориях испокон веков, без инквизиции и костров, и трудились в поте лица на себя и благо двора королевского. И о жителях гор – великанах, и о иных магических созданиях знали, а в трудные года делились с соседями пропитанием и иными необходимыми вещами и предметами.       Эта история произошла в апреле начала второй четверти века двадцатого.       Отец приболел, а старшие братья отправились на службу королевскую, заниматься родовым промыслом пришлось самому младшему – Барренсу.       В тот день, как говорится, ничто не предвещало беды. Барни, по старой привычке рубил деревья топором, а складывал в крупные поленницы уже магией. С утра был солнечный день, шелестели томным шепотом молодые листья деревьев, изредка им подпевали птицы, но к обеду погода начала портиться и на небо набежали тучи. Участок был новым, и Барни заранее присмотрел себе пещерку на случай дождя, которой и воспользовался, когда с неба полились первые капли. Плотненько пообедав, мечтая, как его кормит красавица Мари, молодой парень слегка возбудился и, решив не откладывать проблему, забрел немного вглубь пещерки. Проведя пару раз рукой и, испустив белесую жидкость на стену, он вернулся ко входу и прилег вздремнуть.       Было солнечное утро, Фридвульфа, юная и девственно чистая великанша, сбежала от семьи к подножию гор, погреться на солнышке. Любила она наблюдать за красивым молодым парнем, рубившим обожаемый ею лес, и мечтать… мечтать, что он молодой великан, идущий к ней, чтобы… На этом месте девушка-великанша и уснула. Просыпаться было странно. Что-то сильно мешало в паху. Пошевелив ногами и привстав, Фридвульфа с ужасом увидела выпавшего из нее человека и бросилась бежать домой.       - Мама! Я съела человека этим местом, - показывая руками, сказала девушка. - А вставая выплюнула его!       - Лишь бы обошлось! Лишь бы обошлось!!! – подумала мать-великанша.       Не обошлось. Но об этом чуть позже.       Выпавший на хвою Барни, продирая глаза смотрел на убегавшую к горам великаншу, и думал: «Я спал в великанше? Господи! Я спал в великанше ТАМ!». Вечером того же дня он рассказал эту необычную историю семье, а позже и в баре, а потом еще раз в баре, и еще раз, и еще… К концу лета «я спал в великанше» превратилось в «я спал с великаншей», но и об этом бы вскоре забылось, если бы история не имела своего продолжения.       Во время королевских охот последние пару столетий жители лесных деревень могли воспользоваться правом поохотиться на мелкую дичь или живность.       В середине декабря на стойбище охотников Горного Янтаря вышла молодая великанша с ребенком на руках. Фридвульфа, а это была именно она, положила малыша на землю недалеко от костра людей, и, постоянно, как мантру, повторяя: «Руби! Ус! Хагри!» (рубит лес усатый Хагрид), ушла обратно в леса.       - Знаете, - промолвил самый старший из охотников, - Рубеус – это наверное имя малыша, а Хагрида я только одного знаю, что с великаншей спал!       Так в жизни Барренса Хагрида появился сын Рубеус.