Как раньше

— Чтоб ты сдох! — по мрачноватому замку Дании разнесся громкий треск дерева, а следом – ругань на датском, перемежаемая звоном стекла. — Клянусь, я тебя убью! Норвегия на миг отвлекся от книги, чтобы взглянуть на презлого Дана, влетевшего в комнату норвежца и нагло рухнувшего на его постель. — Успокоился? — меланхолично поинтересовался Бьерн, переворачивая страницу. Дания издал какой-то непонятный звук — то ли хмыканье, то ли фырканье, уткнувшись лицом в подушку. — Вот и молодец, — кивнул Нор, снова покосившись на Хенрика. Определенно, не получится у него сегодня почитать спокойно… — Нечего разрушать замок. И так работы у слуг невпроворот, — мимоходом укорил разбушевавшегося датчанина юноша. Хансен снова фыркнул и перевернулся на спину, заложив руки за голову. — Нор… — позвал Дания союзника через несколько минут звенящей тишины, внимательно разглядывая фиолетовый балдахин над собой. Мягкая тяжелая ткань немного блестела, и светло-серебристые полоски расчерчивали темную поверхность. — Чего тебе, идиот? — буркнул Норвегия. — Ты же меня не предашь? Не уйдешь, как Швеция? — датчанин вдруг оказался совсем близко и сжал прохладные тонкие пальцы в своих горячих руках. — А ты меня? — взгляд темно-синих глаз внимателен, а голос серьезен. — Никогда. Ты только мой, поэтому я тебя никому не отдам, — Дан легко прикоснулся ладонью к бледной щеке Нора. — Вот тебе и ответ, — медленно качнул головой юноша, снова переводя взгляд на книгу. — А теперь не мешай мне читать, — Бьерн отвернулся от Хенрика, надеясь все же дочитать книгу, но Хансен… он никогда не желает мириться с ролью предмета интерьера. Возмущенный вскрик и попытки сопротивления угасли под горячими прикосновениями и тихим шепотом над ухом: — Не отпущу… Ты — мой… * * * — Почему ты все решил без меня?! — Норвегия сверлил взглядом затылок Дании, отвернувшегося к окну. — Не знаю… — голос у Хенрика сухой и совершенно безжизненный — опять самозабвенно кинулся в войну, очень разорительную для себя. — Не пытайся от меня отвернуться, когда я с тобой разговариваю, — Бьерн подлетел к Хансену и, развернув его лицом к себе, вцепился в рубашку на груди. — Ты понимаешь, идиот, что меня все устраивало? И эта жизнь с тобой, и наши отношения! — Дан дернулся, словно от пощечины, и отвел взгляд. — Так будет лучше… — Кому? Тебе? Мне? Или Швеции? — норвежец встряхнул Данию. — Нашим людям. Они и так настрадались… — Надо же, в тебе заговорил голос разума! Только как-то не вовремя! — Нор опустил руки и уткнулся лбом в плечо Хенрика, а тот вдруг заметил, что Бьерн не намного его ниже. – Все только успокоилось… — Прости… — он никогда не умел извиняться, но это просто необходимо было сделать. — Дурак, какой же ты дурак… — Дан несмело обнял Норвегию и прижал к себе — скоро он не сможет делать даже это… * * * — Нор, слушай… — Дания приобнял юношу за плечи и только собрался что-то рассказать, как Нор стряхнул его руку. — Ты чего? — Ничего, — буркнул Бьерн и продолжил прогулку. Заснеженный парк в Осло, яркое солнце, лазурное небо… Все это вызывало старые воспоминания и обещания, о которых, наверное, кроме него никто и не помнит. И эта пропасть между ним и Данией, возникшая после распада Шведско-норвежской унии… она давила на него. Пусть во время Второй Мировой они снова выступали единым блоком, но напряжения это не убавило, скорее даже наоборот. — Что-то случилось? – Хенрик обогнал норвежца и заглянул в его лицо. — Нет. Все нормально, — «Ты же, скорее всего, не помнишь…». — Нор, Нор, послушай, — Хансен остановил Бьерна. — Ты можешь все мне рассказать. Мы же пообещали, что всегда будем помогать друг другу. Много лет назад пообещали… помнишь? — Дан погладил Норвегию по щеке. — Помню. — Так что случилось? — Ничего, я ведь уже сказал. Идиот, — чуть улыбнулся Нор. — Давно ты меня так не называл, — искренне удивился Дания. — Я уж думал, что поумнел в твоих глазах! — И не мечтай, — привычно бросил Бьерн. Кажется, через пропасть еще можно перекинуть мост к прежним отношениям. И, вполне возможно, вскоре норвежец позволит Хенрику больше, чем легкие объятия и короткий поцелуй в щеку. Совсем как раньше.