Месть бастарда

      В крипте было холодно и тёмно. Древнее место и мрачное, лестница вела вниз, туда, где разверстые могилы зияли, словно пасти голодных чудовищ. Тени двигались и шевелились, девушке порой казалось, что каменные статуи лордов и королей внимательно наблюдают за ними.       У ног каждого покоился каменный лютоволк, а на коленях лежал длинный железный меч. На многих гробницах клинки были заржавлены, а на некоторых остались лишь рыжие пятна. Холодная сталь должна была удерживать дух покойника, теперь призраки древних Королей Зимы могут разгуливать по замку.        — Суровые и доблестные люди, как и их время, Век Героев, — говорил ей Джон. — Болтоны снимали кожу с врагов, штормовые короли убивали их молотами, а Старки отрубали им головы и насаживали на пики. Тогда перед сердце-древами приносили кровавые жертвы, дабы почтить богов.       Богами Севера были и оставались безымянные и бесчисленные божества Первых Людей, которые переняли их у Детей Леса. Белая Гавань была островком Святой Веры, прекрасно укрепленным и богатым городом, все соседи которого молились в богорощах, а не в септах.       У Мандерли тоже есть богороща, в угрюмом Волчьем Логове, замке-тюрьме, где заправлял одноногий сир Бартимус. Но Вилла молилась другим богам, у которых были имена. И собственное имя девушка получила под семицветном светом Снежной Септы Нового Замка.       Мандерли верили в Семерых ещё в Просторе и сохранили эту веру на Севере. Вера не мешала соблюдать клятвы верности Старкам из Винтерфелла, которые приютили их и дали им земли, когда стараниями безродных Тиреллов и коварных Пиков им пришлось оставить берега могучего Мандера,а Гарднеры отдали Данстонберри их врагам.       Рыцари дома Мандерли веками сражались под знаменами лютоволка, а Белая Гавань была надежным щитом, защищавшим Север от любого врага, что приходил в залив Пасть. Верховный Септон гневался, когда Мандерли отказались принимать Сынов Воина, но Мечи своим рвением разожгли бы ненужную войну.       Водяной Мандерли реял на Трезубце, когда король Торрхен вел армию против Эйгона Завоевателя. В день, когда король Севера преклонил колени, Мандерли приняли волю сюзерена. И с того дня Мандерли оставались верны драконьим королям, пока Эддард Старк не поднял Север против Эйриса.       Дед выбрал в той войне сторону Винтерфелла, а значит, Роберта Баратеона. Но когда король Роберт умер, а Ланнистеры схватили лорда Эддарда, Белая Гавань вновь послала войско на юг под знаменами Старков. Отец и дядя Виллы сражались со львами, а теперь бьются с драконом.       На Севере война, принесённая кракенами и одичалыми, стихла. Над Рвом вновь реяли знамена с лютоволком, а дорога в Речные земли вновь свободна. Железные люди грабят берега Простора, а львы не склонились перед драконом, на которого набросился ещё и сокол.        — Я останусь здесь, Робб желает, чтобы на Севере был Старк, пока он бьётся за Южные Марки, — объявил Джон ей на пиру, который устроили в Винтерфелле после падения Рва Кейлин. Принц вернулся с юга как победитель, покончив с последним оплотом врагов дома Старков к полуночи от Перешейка.        — Южные Марки? — удивилась Вилла.        — Так Робб теперь называет Речные земли, — рассмеялся Джон. — Настоящая война теперь там. Стена защищает нас от Иных, но южнее Рва лежат земли знаменосцев дома Талли и их мой брат-король не может оставить на растерзание дракону, кракену и льву.       На пиру произнесли много здравиц в честь короля, Джона и даже в честь Роберта Аррена, чьи знаменосцы атаковали подошедших к их рубежам воинов Таргариенов. На самом деле Долиной правила леди Лиза, сестра мачехи Джона. Джон для неё никто, но Робб племянник, а лорд Эдмур родной брат.       Старый лорд Хостер умер и Риверраном теперь правил его сын. Ставка самого короля была восточнее, в Харренхолле, откуда Робб и его дядя, сир Бринден, планировали походы против врагов королевства Севера и Трезубца. Чёрная Рыба стал десницей Робба на юге, едва стихли бои со львами на бродах.       Вилла возблагодарила Семерых, что Робб не требует от брата лично привести подкрепления на юг. Удача и боги хранили принца, но на войне случается всякое. Арбалетный болт или стрела из лука могут забрать Джона, сделав ее вдовой. Девушка содрогалась при мысли, что их дитя могло не увидеть отца.       Вилла полюбила Джона ещё в Белой Гавани, когда он был простым сквайром и была счастлива, когда тот взял ее в жёны. Ее возлюбленный сам выковал себя, превратившись в Старка, принца Дредфорта и наследника короля Робба. В ночь перед свадьбой она благодарила Деву…       Девушка старалась не отставать от Джона, который шел впереди с масляным фонарем. Призрак скользил белой тенью сзади. Оба они, человек и волк, прекрасно чувствовали себя в подземелье. В детстве детей Неда Старка порой играли здесь в прятки. У тех, кто верит в Старых Богов, своё отношение к смерти.        — Покойся с миром, отец, теперь ты отмщен, — торжественно произнёс Джон, кладя на гробницу длинный меч. Вилла помнила лорда Эддарда, он несколько раз бывал в Белой Гавани, гостя в Новом Замке. Резец придал камню пугающее сходство с покойным лордом.        — Ланнистеры отослали кости отца в Харренхолл, надеясь задобрить Робба, — принц поставил фонарь и на его лице отразился гнев. — На самом деле, их люди пытались выкрасть Цареубийцу. Боги покарали их за все.       Вилла поразилась тому, как похожи каменное изваяние отца и живой сын. Джон был так же худощав, длиннолиц и мрачен, как и лорд Эддард. Веселье не было чуждо принцу и все же теперь, в неровном свете фонаря, Джон казался неупокоенной тенью одного из свирепых Королей Зимы.       Лют ее принц был не только на поле боя.Девушке сначала казалось, что Джон получает особое наслаждение от ее стонов и криков. Но потом она научилась получать от ретивой любви Джона удовольствие. Поле боя благородной леди это ложе ее супруга, говорила леди Леона, ее мать.       Вилла знала от матери, что таит для девицы брачная ночь. Девушка сберегла свою невинность для Джона, которого она не винила в той боли, которую он ей причинил. Боль всегда приходит и нужно лишь вытерпеть это. Как и лунную кровь, которая так перепугала Виллу в ночь, когда она расцвела.       Ей могло бы повезти меньше, супруг мог быть стар, противен и некрасив. Конечно, едва ли дедушка и отец отдали бы Виллу дряхлому старцу или уроду, но все же… И да простят ей Семеро, Вилле нравилось то, что порой делал с ней Джон. Хотя она старалась не думать о том, где и от кого он этому научился.        — Он мог прочесть это из книг, — успокаивала Вилла себя. Несмотря на пожар, библиотека Винтерфелла была велика и мало ли какие книги в ней могли скрываться. Девушка с улыбкой вспоминала, как однажды она нашла в библиотеке своего лорда-деда старую книгу под названием «Высокое и низкое.»       «Матушка была в ярости, когда отобрала ее. Жаль, что я так и не смогла узнать, чем все закончилось.»       Из крипты они поднимались в полном молчании. На плечи Джона легла вся тяжесть забот о Севере. Дредфорт принц пока поручил кастеляну. Вилла даже радовалась этому, ведь жутковатая цитадель Болтонов имела на Севере зловещую славу. И все же она должна не забывать, что теперь это и её замок.       Джон раскрыл злодейский замысел Рамси Сноу и его отца, Болтонов уже нет, но их замок стоит. Некогда власть Красных Королей простиралась до Белого Ножа, но поражения от Старков в борьбе за Север и неудачные мятежи лишили их почти всего.       «Но и остатков, земель, которыми правил лорд Русе, хватит, чтобы Джон считался могущественным лордом. Даже больше, Робб нарёк его принцем и пока король бездетен, Джон его наследник. Пока Робб ещё не женился на девице из Фреев и если…нет, об этом не надо думать. Я не хочу ничьей смерти…»        — Я должен поговорить с богами, любовь моя, — произнёс принц, когда они вышли из подземелья. Джон говорил вполне серьёзно. Молитва в богороще была тихой, ни песнопений, ни благовонных курений, ни сверкания семигранного кристалла.       Девушка кивнула и удалилась в свои покои, к рукоделью и чтению. Джону нужно уединение, но он скоро вернётся. Безымянные боги не требовали много времени. Но в этот день все пошло не так, как она ожидала. Вечером с юга прилетел ворон с горькими вестями. В битве у Хоггхолла погибло два короля…        — Робб погиб от этого проклятого животного, — бушевал Джон, расхаживая по опочивальне. Призрак бесстрастно смотрел на хозяина. — Серый вонючий слон раздавил его… Иные побери место, откуда берутся эти твари. Королевство пало…       Под Хоггхоллом армия Робба Старка встретилась с войсками Эйгона Таргариена. Удача была на стороне драконьего короля, Левый фланг, где стояли речные рыцари, был смят и конница во главе с самим Эйгоном устремилась в погоню за ними.       Правый фланг держался, а в центре атака слонов захлебнулась, когда в них полетели горящие стрелы. Но один из обезумевших от боли слонов врезался туда, где реяло королевское знамя и перед смертью раздавил Робба Старка и ещё нескольких воинов его свиты.       И тогда на поле боя появился авангард армии Арренов, ударивший в тыл армии Таргариена. Когда Эйгон вернулся со своими рыцарями на поле боя, то увидел, что враг получил подкрепление и ринулся в атаку. Таргариен мог бы ещё выиграть, не сложи он голову от меча одного из рыцарей Долины.        — Королевство пало, — повторил Джон.        — Ты ошибаешься, муж мой, — спокойно сказала Вилла. Джон угрюмо уставился на неё, но она лишь мило улыбнулась ему. Девушка возлежала на кровати, среди груды подушек, ожидая, пока ее сердитый муж успокоится. — У королевства есть новый государь и его имя Джон Старк.        — Возможно, я и король Севера, — пожал плечами Джон. — Но мало ли что придёт в голову Эдмуру Талли и его сестре. В отличии от Робба, я не прихожусь им родичем. Кракены далеко, лев еле жив, а дракон мёртв…        — Лорды Простора могут переметнуться к Томмену, как и штормовики и лорды коронных земель, — заметила Вилла, лениво накручивая светлый локон на палец. — Аррены неуязвимы за Лунными горами, но не думаю, что Талли откажутся от северных мечей, охраняющих их земли.       Мейстер Теомор не зря мучил ее историей и географией. Речные земли были полем битвы для местных владыки соседних королевств со времён Века Героев. После падения Тигов они лишь переходили от одного иноземного короля к другому. Эдмур Талли должен это помнить.       Джон присел на краешек кровати и проворчал: «Томмен может не зажиться на этом свете. Мало ли какие хвори могут его скосить, пусть хоть все мейстеры Запада будут следить за каждым его чихом. Упадет с пони, подавится куском хлеба…»        — Бастарды живучи, — Вилла прильнула к юноше. Джон напрягся и она спешно добавила. — Я имею в виду отродье Цареубийцы.        — Я не сомневаюсь, Вилла, — усмехнулся северянин и взглянул ей в глаза. — Молилась ли ты на ночь, Вилла Мандерли?       Девушка насторожилась. Порой после подобных слов Джон делал что-то, доставлявшее ей столько же боли, сколько удовольствия. Вилла обошлась бы без боли, но Джона не переделать. И все же раз он назвал ее так, то Джон смирился со смертью брата. Лишь королевам позволено сохранять фамилию своего дома.        — Да, ваша милость, — произнесла она. В серых глазах Джона заплясали весёлые огоньки.