Отдыхать у Гарри получалось плохо.
Он просто не знал, что делать. Он так привык, быть занятым чем-то полезным, что просто не мог понять, как можно делать что-то, что не приносило такой пользы. Пусть он и понимал, что отдых может быть полезным, но эти два понятия пользы были совершенно разными. И редко складывались в одну картинку в его голове.
Занятия, под чутким руководством Снейпа, были официально отменены у всех преподавателей.
Даже у Северуса и Джоанны, хоть Гарри и очень противился этому. Точно так же, как противился отмене занятий по Нумерологии. Эти три предмета он не хотел бросать, однако Снейп был категоричен. Оставшиеся пол года — никаких преподавателей, только то, что он назвал «приблизительно нормальное детство или заслуженный отдых».
«Ты уже знаешь учебную программу на несколько лет вперёд. Тебе нечего бояться», — говорит тогда Северус и Гарри только обиженно хмурится. Потому что поспорить он не может.
Но за занятия с преподавателями он цеплялся не только потому что ему нравились все эти предметы. Во многом, он делал это потому что цеплялся за этот призрачный показатель собственной значимости, показатель того, что он ещё не стал полностью бесполезным.
И парень даже признался в этом самому себе. Хоть и не мог признаться в этом даже Северусу, который стал ему самым близким человеком.
То, что они с Северусом стали друзьями до сих пор не укладывалось у Поттера в голове. В самом начале он и мечтать не мог о том, что они и правда станут друзьями. Он надеялся, что они только не станут враждовать. Но судьба распорядилась по другому. И Гарри был этому безмерно рад.
Он иногда сравнивал Северуса с Гермионой. Но всегда после этого старался увести свои мысли из того русла как можно скорее, так как раз за разом натыкался на мысль о том, что его отношение к ним совершенно разнится. И непонятным ему было именно его отношение к Северусу.
Гарри несколько раз пытался систематизировать эти мысли в своём дневнике, но не разу не приходил ни к чему, что было бы хорошим объяснением.
В последний раз, он дошел до того, что получил в итоге то, что влюбился в Северуса. И долго ещё непонимающе смотрел на собственную надпись, не имея вдруг ни одной мысли в голове.
Он уже менее решительно пишет «нет» рядом с этими словами. И сам не знал, почему именно решил это сделать.
Гарри ставит уже более решительный вопросительный знак рядом с этим словом и закрывает дневник.
Стараясь как можно быстрее избавиться от этой мысли, он убегает (почти в прямом смысле) на тренировку. За неимением большого количества других занятий, которыми был бы занят его день, Гарри вернулся к заброшенным было квиддичным тренировкам.
Ему всё ещё нравилось летать. Даже ещё больше, после очередного перерыва. В какой-то момент до этого, Гарри даже казалось, что он вряд ли вернётся к квиддичу. Но он был рад, что это оказалось не так.
Ощущения ветра в волосах. То, как он почти сливался с метлой и потоками воздуха, в попытке поймать снитч. Это давало ему забыть все проблемы. Уйти от этого постоянного желания быть полезным.
Воздух оставался его стихией.
Однажды он читал, что каждому из факультетов Хогвартса соответствовала своя стихия. И Воздух оказался сответственен Рейвенкло. Гарри тогда долго пытался представить себя на этом факультете, но не мог.
А после и вовсе бросил это дело. Потому что понял, что привязывать стихию к факультету — это очень странно. Да, он понимал, что в той книге это была очень упрощённая статистика того, какой стихией пользовалось большинство магов этого факультета.
Но он не считал себя стихийным магом.
К тому же, ни огонь — стихия Гриффиндора, его прошлого факультета, ни вода — стихия его будущего факультета, Слизерина, не оказались ему близки. Хоть в остальных пунктах он весьма подходил к обоим факультетам.
Примерно тогда же, Гарри всерьез задумался о том, может ли он оказаться на Хаффлпаффе. Потому что вдруг понял, что не так уж далёк от этого факультета. И, если бы его не заставили попасть на Гриффиндор, а Шляпа не увидела в нём задатки слизеринца, то вполне мог бы туда попасть в свой первый первый год.
В общем, остаток недели, что он ждал осуществления предложенного Северусом похода в магический парк аттракционов, тянулся очень долго.
Пару раз Гарри думал о том, что может вернуться к тому плану дня, что он имел в самом начале — в свой первый месяц новой жизни. Тогда он придумал для себя прекрасные распорядки, которые были минимально нагружены, но тем не менее этого было вполне достаточно для него. И даже составил план на пару дней следующей недели.
В конце концов, у него было пол года на эксперименты.
Ещё одним моментом, который отметил Гарри и всеми силами пытался исправить был его режим сна. Потому что Снейп, осуждавший его не так давно, за то, что Гарри слишком мало спал, был полностью прав.
Парень сам понимал, что спит слишком мало, но ничего не мог с собой поделать. Если ему и удавалось уснуть, то очередной кошмар не давал ему нормально выспаться.
И сейчас дело обстояло ничем не лучше. Радовало только, что новых кошмаров не прибавляется.
Гарри пробовал пить зелья сна без сновидений. Но они, как и раньше, мало ему помогали — забирали только картинку, оставляя эмоции.
Это было неправильно. Гарри абсолютно точно знал, что такого эффекта быть не должно. Но, тем не менее, этот эффект продолжал существовать. Гарри искал во множестве книг, но не находил ничего, что могло бы помочь. Конечно, он мог бы спросить у Северуса, но понимал, что тот вряд ли сможет ему чем-то помочь.
И потому Гарри использовал его только когда совсем не мог без сна. Потому что с зельем удавалось поспать хоть немного подольше.
Снотворного зелья Гарри боялся. Не был готов покупать его у кого-то.Так же, как и не был уверен, что сможет сварить его сам. А просить Северуса — значит признать, что у него серьёзные проблемы, так как он и без того, уже просил иногда варить ему зелье сна без сновидений.
И сегодня, «выспавшись», под действием зелья, Гарри, быстро позавтракав, отправляется на поле.
Осенняя погода баловала и парень не упускал шанса воспользоваться этим, пока не наступила зима. Потому что, ещё со времён своей учёбы, зимние тренировки он ненавидел. Но тогда это была необходимость. Сейчас же, он вполне мог заменить зимние тренировки на что-то другое. Парень ещё не знал, на что именно, но был уверен, что найдёт себе развлечение. Хоть у него с этим было плохо.
Он как раз ловит снитч, буквально сваливаясь с метлы и кубарем катясь по полю. Но ощущения трепыхающегося в руке мяча достаточно для того, чтобы остальное стало не важно.
«Очень грациозно», — слышит Поттер, когда, уже остановившись и тяжело дыша, лежит на краю поля. Голос звучит совсем рядом и Гарри широко улыбается, прежде чем открыть глаза.
«Я рад, что тебе понравилось», — говорит Гарри, смотря с всё той же широкой улыбкой и тяжелым дыханием, на подошедшего ближе к нему Северуса, который весело поднимает на это бровь.
На мужчине была надета осенняя приталенная мантия, чем-то похожая на магловское пальто, и даже со своего нынешнего положения Гарри видел, как ему идёт. И само то, что мужчина был одет в эту мантию, было чем-то поразительным. До этого Гарри видел мужчину либо уже без мантии, либо в той привычной мантии, в которой Гарри видел его в Хогвартсе.
«А у вас в Хогвартсе правило какое-то, чтобы преподаватели носили эти ужасные балахоны, вместо нормальных мантий?» — спрашивает парень, внезапно для себя, хоть вопрос и правда возник у него в голове. Но он вновь делал до того, как думал о последствиях.
«О чём ты?» — спрашивает Северус, чуть склоняясь над ним.
«Просто если бы ты ходил в подобных мантиях в мои школьные годы, я бы полюбил зельеварение ещё раньше», — с серьёзностью в голосе сообщает Гарри, решивший заканчивать начатое.
«Головой ударился?» — сочувствующе произносит Снейп, понимающе кивая.
«Совсем немного», — улыбается ему Гарри, наконец садясь, — «Подай вон ту коробку», — просит Гарри, указывая на стоящую неподалёку, на столике оранжевую коробочку, в которой парень хранил снитч.
Северус молча кивает, направляясь к столику.
Гарри, не двигаясь с места, наблюдает за тем, как мужчина идёт туда и обратно. Смотрит, не имея ни одной мысли в голове. Именно то, что называют «залипает», как потом характеризует он сам для себя. И только видя коробочку почти у своего лица приходит в себя, с широкой улыбкой поднимая голову и забирая её свободной рукой.
«Я думал, ты придешь только после обеда», — говорит Гарри, убирая снитч в специальную выемку.
«С утра я подумал о том, что заявляться к тебе в девять часов — это слишком рано и решил прийти попозже», — пожимает плечами мужчина, подавая руку для того, чтобы помочь парню встать. Гарри думает о том, что очень много улыбается сегодня, прежде чем с очередной широкой улыбкой принять чужую руку.
«Зря думал, я встал в восемь», — говорит Поттер со смешком. Северус вздыхает, — «Пошли в дом», — говорит Гарри, направляясь в ту сторону и жестом зовя за собой.
Северус молча следует за ним, понимая, что Поттер вновь не хочет касаться темы своего сна.
Уже в доме, Гарри покидает Северуса, прерывая начавшийся между ними разговор и отправляется в душ.
Он не может понять, что именно с ним случилось на поле. За формулировку комплимента, что он сделал Северусу было стыдно.
Да, для них было чем-то обычным — сделать комплимент, касательно внешнего вида. Гарри до сих пор удивлялся тому, что именно он начал это делать. Но сегодня было что-то из ряда вон. На грани с грубостью. Или, упаси Мерлин, с каким-то ужасным подкатом, парочку из которых он слышал во времена своей учёбы.
«Подкатывать к Северусу Снейпу, как тебе такое, Гарри из прошлого?» — поднимая бровь, тихо и с вызовом спрашивает у зеркала Гарри. Парень вздыхает сам себе, убирая распущенные волосы за уши, и поворачивая голову в бок, пытаясь повторить жест Северуса. Он пытается скопировать чужую улыбку уголками губ, но у него не получается. Его улыбка выходит шире. Однажды научившись, он теперь с трудом мог улыбаться не показывая зубы. И потому улыбка Северуса осталась только в его воображении. И парень со смехом опустил голову.
Гарри не понимал, что с ним творится. После того, как он вывел в дневнике, что мог влюбиться в Северуса, что-то будто изменилось. Он стал думать об этом слишком много. И это ему совсем не нравилось.
Как и то, какие мысли ему приходили иногда, когда он смотрел на Северуса. Или даже не смотрел, потому что это было далеко не обязательно. Эти мысли, конечно, приходили к нему и раньше. Но раньше он не думал о них так много. Не думал о том, что они могли нести под собой.
То, как он реагировал на чужую улыбку. Могла ли улыбка Северуса, еле заметная, но всегда искренняя, быть и правда такой заразительной? Или он уже давно влюбился? Как он вообще мог влюбиться? Гарри думал о том, что просто накрутил себя.
Но потом он думает о том, как сам ищет прикосновений Снейпа. Потому что ему это нравится.
Особенно, когда мужчина касается его волос. Гарри никогда раньше не замечал, что прикосновения других людей к его волосам были приятны. Иногда даже наоборот. Но потом Гарри думает о том, что никто вообще не касался его волос в подобных жестах — аккуратно поправляя его причёску, или же одобрительно гладя по волосам. Северус даже периодически заплетал его волосы в косу, перед занятиями по зельеварению, чтобы парню было удобнее наносить специальный раствор и чтобы они просто не мешали. И это было приятно. Так же, как когда мужчина просто делал ему какие-то причёски по вечерам, когда они сидели вместе после ужина, за обсуждением чего-то или просто за чтением, что, конечно, случалось очень редко. Конечно, Гермиона иногда перебирала его волосы или даже делала простенькие причёски из его достаточно коротких волос, в прошлом. Но это было другое.
Гарри не думает о чужом голосе. Хоть и знает, что ему очень нравится слушать, когда Северус говорит. Это появилось ещё и до их дружбы — в прошлой жизни. Иногда Гарри нравилось закрыть глаза на уроке зельеварения и просто слушать. Так и сам предмет, будто бы, становился легче. Но сейчас, когда чужой голос стал, можно сказать, родным для парня, слушать его было ещё большее удовольствие.
Конечно, теперь они с Северусом много разговаривали. Или могли даже сидеть в уютной тишине друг с другом. И все эти варианты были прекрасными. Но слушать Северуса было самым приятным из всех вариантов, для Гарри.
Выходя из душа в свою комнату, Гарри думал о том, как ему одеться, параллельно высушивая волосы при помощи магии. Он заметил, что в таком случае они становятся намного более послушными.
«Хорошо хоть, о причёске не нужно волноваться», — вздыхает парень, критично осматривая содержимое платяного шкафа. Волосы он привычно собрал лентой в низкий хвост. Самостоятельно он умел делать только две причёски — низкий и высокий хвост. И предпочитал делать именно низкий хвост, который, как парню казалось, шел ему намного больше, хоть и не всегда был удобен.
Северус был одет… как обычно. Как не раз отмечал Гарри, Снейп одевался строго и стильно. Как он мог не замечать этого раньше, во времена своей учебы?
Возможно, ему просто было не до этого? Да, думает Гарри, ему было ни разу не до этого. К тому же, в их отношениях было слишком много неприязни и даже ненависти…
Гарри со вздохом выбирает свой обычный чёрный костюм и тёмную рубашку, но чуть подумав, заменяет привычный в повседневной носке камзол на расшитую приталенную мантию. И пытается отбиться от мысли, что сделал это потому, что подобной ей была мантия Северуса. Потому что та была короче. И без вышивки. Они совсем не похожи.
Он делает видимыми перстни, но наводит чары на гербы, чтобы никто не смог их запомнить. Он любил, как родовые перстни выглядели на его пальцах, но никогда не открывал их для чужих глаз.
Он придирчиво осматривал себя в зеркале, однако не находя ничего плохого в своём внешнем виде. В его взрослом обличии подобная одежда ему невероятно шла. Парень со смешком подумал о том, что он собирается будто на свидание.
Как-никак, это в любом случае был не просто обед или ужин дома. Они выходили в люди. К чему Гарри, однако, не привык.
Во первых, потому что он редко выходил именно в магическое общество. В маггловском ему уже давно было привычно. Во вторых, он не привык идти куда-то в компании.
Он думает о том, что Северус отметит, что Гарри собирался так долго, когда выходит из спальни. Но тот этого не делает.
«Тебе очень идёт», — отмечает мужчина после долгого взгляда, от которого мыслям Гарри становится не по себе. Именно мыслям. Потому что те снова возвращаются к тем глупостям, что он не хотел бы там видеть. Ведь это был не первый такой взгляд. И, конечно же, не последний. А вот мыслям, думает Гарри, стоит оказаться последними.
Гарри в ответ улыбается, делая небольшой поклон. Ему нравилось получать комплименты. Хоть раньше он никогда не думал, что это может быть приятно.
В этой же жизни ему иногда хотелось стать котом и очень долго мурчать, когда он получал комплименты к своему внешнему виду или же к своим способностям. Не было особого отличия. Комплименты были чем-то сродни похвале, которая невероятно поднимала его настроение, заставляя быть счастливым.
***
Парк аттракционов, где они оказались после обеда, поражал. Гарри восторженно осматривался по сторонам, стараясь впитать каждую деталь. Он впервые был в восторге от того, что ощущал себя маленьким и почти незначительным.
Всполохи оранжевого, красного и фиолетового окружали их взаводням вихрем, погружая в небольшую сказку. Каждый сантиметр которой дышал магией. В прямом и переносном смысле.
«Это просто невероятно», — с детским восторгом говорит Поттер, всё ещё не выпустив руку Северуса поле аппарации и только сильнее её сжав от множества эмоций.
Гарри видел маггловские парки аттракционов по телевизору и в газетах, но никогда сам там не бывал. Всегда оставался, когда Дурсли возили в подобные места своего сына. Но такие парки всегда казались ему чем-то сказочным. Даже уже после того, как парень открыл для себя магический мир. Все эти огни и яркие украшения завораживали.
Но это место было в разы невероятней.
Было совмещением двух главных мечт его детства — парка развлечений и мира магии.
И вот он был здесь.
Множество самых разных, удивительных для Гарри развлечений горели яркими огнями и манили своим причудливым внешним видом.
Здесь было и огромное нечто, напоминающее магловское колесо обозрения, только у движущихся кабин не было никаких креплений, а сами они были похожи на прозрачные кристаллы, чуть мерцающие зеленоватыми блёстками магии. Именно оно, массивное и прекрасное первым бросается Поттеру на глаза. А вид с самого пика этого аттракциона, запоминается Гарри, как ему кажется, навсегда, после его посещения. Потому что, уже вечером, когда они оказываются над всей этой дышащей магией красотой, у Гарри перехватывает дыхание.
И кафе, неподалеку от которого они оказались, где вся мебель выглядела так, будто создана из многократно увеличенных предметов, собранных на кухне. Здесь были и стулья из пробок от шампанского. И столы из формочек для выпекания, подобные которым Гарри видел на кухне своей тётушки. И перегородки из сколотых чайных блюдец. И зонты над столами точь-в-точь как зонтики для коктейлей. И всё это освещалось приятным оранжевым светом из парящих перевёрнутых бронзовых кастрюль и половников.
Чуть дальше люди смеялись, крутясь и сталкиваясь внутри огромных чайных чашек на блюдцах, раскрашенных в самые разные яркие цвета. Это странное развлечение особенно понравилось Гарри. Была в нём доля того беззаботного и бессмысленного веселья, что так не хватало Гарри.
Вокруг них, прямо в воздухе, парили оранжевые, жёлтые листья и красные яблоки. Гарри смеётся, когда одно из таких яблок почти сталкивается с затылком Северуса и отгоняет от чужой головы яблоко, прежде чем обнять мужчину.
«Спасибо Северус», — шепчет Гарри и его слова почти тонут в окружающем их шуме и объятии.
Они гуляют до самой темноты, пока даже горящий восторгом Гарри не устаёт. Мир вокруг них становится ещё более оранжевым, чем днём от того, что все те листья, что днём просто парили по воздуху, начали излучать соответствующий свет.
Они ужинают в том самом кафе, около которого их аппарировал Северус в самом начале. Оказалось, что в нём пахнет корицей и вином. Гарри не ожидал этого сочетания от такого места, но ему очень нравилось.
Ужин проходил в весёлой обстановке. Их ужины всегда проходили «удачно», но никогда настолько весело и эмоционально.
Виной ли тому была атмосфера этого места или же выпитое ими вино, но Гарри точно мог сказать, что никогда раньше не видел Северуса настолько весёлым.
Как прекрасно было существование заглушающего полога! Гарри никогда не слышал столько забавных историй из прошлого от Снейпа. Конечно, он и сам поделился парочкой историй, но его запасы были весьма скудны на этот счёт. А вот запас подобных историй от Северуса, кажется, был бесконечным — от школьных лет до самого безумия Тома Реддла было просто невероятное множество забавных, курьёзных или просто абсурдных ситуаций.
Как оказалось, даже во времена преподавания историй, хоть и стало многим меньше, но тем не менее, они были. И, кажется, остались не менее смешными, в некоторые моменты.
В какой-то момент Гарри даже задумался о том, как ему удаётся столько смеяться. Но мысль быстро стирается историей про то, как чете Лестрейнджей взбрело в голову развесить омелу в каждом удобном и неудобном месте поместья Мраксов в одно Рождество. Сколько же забавных ситуаций это принесло в жизнь Пожирателей в тот год! Одно только то, что Северус постоянно сталкивался под омелой с Люциусом и Нарциссой, чего стоило. И, стоило отметить, только с ними!
Гарри со смешком отмечает, когда эта история подходит к концу, что по его опыту, омела не приносит ничего хорошего.
«Тебе под ней тоже пришлось целовать Люциуса Малфоя?», — притворно понимающе кивает Северус, вызывая новый приступ смеха у Гарри, который ещё не до конца отсмеявшись, шлёт его к гоппогрифу, над чем они оба смеются.
«У меня всё было скорее грустно и тупо», — наконец говорит Гарри, пожимая плечами, — «Первый поцелуй под омелой, с девчонкой, которая, как оказалось, мне даже не нравилась.»
Поттер фыркает, сжимая в ответ чужую ладонь. Гарри не задаётся вопросом, когда именно Северус накрыл его руку, лежавшую на столе, своей. В тот день они много держались за руки. Было ли это от того, что кто-то (чаще, конечно, очарованный Гарри) тянул второго в сторону заинтересовавшего его места или же они просто забывали расцеплять руки после. Но ему было интересно, чем вызван этот ободряющий жест.
Но он не спрашивает, только весело говорит, что, кажется, этот первый поцелуй отбил у него любую тягу к поцелуям.
На что Северус со смехом отвечает, что под омелой нужно целовать только Малфоев и они оба смеются. Но рука Снейпа продолжает чуть сжимать руку Гарри. И они оба, определённо не против.
***
Гарри аппарирует их домой ближе к ночи. Точнее, уже ночью, но сам себе он это время называет именно так.
«Сегодня ты остаёшься у меня», — фыркает Гарри, наблюдая за Снейпом, который сел в одно из кресел его кабинета и с приувеличено серьёзным лицом кивнул. Поттер роняет короткий смешок, садясь на соседнее кресло, предварительно развернув его так, чтобы смотреть прямо на Северуса.
«Мне всегда было интересно, сколько в этом доме спален», — говорит Снейп, устраиваясь в кресле так, чтобы тоже быть повернутым к Поттеру.
«Никогда не считал и, думаю, не стоит начинать. Второй этаж я даже не посещал никогда», — пожимает плечами Гарри, тем временем сам задумываясь над этим вопросом.
«Впечатляющий хозяин», — усмехается Северус, смотря весело, но несколько снисходительно.
«Да ладно, Сев», — фыркает парень, чуть запрокинув голову, — «Поместье просто огромно», — он почти выкрикивает эту фразу, прежде чем продолжить уже с нормальной громкостью, — «За одно только то, что я обошел весь первый этаж и все подвальные помещения можно давать мне орден.»
Северус тихо фыркает на это, качая головой.
Гарри давно заметил, что тот никогда не смеётся тихо, только фыркает или хмыкает или же саркастично усмехается. Последнее, с трудом классифицировалось Поттером, как смешок, но было чаще похоже на издёвку. Но если Северус смеётся, то только громко. И искренне, так, что и его глаза смеются. И Гарри понимает, что никогда и ни у кого не видел подобного.
«Точно, один орден за победу над Волдемортом и по одному за каждый этаж собственного поместья», — усмехается Северус. Именно в той своей манере, где смешок не отличим от издевательства. И отличить можно только по глазам.
«А мне нравится такой вариант», — задумчиво покивав, говорит Гарри, представляя себе эту абсурдную ситуацию, где его будут награждать орденом Мерлина за подобную глупость.
Северус фыркает.
Они ещё долго просто молчат, сидя друг напротив друга. Пока Гарри не замечает, что Северуса начинает тянуть в сон.
Гарри призывает домового эльфа, чем заставляет Северуса проснуться, а непосредственно эльфа появиться. Поттер поручает эльфу подготовить для мужчины спальню и отпускает.
«Почему все твои эльфы так одеты?» — спрашивает Северус, когда эльф с поклоном исчезает.
«Это не моя прихоть, если ты об этом», — фыркает Гарри, прежде чем объяснить, — «Я сам был в шоке, когда впервые увидел здешнего домовика, но потом узнал, что это было правило, пошедшее почти что от основателей рода. Чтобы домовики выглядели как достойная прислуга. Так как негоже столь могущественному роду иметь прислугу, которая будет выглядеть как оборванцы.»
«Впечатляет», — подытоживает чужие слова Северус и Гарри активно кивает в ответ.
Вскоре после этого разговора они расходятся.
Гарри провожает Северуса до двери в его временную комнату (на самом деле, просто до двери, за которой оказывается не коридор, который должен был там быть, а сама комната) и, пожелав доброй ночи, уходит к собственной кровати, собираясь ко сну. Конечно, он не верит, что ему удастся уснуть, но всё равно решает попробовать.
Хотябы, потому что Северус, так волнующийся за его здоровье, находится с ним в одном доме.
