here and now

ты чувствуешь? я делю с тобой твою боль. и пусть я сам в ней виновен, мои слова никогда не были пустыми.

Тэхен ступает по влажной после дождя длинною в жизнь тропинке, поджимая губы и втягивая тот неприятный запах, к которому его легкие уже давным-давно привыкли, который даже на огромном расстоянии от этого проклятого места фантомом ощущается, витает в воздухе, заменяя собой тот, который никогда и ни за то в жизни не хотелось бы забыть. Тот, который роднее собственного, уютнее самого уютного и домашнее, чем запах в родительском доме. У него за спиной – целая история, наполненная яркими событиями и любимыми руками, что всегда так безумно, так необычайно крепко держали, не желая выпускать, отпускать даже на совсем небольшое количество времени. Из них нельзя было выбраться, так крепка была хватка, так крепки были цепи, которые стали раем и адом на земле. И не хотелось. Они с Чонгуком, как он сейчас помнит, знакомы были, наверное, лет сто. С самой школы, с самых начальных классов. Дружили, хоть и совсем тухло, здоровались иногда сначала, потом даже узнавали друг у друга, как прошел день, болтали по дороге домой, смеялись над шутками или повседневными ситуациями. Оказалось тогда, что живут они в одной стороне, хоть и довольно далеко друг от друга. Чонгук – дальше пятью улицами, Тэхен – совсем близко к школе. Автобусы тогда часто пропускались из-за дополнительных занятий, а дойти пешком с другом было намного быстрее, чем ждать новый, идущий туда, куда нужно. Да и приятнее. Тэхен все-таки живой, теплый и смех у него такой заразительный, что самому хочется рассмеяться. Они закончили школу с разницей в год: Чонгук с отличием, а Тэхен потом на него дулся постоянно, потому что тот еще наглый хвастун. - Тэ-тэ снова с четверками? - Отстань. И смеялся тоже, потому что знает - Чонгук не со зла так, просто человек такой: любит подшутить и прикольнуться. А на деле он хороший. Даже очень. Тэхен его очень любил за это. Чонгук старше него на год, не требует, чтобы его называли хеном и какого-либо типичного уважения. Он не видел в Тэхене маленького мальчика, который не может справиться со своими проблемами в одиночку, не видел в нем глупого ребенка или подростка, которого всему надо учить. Он прекрасно знал – его Тэхен умный и знает, что делает в той или иной ситуации. Чонгук видел в Тэхене друга. Лучшего друга. А Тэхен видел в Чонгуке человека, которого любит всем своим сердцем, по-настоящему, до бабочек в животе, как старший сам же и рассказывал, до сердечек в искрящихся глазах и до сбитого дыхания, когда совсем-совсем близко. Тэхен и не помнит толком, как так получилось, что он втрескался в друга по кончики волос. Сначала это были мелкие детали вроде внимания к его персоне, ко внешности, к разным увлечениям и хобби, прогулки вместе. Тэхен чувствовал тепло и отдавал его тоже, он чувствовал счастье, потому что со стороны улыбались так же искренне и тоже считали лучшим-лучшим другом. Тоже любили и поддерживали во всем. А потом все стало намного хуже. Чонгук стал расти, меняться, как внешне, так и внутренне. Чонгук из мальчика превращался в парня, а затем и в мужчину. Ходил в спортзал, куда неоднократно звал и Тэхена, намекая на животик, после извиняясь объятиями, в которых снова так уютно и по родному, что простить все на свете хочется. Чонгук хорошел на глазах, становился старше и серьезнее. А вместе с тем росло его место и в сердце одного его маленького друга Ким Тэхена. Они все так же много времени проводили вдвоем, гуляли, веселились, позволяя себе уже намного больше, чем просто пройтись по улице, впервые выпивали вместе, впервые пробовали курить вместе и впервые делились друг с другом совсем интимными вещами. Тэхен один из таких моментов очень хорошо запомнил. Чонгук сидел, держа в руках вторую по счету бутылку с пивом, выглядя слегка поехавшим от алкоголя вкупе с кальяном, что уже закончился, а разводить новый было совсем уж лень. Тэхен сидел слева и слушал вполуха, досматривая концовку какой-то глупой мелодрамы по телику и доедая остатки заказанной третьей по счету пиццы. - Тэхен, ты уже занимался сексом? Младший закашливается и огромными глазами смотрит на Чонгука который пьяно смеется, разворачиваясь и глядя в ответ. - Нет. Что за вопросы? Я бы рассказал, наверное... - Не смущайся так, я просто спросил. - Я не смущаюсь. – буркнул Тэхен, закидывая в рот вкусный кусочек свежей корочки, которые постоянно оставляет недоеденными Чонгук. - Тогда почему ты покраснел? - Я не покраснел, дубина, это ты пару часов назад замахнулся на меня, забыл? Идиот. - Ну Тэ-э-э... Прости, я правда не увидел тебя в проходе. Я бы никогда. - Ага, не увидел он. Качаться меньше надо, свинья, а то и убить так можешь. – повисает молчание, в котором слышны лишь звуки чмоков главных героев с телевизора и чонгуков непрекращаемый смех. – С чего ты вообще такое спрашиваешь? - Тэхен, мне просто стало интересно... Чувствовал ли ты... ЭТО... - Что ЭТО? - Оргазм, Тэхен. Ким бухтит и двигается подальше от Чонгука, вполглаза наблюдая за тем, как вальяжно он разлегся на диване, откинувшись на спинку, за тем, как выделяется его линия челюсти и скулы, как красиво в приглушенном свете блестят влажные от облизывания и пива губы. «Какой же красивый, – думает Тэхен, - как Аполлон, ей богу. Лучше даже». - Я ведь рассказывал тебе... - Нет, Тэхен, твоя дрочка это совсем другое... В женщине, прямо внутри нее так... Так по другому, Тэхен. Я желаю тебе почувствовать это как можно скорее, потому что ощущения просто крышесносные. И да, выбирай ту, у которой попа покруче. Знаешь, какой кай- - Я понял, Чонгук, спасибо. – слабо улыбается и отворачивается к экрану, кусая губы и пытаясь спрятать трясущиеся пальцы. Тэхен чувствует, как через пару минут на него наваливаются всем весом и обхватывают руками, утыкаясь куда-то в район живота. Ким хмурится и лупасит Чонгука по ладоням, что теперь покоятся на его боках. - Чего ты лезешь? От тебя пивом несет. - Ты такой дурашка, Тэ. – хихикает, прижимаясь крепче. – Ты обиделся на меня? Глупый... Не переживай так, скоро и у тебя все будет. Тэхен смотрит сверху вниз на сонного и разморенного теплом старшего и слабо улыбается, переводя вновь взгляд на экран телевизора, по которому теперь крутят титры. «Обязательно, Чонгук. Все будет» Тэхен потом долго смеялся сам над собой, потому что чувствует себя жалким и грязным. Ему пришлось пройти огромное путешествие принятия себя и своей ориентации, принятие своей любви к другу-натуралу и осознание невозможности того, чего так сильно хочется. И на следующий день после этого разговора он сидел в ванной, обливаясь из душа и пряча тупые непрошенные слезы, после которых отек с глаз не проходил целые сутки. Тэхен смотрит вперед и опускает голову, присаживаясь на корточки. Проводит рукой по каменной поверхности, улыбаясь, и за улыбкой этой пряча всю боль, которая сковывает сердце и кромсает на куски израненную душу. «Здесь и сейчас» - гласит гравировка на ненавистном куске камня, где помимо этих слов красуются годы жизни и дата смерти с фотографией самого дорогого, что было в тэхеновой жизни. Это фраза Чонгука, однажды сказанная ему, Тэхену, в ответ. - Что с тобой происходит, Тэ? Поделись со мной, мне неприятно сидеть в неведении. Чонгук ходит туда-сюда, задумчивым взглядом окидывая каждый предмет в доме. Тэхен сидит по-турецки на кровати и взгляда не поднимает ни на секунду. Стыдно. Страшно. Отвратительно. Мерзко. - Все в пор- - Нет же, Тэхен! – выкрикивает Чонгук, глядя прямо на него уж совсем недобрым взглядом, подходит ближе и присаживается на корточки у кровати, размещая руки по бокам коленей Кима. – Я не много прошу. А, Тэхен? Это много для тебя – рассказать лучшему другу то, что тебя мучает? – Чонгук шумно выдыхает и проводит пальцами по волосам, зачесывая назад. Тэхен даже это находит адски привлекательным. – Ты сам не свой последние пару месяцев, Тэ. Я переживаю за тебя. - Чонгук, со мной правда все хорошо, просто такой период, когда наступает депрессия и все в этом роде, я просто от всего устал и мне нужно отдохнуть. - От чего отдохнуть? - От всего. Все давит на меня сейчас. - И я в том числе. – не спрашивает. Утверждает. - И ты... – тихо повторяет, закусывая губу, чтобы не пустить слезу, которая совсем не к месту сейчас. - Знаешь, Тэ- Чонгук чувствует, как в кармане вибрирует телефон и матерится себе под нос, доставая его и проверяя пришедшее сообщение. Его лицо тут же хмурится, а взгляд становится потерянным и испуганным. Тэхен хмурится вслед за ним, пытаясь заглянуть в экран, что выходит, мягко говоря, никак. - Что-то случилось?... Чонгук? Что там? - Суран плохо. Что-то серьезное, попросила приехать. – старший выходит из транса и ищет взглядом брошенную где-то в комнате полчаса назад кожанку. – Мне нужно к ней. – одевается, засовывая телефон в карман и глядя нечитаемым взглядом на Тэхена. Он смотрит в ответ. – Мы живем здесь и сейчас, Тэхен. Если то, что мучает тебя, касается будущего – запомни мои слова и никогда не загоняйся из-за этого. Здесь и сейчас, Тэ. Ты и я. Не знаю, что случится с нами в будущем и знать этого не хочу. Я просто знаю, что сейчас ты самый дорогой человек для меня, а я, уверен, самый дорогой для тебя. Ты всегда можешь прийти ко мне, потому что я всегда готов выслушать. – Чонгук пристально смотрит и слабо улыбается, заставляя мурашки бегать по тэхенову телу. Такой старший – невыносимый. - Отдыхай. Позвонишь, как будешь готов. Я жду. – строго проговаривает и, в последний раз взглянув тепло на младшего, покидает комнату, оставляя Тэхена в выпрошенном одиночестве, в куче подушек и направленным в потолок взглядом. Но Тэхен так и не позвонил. А Чонгук уже и не ждал. Чонгука не стало в тот же день. Авария из-за скользких дорог, моментальная смерть и бесконечное количество пролитых слез. Тэхену тогда казалось, что он выплакал всю свою душу. Потому что хуже, чем получить отказ, это он понял уже через время, - не успеть сказать что-то очень важное. Вдвойне больнее, когда в твоем кармане лежит телефон, которому уже десять чертовых лет отроду, с единственным открытым все это время сообщением, отправленным контакту «Суран» «...я, кажется, люблю Тэхена. По-настоящему»