О чем не поют аэды?

Деметра знала, что она делает всё совершенно правильно – забота, опека, любовь. Что еще нужно для счастья ребенку? Нимфы безустанно пели и плясали, не давая заскучать ее маленькому чаду; цветы заманчиво пахли, лепестками ласково оглаживая босые ноги... Никакая пакость не заглядывала на лужайку к Персефоне – будь то ядовитая змея, любопытный сатир, или – не дай Тартар! – Аполлон. Вот только, Деметра поняла, что упустила в воспитании Персефоны что-то важное, когда та решительно обрезала гиматий, распустила волосы и смотрела теперь на родную мать как маленький волчонок. Деметра и раньше что-то подозревала – ещё когда совсем юная богиня украла сандалии Гермеса и подожгла гимантий Афродиты – все поняли, что спокойной тихой девочки из Персефоны не получилось. Вся в отца – как бы там Зевс не отмахивался и подолгу не сглатывал, натыкаясь на полный обожания взгляд Геры. А богиня весны, тем временем, росла и становилась всё более своенравной. Нимфы стали ей скучны, правила глупы, а цветы полностью надоели. А еще она не упускала шанса послать всех и вся в Тартар – с чувством так – от чего на Аида удивленно косились и всякий раз поминали добрым словом. Еще б курить начала! – Туда не ходи, сюда не смотри, волосы подбери, хитон запахни. Надоело! – бурчала Персефона, босой пяткой сбивая яркие лепестки излишне душистого цветка. – Не хочу я хороводы водить! Отцепитесь от меня! – в очередной раз решившая побыть наедине, Персефона наткнулась на стайку нимф, которые немедленно начали завывать охрипшим голосом веселые песенки, что больше напоминало вопли грешников в мире Мертвых. Персефона не придумала ничего иного, кроме как броситься бежать, куда ноги несут. Знакомые тропинки переплетались с незнакомыми, а в глазах рябило от быстрой смены пейзажей. Но визгливые голоса нимф, которые даже сейчас не переставали петь, не давали остановиться. Гелиос, любопытствуя, вытянул шею, стараясь не упустить ничего из столь интересного зрелища. Всё дальше и дальше убегала юная богиня, словно по пятам за ней несся сам Цербер, а не доброжелательные милые нимфочки и дриады. Куда, куда же её несет?! Гелиос покачал головой – странная, странная девчонка... *** Аид, сам Бог Подземного Царства, так неторопливо и гордо прохаживал по собственным владениям, что у одного из, теперь уже мертвых, поэтов, в голове пронеслось сравнение с павлином. О чем он тут же пожалел – мстить Аид умел хорошо. Рядом с самым узнаваемым Богом, прогуливалась Геката. Ну, то, что она "прогуливалась" можно было написать только в какой-то поэме – на деле же она была близка к "подобострастно трусила рядом". – Ваша Беспросветность, Ваше Темнейшество... – проблеял запыхавшийся Паник, как никогда сейчас соответствующий своему имени. – У нас... у нас... гости у нас! – конец фразы прозвучал смято, от того, что из-за поворота, на истерящего дьяволенка налетело нечто, повалив того на землю. Похоже, что это "нечто" и было их гостем. Бело-золотистая куча зашевелилась, и поправив волосы, на Аида уставилась... нет, не воинственная Афина с копьем наперевес. И даже не Афродита, с кое-чем другим наперевес. Взлохмаченная, взбаламученная богинька, в чьих ярко-рыжих волосах застряли обломки веток и листочки, не выглядела внушающе. Особенно сейчас – когда она нелепо поднималась с вяло верещащего Паника. Аид с предвкушением уставился на вытягивающееся лицо юной богини, когда она начала внимательнее его рассматривать. Он ждал воплей, испугов, извинений, может, даже обмороков – обычная реакция на Бога Подземного Царства. – О... – совсем не по-божественному протянуло взлохмаченное нечто. – Вы же в курсе, что у Вас голова горит? – стоявшая рядом Геката не выдержала, и прыснула со смеху, за что получила уничтожающий взгляд Аида и поспешила ретироваться от греха подальше. Точнее за ближайший кустик – там три вездесущие головы беспрестанно подглядывали и подслушивали. – Поведай-ка доброму дядюшке Аиду, что ты тут забыла? Не туда свернула? Или ты слепая родилась? Так это не ко мне – это к Мойрам. Они хотя б посочувствуют, – протянул мрачно Аид и покосился на запыхавшуюся девчулю, в ожидании вразумительного ответа. – Я... убегала... – добрая мамуля берегла своё чадо настолько, что имя "Аид" не говорило ей совершенно ничего. Ну мужик, ну волосы горят, ну мрачно тут. Зато нимф и чрезмерной маминой заботы нет. Персефона вспомнила её вечное: “Запахни гиматий, и чего это он у тебя всего лишь по колено? Я видела, как к тебе приставал Нарцисс – не волнуйся, теперь он еще долго приставать сможет только к стене" – и решила задержаться здесь как можно дольше. – От кого можно убегать, чтобы попасть в Подземное Царство?! – голова Аида на секунду вспыхнула, но тот быстро взял себя в руки. Гостей он не любил, вспомнить хотя б того же Геракла, Орфея или Тесея с Перифой, и ничем хорошим это не закончилось. А уж когда к нему заглядывала божественная семейка с кучей родственников... У-у-у, хоть в Тартар прячься. – От нимф, – совсем тухло ответила Персефона, опуская голову. Аид промолчал. Негромко кашлянул. Сквозь кашель послышалось деликатное хихиканье, а через несколько секунд Аид и вовсе согнулся пополам от смеха. Только-только успокоившийся Паник, вместе с подоспевшим уже Болью, завидев широкую улыбку Владыки, решили спрятаться на всякий случай, не переставая икать от страха. Геката зареклась больше никогда не подслушивать, а Харон, заслышав хихиканья Подземного Царя, едва не свалился с собственной ладьи, и в честь такого события не потребовал платы с очередной партии грешников. Даже Цербер затих, прислушиваясь к завываниям, душещипательнее собственных, а Флегетон так и вовсе потух на секунду. – От нимф, – прорыдал сквозь не божественный ржач, Аид. – К Аиду прятаться пришла, – вытирая подступившие слезы, Подземный Бог наконец-то выпрямился, не переставая всхлипывать от смеха, – Зовут-то тебя как, нелепое создание? – Персефона я, – гордо топнула ногой юная богиня, но под взглядом Аида быстро скисла. Этот "Аидов зырк" помнили все. Обычно именно после него следовало знаменитое "В Тартар!". От этого взгляда Танатос терял перья, словно испуганная курица, а Цербер забывал как лаять и прятал морды в лапы... – Она сюда забежала! Что делать, что делать?! Ищите её, срочно!!! – неожиданно разнеслось где-то совсем недалеко. Персефона дрогнула подбородком, глазами полными слез, умоляюще глядя на Аида. – Они меня нашли, – чуть ли не плача, побледневшими губами сообщила богинька и выглядела так, будто за ней Танатос пришел. Ну, или сам Аид. Хотя... Тартар-то, со всеми обитателями, Персефону вполне устроил. А вот букеты напротив. Странная девчонка. А голоса тем временем звучали все ближе. – Она точно здесь! – крикнула особо звонкая нимфа, от чего Персефона, не выдержав, бросилась за спину Аиду, прячась в полах его гиматия. – Эй-эй, рыбка моя, ты что творишь? – опешил Аид, чувствуя копошения в своих одеждах. – Спрячьте меня, пожалуйста, – выглянула на секунду богиня, заламывая руки в мольбе. Владыка Мертвых поднял бровь. Пантомима «Покажи дядюшке Аиду как тебя достали нимфы» не произвела на него должного успеха. Персефона вернулась к превращению себя в мумию при помощи его гиматия, а Аид смиренно вздохнул, напустив вокруг себя побольше тумана. Как раз вовремя. – Она… – кучка, как-то вмиг побледневших нимф, уставилась на оскабливавшегося Аида. – Ну, я не совсем «она», девчули. Точно не ошиблись? – нимфы переглянулись, сглатывая, и отступили на шаг. Персефона в складках гиматия дернулась, от чего создалось впечатление, словно под ним кто-то есть. «Несносная девчонка!» – пронеслось в голове у Аида, от чего она – ну голова – вспыхнула. Нимфы повнимательнее оглядели пустое пространство Аидовых владений; его красноватое от гнева, и огненных бликов, лицо; скомканный, держащийся на честном слове, гиматий; ну и конечно, неясное копошение не укрылось от их глаз. Неизвестно, что они подумали, но дружно вспыхнули алым, словно спелые молодильные яблочки. – О, мы, э-э-э, наверное, помешали Вам, Владыка? Простите-простите… – обратилась к нему самая старшая из нимф, как-то странно выделяя «Вам» и подружки ретировались, хихикая. Смутно что-то подозревающий Аид послал проклятье им в след, и выволок под свои мрачные очи Персефону. – А теперь изыди, Персефона, по-хорошему, – богиня надула губы, нехотя делая шаг от Аида – подземный Владыка был приятно теплым. – Я к Вам всё равно ещё приду? – спросила Персефона, следуя за Аидом к выходу, и вопрос звучал скорее как утверждение. Слишком уж восторженно она любовалась тремя головами Гекаты. – Придешь-придешь, куда денешься? – бормотал Аид, с удовольствием понимая, что больше это богиньку лицезреть он не будет. Ну и слава Тартару – ему и так хватило. К счастью, стены Подземного мира хорошо прятали своего Царя. Ни одна живая, мертвая или бессмертная душа не могла бы зайти сюда без ведома самого Аида, или его верной стражи. Хватит с него приключений, наивно думал Подземный Владыка. Эта девчонка стоила ему, как минимум века без гостей. Тишина, покой… – Ты головой об весло недавно не ударялся?!– рвал на себе "волосы" Владыка Подземного Царства, глядя на заметно поредевшие асфоделовые поля и Персефону, вручающую каждому монстру веночки. Веночки! – Харон, я у тебя спрашиваю! Ты зачем её сюда притащил?! – Она заплатила, – кратко, но веско, ответил старик, хмуро пожимая плечами. Дальше – хуже. Наведывалась Персефона в Подземное Царство как к себе домой – осталось только коврик с гостеприимной надписью у входа положить. Узнавал здесь её уже каждый второй и все восприняли неожиданную гостью совершенно добродушно. Несмотря на её яркость и красочность на фоне серости и мрачности мира Мертвых. Девчонка умудрилась за неделю довести Аида до «седых волос» и теперь Подземный Бог вздрагивал от каждого шороха. – Нервный стал, нервный, – шмякали Мойры, пряча ножницы понадежнее: в тот раз их умудрилась стащить Персефона и теперь смертные несли серьезные и непонятные потери... – Дожили! Я теперь нянька! – шипел Аид, снимая брыкающуюся Персефону с того самого серебристого тополя. Харон таки утопил весло. – Танатос, да держи ты её уже за ногу, ради Тартара!... – Владыка, там это... – Геката сложила три пары рук в замок. – Харон утонул. Аид почувствовал, что у него дергается глаз, но виду не подал. Подземный Царь впервые философски молчал, стойко осмысливая сказанное. – Как утонул? – наконец-то чрезмерно спокойно, проронил он. Факелы на стенах погасли. – Персефона? – мрачно и меланхолично предположил Владыка. По подлокотнику от его рук побежали трещины. – Он сам...того... Она попросила покататься... Вот он и сиганул... После этого Аид и Геката наблюдали как Харон, с гыканьем и совсем по-молодецки бодро, карабкался по скале наверх, как раз рядом с Цербером, безустанно матерясь. В ладье его караулила богиня весны с веслом наперевес. А знакомство Персефоны со знаменитой собакой запомнили все: до этого они еще не видели, как голубоватый огонь шевелюры их Владыки, в самом прямом смысле, побелел. – Я разрешал тебе сюда приходить?! Вот чего ты сюда заперлась, нелепица в хитоне? – Аид вспыхнул разъяренным алым пламенем, но тут же испуганно остыл, боясь обжечь непокорную девчонку, когда рыдающая Персефона уткнулась ему в грудь. – Ну-ну, рыба моя... – пробормотал, смутившись, Аид, в нерешительности глядя на золотистые разметавшиеся волосы. Не знал он как на женские слезы реагировать, с грешниками все проще. А тут такое дело... Может, мертвым притвориться? Подземный Владыка подумал, что ему не по статусу хрипеть, вываливать язык, аки Цербер сглаженный, и закатывать глаза, так что он все-таки утешающе положил длиннопалые ладони на дрожащие плечи юной богини. Хорошо, что он вовремя услышал её вопль. – Я...п-просто погла-а-а-адить его хотела, – прорыдала с искренней обидой Персефона, сжимая Аида в объятиях, от которых Подземный Бог начал искать пятый угол. Он впервые действительно захотел убраться в собственное Царство. В Тартар, например. Или – ну это уже в крайнем случае – к державному братику под гиматий. – Погладить? Цербера? Это тебе не египетская Мау, дорогая моя, – и почему он её до сих пор не прогнал? Дальше-то что? В Лету искупаться полезет, или в нарды с Хароном играть сядет? – У него там... там...– Персефона вздрогнула не в силах закончить фразу. – Конечно у него там три головы. И он очень страшный. Знала бы ты, сколько он мне всего попортил своими челюстями. Один раз чуть двузубец не перекусил, богиньку ему сожрать – раз плюнуть, три пасти все-таки, – Аид чувствовал, как его гиматий медленно, но верно начинает намокать. Персефона бурно покачала головой, отстраняясь. – Да нет же! Змея у него там! – выпалила богиня. – На хвосте. Он им вилять начал – и я её увидела. А я их бою-ю-юсь, – Персефона разразилась повторными всхлипами, а Аид не знал смеяться ему или завыть дуэтом с богиней. О, или… а нет, он и так почти в Тартаре. Хоть в гроб ложись. Цербер хвостом вилять начал? И сожрать не пытался? Вот так номер. Такими Темпами и Флегетон потухнет, и Харон в отпуск уйдет, и у Гекаты две лишних головы отвалятся… Добил Владыку финал, когда богиня потянулась к его уху и застенчивым шепотом поинтересовалась: "А они с Гекатой не родственники?" – Нет, ну как так можно? – бормотал Аид себе под нос, выглядывая что-то в бурлящих водах Стикса. Рукава его гиматия были высоко закатаны, а сами руки по локоть находились в воде. Пролетающее мимо существа могли предположить, что Аид решил простирнуть в Стиксе какие-то вещички, но… – Только бы успеть... Ага! – воскликнул Аид, вытаскивая из реки дрожащую богиню. Слава Тартару, вреда ей пятисекундное купание в Стиксе не принесло никакого. Зато сильно подпортило нервишки Подземному Царю. Остальные говорят, что он вообще заикаться начал. – Я с-слчайн-н-о, – простучала зубами Персефона, а Аид кажется, впервые за весь период своего божественного существования, возвел очи к небу. Флегетон потух, Цербер в нокауте. – Куда смотрит её мать? – уже смирившись, вопросил Аид у потолочной балки. Балка осталась безучастной к мольбам Подземного Царя. Балка не знала. Балка сама была в шоке. Высушив Персефону, согрев и оставив под присмотром Боля и Паника, Аид с дурным предчувствием отправился на Олимп – себя показать, других посмотреть и узнать последние новости по поиску пропавших богинь. Предчувствие не подвело – Персефону никто не искал и освобождать из лап ужасного Аида не собирался. Кроме разумеется... – Аи-и-и-д!!! – Подземный Бог шумно сглотнул, и потух. В самом прямом смысле. "Что ж за день-то такой? Хоть в Лету иди откисать" – пронеслось в голове у Аида, когда он наблюдал за тем, как разгневанная богиня плодородия, топая на весь Олимп, и совершенно не по-божественному витиевато ругаясь, направлялась к нему. – Деми, зайка моя! Давно не виделись, – расплылся Аид в кислой улыбке, желая то ли отрастить крылья, то ли слиться со стеной. А может, уронить вон тот симпатичный валун на голову брызжущей ядом богине? – Где моя дочь?! – заорала Деметра прямо в лицо Аиду, выражение которого говорило, что он в принципе готов и дорогу показать, и лично провести. Но не в правилах невидимки выкладывать карты на стол. К тому же, раз Персефона не нужна была неделю назад – то и сейчас особой необходимости в ней не испытывают. – А я-то тут причем? Дочь пропала – Аид виноват, колесницу у Гелиоса сперли – это всё Аид виноват. Титаны из-под земли вылезли… – Бог мира Мертвых, стрельнул глазами в притихшего Зевса, и с удовольствием закончил, – тоже Аид виноват. Да я что, рыжий по-вашему? – Не юли, все знают, что она у тебя. Где моя дочь, Аид? – раздельно повторила Деметра, прижимая ухмыляющегося Царя к колонне. За теми уже наблюдали все Олимпийцы. – Ну не зна-а-аю, – протянул Аид, хитро стреляя глазами в сторону пола. – Может Цербера гладит, они сдружились. – Что-о-о? – Аид искренне веселился, наблюдая за ситуацией. Ради такого даже Нарцисс оторвался от зеркала. – А что тебе не нравится? Ему тоже ласка нужна. – Ты это на себя сейчас намекаешь, гад? – Я?! Деми, ты бредишь! Ссору, в которой уже попахивало лексиконом сатиров, прервал звонкий голосок. – Мама! Ты даже не представляешь, как там здорово! Река из огня, собака с тремя головами! – восторженно вещала Персефона, не забывая ловко выковыривать пальцами зерна граната. От того осталась уже несчастная половина, а губы богини были измазаны ярким соком. – О, и фрукты супер! – Это что... – ошарашено оглядывая дочь, вопросила Деметра, опираясь рукой о плечо Аида. – Ага. Гранат. Из Подземного Царства... – схватился за голову Аид. На Олимпе повисло безмолвие. – Э, радуйся, брат – я нашел тебе жену! – обрадовано заулыбался Зевс, чтобы хоть как-то нарушить гробовую тишину, обнимая растерянного Аида за плечи. – Че-е-его?! – одновременно вскинулись Аид с Деметрой. – Какую жену? Мою Персефоночку? – продолжала надрываться Деметра, прикрывая растерянную богиню весны, жестом "Не пущать!" – Да ты глянь на него! – Деметра указала рукой на хмурого Аида, и припечатала последним доводом, – Он же наркоман! – " И кричали Деметра с Аидом на Зевса, И взирал на этот бардак весь Олимп. Да только детишек Аид не хотел За то, что папуля его в детстве съел " – проблеял особо быстроногий аэд, наигрывая на лире. – Заткнись! – налетели на того Олимпийцы, разламывая лиру на мелкие кусочки. – Так вот... Не ори на моего мужа! – когда аэд, плача спустился «с небес на землю», Гера продолжила перепалку, вцепившись в волосы Деметры. Аид схватил испуганную Персефону за локоть, оттаскивая в дальний угол. Девчонка, похоже наблюдала такое впервые, а вот он искренне развлекался, глядя на устроенный бедлам. – Кобель! Трус! Ему место в Тартаре! – заламывая руки, завывала Гера, ни к кому конкретно не обращаясь. – Негодяй, она же там не выживет! Бедная девочка... – нестройным хором подхватили хранительницу семейного очага остальные богини. – Засуху напущу! – подавилась возмущениями Деметра, вырывая у Диониса кубок с вином. Мужская часть зрителей восторженно заулюлюкала. – А если молнией?! – не выдержав, воспользовался последним доводом Зевс, хватаясь за колчан. – Засунь их... Многоголосый бедлам прерывался периодическими возгласами Диониса: "Выпьем? Выпьем!". Каждое предложение, будь то свадьба или сослание в Тартар заканчивались неунывающим и обрадованным: "Так выпьем!" – Как дети малые, а, Персефона? – повернулся к ней Подземный Царь, глядя на золотистые волосы, струящиеся водопадом по её плечам. Отчего-то Аид подумал, что теперь в его Царстве будет совсем тухло, без этой мелкой бунтарки. Поэтому слова сорвались с его губ, прежде чем он успел подумать: – Пойдешь со мной? Царицей будешь, – а это все-таки гранат – нерушимая клятва. – Пойду, чего мне тут сидеть? – с удовольствием прохрустела Персефона последними гранатовыми зернами, и протянула руку Аиду. Две тени – чёрная и золотистая, незамеченными покинула Олимп, под аккомпанемент воплей остальных богов... *** – Да-да, а теперь пиши "...И разверзлась земля, да появилась под славные очи Гелиоса, колесница с квадригой черных, словно смоль, лошадей. Юная богиня успела только вскинуть, в глазах её навечно запечатлелся суеверный ужас. И оказалась она в крепких, словно тиски, объятиях самого мрачного из богов – Аида... И безутешна была богиня плодородия, когда узнала о своем горе. Да оставила она Олимп, напустив за землю засуху. И гибло все живое от голода…». И так далее в том же духе, понял? Главное о том, что Аид жути напустил на Персефону, написать не забудь. Да в красках всё, смотри мне! Чтоб сам Зевс поверил, понял? – бурно жестикулируя, объяснял Гермес тому самому дрожащему аэду. – Проверять приду с Аидом. И с Цербером.