Всего лишь спор

pov Iliza (Evelyn Lou)

С того ужасного дня прошло 5 суток. Я только что выписалась из больницы. Мой друг Алексей потерял много крови и я предложила перелить ему свою. Он пожертвовал собой ради меня, я должна была что-то сделать для него. Теперь не знаю, как я буду сниматься в фильме с гипсом на ноге, перебинтованной рукой и кучей синяков. У меня не было телефона, чтобы позвонить родственникам. А уж тем более документов, чтобы съездить домой. Да я и не в состоянии это сделать, с моим-то положением. Я еле добралась домой на костылях. Авиакомпания позаботится о восстановлении документов пострадавшего экипажа. Теперь я на 2 месяца отстранена от полётов. Жесть! Я всё ещё не знаю, что случилось с самолётом. Да и не было времени посмотреть телевизор. Я тупо валялась в палате после переливания крови. Сейчас я у себя дома и могу посмотреть телевизор. Такая шумиха долго крутится на экранах. Включив телевизор, я стала смотреть новости до тех пор, пока не увидела про случившуюся катастрофу. «Напоминаем, что шестого сентября произошла крупная авиакатастрофа. Как сообщают исследователи, произошёл взрыв в грузовом отсеке хвостовой части самолёта. Пассажиркой, которая причастна к этой трагедии, оказалась американка Кимберли Хоутон. Девушка провезла бомбу в своём чемодане. Власти Франкфурта провели осмотр в аэропорту. Наземный персонал был задержан на допрос. Сама же Кимберли Хоутон утверждает, что хотела таким образом убить только Эвелин Лу.» Этого я и боялась. В следующем кадре стали показывать ту самую дебоширку, которая устроила шум в эконом классе. Теперь она выделывается перед камерой, а наши полицейские удерживали её. » — Вот, что я тебе скажу, Эвелин Лу. Ты сучка ёб**ая! Какого хрена тебе нужно от Тома? Отъ*бись от него, бл*ть! Ненавижу твою авиакомпанию, слышишь? Это говно грёбаное! И обед ваш сранный был отстой, а ты хуже дерьма! Чё ты мне там раскомандовалась в самолёте? Да пошла ты на*уй! Насосала себе славу и место в Марвел, — и показала два средних пальца в камеру.» Один сплошной мат. Я сделала рука-лицо и из моих глаз хлынули слёзы. Меня хотели убить, а в место этого пострадали люди, а ещё мои друзья. Так я и думала, что наши с Томом отношения к хорошему не приведут. Как бы мне хотелось верить в лучшее, но после этого просто невозможно. А если ещё раз такое повторится? И так мне угрожают увольнением, а тут прям масло в огонь. Теперь я стала убеждаться, что больше предпочтения я отдаю авиации. И я не позволю какой-то дурной славе уничтожить мою мечту. Звонок в домофон. Кого же притащило сюда в этот ужасный час? Я взяла костыли и, еле добравшись до двери, подняла трубку. — Да, кто это? — вяло спросила я, вытирая слёзы. — Илиз, это я, Катя, — послышался ответ и сразу же открыла ей дверь. — Одиннадцатый этаж, квартира 310, — сказала я в трубку. Я открыла дверь и вернулась обратно на диван дальше смотреть телевизор. Катерина вломилась в квартиру, скинула с себя кроссовки и плюхнулась рядом со мной, обняв крепко. — Боже, не могу поверить, — произнесла Катерина, обнимая меня. — Ты жива после такого… мы с Холландом места себе не находили. — Я в порядке, — ответила я, пытаясь натянуть улыбку. — Малость только помяли меня. — Я видела новости, — Катя отстранилась и посмотрела на меня. — Эта американская тварь всё устроила. — Я только сейчас об этом узнала, — сказала я и выключила телевизор. — Господи, лапа ты моя, — Катя большим пальцем погладила мою щёчку, где была ссадина. — Я чуть в обморок не упала, когда увидела это по новостям. Ваши съёмки перенесли на март. Холланд с катушек слетел. Ты не отвечала два дня на его звонки. — Телефон сгорел, Кать! — громко сказала я, давая волю слезам. — Всё сгорело там. — Он беспокоится о тебе и не может прилететь сюда, потому что у него нет визы. — Сейчас это уже не важно, — я опустила голову. — В смысле? — спросила подруга. — Во всех смыслах, — ответила я и вздохнула. — Всё кончено, Кать. — То есть, как всё кончено? Хочешь порвать с ним? — А что ещё делать, когда со всех сторон столько ненависти? — сквозь слёзы произнесла я. — Я думала, всё наладится в ближайшее время, но я ошиблась. Стало намного хуже. Из-за меня погибли люди, пострадал мой друг. Я перелила ему свою кровь. И больше не спрашивай меня ни о чём, а уж тем более не пытайся успокоить! — Ты сама рушишь своё счастье, Илиз. — Какое счастье? Это? — я показала свою ногу в гипсе и перебинтованную руку. — Счастья не будет. На мне грех. — Это не твой грех, а той, кто подложила бомбу, — сказала Катя. — Послушай, Илиз, не делай глупостей. — Но убить-то хотела меня… Я не хочу, чтобы и дальше так продолжалось. Набери Тома. — Только посмей мне ругаться с ним! Я закатила глаза, а Катя достала свой телефон. — Постой, — сказала я. — Можно я позвоню своей тёте? Мы после этого не разговаривали с ней. — Конечно, без вопросов. Звони, — ответила подруга. — Спасибо, — сказала я и набрала номер тёти. — Алло, — ответила женщина. — Привет, это я… — Илиза, слава Богу! С тобой всё хорошо? Где ты сейчас? — Телефон остался в самолёте и сгорел. Я дома, а со мной моя подруга… Всё хорошо, — ответила я, пытаясь не заплакать. — Ну дай Бог! — Бабушке и папе передай, что всё нормально. — У меня для тебя плохая новость, Лизик… Я звонила тебе, хотела, чтобы ты приехала… — Что случилось? — обеспокоенно спросила я. — Папа, когда увидел новости, ему плохо стало… Он умер… Позавчера только вот похоронили, — от её слов я потеряла рассудок, а руки затряслись. — Как сможешь, приезжай. — Приеду, — тихо ответила я. — Не плачь, ладно? — пыталась успокоить меня тётя. — Не переживай. За бабушкой я присмотрю. А ты поправляйся. — Ладно, — произнесла я также тихо и повесила трубку. — Что случилось? — спросила Катя. — Это уже ни в какие ворота, — сказала я, вытирая слёзы. — Набери Тома. — Мать, да что случилось? — Отца позавчера похоронили, — ответила я. — Он узнал всё это и… — Господи, Боже мой, какой кошмар! — ужаснулась Катя. — Соболезную, Илиз. Я промолчала, каждую секунду вытирая слёзы с глаз. Катерина набрала номер Холланда в Вотсапе и дала мне трубку. — Кэтрин! — ответил Том чуть пьяным голосом. — Ты с ней? Как она? — Томас Стэнли, — сказала я в трубку. — Эви! Где ты пропадаешь, красотка? Я чуть не сдох здесь, блин! — Я не могла никому позвонить, потому что мой телефон остался в самолёте и сгорел там. Как я устала всё это повторять! — Я так переживал за тебя, Эви, — с жалостью произнёс Том. — Прости, я не могу прилететь к тебе и обнять. У меня нет визы в Россию. — И не надо, всё нормально. — Нет, не нормально! Я заказал новую визу и к началу октября прилечу за тобой. Съёмки подождут до марта. — Тебе не стоило это делать, Том… Мне нужно с тобой поговорить. — О чём? — Нам следует прекратить всё это, — с трудом ответила я. — Не понял, — усмехнулся Том. — Повтори. — Я больше не хочу лишних жертв, Том, — сказала я. — Так будет лучше для всех. А Джо и Тони пусть найдут другую актрису, которая сыграет Гвен-паука, или пусть возьмут Хлою Морец, которую присматривал Кевин Файги. — Постой, постой. То есть ты хочешь сказать, что порываешь со мной и отказываешь от роли? — Да, это так… — Я видел, ты повредила ногу, но никак не голову. Нет, я понимаю, ты пока не можешь выйти на съёмочную площадку. Руссо и так перенесли съёмки на следующий год. — Дело не в этом. Я хочу сказать, что… из-за тебя всё это. — Я здесь причём? — Да ничего, просто твоя бешенная фанатка пыталась убить меня, а в место этого убила 18 невинных людей. Ты понимаешь, что мой друг сейчас в реанимации? И я только недавно вернулась из больницы, потому что перелила ему свою кровь. Сердце моего отца не выдержало после всего этого. Я не смогла проводить его в последний путь. Ещё спрашиваешь причём тут ты. Чтобы больше не было таких событий, как сейчас, лучше нам больше не встречаться. — Не делай этого, Эви, — просил Холланд, всхлипнув. — Это глупо. Просто скажи, что не любишь меня. — Люблю, очень люблю, Томас Стэнли! Но я больше не могу этого терпеть. Я не могу подвергать опасности моих близких. А если это снова повториться. — Такого больше не повторится, я обещаю тебе. — Как ты можешь обещать, когда сам не знаешь уверен или нет? Не нужно никаких обещаний… Не поминай меня лихом, Томас Стэнли Холланд… Пока. — Эви! Я сбросила звонок и отдала телефон Катерине. Подруга взялась за голову и вздохнула. — И что это было? — спросила Катя и посмотрела на меня. — Правильное решение, — ответила я, поднимаясь с дивана с помощью костылей. — И оно твоё, глупое решение, — сказала подруга. — Давай помогу. — Не надо! — одёрнулась я и взяла костыли. — Илиза, подумай хорошенько, — просила Катя. — Закрыли тему, — равнодушно ответила я. *** Спустя два с половиной месяца. После визита Катя улетела в Париж по работе, говоря, что сейчас ей ещё страшнее летать на самолётах после всего этого. Я узнала, что Катерина начала общаться с Томом Хиддлстоном, но пока никакого романа между ними нет. У обоих работа. Катерина вся в делах со съёмками. Хиддлстон на репетициях спектакля. Мои документы восстановили. Да и я сама восстановилась. Купила новый телефон и новую сим-карту. Восстановила свои аккаунты в соцсетях. За всё это время ни Том, ни я не удалили наши совместные фотографии в инстаграме, но были отписаны друг от друга. Теперь у Тома больше фотографий с баров и со съёмочной площадки его нового фильма. Мне нужно сдать экзамены и пройти медосмотр, чтобы меня допустили на борт самолёта. Да, после такого я не боюсь летать. Но боюсь снова попасть в аварийную ситуацию. Жизнь моя стала намного тише без Тома. Не было больше тупых сплетен и глупых вопросов. Все раны на теле зажили, но душевные раны истекают кровью. Днём я могла спокойно пройтись по улице Москвы без пристального внимания, но не знала спокойных ночей. Перед глазами всегда Том. Может, это послание от Бога?