Twit

Чимин откидывается на спинку кожаного кресла и упирается усталым взглядом в подернутый мелкими трещинами потолок. В голове пусто, словно в старом трухлявом ящике, не хватает разве что пятен плесени и висящей по углам паутины. Мысли перетекают вяло, заторможенность ощущается не только ментально, но и физически, не смотря даже на чашку выпитого по утру кофе. Веки тяжёлые, налившиеся свинцом от нескольких часов непрерывной работы за компьютером, и держать глаза открытыми становится практически невыносимо. Чимин выпускает протяжный тихий выдох сквозь приоткрытый рот смаргивает ленивую дымку. Ни одной стоящей идеи не пришло в его голову с прошлого вечера, а нужно сделать ещё как минимум один реферат и хотя-бы схематичный набросок плана предстоящего выступления. Хёкдже сдерет с него шкуру, если до следующей недели не будет готово пошаговый сценарий светомузыки и дополнительного оборудования, расписанный буквально по секундам. - …потому что все вы знаете, как много значат грамотно подготовленные спецэффекты для этого проекта, - стоя посреди танцевального зала, с энтузиазмом вещал Хёкдже несколько дней назад. - Одна ошибка, и весь упорный труд нашей команды пойдёт псу под хвост. Долгие месяцы изнывающих тренировок скатятся в никуда. Вы этого хотите? Нет, Чимин не хочет. Слишком много усилий было приложено в процессе создания и отработки выступления. Каждое движение прогонялось сотни, а то и десятки сотен раз, часы, проведённые в студии, приводили к серьёзным ссорам, а не редко и травмам. И все это делалось ради одного – ради чистого идеала. Они знают, что могут сделать это. Но сейчас Чимин устал, у него просто не осталось ни физических, ни моральных сил, чтобы продолжать двигаться дальше. Кажется, тронь пальцем, и он рассыплется в горстку мелкого серого пепла, оставляя разводы уродливых чёрных пятен на коже. Никто не говорил, что взрослая жизнь, помимо долгожданной самостоятельности и возможности реализовывать свой потенциал, принесёт столько головной боли и разочарования. На часах 23:57. Этот день практически закончился, а Чимин все сильнее ощущает горький привкус разочарования на кончике языка. Он такой реалистичный, что впору скривиться и прополоскать рот сладким молоком, жаль только у парня нет сил даже на это. Руки мелко подрагивают, и Чимин несколько раз сжимает и разжимает кулаки в попытке прогнать дурацкое наваждение. В сущности, ничего же не изменится, если этот день закончится так же, как и сотни до, как тысячи других, монотонно проплывающих мимо. Мир не рухнет, и планета не сойдёт со своей орбиты. Откровенно говоря, всем будет плевать, даже если Чимин озвучит свои переживания вслух. 00:01. Электронные часы на столе безразлично мигают тусклым белым светом. Глаза против всякой воли застилает непрошеная влага. С началом нового дня, Пак Чимин-щи. *** Мелодия будильника не кажется ни раздражающей, ни приятной. Чимин воспринимает её никак, проводит пальцем по экрану телефона и откидывается обратно на теплую подушку. Внутри все ещё ощущается плотный комок тугой пустоты, правда он больше не приносит сильного беспокойства или боли, лишь тупую тяжесть где-то за ребрами. Чимин не знает, как точно охарактеризовать своё состояние: "полу труп" слишком драматично, а "на грани реальности" не передает всей сути. Наверное, это что-то между, между жизнью и смертью, между сном и бодрствованием. Как назвать то состояние, когда все чувства притупились, а эмоции истощились до самого дна, оставляя по истине мерзкое "ничего"? Сборы проходят словно в тумане. Чимин не успевает позавтракать, путает носки и забывает на столе ежедневник. Он чуть не пропускает свой автобус, пока пытается прочесть все сообщения из общем чата, датированные аж 5:30 утра (Хёкдже просто больной на голову жаворонок с диагнозом трудоголизм), и благополучно рвет одну из новых тетрадей, пока пытается найти учебный пропуск в рюкзаке. На пары он вваливается с опозданием аж на десять минут, и ещё некоторое время чувствует удивленные взгляды на своей коже. Как же так, умничка Пак Чимин и опоздал на семинар к любимому профессору Ли. Ай-ай-ай, Пак Чимин, нельзя быть таким растяпой. У кого же потом половина потока возьмет переписывать домашку, надеясь на то, что вчитываться никто не будет? Чимин сильнее склоняется над тетрадью (к слову, той самой, порванной на обложке сзади) и очень жалеет, что воспитание не позволяет ему натянуть на голову капюшон широкой толстовки. Сейчас ему хочется просто спрятаться ото всех и как следует покопаться в собственных комплексах и загонах, окунуться с головой в апатию, словно в густую дурно пахнущую трясину. Тэхён бросил ему лишь тусклое приветствие где-то к паузе между разговором с Кибомом, а после и вовсе уткнулся в свой телефон, полный ленты новостей и ленивых переписок в KakaoTalk. Он ведет себя так, словно ничего не произошло, словно сегодня такой же день, как и каждый в прошлом месяце, а то и году. Хотя, может быть и правда, этот день такой же, как и другие? Серая пленка монотонных кадров с идентичной картинкой, меняются разве что белые цифры в нижнем углу. Возможно, Чимин слишком сильно драматизирует. Намджун-хён сказал бы, что нужно пересилить своё эго, подойти к лучшему другу и просто поговорить. Никто не может залезть к тебе в голову и узнать, какие тараканы в этот момент правят балом. Самое лучшее решение - не надумывать себе лишнего, когда настрой и так болтается на уровне плинтуса, и первым пойти на мировую. Ведь Чимин старший, ведь Чимин всегда первым предлагает закрыть тему, чтобы не прийти к ещё большей ссоре. Это ведь его святая обязанность, мирить друзей и мириться с окружающими... "К чёрту" - думает Чимин, скидывая после пары вещи в черный, потрепанный у крепления ручек рюкзак. К чёрту ещё один дурацкий день, к чёрту Ким Тэхёна с его невосприимчивостью и простотой взглядов на жизнь, к чёрту людей, которые решили, что из всего списка календарных дней какой-то один должен быть особенным для каждого человека, к чёрту вообще все, что связано с человеческими отношениями. Это приносит лишь сплошное разочарование. Концентрированное раздражение заполняет Чимина, точно бурлящая обжигающая лава, шипит и плещется внутри от каждого неловкого движения или слова, кинутого его одногрупниками. Кажется, они спрашивают, где парень собирается пообедать, предлагают свои варианты, а кто-то даже пытается утянуть его за рукав толстовки. Чимину кажется, что он сейчас просто взорвется, лопнет, как переполненный гелием шарик, оставляя после себя лишь ошмётки палёной резины. Тэхён в его сторону даже не смотрит, болтает о чём-то с Йери недалеко от выхода из аудитории, поэтому совесть практически не мучает Чимина, когда он быстрым шагом покидает душное помещение. Руки немного дрожат, а в голове снова пусто, ровно как вчера вечером за компьютерным столом. Это напоминает плохую трагедию одного актёра, и если бы можно было прекратить спектакль, все бы уже давно закончилось. Но моральное истощение сильнее желания спрятаться от всего мира в глухой коробке собственного подсознания, поэтому Чимин бесцельно слоняется по первому этажу, в отдалении от возможных знакомых. Он искренне надеется, что обеденное время пролетит быстро. От мыслей о еде начинает мутить, хотя как таковой пищи в желудке не было, кажется, со вчерашнего вечера. Проблемы с питанием - самый яркий показатель разрушения внутреннего состояния Чимина, но ему уже откровенно плевать, к чему приведет очередной виток напряжения. По ощущениями внутри поселилась полярная ночь, студеная и колючая, словно черное полотно с миллионом мелких колючек. От неё невозможно спрятаться, невозможно убежать, потому что самый страшный враг всегда скрывается глубоко в сердце. - Чимин-а, а ты чего тут делаешь? По телу пробегает легкая дрожь, словно его поймали за чем-то постыдном. Однако реакция смазывается точно так же, как и все остальные чувства - потускневшая и хлипкая, держится разве что на привычном автоматизме. Повернуться, улыбнуться и вывалить очередную чушь. Беззастенчиво соврать, не ощущая уже даже уколов совести. В душе зияет бездонная пропасть размером с кулак, так о какой честности может идти речь? *** - Что-то случилось? - настороженно спрашивает Хосок, пока они вместе бредут по серой университетской улице в сторону метро. На его голове надета милая шапка с помпоном, который подпрыгивает и раскачивается в такт неспешным движениям. Помпон на вид мягкий и плюшевый, точно как и сам Хосок, готовый отдавать своё тепло и улыбку за просто так. В него хочется уткнуться носом и потереться замерзшими щеками. А может быть ещё и разреветься, путая мнимое тепло неодушевленного предмета с заботой близкого человека. Чимин пытается улыбнуться, но что-то явно идёт не так и по ощущениям улыбка трескается, словно сухая красная глина. Прорехи такие глубокие и острые, что одним неловким движением можно рассечь нежную незащищенную кожу. Хосок конечно же это замечает, хмурит темные брови под завесой из густой челки. Он уже давно говорит, что хочет посетить парикмахера, но свободной минутки никак не находится. Тишина между ними становится ощутимее, масса не озвученных вопросов повисает в воздухе, словно букет из камней, привязанных в ногам утопленников. Чимин пытается поглубже закутаться в свой шарф и прячет заледеневшие руки в карманы дутой куртки цвета мокрого асфальта. Ему хочется сказать сразу так много и одновременно с этим не говорить вообще ничего. Невидимая леска снова стягивает израненные легкие, перекрывая доступ кислорода и рассеивая железный привкус крови по корню языка. - Вы поссорились с Тэхёном? - на удачу пробует Хосок, заглядывая в глаза молчаливого другу. А Чимину хочется то ли рассмеяться до боли в скулах, то ли завыть раненным зверем. Потому что нет, не ссорились. Однако это попадание в самое, мать его, сердце. Потому что Чимин устал и хочет немножечко понимания в ответ. - Нет, с чего ты взял? - чуть дрогнувшим голосом спрашивает он заместо слов, что вертятся на языке и жгут горло не пролитыми слезами. Внутри мерзко выкручивает кости усталость и маски идут россыпью трещин под напором чужого искреннего участия. Однако Чимин словно и не замечает этого, цепляется за свою привычку скрываться под социально желательными ответами. Как робот, выдающий заученную программу на автомате, не допуская даже мысли о том, что кому-то вообще могут быть интересны его проблемы. - Ну... Вы стали как-то меньше общаться. Да и домой вы обычно вместе уезжаете, - Чимин сглатывает привкус разочарования и обиды на кончике языка. - У него сейчас много дел, - говорит бесцветно, и в этот раз даже не врет. У Тэхёна действительно много дел, так много, что хочется просто исчезнуть из его жизни под напором собственного чувства вины. - Ну и Чонгук... Ты же знаешь, ему рвет крышу после всего случившегося. - Ага, он уже всем рассказал, какой Чонгук мастер по французским поцелуям, - весело усмехается Хосок, однако тут же прикусывает язык, перехватив на полпути потухший взгляд друга. Все резко встает на свои места, однако от этого едва ли становится легче. Чимин покусывает нижнюю губу и упирается невидящим взглядом себе под ноги. Если не смотреть в глаза, не читать понимание вперемешку с жалостью, от концентрации которой в собственном сознании образуется сплошная грязная трясина... Если не смотреть, может быть это все исчезнет? Рассыпется дурным сном под подошвами тяжелых ботинок собственного здравомыслия. - Ты можешь позвонить мне, если вдруг станет скучно. Выберемся куда-нибудь поболтать и отвлечься. Промозглый зимний ветер колет щеки мелкими каплями редкого ледяного дождя. Чимин улыбается самыми уголками губ и отворачивается первым, чтобы не провожать спину друга умоляющим о спасении взглядом. Уже стоя в заполненном вагоне метро, он прислоняется лбом к холодному стеклу автоматических дверей и посильнее зажмуривает покрасневшие глаза. Чимину кажется, что люди один за другим уходят из его жизни. Знать бы ещё, что он делает не так. *** Чимин кутается в мягкий плюшевый плед и безуспешно пытается отогреть заледеневшие пальцы на ногах. По всему телу прокатывается волна колючего озноба, концентрируясь точно в районе солнечного сплетения. Не смотря на обилие теплой ткани и кружку уже подстывшего чая, внутри словно бы гуляет лютая стужа, кусает беззащитные мягкие ткани и болью сквозит вместе с кровью вниз по венам. Чимин хочет переключиться на что-нибудь и не думать, не упиваться больше чувством собственной беспомощности и незначимости. Он такой дурак, такой ещё ребёнок, требующий внимания к себе везде и повсюду. Не удивительно, что люди вокруг просто устают от его компании. Он и сам от себя уже очень сильно устал. Жаль только бежать от себя уже некуда. Без интереса пролистывая вниз ленту новостей, Чимин цепляется взглядом за каждую мелочь, способную отвлечь от тяжелого камня на душе. Новая песня IU, изменение каста известного телешоу, сообщение о беременности очередной некогда популярной айдолки... Все это мелькает сплошной полосой разноцветных картинок со смазанными краями, а где-то на периферии сознания все бьется ядовитая мысль, навязчивая идея. Чимин переворачивается на бок и закрывает зудящие от света глаза. Внутри тугими прутьями скручивает мышцы, тупым спазмом пронзает пустой желудок. Уже и не разобрать, от голода или от нервов. Нарушив все нормы питания, глупо было бы ждать другой реакции от измотанного организма. Чимин либо не ест совсем, не ощущая даже малейшего намека на потребность в пище, либо объедается словно последний раз в жизни. Эта странная привычка выработалась у него в последние пару лет жизни и не сказать, что парень был сильно благодарен собственному сознанию за такие жестокие игры. Под закрытыми веками мелькают фото счастливых парочек под завязкой зеленой омелы, дружных семей в ресторанах и групп радостной молодежи в окружении мягких подушек и ярких бокалов с шампанским. Все они веселятся, болтают о том и о сём, попутно желаю друг другу различные приятные милости. И пусть даже это все постановочное, наигранное и вымученное часами умелой работы операторов... За последние несколько лет Чимин совершенно разучился наслаждаться праздниками. В преддверии чусока или собственного дня рождения он четко ощущает, как неумолимо начинает портится настроение и как от одного только взгляда на различные атрибуты предстоящей радости к горлу подступает удушающий комок. Первое время такая реакция не на шутку пугала, непонимание собственных ощущений сводило с ума, однако со временем... Со временем всё начинает тускнеть, теряя внутреннюю мощь. Так же и с отношениями, со временем просто начинаешь ощущать глухую тоску по тому, чего в сущности и не было. Строить воздушные замки и парить высоко в небе собственного мироощущения неплохо, однако на земле солнце выглядит уже не так ярко. Вот и Рождество уже кажется не праздником вовсе, а каторгой, на которой нужно улыбаться и вести себя как все, чтобы не дай бог не испортить настрой окружающих. Чимину хочется ударить себя, затолкать эгоистичные мысли подальше в грязный угол собственного сознания, но вот незадача - они оттуда вылезли и возвращаться не собираются. Намджун говорит не брать на себя слишком много, говорит, что любые отношение - это работа двух людей. Чимин, конечно, не состоит в романтических отношений, но, кажется, во всех других вариантах взаимодействия с людьми перетягивает одеяло на себя. Он хочет как лучше, хочет помогать и крепко держать руку человека, который в этом нуждается. Он готов сорваться по первому звонку или час просидеть с дорогим человеком на телефоне, полностью игнорируя окружающий мир. Он готов буквально на все, но даже под самыми благими намерениями всегда скрыта какая-то причина. Глубоко в душе Чимин сам нуждается в теплоте и заботе. Каждый раз отдавая своё внимание другим, задаривая друзей подарками или устраивая несуразные сюрпризы, он иррационально ощущает, что получает это внимание обратно. Суррогатная забота - кажется так назвал Намджун эти ощущения при их прошлом разговоре. Отдавать, чтобы получить частичку тепла в ответ. Только вот в здоровых отношениях нельзя отдавать больше, чем другие. Если баланс нарушится, потребность будет ощущаться все чаще, а сил останется всё меньше. Чимин, кажется, ощущает эту потребность постоянно. Глаза щиплет от подступающих слёз, а в голове всё отдается противное "ну ничего, пройдёт наверное". Пройдёт, пройдёт, пройдёт... Все пройдёт, вопрос лишь в том, что останется после. Сколько раз он уже восстанавливал эти руины? Разве оно вообще стоит того, чтобы стараться? Из раза в раз одно и то же. В груди зияет черная пропасть, а застывшая обида на дне зрачков пугает даже в отражении небольшого зеркала. Её так много, что можно потопить не одну сломанную душу. Чимин сжимает крепче зубы и беззвучно роняет горячие слезы на мягкое синее покрывало. С возрастом он научился плакать тихо, без свидетелей. Всхлипы, приглушенные подушкой и сжатые до боли в костях кулаки, нет ничего страшнее, чем тихая истерика внутри собственного одиночества. Хотелось бы переложить всю ответственность на окружающих, но Чимин знает, что виноват не меньше. Просто его ресурсов больше не хватает, суррогатная забота больше не кажется теплой и желанной. У него внутри воет протяжная безнадега, грызет чувство вины напополам с детским возмущением. Это так сложно - понимать причины и совершенно не иметь возможности управлять собственными эмоциями. Чимин же прекрасно знает, какой его лучший друг. Он знает, что ждать многого не стоит, они уже не раз об этом говорили. Воздушные замки в этом случае не помогут, они просто слишком разные и уживаются друг с другом рядом лишь каким-то чудом. Но, кажется, глупому сердцу не объяснишь, что о нём некому позаботиться. Чимин дурак совсем, раз думает, что вся его любовь вернётся ему в полном объеме. Он хочет ласки и нежности, буквально молит о заботе уставшим видом и дрожащими руками. Только вот никто, похоже, не видит того одинокого ребенка, что сидит в глубине потухших глаз. Люди довольствуются внешней картинкой и банальными ответами, никогда не пытаясь отодвинуть этот намерзший слой лжи. Намджун говорит, нужно быть честным, нужно делиться. И Чимин пытается, пересиливает себя, переступая через мохнатые комплексы и скользкие страхи. "Мне плохо", "я устал", "я чувствую себя ненужным и брошенным"... И знаете что? В ответ одно сплошное безразличие, "ну, пройдет со временем", все же люди по своему страдают. И лучше бы была глухая тишина, чем острые колья отмашек в самую сердцевину раскрывшегося доверия. А Чимин то думал, что они друг друга понимают, что для него есть отдельная ниша в жизни лучшего друга. Знаете, такой маленький карманчик с внутренней стороны куртки, не найти, не вскрыть без ведома. А получается, что есть только пара сообщений за день и много звенящей тишины в ответ. Кутаясь в мягкую ткань, Чимин мазахистически радуется только одному факту. При последнем разговоре Тэхён не заметил, как его друг глотал слёзы и тихо всхлипывал под натиском нестерпимой боли. Хватит и одного неподъёмного чувства вины. *** А через пару дней рушится то последнее, что уцелело под невероятным умением забивать болеющую голову работой. - Ты же знаешь, как сильно я люблю тебя, мм, Чиминни? - не вопрос в общем-то, утверждение, от которого Чимину хочется рассмеяться в голос. Рассмеяться до слёз, злых, острых, как опасная бритва, слёз. Обычно на такое высказывание Чимин отвечает "конечно, Тэ", "так же сильно, как и я тебя, ТэТэ" или просто мило дурачится, посылая сердечки, от чего Тэхён каждый раз закатывает глаза. Но сейчас у него просто нет сил. Он морально истощён и не чувствует абсолютно ничего, кроме тотального разочарования и ненависти к себе самому. Если бы его не было, возможно всем стало бы на порядок легче жить. Тэхёну не пришлось бы мериться с его взрывной натурой и ломать себя, Чонгуку не нужно было бы выбирать между двумя лучшими друзьями, а всем остальным не пришлось бы бегать за ними, словно за неразумными детьми. Без него окружающим действительно было проще дышать. - Нет, Тэхён, не знаю, - Чимин делает шаг вперед, и в его глазах с горькой болью мешается самая настоящая ярость. - Ты никогда не говоришь мне этого. Только все спрашиваешь "знаешь?", "знаешь Чиминни?". Бросаешь мне эту фразу, словно я тупой неразумный щенок, словно у меня проблемы с памятью или слухом. А у меня нет проблем, и слышу я прекрасно, только вот засада, это совершенно не то, что я действительно хотел бы услышать, - голос дает мелкую дрожь, но Чимину откровенно плевать на это. Он чувствует лишь всепоглощающую пустоту за ребрами, зияющую дыру там, где древние философы располагали человеческую душу. - Ты никогда не говорил мне, что я для тебя значу. Ты даже моим лучшим другом не представляешься, бросаешь просто "знакомый этого шкета" и переключаешься на другого человека. Весело, хорошая шутка для начала, но со временем это перестало быть смешным, - дыхание сбивается, и на коже выступает испарина от сильнейшего эмоционального напряжения. Чимин чувствует жар на щеках и напряженной шее, глаза колет от подступающего провала, но сил остановиться уже нет. - Я хочу быть нужным... Я хочу быть важным. Я хочу, чтобы кто-нибудь, наконец, искренне поинтересовался мной и подставил плечо помощи. Мать твою, да я просто хочу, чтобы дорогие мне люди замечали меня, а не ту идиотскую маску, которую носит каждый придурок в этом городе! - он с минуту стоит на месте, переводя дыхание и выискивая в знакомых глазах отголоски понимания. Лёд трещит по швам, расходясь зияющими дырами из глухой тишины. Последняя надежда тает вместе с первой сорвавшейся вниз слезой. Чимин разворачивается на пятках и быстрым, твердым шагом направляется прочь. Он не хочет больше смотреть в спины других людей, а для этого, кажется, необходимо отворачиваться первым. "Чиминни, ты же знаешь..." Нет, Ким Тэхён, я не знаю.