Ты делаешь меня счастливым

      Тихий спокойный вечер окутывает небольшой городок, погружая его в легкую дымку загадочности и уюта. Сумерки ложатся длинными тенями, скользят по улице, освещаемой лишь тусклым светом фонарей и серебристыми переливами, исходящими от Луны. Монстры и люди расходятся по домам, чтобы провести вечер в компании родных, друзей или любимых.       Город затихает, вся дневная суета уходит прочь. Сейчас это лишнее. Сейчас важнее тишина, помогающая расслабиться и хорошенько поразмыслить о жизни.       Даст тихо вздыхает и прикрывает глазницы, наслаждаясь этой самой тишиной и умиротворяющей тяжестью лежащего на нем скелета. В последнее время он стал так быстро уставать, хотя не делал ничего нового. Все тот же прислужник Найтмера, выполняющий за этого кальмара грязную работенку. Все тот же убийца, чьи руки запачканы кровью, а куртка припорошена пылью своих жертв. Все тот же слуга, которому чуть ли не каждый день приходится сражаться с младшим братом этого склизкого черного осьминога и его тупыми друзьяшками. Ничего нового, абсолютно. И эта гребаная повседневность, побегушки, сходи туда, убей того и прочее уже начинает подбешивать. И, что самое главное, для чего он это делает? В чем смысл? Пыльный даже не помнил, чего они добиваются. Да и вряд ли кто-то даст ответ на этот вопрос. Даже члены шайки Найтмера не смогут сказать, чего хочет их главарь. Может, только Киллер, в конце концов, то, что увидел тогда Пыль, зайдя в комнату босса чтобы сообщить об успешно выполненном задании, ясно говорило, что их связывает нечто больше, чем просто "наемник и убийца". Но сказать больше чем "О... Я... Видимо не вовремя..." и свалить, пока разозленный Найтмер не свернул ему шею, было единственным, что убийца успел сделать. Впрочем, Даст так и не спрашивал Киллера. Но даже в этих скучных, медленно тянущихся днях появлялся крохотный лучик света и счастья, вносивший яркие краски в серую палитру убийцы. Самое смешное, что этим лучиком стала сама Смерть.       Как забавно порой обходится с тобой судьба. В начале подкидывает тебе ребенка, возомнившего себя богом и считающего все происходящее вокруг всего лишь игрой. Затем, лишает тебя всего, чем ты дорожил: друзей, родных, знакомых. И, в конце концов, убивает тебя, как морально, так и физически. Ах, да, и еще вишенка на этом мрачном торте: все это чередуется раз за разом, заставляя тебя переживать это снова и снова, медленно убивая и ломая последние шаткие кусочки разума. Весело, не так ли?       Даст, в то время еще Санс, не помнил точно после какого пути Геноцида он встретил его. Незнакомец в шелковом черном балахоне, с косой в тонких холодных пальцах и крупными обсидиановыми крыльями, он протянул ему руку и прошептал тихое "Пойдем со мной." Его голос был мягким, приятным и успокаивающим, а единственный зрачок цвета морской лазури ярко поблескивал в темной, как ночь, глазнице и смотрел на него, Санса, с каким-то необъяснимым спокойствием и даже... нежностью?       Он сразу поверил ему. Даже не зная имени, он доверился и положил свою ладонь на ладонь скелета перед собой. Интуитивно догадался, что стоящий напротив, должно быть, и есть Смерть. Что же, давно он ждал этой встречи. Давно ждал того, кто его не отвергнет. Скелет невесело усмехнулся.       Смерть ведь еще никого никогда не отвергала.       Пыльный не помнил, когда именно его теплые дружеские чувства к этой странной персоне перешли в любовь. Но, глядя на Рипера, Даст чувствовал разгорающееся в душе тепло и странную, щенячью нежность. Он ловил каждые мгновения вместе, каждую встречу, от чего старательнее обращал жителей очередного мира в прах. Он хотел все время быть с Рипером. Каждую минуту, если не секунду. Он хотел обнять Смертоносного, прижать его к себе, проводить с ним все свое свободное время, целоваться, гладить везде, где только можно и просто наслаждаться теплом, идущим от Рипера.       Любой человек или монстр, уже имевший несчастье повстречаться с Жнецом, скажет, что от Смерти веет могильным холодом, рядом с ним любого бросает в дрожь, а в душе возникает ощущение пустоты и холода, словно все счастье высосали до последней капли. Даст, видимо, ненормальный, ведь он, крепко обнимая Смерть, ощущал приятное греющее тепло, исходящее от ставших такими родными костей, а его пустая душа наполнялась счастьем и спокойствием.       Рядом со Смертью было спокойно и хорошо.       Пыльный хотел быть рядом с Жнецом абсолютно всегда, в любое время суток, но Найтмер все время посылал его с каким-то очередным заданием в богом забытую Вселенную, и с этим заданием Даст возился чуть ли не целый день. Да и у Рипера было много работы. Но Жнец все равно приходил к убийце, причем, порой не только из-за своей работы судьи, а потому что сам привязался к нему.       Полюбил его.       Пыльный не мог просто взять и прямо высказать свои чувства к крылатому, как, впрочем, и сам Рипер упорно молчал. Но, в отличие от Жнеца, убийца все же делал намеки на свои чувства, а если быть точнее, то старался, хоть выходило и не совсем удачно.       Романтик из Даста, конечно, был не ахти. Но, надо отдать ему должное, он действительно пытался. Делал Риперу комплименты, хоть они и были, мягко говоря, не очень. Как-то раз решил подарить цветы, но просчитался, и вместо девяти цветков подарил восемь. Глупая вышла ситуация тогда. Жнец, однако, все равно оказался польщен подобным проявлением внимания к своей персоне, а чтобы уверить Даста, что он не обижается, пошутил насчет того, что раз он Смерть, то ему можно подарить и четное число цветов. Конечно, шутка оказалась неудачной и далеко несмешной, поэтому крылатому пришлось прибегнуть к другому методу, а лучше поцелуя он тогда придумать ничего не мог. Даже легкого "чмок" в скулу оказалось достаточно, чтобы оба смутились, отвели взгляд, а после... А после.       А после Даст послал к черту все, грубо подтянул к себе Рипера, со стуком прижимаясь своей челюстью к челюсти Смерти и, пользуясь тем, что крылатый от удивления и неожиданности приоткрыл рот, нагло углубил поцелуй. Особого опыта в подобных вещах Пыльный не имел, но, впрочем, Рипер сам целовался в первый раз. И, когда столь жаркий и сладкий поцелуй был разорван, оба парня оторвались друг от друга тяжело дыша, а после тихий голос Смерти произнес такое желанное "Я люблю тебя". Даст никогда не думал, что от этих трех слов он станет самым счастливым скелетом в мире и в душе будет пищать как девчонка.       Вообще, это странно, иметь романтические отношения с психически неуравновешенным убийцей. Впрочем, вряд ли можно назвать нормальным и такие чувства к Смерти. Да к черту, их обоих нельзя назвать нормальными. И уж что-что, а это их никак не волнует. И поэтому Даст тянется к Смертоносному за объятиями, вовлекает в поцелуй, прижимает к себе и тихо шепчет "Мое". А Рипер лишь посмеивается и крепко обнимает Даста в ответ. Они оба счастливы, оба любят друг друга, и им этого достаточно.       Убийца тяжело вздыхает и приоткрывает глазницы. Кости затекли от долгого лежания в одной позе на диване, но приятная теплая тяжесть, умиротворяюще давящая на тело, мешает встать. Даст тепло улыбается и осторожно, одной рукой, толкает лежащего на нем скелета.       — Хей, Рип, у меня все кости из-за тебя затекли, — убийца потрепал Бога Смерти по макушке, на что тот сонно заворочался. — Ну все, сползай с меня.       — Мхм, еще пя-я-ять минуточек, — зевнул Жнец и, потянувшись, продолжил сладко посапывать. Видимо, Смертоносный до смерти устал, пока работал. Даст уже собрался возразить, в конце концов, Рипер уже второй час на нем дрыхнет, но, как и обычно, слова возмущения застряли где-то на полпути. Но чёрт, разве можно так обращаться с этим мило сопящим скелетом?       Пыльный судорожно вздыхает и, недовольно ворча какую-то бессмыслицу себе под переносицу, откидывается обратно на диван. Спящий Бог Смерти, как бы это странно не звучало, был самым милым и хрупким существом. Казалось, ему можно нанести вред одним неаккуратным движением. И в те моменты, когда выбившийся из сил Жнец с удовольствием засыпал в объятиях Даста, причем на самом монстре, второй невольно ощущал себя охранником этого сокровища. Убийца прижимал Смерть крепче к себе, шептал тихое "Ты мой", гладил вдоль позвоночника и обещал себе, что никогда и никому не позволить причинить даже крохотный вред Риперу.       Потому что Рипер только его скелет.       Странная пара, Бог Смерти и психически неуравновешенный убийца с шизофренией. Казалось бы, что у этих двоих может быть общего? Но, как выяснил Даст, они были так похожи.       Один убийца, потерявший все, даже самого себя, ненавистный каждому существу Мультиверса, считающийся одним из самых опасных психов и подлежащий немедленному уничтожению, в целях обезопасить жителей других Вселенных. Другой тоже убийца, правда, не по своей воле. Ненавистный каждым смертным, тот, кого боятся и надеются никогда не встретить. Потерявшийся в своих страхах, сомнениях. Потерявший веру в себя.       Они оба никогда не были поняты другими. Оба делали то, за что другие их ненавидели, потому что были вынуждены. Один сошел с ума от бесконечного Геноцида и просто хотел спасти всех, спасти брата, спасти себя. Для другого это просто работа, на которую его обрекли, даже не узнав его мнение.       Разве они виноваты в том, за что их ненавидят?       Даст мотает черепом в стороны и снова обращает все свое внимание на Рипера. Все в этом скелете притягивало Пыльного. Тихий, спокойный, умиротворяющий голос, умный, ласковый взгляд, этого уже хватало Дасту чтобы растаять желейным ручейком, а ведь он один из самых беспощадных монстров всей Мультивселенной. Мало того, Смерть оказался, на удивление, невероятно привлекательным, и Даст был твердо уверен, что никакая, даже самая красивая девушка на всей планете не способна превзойти его. Один взгляд на эту хрупкую девичью фигурку, так еще и закутанную в легкую черную мантию, похожую на платье, вызывал в душе убийцы стремление защитить Рипера от всего, хоть тот, являясь Богом Смерти, вполне мог за себя постоять. Как никак, а его стороной обходили даже такие паршивцы как Найтмер или Эррор, являющиеся самыми опасными существами Мультиверса. Но все же, уж слишком хрупко он выглядел. Идеальный череп, изящные скулы, слабо подсвечивающиеся нежным голубоватым румянцем, тонкая шея и хрупкие ключицы, на которых зубы так и чешутся оставить метки, чтобы все знали кому именно принадлежит Рипер. Конечно, никто в здравом уме не станет претендовать на сердце и руку Бога Смерти. Но Даст, во-первых, ненормальный. А во-вторых, он тот еще собственник. Ему можно.       Убийца хмыкает и переводит взгляд на крылья Смертоносного. Большие, учитывая размеры самого Рипера, пахнущие ароматом из смеси запахов праха, дождя и мяты, который за короткий промежуток времени стал таким родным и любимым. Перья были невероятно мягкими и легкими, такими приятными на ощупь, что запустить в них пальцы и просто прижаться к ним стало для Даста чуть ли необходимой каждодневной традицией. Чисто черные, отливающие сине-фиолетовой бронзой, все время взъерошенные, они придавали Риперу сходство с молодым вороненком. Даст именно поэтому выбрал для любимого такое прозвище. Вороненок. Смерть первое время недовольно фыркал, но после к прозвищу привык, и даже стал смущенно улыбаться, когда Даст так называл его.       Была еще одна причина, по который Пыльный любил играться с крыльями любимого. Даст, несмотря на свою грозную репутацию психованного маньяка по всему Мультиверсу, был невероятно нежным и ласковым любовником, а еще очень любил целоваться со Смертью и гладить того везде, где тот только разрешит, лишь бы сделать своей второй половинке приятно. А крылья, как выяснил Пыльный в ходе небольшого эксперимента, были крайне чувствительным местом у Рипера.       Убийца улыбается и касается мягких перьев. Медленно проводит от кончика пера к его основанию, затем также неторопливо поднимается к изгибу крыла. Проводит вдоль, заставляя мирно спящего Рипера с тихим бормотанием раскрыть крыло. Обводит каждый контур, приглаживает каждое перышко, а затем пробегает по лопаткам и касается второго крыла. В ответ доносится сонное фырканье. Смерть обнимает Даста тонкими ручонками, прижимается к нему крепче. Выгибается в позвоночнике и громко, довольно вздыхает. Пыльный мягко улыбается.       — Ты такой милашка, Риппи, — Даст хихикнул, прикрыв рот ладонью. Даже не скажешь, что он на самом деле жестокий убийца, некогда вырезавший всех в своей Вселенной, а после и парочку тысяч обитателей других миров.       Рипер зашевелился и приоткрыл одну глазницу. Лазурный зрачок скользнул по лицу убийцы, сталкиваясь с взглядом ярких фиолетовых зрачков, и в тот же миг Жнец добродушно улыбается в ответ.       Удивительно, но именно этот странный скелет смог сделать самого Бога Смерти счастливым. Они оба счастливы, ведь они есть друг у друга.       — Люблю тебя, Дасти, — шепчет крылатый и подтягивается к черепу Даста.       — Я тоже люблю тебя, Вороненок, — убийца подается вперед и касается своей челюстью челюсти Рипера. Второй дает возможность Дасту углубить поцелуй, с удовольствием сплетая языки и наслаждаясь сладким привкусом чужой магии. Объятия становятся крепче, Пыль одной рукой сжимает талию Смерти, а другой сжимая пушистое оперение на одной из самых чувствительных точек крыла. Недостаточно сильно, чтобы причинить боль и оставить скелета без нескольких перьев, но достаточно, чтобы Рипер приглушенно ахнул в поцелуй.       Оба скелета сильнее жались друг к другу, чувствуя невероятный жар, окутывающий тело. Не успели оба разорвать поцелуй, как Смерть почувствовал в наглую пролезшую под его мантию ладонь Даста. Второй рукой он все еще сжимал перья. Убийца, как только поцелуй был разорван, ловко подмял Жнеца под себя, придавливая его тяжестью своего тела к дивану и с довольным видом устраиваясь на тазу Рипера, рассматривая как скулы партнера сияют еще ярче от смущения.       — Расслабься, — жарко прошептал Даст, прежде чем Смертоносный, пристав на локтях, успел что-либо сказать. — Прошу, Рип, просто расслабься и доверься мне. Ты же знаешь, тебе я вред никогда не причиню.       Рипер неловко кивнул и откинулся обратно на мягкий диван. Душа учащенней билась о ребра, касаясь их внутренней стороны и пуская по всему телу мелкую дрожь обжигающего тепла. А когда убийца провел ладонью по ребрам, медленно стягивая с того балахон, огонь яростнее заплясал в душе, лаская ее языками пламени и медленно разгораясь сильнее. Это сводит с ума.       — Ты так устал, — промурлыкал Даст, выводя на ребрах Смерти непонятные узоры, ласково пересчитывая их. — Тебе явно нужно расслабиться. Так что просто положись на меня. Я все обеспечу.       — Ты не только маньяк, но еще и извращенец, — фыркнул Рип, чуть повернув голову, словно надеясь, что так сможет скрыть залитые румянцем скулы. Кости становились все теплее, надкостница чувствительнее относилась к каждому прикосновению и Смерть едва держался от желания прикрыть глазницы, откинуть голову и попросить Даста о чем-то большем.       — Да брось, сам ведь наслаждаешься этим, — убийца приник к шее крылатого, обжигая ее томным дыханием, заставив парня невольно поежиться. — Сам ведь хочешь этого. Может... В этот раз, поиграем без ограничений, а?       Последняя фраза скелета была встречена смущенным и недовольным "Эй!" со стороны Рипера.       — Тю, говорю же, извращенец, — цыкнул Жнец, жалея, что не может закрыть свое обнаженное тельце крыльями.       Даст тихо фыркнул, улыбаясь и успешно откидывая стянутую мантию любовника куда-то в сторону, довольно рассматривая оголенное тельце под собой. А когда до Смертоносного дошло, что он практически полностью обнаженный, не считая, слава звездам, нижней одежды, то тут же прижал к телу крылья, прикрывая свои кости и заливаясь пестрым румянцем. Такое происходило и раньше. Даст любил изучать своего любовника, находить уязвимые места, ласкать кости, зарываться пальцами в пушистое оперение и заставлять второго довольно мурлыкать. А в самых редких случаях, когда Рипер находился в крайне приподнятом настроении, даже опускаться до жаркого грешка, с удовольствием рассматривая трепещущее, прогибающееся под ним тельце, томно стонущее и просящее его, Даста, о чем-то большем.       Даст с довольной улыбкой склонился над обнаженными костями. Оскалив острые клыки, убийца прижался челюстью к шее Жнеца. Такой хрупкой и тонкой, что, казалось, ее можно без труда сломать. По телу Рипера пробежалась легкая дрожь, когда крылатый почувствовал, что клыки Даста упираются в костную ткань шейных позвонков. Пыльный резко впился в шею Смерти, пуская тонкие струйки густой алой крови. Отстранившись от тяжело дышащего любовника, убийца довольно осмотрел результаты своих трудов, одновременно слизывая стекающую из уголка рта струйку крови. Рипер тяжело дышал и недовольно болезненно шипел. Хоть Рип уже привык и к тому, что его возлюбленный собственник до мозга костей, и к тому, что кусается он чертовски больно, это все еще очень неприятная процедура. Радует одно, метки остаются на костях долгое время и Даст кусается достаточно редко.       По телу снова проходит мелкая дрожь. Пыльный нежно вылизывает ключицы, одновременно покрывая их укусами и орошая белоснежные кости алыми каплями. Рипер вздрагивал практически от каждого прикосновения, рвано вздыхая и сжимая пальцами плечи любовника. Слишком хорошо, чтобы держать себя в руках.       — Нгх, Даст, — Смерть чуть выгнулся в позвоночнике, когда убийца перешел на его ребра. Даст любил делать все медленно, методично. Играться с любовником до тех пор, пока тот сам судорожно не простонет желанные слова. — В-вечно ты... А-ах, все... Усложняешь...~       Жнец зажмурился, чувствуя, как любовник сжал его бедра. Хищно облизнувшись, Даст поднял взгляд с таза Смерти на его смущенную мордашку. Тихо хихикнул. Слишком мило. Если бы Рип только знал, сколько сил стоит Дасту сдерживать себя в руках.       — Кажется, моему маленькому извращенцу уже не терпится заняться чем-то поинтереснее, — улыбаясь промурчал Пыль, неторопливо оглаживая ладонями бедренные кости Рипера. Второй тихо шикнул.       — От кого я это слышу, звезды, — проворчал Рипер, жмурясь от скапливающегося комка тепла где-то в области паха. Ему слишком жарко, слишком душно, слишком хорошо. Но этого так мало. — Ч-чёрт, Даст, прекрати...       Убийца лишь поцеловал любовника в лоб, зацепляя пальцами темные шорты и стаскивая их со своего хозяина. Жнец, тяжело и сбивчиво дыша от подкатывающего томления, успешно перешедшего в возбуждение, прикрыл глазницы, стараясь не думать о том, насколько же он испорченный. Интересно, что сказали бы другие боги, узнай, что Смерть с тем еще удовольствием занимается сексом со смертным? Большая часть относится к ним с пренебрежением, разве что Жизнь по прежнему любит своих созданий. Если подумать, интимную связь боги всегда презирали. Им никогда не нужно было вступать в подобные отношения, а потому подобное всегда расценивалось как нечто грязное, низкое и в их обществе не поощрялось. Рипера это никогда не трогало, в конце концов, он вообще не думал, что когда-нибудь найдется смертный, который захочет затащить его, Смерть, в постель. Да даже многие боги старались обходить Жнеца стороной и лишний раз не встречаться с его мрачной персоной, что уж говорить о более низших существах. Как выяснилось, крылатый ошибся. Все же нашелся тот особенный псих, которому явно было плевать, кем является Жнец.       Смертоносный громко протяжно вздыхает, сжимая пальцами покрывало на диване. Даст довольно фырчит, двигаясь медленными, неторопливыми толчками, одной рукой оглаживая подвздошную кость любовника, а другой игриво пробегаясь по грудной клетке. Тело под ним извивается, трепещет и выгибается на встречу ласке, желая большего. В комнате до осточертения душно и жарко, словно в аду. Оба судорожно хватают ртом воздух, внезапно ставшего таким горячим.       — Нгххх, звезды, Даст, да, — со стоном выдыхает Рипер, сильнее выгибаясь в позвоночнике и чуть приподнимая таз навстречу движениям Пыльного. — Гхах, черт, быстрее~       Убийца отвечает сдавленным рыком, крепче сжимая бедра Смерти и двигаясь быстрее. Крепко прижимает к себе изгибающееся тело, такое горячее и желанное, кусает шею, ключицы и ребра, с удовольствием рассматривает тяжело дышащего партнера, чьи скулы горят нежным голубоватым румянцем. Жнец выгнулся, с томным похотливым стоном прижимаясь к любовнику, сжимая за спиной черные крылья, перья которых встали дыбом. Даст одной рукой сжимает пушистое оперение у основания правого крыла, от чего Рипер лишь протяжнее стонет.       — Т-ты... Чертовски превосходен... Ох, Боги...~ — сквозь вдохи и выдохи шепчет Пыльный, свободной рукой утирая выступившую на черепе влагу, заставляя Смерть приподнять смущенный взгляд на партнера. В комнате слишком душно, оба чуть ли не задыхаются, сходя с ума в этом жарком, но таком приятном безумии.       Кости сводит ноющей судорогой. Оба на пределе, о чем говорят учащающиеся стоны и выдохи. Рипер откидывает голову, прикрывает глазницы и сладостно выстанывает имя любовника, заставляя убийцу ускорять темп, делая движения более глубокими и быстрыми. Тепло обжигает, вязким комком тянет поясницу, а по телу проходят резкие импульсы удовольствия. Даст, приглушенно зарычав, зажмурил глазницы, зрачки в которых полыхнули ярким фиолетовым пламенем, и резким грубым рывком вбился в тело под собой.       Это было уже выше сил обоих.       Откинув голову и судорожно простонав, Пыльный обессиленно плюхнулся рядом с учащенно дышащим Рипером, подгребая к себе его теплую тушку. По костям Смерти пробегала мелкая дрожь оргазма, от удовольствия и усталости он не мог даже шевельнуться. Лишь жадно глотать ртом воздух после такого забега.       — И кто... И кто теперь извращенец, а? — Жнец, малость отдышавшись, еще не пришедший в себя после жаркого грешка, прижался к грудной клетке Даста, утыкаясь носом в его толстовку и вдыхая крепкий запах крови и пыли. Пыльный хрипло рассмеялся и потрепал Жнеца по макушке.       — Да брось, ты ведь доволен. Я же обещал, что помогу тебе расслабиться, — убийца подмигнул любовнику, ласково проводя ладонью вдоль позвоночника.       — Другого метода придумать не мог? — Смерть тихо зафыркал, крепче прижимаясь к Дасту. Тот лишь усмехнулся, чуть качая головой.       — Ну, не будь таким букой, — Пыль коснулся челюстью макушки Рипера. — Тебе ведь понравилось.       — Быть букой — моя работа, — Рипер устало улыбнулся и поудобнее устроился у психа под боком. Он прикрыл глазницы и сонно фыркнул. — Конечно понравилось. Правда, я и так без проблем спал, доходить до этого было вовсе... Не обязательно.       Даст пожал плечами и состроил самый невинный вид.       — Но ведь тебе хорошо сейчас? — убийца нежно улыбнулся поцеловал любовника в скулу. Жнец какое-то время неотрывно смотрел на Пыль, а после прижался своей челюстью к его. Сочтя это за "Да", скелет углубил поцелуй, сильнее обнимая крылатого, чувствуя как второй обвивает его шею и отвечает на поцелуй. После такого веселья оба знатно выдохлись, и сейчас, обычно напористый, жаркий поцелуй, был крайне медленным. Оба неторопливо отвечали друг другу, растягивая удовольствие, и лишь через минуту оторвались, оставив лишь тоненькую ниточку слюны.       — Люблю тебя.       — И я тебя, солнце.