Я слушал дождь. Я думал о тебе. А по стеклу текли, как слезы, струи. Я вспоминал минувшую весну. Твои глаза, слова и поцелуи.
Сегодня год, как я ушел от тебя. Просто потому, что люблю, тогда и сейчас. Люблю и больше больно делать не хочу. Хочу, чтобы твоё будущее было светлым, а сердце не страдало от ран. В моем присутствии так не будет. Я в этом уверен, потому что воспоминаний на этот счет слишком много. Взять хотя бы мои истерики и наши примирения. Твои страхи. Ведь я их воплощение. Влюбленный писатель, который не может творить из-за своего парня, - мёртвый писатель. Ты не можешь понять моих побегов, а я не могу их объяснить, хочу, но не могу. Как можно объяснить, что хочешь побыть в своих мыслях, а не ругаться из-за фантомной обиды, которой и не было вовсе? Я не хотел выяснять, что опять не так. Всё в тебе прекрасно, дело просто во мне, в том, что мне нужно пространство для мыслей. В это пространство не вписывается выяснение отношений. Хочется успокоиться и подумать, а не в истерике бросаться в омут с головой, крушить чужие барьеры и ломать все построенное. Я говорил, что интроверт, что закрыт для мира. И пусть это так, но я тоже чувствую одиночество. Я ушел, написав тебе письмо, даже целую поэму, чтобы ты не волновался. Потом слетал к отчиму: нужно было прислать оттуда весточку. Просто для того, чтобы ты поверил, что меня нет в городе.***
Купил квартиру на другом конце города: нам с тобой не стоит пересекаться. Но иногда сами ноги ведут к твоему дому. В твоих окнах, в какое время не загляни, всегда горит свет. Ты словно не вылезаешь из работы. Может, так оно и есть. Я не осмеливаюсь спросить у твоего друга: как ты? И так знаю ответ в его стиле. Алекс может меня послать далеко и надолго, либо назвать нас идиотами и послать выяснять это самому. Но я же не могу просто так придти к тебе, мы вроде как расстались. Всё этот чёртов дождь, такой же проливной, что и год назад, когда я с утра пораньше, нежно поцеловав тебя в висок, вышел из твоей спальни и написал то прощальное письмо. Где объяснял, почему ухожу, но, кажется, так и не донёс правильно свои мысли. Смартфон потом ещё долго пытался меня вывести из себя, высвечивая на дисплее твоё имя, пока батарея не села. Неделю потом его не заряжал, собирался с мыслями, метался по пустой квартире и слушал песнь дождя за окном. Думал, что Бог проклял этот город беспрерывным отстуком капель о подоконник. Серость дней убивала. Я скучал и сейчас скучаю по той нежности, по тем тёплым моментам, что между нами случались, когда не было твоего непонимания и моей реакции на него. Неважно, что было с погодой: дождь ли, солнце - мы всегда были вместе. Я скучаю, скучаю по тебе так, что на меня ругается моя семья, отчим и Тариан, будто я плохо питаюсь и запустил себя. Возможно, ведь стал похож на очень худую панду, от недосыпа и желания забить своё время работой вместо мыслей о тебе. Но не получается.***
После побега пытался найти тебе замену. Во все глаза смотрел на мужчин, выбирал похожего на тебя внешне и по характеру. Понял, что это дорога в никуда, и начал искать противоположную натуру. Нашел и даже назначил свидание, но ближе к встрече - отменил. Чувствовал себя предателем. Всё, что я говорил, когда мы встретились в аэропорту, всё было правдой, я действительно хотел и хочу быть твоей судьбой. Плыть с тобой в одной лодке, слушать вместе, обнявшись под пледом, дождь, радоваться солнцу, делить нежные моменты, в разлуке писать письма. Вдали от тебя я романтик, а вблизи прагматик. Забавно. Смог бы ты мне простить этот год? Наверное, нет. Я сделал тебе больно, и, если мы будем вместе, ты будешь возвращаться мыслями к этому эпизоду, и ничего из этого не выйдет. Я ушел, когда понял, что мы разрушаем то хорошее, что создали вместе. Я захотел это сохранить и оставить нежным и чувственным воспоминанием. Чтобы в один ужасный день не понять, что нас нет в принципе. Что всё это время мы были вместе, но играли каждый на своём инструменте. Так громко, что друг друга не слышали.В моей душе, закрытой для других, Остался нежный свет очарованья. И чтобы нас никто не разлучил, Я превратил тебя в воспоминания.
Сейчас в душе так же, как и на улице, плачет дождь. Хочется завернуться в плед и включить обогреватель, но это не спасает от той неясной холодной печали, что поселилась в сердце с твоим отсутствием и пониманием, что тебе нет замены. Сейчас, когда и в душе, и на улице такая погода, тебя очень не хватает.Я слушал дождь. Я думал о тебе. По- прежнему ты мной, ты мной одна любима. Но нет тебя. И мир пустыней стал. И в сердце так темно и нелюдимо.
***
Я всё-таки забрал Сора к себе из приюта в новый дом, и теперь вся нежность, что я хотел бы отдать тебе, выливается на него. Я часто сижу с ним в обнимку у большого - во всю стену - окна и смотрю на город. Выбрал специально этаж повыше, как и ты, чтобы любоваться красотой родного места.***
Недавно получил сообщение, непонятно, с чьего электронного адреса. Сначала не хотел открывать, мало ли вирус какой прячется в этой шифровке, тем более что кроме букв и цифр там ничего и не было. Но потом решился и открыл. С компом ничего не случилось, но и большей ясности это не внесло. Следующим шагом было закидывание этого кода в просторы поисковой системы гугл. Оказалось, что это номер отслеживания почтовых отправлений. Это и впрямь немало заинтересовало, я никогда не пользовался обычной почтой, потому как она не столь быстра, как интернет-отправка. Но оказалось, что в одном из почтовых отделений Чикаго меня дожидается письмо от Александра, твоего русского друга и нашего с тобой связующего звена-знакомого. Любопытство не порок, так что пришлось, вооружившись смартфоном и паспортом, отправиться за своей корреспонденцией в то самое отделение. Честно сказать, я был удивлен и взволнован: мало ли что случилось, хотя было бы что совсем серьёзное, он бы позвонил. Да и я всё же следил немного за твоей жизнью, хоть в ней и не участвовал больше. Просто поняв, что предать свои слова, а, соответственно, и тебя я не могу. Пришлось остаться сторонним наблюдателем. Ты снова писал, и, как говорили, скоро снова выпустишь книгу. Я за тебя порадовался, правда, пока мы были с тобой вместе, ты не написал ни строчки. Теперь ты снова занимаешься любимым делом, и это здорово. Так вот о письме. Им оказалась пригласительная карточка на презентацию твоей книги. Моим первым порывом было порвать её, зная, что твоё новое творчество - это автобиография, и я, безусловно, несправедливо подумал, что в этой книге я буду подлецом и негодяем, разбившим сердце писателя, не оценившего его нежной привязанности. Но, остыв, взвесил всё и понял, что ты выше всего этого. А потом и понадеялся, что именно ты сохранишь наши чувства друг к другу в том виде, котором хотел их сохранить и я. Наше счастье и нашу любовь на страницах твоей книги.***
Всё же я собрался на презентацию и для этого надел маскировочный костюм: толстовку с капюшоном, джинсы и тёмные очки, чтобы скрывали мои алые, неестественного цвета глаза. Захватил приглашение, над которым проплакал весь день, потому что выписал его ты, так же захватил паспорт и справку, прям уж на всякий случай, если кто прицепится, что я в солнцезащитных очках в помещении сижу. Хотя я бы предпочел не место в зале, а уголок где-нибудь в закулисье, чтобы поддержать тебя перед выходом. Вообще мне пришло в голову поменяться с каким нибудь фанатом местами уже в зале. Трусливо? Да, я трус. И опасаюсь, что ты меня вычислишь и сдашь с поличным, даже, возможно, и запрешь в своей квартире. Я этого боюсь и одновременно хочу. Еще есть страх, что будешь волноваться и отвлекаться на поиски меня в зале. Не хотелось бы всё испортить: твоя презентация должна пройти в спокойствии, в той тональности, что и написана книга. Неуютно сидеть в первом ряду прямо перед тобой, да притом ещё и одному. Глупая маскировка ни к чему. Снимаю капюшон и очки, не ищи меня среди всех, Артур, я пришёл. И я здесь. Вечер проходит на ура, я стараюсь тебя поддержать взглядом. С удивлением слушаю отрывки книги, где мелькаю я сам. Герои не могут быть трусами, а в твоей книге я герой, спасающий тебя от одиночества. Нет, Артур, я не герой. Я трус, я черепаха, что спряталась в своём панцире и сейчас больше всего на свете боится доброй нежной руки, снова протянутой мне в помощь. Когда же закончится этот проклятый дождь в моей душе? Когда перестанет лить и топить во мне то светлое, доброе, тёплое, что я чувствую к Артуру, мою любовь? Я хочу сохранить всё это, хочу, чтобы нежное чувство жило вечно. Я ухожу с презентации первым, ты зовёшь, а я не откликаюсь, просто иду в дождь, смешавшись с толпой. Нет, Артур, ты должен быть писателем, заниматься своим любимым делом, а я только мешаю. Я буду просто хорошим воспоминанием.***
Что и ожидалось, я заболел после прогулки под дождём без зонта в осеннюю пору. Как же без этого. Но мне всё равно. Кто-то уже десять минут ломится в мою дверь, стучит ногами и рукой, а другой беспрерывно тычет в дверной звонок. Голова раскалывается, но приходится встать, открыть всё равно больше некому. Не пёс же будет это делать. Всё в глазах плывет от температуры, и голова тяжелая, шатает как пьяного, но всё-таки доползаю до двери и открываю. - Этого не может быть, - шепчу, хватаясь за голову. Кажется, меня всё-таки настигли температурные глюки. На пороге, потерянно замерев, стоишь ты. Такой хороший, такой одинокий. Мой мир плывёт в мареве дождя, и земля уходит из-под ног. Упасть и расшибить лоб, чтобы понять, что это всё иллюзия на почве болезни. Но нет, меня ловят ледяные по сравнению с моей температурой тела руки и уносят в глубь квартиры, как котёнка, укладывают на кровать и прикасаются нежным поцелуем ко лбу. Вот всё, что я помню. А потом череда голосов, неприятных звуков, капельниц. И больничный запах, разъедающий сознание.***
Долго же я провалялся без осознания происходящего и только через неделю пришёл в себя. Взгляд бездумно блуждает по потолку, пока не ощущаю, что руку мою кто-то держит. Ты спишь, сидя на стуле, опираясь телом на мою кровать. Всё-таки пришел ко мне. Интересно, думаю я, как ты поступил с Сора? Помню о том, что боишься собак. И не хочу, чтобы мой пёс был сдан на попечение твоей сестры. Ты, видимо, чувствуешь, что пациент очнулся, потому как вскоре сам открываешь глаза. Долго смотришь в глаза сонным взглядом, а меня снова затапливает сводящий с ума дождь. - Привет, - хрипло выдаёшь и улыбаешься так, что в моей душе всё переворачивается. - Разве можно себя так загонять? Пока тебя догнать пытался, сам едва не заблудился в лабиринте этих улиц, с ума сойти проще. Алекс тоже хорош, сказал, что ты из города уехал, и теперь тебя не найти. Почему ты так поступаешь со мной, Зари? Я... я настолько плох? Печаль сквозь усмешку. Нет, ты не можешь быть плохим. Только не ты. - Артур, ты писатель и должен продолжать это дело. Поверь, это твоё любимое занятие и заработок на жизнь. Со мной у тебя этого не получалось, без меня, но с надеждой, что скоро увидимся, тоже не срослось, а вот без меня и без упования на встречу всё прекрасно вышло. Вздыхаешь. - Как-то не верится, что это и есть та самая причина. - Ты очень правильно читаешь между строк. Я не хочу рушить то, что мы однажды построили. Это очень мне дорого, и хотелось бы это вспоминать с добром, а не в рамках истерик и непонимания. Пожалуйста, Артур, пусть наша история останется такой, как есть. Добрым, нежным воспоминанием. Тебя не устроит этот ответ. Понимаю Но поделать ничего не могу. - Но я не хочу быть воспоминанием! - шепчешь ты, и чувствую боль, сквозящую в словах. - Я хочу быть настоящим, живым, здесь и сейчас. С тобой. Давай попробуем сначала? Пожалуйста, Зари, не гони меня, я так устал быть один... а без тебя по-другому не получается. Так хочется сбежать, хотя бы закрыть глаза, чтобы не видеть умоляющий взгляд напротив. Одно моё согласие - и всё пойдет по кругу. Истерики, примирения, снова ссоры. И всё же любовь не даёт сказать "нет". - Я тебя бросил, а ты хочешь, чтобы я вернулся? - всё-таки мне нужно подтверждение. - Да, - говоришь ты. Чётко и ясно, безо всяких "но". - А моя собака? Я её не оставлю на попечение твоей сестры. - Не нужно, Сора сейчас живет у меня и даже подружился с остальной живностью. - А с тобой? - Ну, мы подписали пакт о перемирии в честь того, что оба любим одного человека... Просто вернись, не строй препятствий. - Хорошо, я подумаю. - Зари! - Ну вот уж и пошутить нельзя, согласен я. На душе тепло и светит солнце, кажется, скоро высохнет последствие годовых осадков, и умытая страданиями душа снова встрепенётся навстречу любимому человеку, а там будь что будет. Я тоже хочу быть настоящим, любить и быть любимым. А то, что будет в будущем, это уже дело нас самих. Осталось сделать работу над ошибками и пойти дальше. - Как там говорилось, с тобой плохо, а без тебя ещё хуже? - Нет, там было совсем иначе: с тобой хорошо, а без тебя очень плохо. Нежность и тепло в твоих глазах невозможно передать ни одним фотоаппаратом и ни одним рисунком. Остается только греться ими сейчас, что, кстати, я и делаю. Не нужно превращать любовь в красивую историю из прошлого, если она ещё живет в ваших сердцах. Любви вам, люди.