Либидо

Время давно перевалило за полночь — огней уже нигде не было, одни звезды и луна, взирающие с небес в открытое окно комнаты, являясь единственным источником света для нее. Серебристый свет покрывает собой скомканные простыни, скинутую с кровати одежду, которую почему-то никто не убирал. Хотя была ли в том нужда? Жар только ушел из комнаты, уступая место свежему ночному воздуху, прохладному и поддерживающему повисшую тишину, нарушаемую только шелестом листвы за окном, едва даже касавшимся человеческого слуха, и покой. Та жара была не той, которую можно встретить в борделе. Не было тут похоти и напряжения, такого, который оставляет после себя воздух почти осязаемым и ужасным, сдавливающим. Нет, тот жар был проникнут любовью и свежестью, чистотой. Он испарялся, унося даже из мыслей что-то грязное и пошлое. Ветер был мягким и прохладным, он ласкал пылающую доселе кожу и мягко перебирал взъерошенные, чуть влажные волосы. Эта тишина была почти священной. Стихийной. Пока не была нарушена почти вежливо, уступая место мягкому, чуть с хрипотцой, голосу. — Не кури. Наруто только фыркает на просьбу Обито, выпуская очередную порцию дыма в окно. Он рассеивается медленно, пока не достигает того места, где ветер берет свое русло, унося с собой сизые нити. Он знает, что альфе, сейчас лежащему в его постели, не нравится, когда Узумаки так безбожно игнорирует его слова, но также он знает, что курить сейчас хочется, больше, чем жить. Он стряхивает пепел в окно, не особо заботясь, куда он упадет, расслабленно рассматривая звезды. Ночь была безоблачной. Наруто уверен, что слышит усталый вздох из-за спины и звуки чужих движений, понимая, что Обито намеревается подняться, однако омега не подает и виду, только удобнее опираясь об подоконник руками, поплотнее запахивая на своей груди плед, скрывающий его нагое тело от взоров луны и звезд. Да, именно от них — Учиха мог увидеть все, что ему нужно, будь Наруто хоть в чем, да даже в мешке из-под картошки. Обито изучил это тело вдоль и поперек, знал каждый его сантиметр и ему было вовсе не в тягость увидеть прикрытую пледом чужую фигуру: мягкие изгибы талии, изящная линия бедер, великолепная округлость ягодиц. Наруто прекрасно знал о таких потрясающих умениях альфы. Узумаки ежится под прохладным ночным воздухом, выпуская очередную порцию дыма в окно, после туша сигарету в пепельнице на подоконнике. В ней было не так и много зажатых, будто придушенных окурков, и черт знал, что тому виной: еженедельная уборка, которую устраивал Учиха, или то, что тот умел отговорить Наруто именно сейчас не идти курить. Омега все удивлялся, каким таким волшебным образом Обито дал добро на размещение сего прекрасного предмета для сбора пепла в своей спальне. Наруто знает, что альфе не нравится эта его привычка. Не единожды ему предлагалось бросить эту дрянь, только вот и по сей день омега продолжает травить себя изнутри никотином и смолами, не особо-то об этом беспокоясь. Из мыслей Узумаки вытягивает ощущение прижимающегося со спины знакомого тепла и мягких объятий вокруг своей талии. Омега недолго думая улыбается и поддается чужим объятиям, расслабляясь и кладя руки поверх чужих. Наруто честно любил такие моменты. Он бы хотел просто однажды остановить один из них и остаться так навечно, ощущая столь дорогое тепло так близко. Он слышит, как Обито принюхивается, слышит фырканье. Узумаки и видеть не надо лицо своего альфы, чтобы знать, что он хмурится. Блондин едва удерживается от того, чтобы хихикнуть. — Я хотел тебя поцеловать, чтоб ты знал, — выносит факт Обито, звуча словно между прочим. Наруто прекрасно знал эту игру с интонациями, и ничто его так не веселило, как такие игры. Он в них не участвовал, но для него они заводились. Так что он только убирает руки с чужих, суетясь, чтобы развернуться в чужих объятиях и обнять в ответ за шею. Одну руку омега кладет на бледную щеку Учихи, мягко поглаживая, игриво заглядывая в его лицо и чувствуя, словно в его руках сосредоточена огромная власть, когда видит, как под его прикосновением Обито перестает хмуриться и подается навстречу руке Наруто. Он был похож на кота. По крайней мере ластился точно так же. Только вот развернулся Наруто затем, чтобы вести удобнее разговор, а не для всякого такого остального. — И что же тебе мешает, а? — полушепотом спрашивает Узумаки, уже просто кладя обе руки на чужие плечи и заинтересованно, почти игриво глядя в лицо альфы, чувствуя мягкое умиротворение в своей душе которое он испытывал только рядом с Обито. Он выжидал ответа, который и так прекрасно знал, каким будет. Атмосфера в этой комнате запросто менялась всего несколькими фразами. Обито приоткрывает глаза, заглядывая в лицо омеги, пробегаясь по нему взглядом, отмечая заново так давно знакомые, успевшими стать родные черты: шрамы, светлые ресницы, удивительно мягкая и смуглая кожа, словно, замечая сейчас с удовольствием для себя игривость в глазах блондина. Учиха не в силах удержаться от собственной короткой улыбки, пробегаясь пальцами правой руки щекочущим прикосновением к спине омеги, чувствуя, как он прижимается плотнее, неизменно реагируя на прикосновение к спине. Обито знал каждую слабую точку Наруто. И может и не хотелось уже и ему нарушать эту идиллию, однако вопрос требовал ответа. — От тебя пахнет куревом, — он говорит просто констатируя факт, ровно и негромко, очевидно ошарашив Узумаки. И в момент Наруто оказывается лишен чужих объятий и может только потерянно наблюдать, как Обито возвращается в постель, включая лампу над кроватью и беря какую-то свою книгу с прикроватного столика. Свет неприятно бьет по глазам, когда те привыкли к спокойному полумраку, заставив Узумаки чаще заморгать, приспосабливаясь. Теперь ему не нравилось поведение альфы. Так было нечестно. Наруто оставлен один перед открытым окном, обделенный такой желанной лаской. Фыркнув, он демонстративно закрывает окно, тут же кинув взгляд на Обито, который все так же лежит, кажется увлеченно читая книгу. Так что развернувшись на носках, запахнув удобнее на себе плед, Наруто подходит к изножью кровати, опираясь об него руками и пристально глядя на спрятавшегося за книгой мужчину. Обложка была совершенно обыденной, просто коричневой, даже без названия на ней, хотя будто бы оно волновало омегу. Он снимает с себя плед, кладя его на край кровати, откуда он совершенно точно рано или поздно соскользнет, и вздрагивает, когда теперь обнаженную кожу его тела настигает прохладный воздух. Их разговор был так некрасиво прерван, а омега предпочитал доводить все до конца. Тем более, не так уж сложно довести разговор до конца, правда же? Только вот, кажется, перелистнувший только что страницу альфа не так был заинтересован в продолжении разговора, как был омега. Значит, ради цели придется идти на крайние меры. Со вздохом омега почти бесшумно перемахивает через изножье, затем почти нелепо взбираясь и усаживаясь сверху на чужой живот, комкая и так скомканные простыни, зарываясь в их мягкую ткань пальцами ног, а коленями упираясь в матрас, пристально глядя на мужчину, пытаясь прожечь книгу, которую он читал. — Она интереснее меня? — почти обиженно спрашивает Наруто, упираясь руками в чужой живот, укрытый одеялом, которое так некстати отделяла от тепла чужой кожи, которое сейчас так хотелось заполучить Наруто. Он чуть хмурится и с пыхтением выпускает воздух, когда наконец видит, что его фраза возымела эффект, когда ловит чужой взгляд поверх уже ненавистной книги. Обито вздыхает так, словно на него в момент свалились проблемы целого мира, а не уселся сверху всего один небольшой Узумаки, который знал, что этот вздох преувеличен, а альфа просто элементарно хочет спать. Но даже имея при себе это знание, Наруто сначала получит то, чего так хочет, чего на самом деле хотят они оба, а потом уже даже сам ляжет рядом и провалится в сон. Учиха наконец закрывает книгу и удивительно аккуратно, почти педантично медленно кладет книгу на прикроватный столик, пока Наруто торопливо тянется выключить свет, который все еще раздражал. Рука омеги почти соскальзывает с чужого живота, пока он дергает за шнур, заставляя лампу погаснуть, и если бы не чужие руки, придерживающие Узумаки сейчас за бока, он бы наверняка придавил Учиху. Неловко улыбаясь, он напоминает о своем вопросе, только уже тише, почти шепча, и спокойнее, снова объятый успокаивающим полумраком, устойчиво усаживаясь на чужом животе, пробегаясь пальцами своей руки по чужой щеке, испещренной шрамами и рубцами. Если раньше Обито сопротивлялся, то сейчас просто закрывал глаза, давая волю чужим рукам, доверяя им. — Или может я лучше книги? — фраза звучит высокомерно, однако они оба знают, что никакого горделивого начала она под собой не имела. Наруто терял терпение, ожидая ответа. Можно бы было считать, что он получил его, когда почувствовал прикосновение холодных ладоней альфы к его бокам, что вызвало резонанс во всем теле, заставляя вздрогнуть, секундно напрягшись. Пальцы Обито мягко вырисовывают круги на коже омеги, подталкивая его расслабиться и уже наконец лечь рядом, чему Узумаки и подчиняется, слезая с Учихи и ложась рядом, тут же забираясь под одеяло, путаясь в скомканных простынях, все еще выжидающе глядя на своего альфу, когда тот приобнимает его, придвигаясь ближе. — Конечно ты лучше, Нару, — шепот Обито мягок и ласков, как и его улыбка, на которую Наруто отвечает точно такой же, а после чувствует чужие губы поверх своих в поцелуе нежном и осторожном, просто ласке губ, желании соединиться воедино чистом и совершенно справедливом и оправданном, — а теперь спи, — шепчет Обито, притягивая Наруто к своей груди, обеспечивая и себе, и ему утепление на ночь в объятиях. А Наруто и не может сопротивляться чужому наказу, закрывая глаза и проваливаясь в уже такой желанный сон. *** Обито просыпается первым, и только-только открыв глаза, смотрит на часы. Половина шестого, какого черта? В комнате было прохладно — ни один из них не потрудился закрыть окно перед сном. Солнце только встало, заливая своим золотистым светом комнату. Да, от мрака тут им страдать не приходилось. Обито оглядывается на Наруто, удостоверяясь, что он все еще спит, ни к чему и ему просыпаться в такую рань. Хотя с чего бы и Учихе просыпаться? Такого количества сна явно мало, так с чего бы? Что ж, пока ответ на вопрос Учиха явно не в силах, так что он со вздохом встает с кровати. Намереваясь, как и положено по утрам, умыться. Натянув на себя валявшиеся около кровати еще с ночи хлопковые штаны, Обито одним глазком выглядывает в окно, и увиденное заставляет его хмуриться. Теперь он понимал, что его разбудило, и это ему не нравилась. Обливаемый солнцем, около их дома был припаркован пыльный черный мустанг, всем своим видом выдающим, что сюда ехали на нем чуть ли не через десяток штатов. Без сомнений, Обито знал, кому принадлежит эта машина, и именно это Учихе не нравилось больше всего. Этот человек не станет пересекать всю страну, чтобы приехать к нему, без веской и выгодной для себя причины. Скорее всего, теперь и сам Обито, и Наруто находятся под какой-то угрозой, потому что с этим человеком иначе не бывает. Учиха снова оборачивается к омеге. Он все еще спал, вместо Обито притянув к себе смятое одеяло, поджав ноги. Светлые волосы раскиданы по подушке, на лице только умиротворение. Обито искренне не хотелось, чтобы спокойствие Узумаки теперь было разрушено приездом всего одно человека, а оно будет. Альфа был уверен, что Наруто все это явно не понравится. Только пускай это случится позже. Он подходит к кровати, поправляя одеяло на чужой фигуре, чтобы омега не замерз, и целует его невесомо в висок. Подняв футболку с пола, Обито натягивает и ее на ходу, неслышно уходя из спальни, все чувствуя, что все это добром не кончится. Он спускается к выходу, дверь которого не особо медля открывает. Это было неизбежно, так что имело смысл разобраться с этим скорее, как бы нежеланно то ни было. Замок поворачивается будто бы под огромным усилием, дверь открывается тяжело и медленно. Обито действительно не хотел впускать это все в дом. Однако дверь неизбежно открывается, впуская в дом еще не успевший нагреться свежий воздух и представляя взору Обито мужчину тридцати пяти лет в костюме. Да, все опасения альфы подтверждаются. — Мадара, какого хера? — хмурясь в недовольстве и складывая руки на груди спрашивает Обито, с нетерпением ожидая ответа, надеясь, что в доме не настолько хорошая акустика, чтобы его разгоряченное высказывание донеслось до, как надеялся Учиха, еще спящего Наруто. — Тебя здорово потрепало, — говорит мужчина, взглянув на Обито, и без тени сарказма. Это был далеко не ответ на вопрос Обито. Он начинал злиться, а Мадара подхватывает чемодан, стоящий рядом с ним, и бесцеремонно проходит в дом, окидывая его оценивающим взглядом. Не сказать, что грандиозная постройка, но жить тут явно удобно. И только осмотревшись, расстегивая две верхние пуговицы на своей рубахе, он как факт сообщает Обито, — я останусь тут на неделю-другую. Как Учиха и подозревал, однако в случае с этим человеком у него не было выбора. В конце концов, это родная кровь. На недели две он мог позволить ему остаться. Ему не нравилось все это, но на это время он мог смириться. Вопрос в том, смирится ли с этим Узумаки. Он был общительнее Обито, однако незнакомцев в доме недолюбливал. — Ты живешь один? — спрашивает Мадара, словно это младший Учиха пытался уговорить его остаться у него дома, а не наоборот. Обито не нравился авторитарный подход Мадары, который был всегда ему свойственен. Мадару в принципе хорошим и приятным человеком назвать было нельзя. — Нет, — твердо и непреклонно, пытаясь показать, что в этом доме все же он хозяин, отвечает Обито, закрывая дверь и складывая руки на груди, коротким взглядом оценив внешний вид старшего Учихи и отмечая, что он ни капли не поменялся с их последней встречи, чего не скажешь об Обито. И после своего ответа альфа слышит звук открывающейся двери. Очевидно, спальня. Слышит, как босые ноги шлепают по полу. Наруто проснулся. Не в лучший момент. Обито хмурится сильнее, в то время, как на лице Мадары появляется азартная улыбка. — Очевидно. Твой дом пропах этим запахом, — говорит старший Учиха, заставляя Обито сильнее нахмуриться, заглядывая в чужое лицо, выражение которого не предвещало ничего хорошего. Само появление этого человека в доме было сродни дьявольскому знаку. — Каким? — поддается Обито, зная, что дядя так и ждет этого вопроса. — Хорошенькой омежки, — очевидно с интересом отвечает старший Учиха и проходит глубже в дом, выглядя так, словно всю жизнь жил тут и знает каждый уголок этого здания, каждую трещинку, каждый секретик. И в этот момент Обито возмущен сразу всем: тем, что он был разбужен в такую рань, тем, как Учиха вел себя в доме Обито и тем, как он говорил о Наруто, даже не зная его. И он был растерян, когда на лестнице появляется его омега и тут же замирает, видя незнакомого человека. Тогда и Обито проходит в зал, обеспокоенно глядя на Наруто, на лице которого в свою очередь читалось четкое раздражение, недовольство, недоверие и любопытство. Любопытство? Да, оно. — Нару, — мягко зовет Узумаки Обито, переманивая на себе внимание, стараясь скрыть свое беспокойство и напряжение по поводу сложившейся ситуации, но когда омега бросает на него непонимающий и потерянный взгляд, Обито сам теряет свою сноровку. Ему приходится вдохнуть глубже, прежде чем произнести, — это Мадара Учиха. Мой дядя, — взгляд Наруто сменяется на пораженный, его рот почти открывается, возможно, чтобы выпустить фразу типа «что за чертовщина, Обито?», однако так же и закрывается. Омега хмурит свои брови сильнее, бросает на Мадару короткий недоверчивый взгляд, после снова сверля им младшего Учиху, явно ожидая, когда он продолжит. Напряжение в комнате было почти осязаемым, и казалось только Мадара его не чувствовал, внаглую разглядывая Наруто, чего тот словно не замечал. Хотя будучи таким шикарным омегой наверняка учишься игнорировать подобные взгляды. Но воздерживаясь от дальнейших размышлений, Обито предпочитает продолжить, — и он поживет с нами пару недель. Не так уж и долго, согласись. Наруто расправляет спину, словно пытаясь выглядеть важнее и значимее, показать, что он тут тоже хозяин, а не просто какая-то там омежка для потрахивания ночью. Он спускается с лестницы, подходя почти вплотную к Обито и полушепотом произнося: — Ты мне о нем никогда не рассказывал, — упрек звучит почти отчаянно. Наруто обхватывает своими пальцами запястье Обито, словно ища защиты от незнакомого мужчины, будто бы он знал его так, как знал Обито, знал, чего в нем можно было бояться. Обито уже готов ответить, как слышится зычный низкий голос старшего Учихи, от которого Узумаки как-то странно вздрагивает, тут же обращая свое внимание к Мадаре, пока Обито почти на уровне рефлекса освобождает руку от чужой хватки и кладет ее на чужую талию, покровительственно притягивая к себе. Эта игра с интонациями, желанием показать, кто тут главный, выглядела больше как перетягивание каната, нежели разговор родственников К счастью и удовольствию для себя, Обито чувствует, как с его прикосновением Наруто расслабляется, выдыхая. — Что же ты так, Обито, — почти саркастично произносит Мадара, однако не сводя взгляда с Наруто. Обито не нравилось это. Мадара был таким же альфой, как и он. Как и все мужчины в семье Учиха, и сейчас он как никогда пытался показать этот факт. Обито еще не видел, чтобы он так хотел завладеть чьим-то вниманием, — я проводил с тобой даже больше времени, чем твои родители. Обито морщится. Это правда, и правда, что в детстве Мадара был для него чем-то вроде личного лидера и учителя. Многое он узнал от него. В том числе и то, чего не стоит делать как он, чтобы не стать таким же. Таким же извращенным, жестоким манипулятором. Очевидно, обаятельным манипулятором, потому что теперь Обито чувствовал на себе строгий вопросительный взгляд, принадлежащий никому иному, как Наруто. — Я думал, что не увижу тебя больше в этой жизни. Ты не изъявлял желания поинтересоваться жизнью хоть кого-то из этой семьи. Саске вот вообще и не знает, кто ты такой, — парирует Обито. У него нет никакого желания плясать под дудку Мадары, который на такое броское высказывание только усмехается и пожимает плечами. — Как видишь, ты ошибся. Эта ошибка, по ощущениям Обито, могла стать фатальной.