Либидо

Первое, что приходит на ум Наруто, когда он наконец выбирается из хватки Мадары, это то, что ему страшно. Ему было до одури страшно уже когда альфа поднялся со своего места. В большей опасности, чем сейчас, Узумаки до сих пор не чувствовал себя. Ему не было так страшно даже когда его горло сжимали так, что придушат, хотя, очевидно, тот, кто так с ним поступил, однозначно не хотел смерти омеги. Хотя таким образом ему хотя бы не пришлось платить. Узумаки качает головой, пытаясь отогнать от себя это чертово воспоминание и концентрируется на теперь почему-то потерянном Мадаре, который, однако, казалось что в любой момент снова бросится на омегу и повторит свою попытку. Именно потому Наруто пятится назад, в сторону двери, стараясь выдержать как можно большую дистанцию и не дышать. Снова это запах. Сдавливал, туманил голову, мешал чувствовать себя человеком, а не просто телом, наполненным сверху донизу одними только инстинктами. Он пытается прокрутить в своей голове все, что только произошло и морщится. Нет, даже не от того, как повел себя альфа, а от того, как Узумаки сам себя повел. Он был совсем не в себе. Это был, пожалуй, даже не совсем он, кто хватался за старшего Учиху так, словно он единственное, что могло его удержать в этой реальности. Наруто боялся этого мужчину, не доверял, и уж точно бы не позволил вот так безбожно прижимать себя к стене, когда в этом доме, наверняка обеспокоенный состоянием омеги, был Обито. Теперь Наруто чувствовал себя виноватым, и как бы ни было все произошедшее странным и неправильным, Узумаки чувствовал себя обязанным рассказать об этом своему альфе, и медлить было совершенно ни к чему. Зло сощурившись на Мадару, буквально так и трахавшего Узумаки взглядом, он омега наивно полагает, что его фраза, запрет решит все и избавит их от каких-либо путаниц. — Не приближайся ко мне больше, — Наруто цедит эти слова, пытаясь не пустить в свой тон того страха, который гнездился сейчас в его мыслях. Он следит за каждым движением Мадары, ища в каждом намек на угрозу, поджимает губы, когда видит, как тот непонимающе хмурится, и что-то внутри него отзывается желанием. То самое, что заставило его поддаться чужим губам, рукам, то самое, что было его настоящей, похотливой омежьей натурой, и что противоречило его мыслям и чувствам в корне. Когда сердце и разум говорили «беги, это опасно», эта его часть говорила сдаться и отдаться чужому желанию. Этот альфа мог порушить все, к тому же он только первый день в их доме. Более не желая оставаться в обществе этого человека, среди этого запаха, в этом напряжении, Наруто резко разворачивается и уходит, пытаясь прогнать даже воспоминание о произошедшем, спешно пересекая зал, даже не оборачиваясь, вдруг Учиха ослушается его и последует за ним? Ему явно было что сказать, и начиная подниматься по лестнице, омега останавливается, напряженно сглотнув, когда сталкивается глазами с Обито. И только теперь, в присутствии своего альфы, он чувствует себя хоть чуть защищенным, пусть теперь чувство вины оттеняло сильнее, не позволяя Узумаки сорваться с места, подбегая у младшему Учихе и обнимая его, ища защиты в его руках. Он прикусывает нижнюю губу, все же поднимаясь на уровень альфы, но просто беря его за руку и потянув за собой с тихим «идем», отметив, что Обито следует за ним почти неохотно, что он хмурится, глядя вниз. Очевидно, там Мадара, и Наруто даже мог представить его мерзкую ухмылку. Лучше омега сам все сразу расскажет, нежели чем его альфа попробует сам сложить кусочки этого странного пазла, явно развернув его детали не так, как нужно, как действительно было. Наруто благодарен, что сейчас Учиха хотя бы не сопротивляется и не задает вопросов. Он шагает спеша, стараясь скорее расправиться с этим, уйти от прожигающего насквозь взгляда старшего альфы. Омега уже начинал уставать от этого взгляда он изводил и заставлял чувствовать себя бессильным. В спальню Узумаки заталкивает первым Учиху, почти небрежно, неимоверно спеша, и как только дверь закрывается за самим Наруто и он поворачивает ручку замка, на всякий случай запирая дверь, он может вдохнуть полной грудью, чувствуя в этой комнате только знакомый запах своего альфы, не липнущий и не душащий. *** Обито был взволнован не на шутку. Еще с момента, когда Наруто схватился за опрессоры и так ничего толком не объяснив, убежал из комнаты. С момента, когда он заговорил про запах Мадары, который Обито безусловно чувствовал, который пробуждал в нем тот свойственный всем альфам свойственный собственнический инстинкт, которого Учиха до сих пор не ощущал в действии настолько сильно, Учиха не мог найти себе места. Именно теперь, когда дядя был в их доме, ему хотелось везде следовать за своим омегой, который очевидно ничего не понимал и сам и был достаточно потерян в этой ситуации. Обито хотел защитить, словно ситуация была смертельной и он мог снова потерять свою омегу, которой так сильно дорожил и к которой так долго лелеял свою любовь. Как только омега покидает спальню, альфу так и подмывает подняться следом, однако только встав с кровати, он пытается убедить себя, что в их-то доме, где Наруто сам был полноправным хозяином так же, как и младший Учиха, он тут в безопасности, да и не маленький же, найдет себе стакан воды, хотя учитывая брошенное омегой перед уходом слово, Учиха уже здорово в этом сомневался. Пересекая шагами комнату в который раз, останавливаясь перед открытым окном, Обито подумывает его закрыть, однако вспоминая слова Наруто о том, как его душил чужой запах, удерживает себя от этого. Может ему хотя бы так легче станет? Да, альфа на это искренне надеялся. Пробегаясь пальцем по стеклянной поверхности бортика пепельницы, он понимает, что сам бы сейчас не прочь закурить. Наруто говорил, что именно этой гадостью забивает свое чувство тревоги, и хотя Обито прекрасно понимал, что омега просто сам себя в этом убеждает, он уже подумывал и сам, вдруг в этом есть какой-то смысл? Смысл забить посильнее едким табачным запахом любые запахи в доме, словно поставить ароматическую палочку. Он все еще не слышал чужих возвращающихся шагов, хотя наверняка уже должен был бы. Не мог же Узумаки там утонуть или уснуть или еще что? Это все глупости. Глупости, которые однако сейчас, в присутствии другого альфы, который так заинтересованно рассматривал Наруто при встрече, так старался завладеть его вниманием, казались не совсем уж и бессмысленными. Обито знал, что Мадара был опасен, почему и насколько, в отличие от Узумаки, который, как был убежден младший Учиха, и представить не мог, что на самом деле за человек его, Обито, дядя. Тревога была противным чувством, и Обито все еще не мог решить для себя, какая страшнее: тревога за самого себя или за другого человека. Хотя сейчас за себя волноваться ему было меньше всего смысла — это не он был единственной и очень даже привлекательной омегой в доме теперь с двумя альфами, один из которых был к тому же совершенно незнаком и не внушал наверняка никакого доверия. Чертыхнувшись едва слышно, Обито поддается своим предчувствиям, стремительно уходя из комнаты, намереваясь все же хотя бы на минутку зайти и проверить Наруто, поддержать, если то его нужно, все же прошлая течка, которая была не так давно, прошла достаточно тяжело для Наруто — ему приходилось чуть ли не пачками пихать в себя опрессоры, которые были словно пустышками, ни чуть не облегчая омеге участь. Конечно и самому Обито пришлось не так уж и просто — сидеть рядом с течной омегой, да даже находиться в одном доме, было испытанием силы воли, которое Учиха, к сожалению или к счастью, провалил с треском. Несомненно, это было приятно для них обоих, однако альфа знал, как сильно Наруто не любил так вот, с головой, давать волю своим инстинктам, которые отметали из секса что угодно, оставляя чистую похоть, чистый жар. Таким образом, теперь любое упоминание течки Узумаки рождало в Учихе колеблющееся беспокойство за омегу, за то, что его тело может его подвести, что таблетки снова не подействуют, хотя наверняка тот раз был просто единичным. И когда он спускаясь на лестнице видит наконец Наруто, напряженного до предела, снова потерянного и словно бы убитого, взъерошенного, альфа чувствует странное облегчение. Судя по всему, таблетка все же дала свой результат, только с другой стороны что могло привести Узумаки в такое состояние. Обито хмурится, когда видит, как Наруто кусает свою губу, словно сильнее нервничая. Хотелось скорее увести его отсюда и спросить. Только вот теперь, кажется, ответ сам выходит с кухни, опираясь об дверной косяк, с прищуром и довольной улыбкой глядя на Обито, заставляя его хмурится сильнее. Обито уже хочется спросить, какого же хера тут произошло, как Наруто срывается с места, хватая Учиху за руку непривычно цепкой хваткой, уводя за собой с едва уловимым «пойдем», навевая Учиху на мысль, что все же Узумаки предпочтет сам все рассказать. Обито уходит поначалу неохотно, следя за тем, как дядя шепчет что-то, очевидно ему, ожидая, что младший альфа прочитает это по его губам, однако не сейчас, это выше сил Учихи, да и есть дело поважнее странных заморочек старого брокера. Черт знает, что у него на уме, что он задумал. Да Обито все еще до сих пор не понимал, с чего он вообще тут объявился, бросив фирму. Все очевидно не просто так. Как и спешка Наруто, с которой омега тащит Обито к двери спальни, нервно оглядываясь, словно бежит от опасности; с которой он буквально заталкивает его в комнату. Не просто так, что Узумаки запирает дверь, боясь чего-то, кого-то в их собственном доме. И теперь Учиха понимал, о каком душащем запахе говорил омега. Именно этим запахом сейчас несло от Наруто. Именно из-за него Обито хотелось сейчас пойти и врезать Мадаре. Он знал, что что-то не так, что-то произошло, и вот он ждет объяснения от Наруто, пока тот садится на пол у двери, нервно кусая свои губы, уходя в себя, наверняка что-то осмысливая. И Учиха хотел знать, что именно. — Нару, — он пытается произнести чужое имя мягче, присаживаясь на край кровати, хотя прекрасно знает, что это не увенчалось успехом. Замечает по тому, как едва видимо вздрагивает омега, переведя взгляд на альфу. — Он меня поцеловал, — Узумаки произносит это четко, как факт, однако на последнем слове его голос дрожит, а сам он обхватывает себя руками, пытаясь найти комфортное, безопасное состояние. В комнате повисла тишина, если только не считать шуршания листвы за окном. Некомфортная, напряженная тишина. Обито хмурится, пытаясь осознать то, что ему только что рассказал его омега, пытаясь представить, как это только могло произойти, и его подсознание подкидывало ему самые неутешительные картинки, как губы его дяди целуют Наруто, а руки прижимают его тело к своей груди, и эти картинки становились катализатором похлеще чужого запаха на Наруто. Обито прямо сейчас хотел пойти и просто убить Мадару. Убить не за то, что тот посягнул на Наруто, но за то, что довел его до этого состояния, однако остается сидеть на месте, уперевшись локтями в колени, сцепив свои пальцы в замок и тяжело вздыхая, понимая, что у этой истории наверняка есть какие-то обстоятельства, которые либо заставят Учиху окончательно выйти из себя, либо же он не знал, что еще может быть. Он потирает переносицу, глядя на Наруто, как он сжался на полу, и хлопает рукой рядом с собой, приглашая присесть рядом, на что блондин тут же реагирует, поднимаясь с места и присаживаясь рядом с альфой, явно желая и положить голову ему на плечо, и обнят, однако продолжает жаться. Очевидно, чувствуя вину и неловкость. Вздохнув в очередной раз, Обито сам проявляет инициативу, пододвигаясь, сидя теперь с Узумаки плечом к плечу, и приобнимая его, гладя по плечу, целуя в висок, к своему удовлетворению отмечая, что тот расслабляется, кладя голову Учихе на плечо и кладя руку на его колено. — Я не собираюсь ругать тебя или кричать, или что-то еще подобное, — словно ребенку поясняет Обито, теряя терпение в ожидании объяснений, успокаивающе гладя омегу по плечу, но с тем же чувствуя закипающую злость, чувствуя на Узумаки запах другого альфы, который словно облепил его с ног до головы, — просто расскажи мне все. Наруто вздыхает, потираясь щекой об чужое плечо, очевидно пытаясь найти защиту у альфы, которую тот был в свою очередь готов полностью обеспечить. — Он говорил, что моя течка из-за него, — словно маленький обиженный ребенок неуверенно начинает Наруто, закрывая глаза. Обито хмурится сильнее. Из-за Мадары? Обито начинает казаться с этой фразой, что родственник имел в виду что-то более конкретное, чем просто пустой пошлый подкат. Это было бы не в его духе. Мадара никогда ничего не делал просто так. Все его действия, слова, даже простые эмоции преследовали определенную цель, и Обито знал его слишком хорошо, чтобы предположить, что старший Учиха просто хочет отбить у него омегу. Нет, его мотивы должны крыться глубже, — и что ты не можешь поставить метку, — Наруто говорит беспокойнее, прикусив затем губу и отстранившись от Обито, кладя руки на его плечи и беспокойно заглядывая в его глаза, глубоко вдыхая, пока Обито сильнее хмурится, поджимая губы. Он от души ненавидел Мадару. Наруто не стоит знать об этом. Ему ни к чему знание об этом случае, к тому же это было уже кучу лет назад. Однако тот имел привычку цепляться за свои мысли. Омега перекидывает ногу через бедра Учихи, усаживаясь на его коленях, прижимаясь. Альфа инстинктивно кладет руки на его талию, скользнув одной на спину, придерживая, чтобы Наруто ненароком не соскользнул с коленей Учихи, пока Узумаки отводит плечо в сторону, демонстрируя альфе свою шею, в которую Обито не долго думая утыкается носом, различая под пеленой запаха дяди и природный аромат омеги, чуть успокаиваясь, пока чувствует его, пока, Наруто обнимает его за шею, то ли чтобы просто удержаться, то ли чтобы быть ближе, однако в итоге Обито был снова выведен из равновесия просьбой Наруто, прошептанной им едва слышно: — Оставь метку, Оби, — фраза звучит почти отчаянно. Обито знал, что если бы на омеге была его метка, то больше никто бы не посмел лезть к нему так нагло, будь это даже, черт подери, его Истинный. Однако, как по словам Наруто и сказал Мадара, он не мог. Отстраняясь от омеги, кладя одну руку на его щеку, мягко поглаживая по щеке и следя, как он жмурится, ластясь к руке, Обито поджимает губы, хмурясь, заглядывая в чужое лицо. — Если бы я мог, я бы сделал это уже давно, — признается неохотно Обито и убирает руку с чужой щеки. Наруто резко открывает глаза, непонимающе глядя на Учиху, словно тот его только что разбудил. — Ч-что? Почему? — Наруто хмурится, явно ожидая объяснений, хватаясь за чужие плечи, пока Обито отводит взгляд от омеги, мягко убрав его руки со своих плеч. — Не хотел говорить. Мы могли бы жить и дальше вот так, не задумываться о метках, — Учиха пытается уйти от темы, явно переминаясь на одном и то же, что Наруто ожидал услышать от него, но что не было действительной причиной. -Скажи мне, — омега почти требует. Его взгляд уже тверже, но он все еще взволнован, напряжен. Он складывает руки на груди, явно ожидая объяснения. Обито снова вздыхает, словно уставая от разговора. Он не хотел говорить, действительно не хотел. — У меня была омега, — он откидывается на спину, чувствуя себя некомфортно под пристальным взглядом голубых глаз, стараясь избежать его, но это не особо выходит — Наруто ложится на его грудь, складывая руки под головой, чуть щурясь явно вслушиваясь в чужие слова со всей своей внимательностью, — моя Истинная, — шепчет Обито и вздыхает, видя, как хмурятся чужие светлые брови, — Рин. Она умерла, — из уст Учихи это звучит ровно словно обычный рассказ истории какого-нибудь друга его сестры, он закрывает глаза и говорит еще тише, — по моей вине. В автокатастрофе. Оттуда же и шрам, — Наруто поджимает губы, отводя взгляд и выпуская едва слышное «ой». Обито кладет руки на его спину, мягко успокаивающе поглаживая. Кажется, как и боялся Учиха, Узумаки чувствует теперь себя ненужным. Этого Обито хотел меньше всего, однако раз он начал, то обязан закончить, — она умерла на моих руках восемь лет назад. Именно на ней я оставил свою метку. Я истратил свою единственную попытку. Наруто совсем затихает, а затем принимает сидячее положение на чужих бедрах, осторожно гладя пальцами по животу альфы, кусая свои губы, опуская взгляд куда-то в простыню, хмурясь. — Вот как. — приглушенно произносит тот, и Учиха успевает услышать снова обреченные нотки в чужом голосе. Теперь Обито чувствует себя виноватым. Какого черта? Он знал, что так будет, потому и не хотел рассказывать. Теперь же он рывком поднимается, обнимая омегу за талию, притягивая к себе, прикасаясь губами за ухом, чувствуя, как одна рука омеги упирается в грудь, а вторая ложится на плечо. Он тяжело выдыхает. — Это не значит, что на ней моя жизнь кончена. У меня все еще есть ты. И на тебе мне не приходится ставить метку, чтобы быть уверенным, что тебя никто не уведет. Кажется, слова альфы достигает нужного результата. Он видит слабую улыбку на чужом лице, однако секундой позже звучат слова, снова выбивающие Обито из колеи. -Значит в ней ты сомневался? — простой вопрос, однако из уст Наруто звучит словно решающий в допросе, после которого Учихе будет вынесен приговор. И он не решается ответить. Наруто и так понимает, что нет. Никто не сомневается в своих Истинных. И после трехсекундного молчания болезненно хмурясь Узумаки выскальзывает из чужих рук, стоя твердо на ногах, держа руки сложенными на груди, готовый словно сорваться с места в любой момент. Это не то, чего Обито добивался. Совсем не то. Не то, что он имел в виду. — Я был бы счастлив оказаться на месте Рин и побыть твоим Истинным, пусть это были бы и мои последние годы жизни. В чужих словах нет яда. Только боль и разочарование. Слова омеги бьют ниже пояса, разбивая Обито ко всем чертям со звуком закрывающейся двери, когда Наруто уходит из комнаты, шмыгая носом. Как бы и Обито хотел быть Истинным Узумаки. Только так бы он мог его действительно уберечь.