Сев

Ее волосы пахнут солнцем, мёдом, жизнью, медью, светом. Она сосредоточенно отмеряет кофейные зерна, которые чуть погодя смалывает в кофемолке. Затем она варит кофе – настоящий, крепкий, как когда-то в детстве ее учила еще бабушка. Конечно же, варит его обычным маггловским способом. Впрочем, Лили так и не научилась делать всё в точности как делают волшебники. Хотя на кухне всё же не обойтись без магии – особенно когда рядом вертится маленький Гарри, которому дико интересно изучить устройство кофемолки. Лили заливисто рассмеялась и ее звонкий смех наполнил крошечную кухоньку. Если бы в этот момент кто-то спросил ее, почему она смеется – она не ответила бы. Просто…потому что. Потому что за окном светит солнце, потому что погожий весенний денёк, потому что сын перевернул посудину и уже смолотый кофе рассыпался по полу. Да в конце концов – потому что на втором этаже спит любимый муж. А черт, кстати говоря, он ведь спит! – вспомнила Лили и резко перестала смеяться, что, впрочем, не помешало улыбке остаться на лице. Лили взъерошила сыну волосы, затем небрежным взмахом волшебной палочки убрала рассыпанный кофейный порошок. Нет, всё же магия на кухне – это, порой, очень полезное дело. Она выключила огонь под туркой, разлила обжигающий черный напиток по двум миниатюрным кофейным чашечкам, села на табуретку, подперла кулаком подбородок. Опять улыбнулась. Собственно, Лили постоянно чему-то улыбалась – такой уж у нее характер. Гарри привычно потянулся за кофе, Лили привычно же хлопнула его по ладошкам. «Нельзя, ты еще маленький! Это папе и мне, мы уже взрослые». Это был своего рода ежеутренний ритуал. Однажды Гарри всё же удалось немного отпить из чашки, когда мама отвернулась – и он окончательно убедился в том, что «еще маленький». Нет уж, если родителям нравится – пусть сами и пьют. Но ритуал остался. Уж очень маленькому мальчику нравилось мамино выражение лица в такие моменты, ее веселый голос, и то, что неизменно следовало после фразы «мы уже взрослые». Лили притянула сынишку к себе, тот проворно вскарабкался к ней на колени, крепко обнял за шею. Немного повозился, подышал матери в волосы. Потом затих, а Лили чмокнула его в макушку и снова взъерошила ему волосы. . Один и тот же сон снится ему уже много ночей. Не подряд, нет – тогда бы он уже давным-давно сошел бы с ума. Но раз в несколько месяцев она обязательно приходит. Приходит и приносит с собой ощущение полного бесконтрольного счастья. Приносит покой и уют, приносит неизменный легкий цветочный запах на своих волосах. Ее волосы пахнут солнцем, мёдом, жизнью, медью, светом. И во сне он – счастлив. Он смеется вместе с ней, он гладит по голове их сына (Мерлин, а у них ведь действительно МОГ БЫ БЫТЬ сын!..), он зарывается лицом в ее волосы и вдыхает ее всей грудью. А затем – каждый раз одно и то же. Ко всем этим волшебным запахам вдруг примешивается что-то чужеродное, дикое, пугающее. Эти новые нотки уже нельзя назвать запахом – только смрадом. Смрадный и душный аромат крови. Он просыпается с криком на устах. По спине стекает холодный пот, всё тело бьёт дрожь. Он один, он снова один и это неизменно. Он набрасывает на содрогающиеся плечи мантию, обхватывает себя руками, сидит так какое-то время, пытаясь успокоиться. Жалея, что проснулся. Каждый раз после этих снов жалеет.