Grimoire

*** Приглушенный звон нефритовой монеты время от времени разрывает тишину, царящую в полутьме просторного помещения. Он не считает позорным поступком побег от своих, ставших такими будничными, проблем. Чрезмерное внимание стражей, однотипные вопросы, на которые приходиться отвечать по сотне раз в день. Мужчина хмуриться и с силой швыряет монету, она ударяется о стальное перекрытие, но отскакивает и возвращается в его ладонь. ОНА всегда возвращается. Два часа назад он ушел из внутреннего крыла, пока его не заметили стражи. Наверняка, ближе к обеду там будет полный аншлаг. Восставший криво усмехнулся собственным мыслям, но услышал торопливо приближающиеся шаги и отступил назад, пытаясь найти укрытие в полутьме. Группа из четырех стражей как раз пронеслась мимо входа в заброшенный ангар, бурно обсуждая пропажу судьи Гамбита. До него донеслись обрывки чужого разговора: — Он говорил, что улетит ближе к вечеру, я тебе отвечаю! — Я это уже слышал. Тогда где он сейчас!? - в голосе послышалась нервозность. — Мы вчера договаривались о матче, но я хотел уточнить у него еще пару деталей и, если повезет, раздобыть синтетики... Когда звуки чужих шагов начали удаляться, Скиталец облокотился о невысокую стойку, потерев переносицу. Иногда ему казалось, что обилие стражей в его жизни приносит больше головной боли, чем пользы. — Улей их побери, - устало произнес мужчина, когда приглушенные голоса вовсе затихли. В его животе с самого утра скреблись кошки, но выбирая между налетевшей толпой и голодом, он выберет голод. За столько лет он привык к этому спутнику. Монета скользнула меж пальцев, медленно перекладываясь с костяшки на костяшку. Когда она вернулась в ладонь, с двух сторон были изображены свернутые в кольца змеи. Ему это не понравилось, и на мгновение восставшему показалось, словно его виски сдавили, в воздухе теперь отчетливо пахло озоном и тем, что он, по обыкновению, привык называть пустотой. — Ну привет, дорогая. Чем обязан? Чья-то тень закрыла и без того неяркий свет, подняв глаза, он увидел Посланницу, парящую всего в нескольких десятках сантиметров от его плеча. — Дреджен, ты нарушаешь уговор. Ты избегаешь стражей. Ты должен привести всех желающих, ты забыл? — Ничего подобного, сестренка, - он махнул рукой и, словно невзначай, коснулся пораженного тьмой участка её кожи. Антрацитовый оттенок на тонкой лодыжке уже давно привлекал его внимание и он не мог не воспользоваться случаем, чтобы не узнать об этом немного больше. Участок на ощупь оказался матовым и прохладным. В голове мужчины появился вопрос. Некорректный неправильный, но обжигающий и вызывающий еще больший голод. «А какова бездна на вкус?» Скиталец поднял глаза, но взгляд Посланницы был все таким же отчужденным. Казалось, что она уже выполнила свое предназначение, но от чего-то не спешила исчезать. — Ты будешь здесь, пока я не уйду обратно в крыло? Девушка все так же безмолвно парила на высоте четырех футов над полом, только темные полосы материи, скользящие по её тунике, находились в движении. — Чтобы ты знала, я не пойду туда. Я голоден, но лучше быть голодным, чем находиться среди этого ада. Этот шум сводит меня с ума, - непокорный носитель света поднял голову и вновь посмотрел в ничего не выражающие темные глаза Посланницы. Словно боясь обжечься, восставший осторожно коснулся её стопы, пытаясь спугнуть морок, но на лице бывшей стражницы не дрогнул ни один мускул. — Уходи, - тихо прошипел он, но про себя отметил, как аккуратно её стопа легла в ладонь. Словно что-то, что изначально было создано специально для него. Под ложечкой неприятно засосало. — Уходи, - почти умоляюще повторил Скиталец, слегка надавив на изгиб её лодыжки. Его взгляд скользнул по тонкой границе тьмы с болезненной, почти алебастрового цвета кожей. — Не смотри на меня так. Почему ты так на меня смотришь? Девушка не ответила и не исчезла. Одна из полосок легкой ткани скользнула по его подбородку. Ткань была такой же прохладной, словно сотканной из самой тьмы. — Что же... молчание, это знак согласия? - мужчина сделал шаг назад, медленно снимая перчатки, которые с приглушенным шорохом упали на пол. — Если ты думаешь, что я остановлюсь, то ты слишком хорошего обо мне мнения, - он склонил голову и поймал девушку за лодыжку, заставляя приблизиться. Орин, сейчас не была похожа на себя: чуждая, холодная, отчужденная. У Мин медленно притягивал ее ближе. Он поймал себя на мысли о том, что представляет ее как игрушку, которую страстно желает, а она так близко, за стеклом витрины слишком дорогого магазина. И сколько бы он не копил, сколько бы не собирал частиц, их все время не достаточно. «Улей бы побрал этих ублюдков!» - закричал он, но ни единого звука не вырвалось из легких, на вид он оставался все таким же спокойным. Лишь ладонь, сжавшая щиколотку девушки, напряглась, покрылась легкой испариной. Он дернул чуть сильнее, и ее туника заколыхалась, словно от ветра, обнажая синеватую бархатистую кожу бедер. — Что ты делаешь? - голос Посланницы доносился словно бы со стороны, но ее глаза, смотревшие раньше в пустоту перед собой, теперь были направлены на него. Два темных провала, полных вековечной космической тьмы. — Что ты...? Скиталец вздрогнул и ослабил ладонь, но отпускать не стал. Про себя он улыбался, ведь наконец ему удалось завладеть ей, хоть и не совсем честным путем... Воровство, вот что это такое. Ее тело все ближе, он уже почти коснулся носом ее ножки. Потянув руку вниз, он заставил ее опустится. Теперь полы ее туники были на уровне его груди. — Так то лучше, сестренка, - от собственных слов его передернуло: «Какая нахрен сестренка?». Он вновь посмотрел на нее, но ничего не увидел во взгляде. От этого становилось холодно, раньше она хоть как-то реагировала на его присутствие, а сейчас... — Отпусти, Дреджен, - прозвучал все тот же незнакомый голос и эхом отразился от металлических стен. — Ты снова назвала меня так! – в его голосе послышались истеричные нотки. — Я же просил, не надо! Именно поэтому не отпущу! Шершавые, покрытые тонкими линиями шрамов и мазолями, ладони уже скользили по тонкой коже ее ног. Выше, по внешней стороне бедер под ткань. Выше, еще выше, так холодно и приятно, в голове ничего не осталось, все мысли до единой вымело метлой. Скиталец медленно поднимал руки, пока не нащупал ткань. - Ммм... это случайно не последняя коллекция Victoria's Secret? - увидев все тот же холодный, ничего не выражающий, взгляд подавил вырывавшийся из груди нервный смешок, пожалев о неудавшейся шутке. Скиталец хотел спрятаться от этих глаз..., а в это время руки проникли под ткань, чуть оттянув резинку: «Была ни была... Она же все равно не уйдет...» Его голова скрылась под тканью туники. Здесь было темно и холодно. Он видел ее черные трусики и аппетитные бедра, кожа отливала синевой и была чуть ли не прозрачной. У Мин не раз дивился подобному эффекту, словно у пробудившихся не кровь вовсе, а какое-то молоко. Орин не понимала, что происходит. Дреджен укрыл голову ее туникой. Так не должно быть, но он не делает ничего, что могло бы принести вред Девяти. Она не могла уйти. Посланница чувствовала его горячее дыхание на своей коже, от чего-то становилось труднее дышать? Орин задумалась, что же такое дышать, но тяжесть никуда не уходила. В груди, там, где когда-то билось сердце, разливался горячий свинец. Клубок застывал, царапая ребра. Что же... — Дреджен, нет... - она хотела кричать, но говорила все таким же ледяным тоном: «Да что же происходит?» Тогда она положила ладонь на голову предателя, в попытке оттолкнуть его. Что-то легло на голову Скитальца. Ему показалось, что это нечто легкое, невесомое... а потом он понял, что это ее ладонь. «И что же, она хочет, чтобы я продолжил, улей меня пожри?... Ах, была не была!» - мужчина, затаив дыхание, приблизился, зубами поддев легкую ткань и потянул вниз, снимая. Вскоре трусики соскользнули с ее ног и упали на грязный пол. Но Скитальца было уже не остановить. Посланница хотела отстранить Дреджена, но Дреджен не понял... что-то упало, его дыхание стало прерывистым, обжигающим. Чувство, возникшее внизу живота, заставило ее глаза закрыться. Она не понимала происходящего. Если бы она умела дышать, то определенно задыхалась бы, но тяжесть уходила, разливалась теплом проникая ниже... ниже... Тогда она сжала пальцы пытаясь подцепить его волосы. Пусть она причинит ему боль, он остановится - Дреджен должен прекратить! У Мин нежно целовал ее бедра, когда почувствовал, как пальцы девушки сквозь ткань нежно почесывают его загривок, торчащих во все стороны коротких волос. Ведь это значит, что он все делает правильно? Он всегда знал, что эта игрушка принадлежит лишь ему, а не кому-то еще... Прикоснувшись губами к чуть отливающим синевой лепесткам, почувствовал то, как долго он хотел этого и грубо сжал ее бедра в объятиях. Прижимаясь лицом, начал ласкать Орин. Сначала просто облизывая, затем лаская, чтобы проникнуть языком. Он никогда не испытывал подобного: язык странно пощипывало, словно от статического электричества. Он чувствовал во рту привкус озона? Аромат каких-то невиданных цветов... может это с Ио? Он не зал, не понимал и не хотел принимать. Просто отдался во власть порока, ни на миг не отрываясь от нежной кожи горячо, страстно любимой девушки, чувствуя, как ее пальцы массируют голову и плечи. Что-то внутри Посланницы перевернулось, эти ощущения были столь далеки, что Орин не обратила на них внимания, но они становились все более сильными, от них губы, сжатые в плотную тонкую линию, чуть приоткрылись, став полными, чувственными, почти как раньше. Девушка не знала, что же она делает не так и почему Дреджен её не понимает. Он не слышит? — Дреджен прекрати! - но он продолжал вызывать внутри противоречивые ощущения, которые с одной стороны были так приятны ее человеческой части, а с другой вызывали странный дискомфорт. Она сжала пальцы, в попытке оцарапать ему голову, тогда он стал настойчивее. Изменив тактику, девушка сжала его плечи. Уж плечи – точно его слабое место, она сделает больно совсем чуть-чуть, тогда он поймет, что совершает ошибку и уйдет к стражам, продолжит Гамбит... «Ее прикосновения так приятны, она вновь назвала его Дредженом... плевать,» – Скиталец оставлял дорожку из поцелуев, спускаясь по внутренней стороне её бедра все ниже, оставляя быстро затягивающиеся синие следы засосов, не отпуская при этом ее попу, которую сжал изо всех сил, словно боясь что эти сладостные ощущения прервутся, стоит ему лишь на миг выпустить Орин из рук. Просто раз и не было ничего... а все, что он испытал, лишь в его воображении... разве нет? Поэтому, он опустил ее ниже и, когда она раскрыла было рот, чтобы что-то сказать накрыл ее губы своими и поцеловал, чувствуя как она легонько стучит его по спине. Поцелуй выходил смазанным, но вдруг она ответила, на миг, на краткий миг он заметил в ее темных, пронзенных мраком космоса, глазах проблеск той самой девушки. Их губы наконец сплелись в страстном поцелуе. Руки сами по себе, без его ведома, скользили по ее гладкой холодной спине. У Мин сделал шаг, еще шаг... Прижал Посланницу к стальной стене и задрал тунику, впиваясь губами в шею. Кусал кожу, спускаясь к груди. Покусывая темные набухшие соски в полнейшей тишине, он чувствовал, что делает страшную вещь, но не мог остановится ни раньше, ни тем более сейчас. На языке чувствовался вкус ванили и клубники? Орин на краткий миг почувствовала нечто, восставшее из глубин души, промелькнувшее искрой понимания и одобрения. Поэтому перестала бить Дреджена по спине. Его теплый язык у нее во рту... что это? Но ей... приятно? Среди бесконечного холода и безразличия она чувствовала его страсть. Она позволила прижать себя к стене. В штанах давно набухло, давно Скиталец не чувствовал ничего подобного. Не отрывая губ от ее тела, покрывая каждый его миллиметр страстными поцелуями, он понимал, что не может зайти настолько далеко. И, скрепя сердцем, с вырвавшимся из груди стоном разочарования, отпрянул от девушки, отпустил ее. Видя, как прекрасное тело скрывается за тканью туники, медленно стекающей по изгибам. И готов был поклясться, что тот момент проблеск румянца тлел на ее щеках. Она молчала, но искры пробуждения в темных колодцах блестящих глаз он не заметил... — Прости... Прости меня... - Скиталец опустил голову, пытаясь как можно прочнее удержать в памяти то, что испытал. Каждую крупицу вкуса, аромата... — Дреджен... ты должен идти к стражам, продолжить Гамбит! - Она вновь парила над ним, словно призрак. — Я не уйду от сюда, пока ты не будешь выполнять условия сделки! - снова тот же, полный льда, голос. — Да что же тебя заело! Гамбит то, Гамбит се! Я... Я... - Тяжело дыша, У Мин чуть не выкрикнул то, что хранил в тайне столько лет..., слишком долгих и слишком болезненных. Ярость просыпалась в нем. Он ткнул пальцем в Орин, коснулся упругой груди, нащупал выпирающий под текучей материей сосок. — Знаешь, что..., Орин,... можешь не уходить, но и я, Орикс тебя подери, никуда не уйду! - он сделал шаг и уверенность в собственных силах окрепла до предела. Сжав девушку в объятиях, он сорвал с нее доставшее вусмерть чертово полотенце и швырнул на пол, оставив ее обнаженной. Дрожащими пальцами он нащупал бляшку ремня и расстегнул. — Если ты против... то можешь уйти прямо сейчас! – прошипел Скиталец. — Пока ты здесь я не... - Орин замолчала, губы Дреджена мешали говорить, но теперь искра стала пламенем, почти против своей воли она обняла мужчину, вдохнула его аромат и закрыла глаза... Слившись в страстном поцелуе, оба подумали: «Будь что будет... но я клянусь, что узнаю какая бездна на вкус.»