Grimoire

Гулкое эхо, отражающееся от высоких аметистовых стен, вторило шагам пробудившегося. Его длинные серебристые волосы, на скорую руку перевязанные в тугой хвост, беспорядочно рассыпались по плечам, а высокие сапоги и тяжелый плащ были покрыты слоем дорожной пыли. Не смотря на светло-голубой оттенок кожи и бледное сияние меток, было видно, что под глазами мужчины залегли глубокие тени, выказывающие усталость. Оставляя за собой бесконечную вереницу пустых залов, он приближался к тайному ходу, о котором и раньше знали лишь самые доверенные лица. Его нисколько не пугал мрак, поселившийся в некогда величественных залах. Царящая вокруг разруха пробуждала в глубине сердца лишь ощущение всепоглощающей опустошенности. Ему бы так хотелось вернутся на несколько десятков лет назад, когда рядом были дорогие ему люди. Когда мир казался чуточку светлее. А теперь вокруг него лишь призраки, и это постоянное ноющее чувство, словно от отсеченной конечности, откликающееся фантомными болями где-то в области сердца. Череда пустынных помещений привела его к развилке. Посереди небольшого зала возвышалось приземистое дерево. Одно из тех, что пробудившиеся привезли сюда из другого мира. В помещении пахло хвоей и озоном. Тонкая струйка света, льющегося из-под точеных сводов, серебрила тонкие иглы. Джол остановился, замечая участки стен, поражённые очагами мора. Здесь аметистовая кладка была намного темнее, поэтому он не сразу обратил внимание, насколько глубоко проклятие въелось в само основание обители пробудившихся. Мужчина отвел взгляд, пытаясь совладать с чувством утраты. Вздохнув, он понял, что видеть и быть не в состоянии хоть что-либо предпринять – это высшая степень наказания. Как оказалось, не все проблемы можно решить с помощью оружия. В конце концов он пришел сюда вовсе не за этим. Поправив ремень снайперской винтовки, Джолион направился дальше. От долгой дороги в горле пересохло, а мышцы ног приятно тянуло. Он понимал, что пришел сюда зря, но слухи, принесенные с Рифа, не давали мужчине спокойно спать. И надежда, что умирает последней, все еще теплилась в его сердце. Плавно заворачивающий коридор уводил пробудившегося все дальше к веренице ступеней. В три удара сердца он преодолел ее. Усилившийся ветер, пришедший с востока, встретил его у выхода из тоннелей распростертыми объятиями. Джол остановился, вглядываясь в сизую мглу клубящегося в междугорьях тумана. Сейчас ему было видно лишь высокие кроны деревьев да арку из светлого камня. Тот, кого он искал, должен был быть там. Тьма и дымка плотно окутали небольшое святилище, до которого было рукой подать. В нерешительности мужчина остановился у входа в «склеп», сжимая до боли в ладони ремень «Превосходства». Могильная плита утопала в предрассветном мраке. Пробудившийся облизал губы, ощущая сухость во рту. Странное чувство тревоги останавливало его, но пересилив себя он все же сделал несколько шагов, чтобы увидеть… В какой-то момент он был готов поклясться, что ему мерещится светлая ткань погребального савана, но первые солнечные лучи, разогнали туманную дымку - святилище оказалось опустошено. Где-то вдали пронзительно закричала хищная птица. Джолион Тиль Рачис стоял несколько долгих минут, обдумывая произошедшее, облокотившись о свою снайперскую винтовку, устремив опустошенный взгляд куда-то вдаль. Сначала он было подумал о том, что могилу принца просто разграбили, но все оставалось на своих местах, кроме самого важного… потом он подумал о том, что это могла сделать одноглазая выскочка и горько улыбнулся своим мыслям. «Нет» - звучало в его голове - «Просто слухи оказались правдой». Ему хотелось утонуть, опустить голову прямиком в густую предрассветную мглу, но он лишь смотрел на то, как медленно зарево продолжало разрастаться над горизонтом. - Я хотел верить в то, что ты сейчас в лучшем мире, брат, - только и мог сказать мужчина, глядя в пустоту. – Но проклятая машина не смогла упустить тебя, да? Вспоминая как часто они на пару с принцем насмехались над восставшими мертвецами, сидя в баре, за пинтой… и как все обернулось теперь. Так же в голову лезли и другие мысли, более мрачные, о презренных, что следовали за Ульдреном перед самой его смертью, их тошнотворный сладковатый запах гнилой плоти до сих пор преследовал Джола по ночам. От такого накатывали рвотные позывы. - Но… ты же не с ними, брат? Так ведь? – Словно пытаясь отогнать темные мысли, пробудившийся пытался спросить то ли у пустой могильной плиты, то ли у медленно поднимающегося Солнца. Надрывно скрипнула кожа перчаток, когда он непроизвольно сжал ствол винтовки ещё сильнее. Мужчина опустил голову и горько рассмеялся, его била крупная дрожь и он не мог остановиться. Серебристые волосы колыхались в такт его движениям. Откинув их назад, он попытался успокоиться, но это слабо получалось. Тогда-то Джолион и услышал позади себя шорох. Реакция воина давала о себе знать. Не успел тот, кто затаился в кустах, двинуться, как пробудившийся уже выхватил пистолет и резко развернулся. Ещё до того, как винтовка упала на мраморный пол, пробудившийся взвел курок и прицелился, готовый к стрельбе. - Кто здесь? – процедил Джолион сквозь зубы. – Выходи. Сейчас я не намерен ни с кем играть в прятки. Красивое лицо мужчины было искажено болезненной гримасой. Он редко позволял эмоциям брать над собой верх, но это как раз был один из тех редких случаев, когда с ним лучше не шутить. - Прости, я не хотела… - из кустов послышался знакомый голос, раздался треск ветвей и через мгновение на свет объявилась Вторая Ярость королевы. Так раньше они с Ульдреном не раз называли наивную девчонку, лишь волей случая сумевшую пробиться в ряды доверенных лиц королевы. Джолион усмехнулся. - Что смешного? – тихо спросила она, все ещё держа руки поднятыми. Петра осторожно переступила невысокий аметистовый бордюр. Она нисколько не изменилась со дня их последней встречи, вот только в туго собранном пучке волос застряла листва и мелкие веточки. - Нужно быть осторожнее, Петра. Ведь я мог сначала начать стрелять, а потом уже разбираться, - бросил Джол, нехотя опуская пистолет и поворачиваясь лицом к гробнице. Наблюдать за тщательно вылепленной маской сожаления и сейчас было крайне утомительно. - Ты всё-таки пришёл… Со стороны долины снова поднялся ветер, унося её слова. Мужчина ничего не ответил. - Гробница пуста… - её голос был наполнен скорбью. - Сам вижу, ничего нового ты мне не сказала. - Сочувствую, - послышались осторожные, едва слышные шаги и женщина стала рядом с ним плечо к плечу. - Можешь не притворяться, я знаю, что тебе наплевать на него. - Это неправда! – возмущенно огрызнулась Петра. - Да ты даже не смогла позаботиться о том, чтобы твой принц нашел успокоение хотя бы после смерти! – пробудившийся повернулся к ней. Он редко выходил из себя и старался избегать конфликтов, но все происходящее пробуждало внутри него самые яростные чувства. - Да… Да после всего того, что сделал Ульдрен, - в голосе Петры послышалась нескрываемая ярость. – После всего, что он натворил! Он должен быть благодарен за то, что его гробницу вообще поставили здесь, в Городе Грёз! - Что ты сказала, Вторая Ярость!? - теперь он больше не мог скрывать собственного презрения. Игры в благородных рыцарей были окончены. - Не говори того, о чем можешь пожалеть, - процедила Петра сквозь сомкнутые зубы. Её единственный небесно-голубой глаз метал молнии, а Джолион был крайне доволен тем, что смог сбить фальшивую маску, за которой она всегда прятала свою истинную натуру. - Ой ли, неужели это угроза? Как была недальновидной простушкой, такой и осталась. - Твой принц поднимал нежить! Он грабил наши суда! Он хотел попрать память Королевы, вытереть о неё ноги и подмять под себя её наследие! – голос Петры срывался, женщину била крупная дрожь. Она сделала шаг вперед, добавляя: - Это он убил Кейда! - Плевать мне на эту железяку, дура, – Джолу нравилось ощущение злости, рождавшееся внутри, но он все же взял себя в руки. – Все равно это был уже не наш принц. Выдохнув, мужчина сделал еще шаг на встречу Петре, нарушая ее личное пространство. - Ульдрен был героем для всех пробудившихся! Его одурманила Ривен, неужели ты так и не поняла!? - Нет! Просто исчезновение Королевы Мары развязало ему руки! Показало его истинную натуру! Джолион не смог сдержать смеха. - Ты серьезно так думаешь? Мне тебя жалко… А знаешь почему? Да потому что ты всегда завидовала. Завидовала тому, что только ЕМУ Мара прощала абсолютно все выходки. Ведь всё то, что он когда-либо делал, он делал для неё! Все эти безумства… - Неправда! – её губы дрожали. Он видит в чужих глазах отражение своего лица и предательский блеск, но продолжает наступать. А Петра лишь яростно сжимает кулаки. Теперь и её лицо искажено от гнева. - Зависть и ревность поглотили тебя, Петра. Единожды нарушив приказ, ты сполна поплатилась за эту провинность. Разве не из-за этого тебя отправили в Последний Город? Ульдрен рассказал мне о том, как ты падала в ноги Королевы и умоляла сжалится, но это было наказание. Настоящая пытка для такой как ты. Все, что ты пережила – ты заслужила сполна. Я не удивлюсь, что дыру в его груди оставила именно ты, Петра. - Я никогда… - Она осеклась. - С высоты своего положения… - оскалилась женщина, ткнув ему в грудь. - Знаешь куда можешь засунуть свое «положение»? – Усмехнулся пробудившийся. - Джолион Тиль Рачис! - Что, быть может и меня запрешь в Тюрьме Старейшин? Ведь так регент королевы решает все свои проблемы? - Не смей... - Ну давай, объяви и на меня охоту, - он вскинул подбородок. - И тогда ты потеряешь последние оставшиеся капли уважения «Воронов». Несколько секунд они молчали, изучая друг друга, первой игру в молчанку прервала Петра, чуть успокоившись. - Ты ведь знаешь, я просто старалась поступать по-совести, – в её глазах больше не было столь сильной злобы, а голос стал прежним и даже мелодичным. Джолион выдохнул, понимая, что конфликт исчерпан. Он поднял винтовку, закинул ее за плечо и уже собрался уходить. - Кажется я уже говорил. Мне не интересны твои оправдания, Петра. Или ты забыла наш разговор над Реясильвией? Он ушел, его шаги вскоре затихли, а запах унес восточный ветер, а Петра так и стояла склонившись над могильной плитой не понимая, что она сделала не так.