Пролог

Цветущие яблони. Они были повсюду, где только мог увидеть человеческий глаз. В воздухе стоял изысканный аромат будущих плодов, который, как ни странно, напоминал сладкий персик. Ветер плавно разгонял его в разные стороны на своё усмотрение, делясь предвкушением, напоминая о будущем. Бесконечный розовый оттенок играл, переливаясь, вызывая стойкие ассоциации сладкого мёда, который создадут из него пчёлы. Весна дышала через этот пейзаж полной грудью, наблюдая свой расцвет и в полной мере наслаждаясь им. Этот скромный, но всё же необъятный уголок жизни буял вовсю, заставляя забыть о скоротечности понятий. Умиротворённая райская картина, созданная будто самим Богом, который отвлёкся и потратил ещё один, восьмой день, на создание этого Эдема. Не приносила она своего должного удовольствия, не услащала ни одно из чувств, что делало её противоестественной для того, кто стоял посреди этого чуда. Он был чужим. Или это была она, первородная тьма? Плащ, чёрными клубами развевающийся от ветра, который желал поделиться с этим чудом Земным, но вызывал лишь неприятие, скрывал неясную фигуру. Не худую, но и не толстую, не высокую, но и не низку. Силуэт – чужеродная клякса на этом пастельно-розовом празднике жизни. Солнце склонилось к закату и небо своим цветом подчеркнуло эту феерию жизни. И перечеркнуло эту чужую фигуру. Её здесь не ждали. Но она была. Зачем - лишь Богу ведомо. Деревья гневно зашумели. Трава отступила от ног, закованных в лакированные чёрные туфли с каблуком, будто неконтролируемый приступ омерзения породило это существо у самой природы. В метре вокруг была земля, мёртвая земля. На ней этому и место. Существо игнорировало гневную тираду. Ему было всё равно. Ветер откинул чёрные волосы, за которыми можно было разглядеть Его лицо. Удивительно красивые, правильные, аристократичные черты ставили под сомнение первое отторгающее впечатление. Тонкие сжатые губы. Прищуреные глаза. Поднятый гордый нос. Ветер убежал. Стало тихо. Очень тихо. Розовые лучи заката огибали Его, не признавая в этом пейзаже. А Он стоял дальше. Чужой, неправильный, но от этого не менее реальный. Затем Он сошёл с места. Каблуки мягко приминали траву, которая сразу же рассыпалась в прах. Ни за что нельзя было сказать, что Он двигался, если бы не мёртвый шлейф из голой земли, что оставляли его шаги. Он остановился возле самой высокой яблони и внаглую начал её рассматривать, как страшного грешника, чьи секреты он знал наизусть. Дерево дрогнуло, будто испугавшись Его присутствия, но не сдалось и упорно настаивало на своём праве жить. Лишь мягкий розовый цветок упал с самой вершины яблони. Рука, бледная, будто неживая, подставила свои тиски для нежного доказательства безукоризненности. Каплевидная форма лепестков перетекла в нечто новое, и преобразилась в плод. Сначала зелёный, сжатый, несмело выглядывающий из ладони – ему нечем было похвастать, кроме как твёрдости и сводящей челюсти кислоты, затем более красный и спелый, который уже знал себе цену. Яблоко зрело в этой бледной тюрьме, пока не вобрало в себя соки, будто из воздуха. Этот плод был совершенством, идеалом, любой правитель мира заплатил бы несметные богатства, чтобы просто увидеть его. Не съесть, это было бы непоправимым кощунством, но посмотреть, лишь миг. Тот миг, через который оно начало сжиматься и темнеть. Скоро в руках была омерзительная коричневая гниль, бесформенная, даже близко не напоминавшая тот насыщенный сочный шар. Но и это растаяло вместе с закатом солнца, развеявшись пустой бесполезной пылью по мраку. Полная луна, ещё недавно видна едва-едва, теперь красовалась в особом одеянии, украденном солнечном свете. Зелёные глаза, пылающие во тьме подобно двум мистическим факелам, рассматривали те несколько пылинок, что покоились в углублённом изгибе. Он поднёс руку к лицу и бережно их сдул, после чего не забыв отереть ладони о свой длинный чёрный плащ, будто от чего-то позорного. Ночь спрятала Его красоту и Его омерзительность. Будто проблеск милости сошёл с небес. Он шёл между яблонь, уже не такой чужой, потому что незаметный. Зелёные травинки мягко шелестели под Его неспешным шагом, как бы не зная, что Он здесь. Мир забыл о Нём. Но Он не забыл о мире. Никогда не забудет. Тот, что создал, а затем проклял Его. Подбрасывал, но забывал поймать. Крутил налево и направо, раз за разом, доказывая, что Он просто кукла. Кукла, у которой нет владельца, но это мало что меняло. Этот сад был чем-то особым, неподвластным Ему. Как вкус, той самой первой конфеты. Ты можешь перепробовать их без конца-края. Но, не забудешь вкус той первой. Никогда... Бывать здесь - это напоминание: кто Он и зачем. Будто Он этого не знал. Но, как всегда, сложно утратить интерес к очевидному, куда сложней, чем к неизвестному. Иронично, но Он не понимал, почему приходит сюда снова и снова, пусть и знал ответ. Злость, сидевшая, казалось, с момента сотворения, рвалась наружу. Но мягкая улыбка и покачивание головой, отрицающие её: «Не здесь и не сейчас. Ни к чему - ещё не закончено» - мысли, предназначавшиеся лишь для Него. Его не стало так же быстро, без лишнего шума. И вот, яблочная аллея ожила множественными звуками: трель сверчков, шелест листьев и лёгкое поскрипывание деревьев, оттолкнув тишину. Ветер, было сбежавший, опять почувствовал себя хозяином здесь и начал шумно разгуливать во владениях. Тучи, которых не было и в помине, нашли на небо. Пошёл дождь, чистый как слеза. Всё вокруг будто старалось забыть об Его визите, а дождь смывал сами следы Его присутствия. Кто Он, спросите вы? А Чёрт его знает.