Песчаная любовь.

Всё напоминало чертовски странный сон. Клон Казекаге горячо целовал его, прикусывая больно губы, стягивая с него дурацкий жилет. Гаара, из-за того, что был в шоке, отвечал своей копии, широко раскрыв глаза и ничего не понимая. За окном разразилась такая яростная песчаная буря, каких еще не было в Сунагакуре, становясь похожей на то, что сейчас творилось внутри Казекаге. Последовал очередной сильный укус, и клон отстранился, смотря на Сабаку-но черными с золотыми крапинками глазами. Гаара узнал этот взгляд. — Шу… — тихо произнёс красноволосый, облизывая губы. — Молчи, — рыкнул Биджу во временном человеческом теле, опрокидывая Гаару на подушки. — Ты мой. Сегодня Казекаге вновь встречался с носителем Кьюби, и для Шукаку это стало последней каплей. В Узумаки он ненавидел абсолютно все — начиная от светлых локонов и заканчивая тем, что Гаара, его Гаара, улыбался кому-то, но не ему. Тануки понимал, что заслужил к себе взгляд наполненный страхом, но радовало лишь одно — джинчуурики не смотрел на него с омерзением и не пытался оттолкнуть. — Мой, — будто в бреду повторил песчаный демон и припал губами к оголенной шее, начиная кусать, оставляя метки от своих зубов, тут же зализывая их, словно извиняясь. Будь у него сейчас хвост, он обязательно пустил бы того в ход: махал, отвлекая взгляд Казекаге, гладил по ногам, чтобы отвлечь и успокоить. Лишь бы Гаара не боялся. Сабаку-но тихо лежал, думая о том, что нашло на Тануки, почему демон начал вести себя так ревниво по отношению к Наруто? Нет, он конечно же знал, что Шукаку ненавидит Кураму, но это их личные отношения, а Гаара и Наруто — люди, просто друзья, мелкие живые организмы для столь величественных демонов. Биджу слышал мысли ошарашенного носителя и, оторвавшись от шеи, ткнулся кончиком носа в щёку красноволосого человека, ставшего таким дорогим и родным. — Не отдам, — шепотом произнёс Шу. Казекаге подумал, что начало мерещиться, что это был лишь тихий свист ветра за окном, но лёгкий, практически неощутимый поцелуй в щёку, которой касался холодный нос копии Сабаку-но, отрезвил и заставил понять, что именно происходит с Шукаку. — Я и не собирался оставлять тебя, Шу, — тихо произнёс парень, обхватывая руками временное тело Биджу и притягивая к себе, крепко обнимая, даря робкий поцелуй в лоб, прямо в то самое место, где был их кандзи. Их проклятье и их подарок. Чудовищная буря за окном набирала силу, словно готовясь к уничтожению Суны, а двое парней, лежащих на кровати, крепко целовались, утопая в ласках, раскрывая души для чего-то нового и запретного. Шукаку целовал больно, надрывно, будто это последнее, что он сделает в своей полной страданий жизни. Гаара отвечал не менее пылко, кусая губы своего-не своего клона, зарываясь пальцами в волосы, зажимая в кулак, иногда оттягивая, а после расслабляя руку. Биджу сходил с ума от вкуса джинчуурики. Сабаку-но не умел целоваться, но с каждым разом, с каждым движением подстраивался под Тануки и отвечал-отвечал-отвечал. Демон начинал «звереть» ,слегка теряя контроль, проявил на теле проклятые печати. Гаара оторвался всего на мгновение, открыл глаза и посмотрел на Биджу, после перевёл взгляд на плечо, а затем на руку клона, отмечая изменения. — Так ты больше похож на себя, — с какой-то теплотой в голосе произнес Казекаге, проводя по символам на тонкой руке своей ладонью. Тануки наблюдал, затаив дыхание. Таким Гаара был только с Шу. Даже Узумаки никогда не ощутит всей нежности Казекаге. Таким его видел лишь Шукаку. — Прости меня, — с невыносимой горечью прошептал Тануки, прикасаясь своим лбом к плечу красноволосого. Сейчас демон почувствовал, как ненавидит себя. Ненавидит за всё, что сделал с этим мальчишкой, лишь бы жить так, как хотелось самому демону. — За что ты…? — Произнёс Гаара, отвлекаясь от руки клона и переводя взгляд на виноватое лицо. — Шу… Повернувшись, Сабаку-но сам поцеловал Биджу. Робко, нежно и безумно ласково, уничтожая все сомнения в голове Тануки. Они не были влюблены, не любили друг друга, как это делают нормальные пары. Их любовь была ненормальной, как и они сами. Оба жили неправильно с самого начала, но всё, что они делали вместе — было правильным и нужным для обоих. Свирепая буря достигла пика, поднимая вверх облака пыли и песка; жители деревни заколачивали окна и запирали двери, дрожа от страха и лишь эти двое утопали друг в друге. А громкий ветер заглушал стоны, крики и буйство Песчаной любви.