DELMAR

      Если ночь принесла много боли, то утро подарило более теплые чувства и моменты, восполняя утраченный покой и безмятежность.       Разбуженная еще с получаса назад вибрацией уведомлений, Марси некоторое время просто дремала, тщетно надеясь, что сможет еще немного доспать, а Питер проснулся буквально пару минут назад, ощущая как обнимает не свою подушку, а Марселу. Было непривычно, но шатен не испытал слишком бурный всплеск эмоций. Он тихо наслаждался счастьем, пока счастье не начало окончательно пробуждаться и предпринимать первые попытки к освобождению из столь приятных объятий как кровати, так и Пита.       — Ну еще пять минуточек, — юноша забавно сморщил нос и обхватил девушку за талию, когда та попыталась улизнуть.       — Пи-и-ит, — потирая глаза и зевая, протянула Марсела, — Я бы с огромным удовольствием пролежала с тобой хоть весь день, но нужно встава-а-ать. Я серьезно. Тебе еще менять повязку надо.       Похоже, ее аргументы были недостаточно убедительны, ведь крепкие ладони все ещё смыкались у ее живота, а у шеи ощущалось ровное дыхание. Благо, на помощь пришёл естественный сигнал от изголодавшихся организмов. Вчера голод был не такой уж серьезной проблемой. Выскальзывала из-под одеялка Делли нехотя, подмечая, что в следующий раз первым точно будет вставать Питер.       Единственным плюсом беспорядка в ее шкафу, который, между прочим, появился только недавно из-за загруженного графика, было чересчур быстрое обнаружение штанов, которые Марси когда-то одалживала Питу. Собственно, сейчас она планировала сделать тоже самое. Нет, конечно, поймите правильно, Марсела была бы не против лицезреть щеголяющего по ее квартире полуголого Пита, но будет ли тогда комфортно Паркеру — вот это уже вопрос.       Отталкиваясь от этих домыслов, девушка просто положила треники на край постели и, прихватив телефон, ускользнула в ванную.       Парень же, вместо того, чтобы последовать примеру Дельмар и подняться с кровати, лениво перевернулся на живот, а затем впечатался лицом в подушку. Толстовка Питеру была больше не нужна. За ночь он достаточно согрелся и кожа приобрела более розоватый оттенок.       Спальный район, в котором жила Марси отлично сочетался с нью-йоркским утренним солнцем и чашечкой ароматного капучино. Питер в последнее время просто с ума начал сходить по капучино. Запах стал таким родным, что юноша был крайне огорчен, когда маленькая традиция прервалась на две недели.       На кухню Пит пришел чуть с опозданием, перед этим, тихо застыв в дверном проеме, наблюдал, как Марси стоит у плиты, одной рукой переворачивая мясо на сковородке, а другой ловко печатая сообщение беспокоившийся маме, интересующимся дяде с тетей и, наверное, уже измучившейся за эту ночь Мэй Паркер. Делли не особо радовала мысль о том, как переживала тетя Питера и как будет злиться, когда ее племянник вернётся домой. Отмазала же Марсела своего парня тем, что тот якобы уснул в подсобке лавки, где она его, собственно, и нашла. Нужно будет только потом предупредить Питти, дабы он ненароком не разрушил свое же прикрытие.       Звук приближающихся шагов вызвал у Марси ухмылку. Не особо-то торопился похититель ее сердечка. Я люблю тебя       От резко нахлынувшего флэшбэка ее щеки вновь покрылись густым румянцем. Только Питер мог вызывать у нее такую реакцию. Ну, на крайний случай, или слова все о нем же, но из чужих уст. Марси опустила к жарившемуся мясу стручковую фасоль и накрыла сковородку крышкой для дальнейшего тушения.       — Нуждается ли милая леди в помощи? — проговорил юноша, подходя к девушке сзади.       — И тебе доброе утро. Уже нет, мистер, она справилась сама, — с миловидной улыбкой обернулась Дельмар и, облизывая край деревянной ложки, привычно протянула тому кружку кофе, — Как себя чувствуешь?       — Намного лучше, вот только страшно голодный, а ты?       Неотрывно глядя на Дельмар, Питер принял из ее рук кружку и сделал глоток.       — Я в порядке, — хотела спокойно ответить Дельмар, но получилось как-то рвано и c звонким смешком, после которого она на пару секунд прикрыла рот рукой.       — Что смешного? — недоумевал парень, характерно вздернув брови и чуть наклонив голову в бок, а следом скосил глаза и вытянул губы вперед. Над ними белой дугой вытянулись усы от кофейной пенки. Питер и сам не сдержал улыбки. Слишком хитрой улыбки. Он вдруг спешно поцеловал Марселу и так же быстро отпрянул, оставив над ее верхней губой аналогичный след воздушной от пенки.       По прошествии краткой, но, признаться, приятной проделки, Марси потянулась вперед, желая ущипнуть кудрявого проказника, но неудачно. На лице Паркера вновь проступила озорная улыбка и он отступил назад на пару шагов, чтобы вдруг не схлопотать за свою же шалость. Ее щечки шутливо надулись и послышалось театральное хмыканье.       Питер вдохнул полной грудью.       — Что ты готовишь? Пахнет вкусно.       — Мясо с овощами. Я предположила, что простой омлет не принесёт достаточной энергетической ценности, чтобы ты мог восстановиться, — брюнетка утерла носогубку от следов легкого поцелуя и снова наклонилась, но чтобы посмотреть на часы около дверного проема.       Пит машинально облизнулся, а его желудок утробно заурчал и Пит почувствовал ощутимый болезненный укол в боку. Юноша глянул вниз, — там, где туловище было обмотано белым бинтом с бледно-красным пятном на боку, — и поджал губы, над чем-то размышляя.       — Поменяешь повязку сейчас или после завтрака?       — М-м, у нас есть ещё пятнадцать минут до готовности, так что давай сейчас.       Огромная коробка с медикаментами и бинтами снова оказалась на кухонном столе. Марсела направленным выдохом смахнула с лица черный локон и взглядом отыскала свои очки. Ей пришлось сесть рядом с парнем на оголенные колени для большего удобства.       Питер прислонился поясницей к столешнице и оперся на нее руками. Глядя на Марси сверху вниз, ему стало очень неловко и он отвел взгляд, но через пару секунд не выдержал и вернул обратно. Хоть их положение и вызывало у него на щеках румянец, он нашел привлекательным то, как хмурится девушка, сосредоточившись; то, как она точна и уверена в своих действиях. Паркер напряг мышцы пресса и, затаив дыхание, не мог дождаться, когда же наконец Марсела снимет повязку.       — Фуф, надеюсь, что все обойдётся без лишних воспалений, — в полтона нарушила тишину девушка и аккуратно убрала последний лоскуток марли, — Эм-м, подожди… Мне кажется или она у тебя уж слишком быстро зажила? Похоже, у меня совсем голова глючит после вчерашних нервов. Не могло же оно… — она убрала с глаз очки и чуть протерла их краем футболки, подняв озадаченный взгляд на Питера, — Или могло? Паркер?       Голос девушки стал требовательнее прежнего, а посуровевший взгляд снова спустился к ране. От ее выражения лица Пит расплылся в лукавой ухмылке.       — Что? — невинно ответил он и вздернул брови.       Озорство десятилетнего, иначе не скажешь.       Совсем не удивленное личико Питера быстро донесло до Марси суть этого дела. Напоминание о том, чем на самом деле занимается ее молодой человек в свободное время окатило ее, будто ведро ледяной воды. Конечно, Марси, он ведь не просто так завалился к тебе домой в этом цветастом костюме, дурная твоя башка.       Ее пальцы осторожно нанесли на сам шов заживляющую мазь, а по краям антисептическое средство. Дельмар медленно встала и продолжала шумно дышать ему в грудь, попутно закрепляя на животе тугую повязку из бинтов. Паркеру стало еще труднее, когда грудь обдало жаром. Его сердцебиение участилось и звучало в унисон с дыханием брюнетки. От прикосновений девичьих рук тело мелко дрожало из-за напряженных мышц и по нему ордами бегали мурашки. Питер прямо-таки чувствовал это жгучее желание прижать ее как можно крепче к себе, впиться в губы, выучить наизусть каждый изгиб и контур ее тела…       Черт. Черт. Черт. Что же с ним творится. Он буквально не может себя контролировать. Это невыносимо.       Хоть бы она не заметила.       Питер приподнял голову вверх, стараясь смотреть куда угодно, только не вниз, только не на Марси.       — Знаешь, — начал он, чтобы как-то разбавить обстановку, — А я ведь раньше тоже был очкариком. В смысле… не тоже. Нет. Я хотел сказать, что я не очкарик… то есть ты не очкарик. Я очкарик. Был очкариком. А ты не очкарик. Нет. Тебе идут очки. Ты безумно красивая. Да. Очень красивая. И без очков тоже, — но получилось так, будто юноша задыхается, а его щеки и уши раскраснелись точно спелый помидор.       Слова Питера для Марселы — ведро горячей воды сразу же после холодной. На губах проскользнула улыбка, ведь брюнетка всегда улыбается или хихикает, когда Паркер путается в собственных словах из-за смущения. Ей казалось, такие моменты делают из него по-настоящему искреннего и по-своему очаровательного котика. Но было в его фразах и что-то еще. Скажу больше, именно из-за этого «что-то» девушка излишне резко заканчивает закреплять повязку и улыбка пропадает с ее лица.       — А теперь ты лазиешь по стенам, стреляешь паутиной, восстанавливаешь раны с безумной скоростью и при должном желании можешь перевернуть автобус. Спасибо, Питер, хоть какую-то информацию я узнала из твоих уст.       Язвительный тон вырывается как-то сам по себе. Делли отворачивается, хмурая как туча, буквально скидывает все обратно в коробку и раздраженно закидывает ее в кухонный шкафчик. От нарастающей бури чувств, по инициативе брюнетки, еще и сдавленная в ее груди, стало трудно дышать, а руки вцепились в гарнитурную столешницу.       Марси нужно было остыть. Она злилась, но в большей степени эта злость была адресована ей же. Как можно быть такой идиоткой? Не замечать иногда настолько очевидных вещей, не задавать самой себе вопросы о причинах его странностей, игнорировать все и вся, будто… Будто боясь узнать правду. Наверное, из-за этой же боязни Марси не задавала вопросов даже сейчас. Его исчезновение в день теракта на Бруклинском мосту, необычное признание на вечеринке, приход Тони Старка в лавку и до ужаса напуганное лицо Питера во время просмотра репортажа о Человеке-Пауке, — все это могло привести ее к ответу, если бы она только задумалась.       Марселе нравился тот Питер, которого она полюбила и знала, потому-то каждая новая тайна казалась ей особенно страшной. Откуда девушке знать с какой именно стороны жизнь Паркера откроется ей, раскрой она хотя бы одну из них? Она лучше предпочтет вовсе ничего не узнавать и продемонстрирует один из самых серьезных страхов человечества. Страх перед новым.       Готовящийся завтрак, о котором Дельмар совершенно забыла, начинал странно шипеть рядом, тем самым привлекая к себе внимание. Она ухватилась за рукоятку сковородки и тут же отдернула ладонь, когда по ней разошлось болезненное и жгучее ощущение. Затем выключила плиту, удивляясь собственной тупости, так как сделав девушка это раньше, то не получила бы и явного ожога. Марсела ненавидела выставлять свои чувства напоказ, потому что всегда знала, что те могут накрыть ее с головой.       Горячая испанская кровь заставляет Дельмар превращаться из дружелюбной и спокойной милашки в пылающую бестию, что будет кричать во весь голос, кидаться вещами и толкать в грудь. Но не в отношении к Питеру. С ним она даже в ярости останется наполовину милашкой и не оттолкнет его руку, если он ее протянет. Марси может крикнуть и на этом ее полномочия заканчиваются. Питер принес в ее жизнь любовь, а взамен получил полную неприкосновенность и власть над девичьим сердцем.       Обожженный участок кожи на пальце Марсела почти сразу приложила к приоткрытым губам. Она знала, что нужно подставить его под холодную воду, ведь потом может остаться след или что-то похуже. Все равно. Признаться, это болезненное повреждение сейчас даже кстати, ибо оно отрезвляет и наконец выводит Марселу из молчаливого ступора.       — Это несправедливо! Я ведь даже позлиться толком на тебя не могу! — сквозь прижатую ко рту ладонь восклицала девушка, — Потому что на каждое мое обвинение у тебя точно найдётся благородная причина, я уверена. Ты ведь такой. Спасаешь людей, спасаешь меня и даже моего кота, пока я ною и гадаю, почему меня начали игнорировать на второй неделе отношений. Однако, почему нельзя было мне все рассказать? Я настолько бесполезная?       Питер сжимается от каждого слова Марселы. Он сутулится, будто под сильным давлением, до боли и онемения сжимает челюсть и, точно провинившийся щенок, опускает голову. Его нервы туго натянуты вместе с атмосферой в комнате, в которой ещё минуту назад царили покой и безмятежность. Питу невыносимо больно оттого, что Делли страдает. Ему хочется подойти, обнять, успокоить, но Пит только со всей силы сжимает пальцами столешницу, будто это последнее, что удерживает его от нервного срыва. Он ждал и был готов стать красной тряпкой, но совершенно не был готов к тому, чтобы сломаться самому. Слова Марселы вернули его с небес на землю. И ударился Питер сильно.       — Да потому что я гребаный Человек-Паук, Марси, черт возьми!       Когда мебель под его весом скрипит, он резко убирает руки и надавливает пальцами на веки и переносицу. Масло в огонь подливают воспоминания из его сна. Отдельные фразы причиняют ему такую боль, что юноша делает судорожный вздох и его голос начинает дрожать.       — Ты ведь умереть можешь — по моей вине! Как чуть не умер твой отец… Как умер дядя Бен, понимаешь?! А все из-за какого-то гада, который, притворяясь мной, скоро перережет половину Нью-Йорка, — Питер указывал пальцем куда-то в сторону окна, куда больше всего на свете хотел бы сигануть, и чувствовать как щиплет глаза, а влажные дорожки пылают, оставляя на щеках невидимые ожоги, — У меня кровь на руках, Марси. Кровь невинных людей! А я ведь даже не убивал их, — проскулил Пит и тяжело рухнул на стул.       Она спровоцировала его. Не хотела, но, видимо, малый всплеск ее эмоций возбудил куда более серьезный приступ у Паркера. Марселе больше не хотелось вступать в словесную перепалку или дальше психовать.       Если честно, то Делли всегда была той еще провокаторшей, умеющей выводить людей на эмоции и за счет этого выходить из спора победителем. Но не сейчас. Чувство ярости и раздражения уступило свое местечко стыду и сожалению. Глаза сами отводили свой взор от бушующего Питера, а привычка закусывать губы от нервов снова была тут как тут.       Вы правильно поняли, Марселе стало чертовски стыдно за свою выходку и, в частности, за то, к чему она привела. Зациклившись только на собственных переживаниях, девушка даже и не задумывается о том, каково было ее любимому все это время. Питер ведь вряд-ли горел желанием отстраниться от собственной девушки и любимой тетушки. Какой же временами эгоистической стервой бывает Марсела Дельмар, ей и самой от этого становится тошно.       Она судорожно ловит воздух ртом, когда его голос срывается, и утирает со своих щек проступившие слезы, когда он замолкает.       — Прости. Прости пожалуйста. Я не хотел на тебя срываться. Не хотел кричать. Я… я просто не могу допустить, чтобы твоя кровь тоже оказалась на моих руках. Я не убивал, Марси, слышишь? Не убивал. Но я повинен, как никто другой. Каждый день на твоем пути встает какой-то отбитый на всю голову придурок, который угрожает тебе тем, что убьет твоих близких и ты каждый раз думаешь, всерьез ли он.       Он тихо всхлипнул, когда в памяти всплыл хищный взгляд Стервятника.       — Каждый день ты приходишь домой и боишься повернуть ручку двери, потому что не знаешь что тебя за ней ждет — улыбающаяся Мэй, которая готовит свой пирог с индейкой на кухне, пусть он у нее и не получается, или ее тело…       Юноша задохнулся и запустил тонкие пальцы в волосы, словно проверяя, не раскололся ли его череп.       — Не вздумай, слышишь, не вздумай винить во всем себя. Если ты злишься, можешь побить меня, придушить или шарахнуть со всей силы сковородой по башке — я это заслужил, но я не позволю тебе испытывать угрызения совести или вину за то, что натворил я. Ты не бесполезна — бесполезен я. Да, я спасаю людей, Марси, но я трус. Я жалкий… никчемный… трус…       Воспоминания о вчерашнем ужасе заставили парня поежиться и вновь содрогнуться от нехватки воздуха. Пит стал заживо горящим человеком. Опять. У него больше не было сил на слова. Он выплеснул все эмоции, что держал в себе и теперь выглядел изможденным до одури.       — Говоришь мне не чувствовать вину, а на себя готов всех собак повесить, — спустя словно целую вечность тишины, тихо изрекает брюнетка, — Так нельзя. Нельзя закрываться от близких, потому что им может угрожать опасность. Нельзя брать на себя вину, только потому, что не смог спасти. Нельзя взвешивать на свои плечи все проблемы. Ты не справишься со всем один и спасти всех не сможешь… Только не один.       Кому как не Марси знать о ужасе одиночества в самые стрессовые и тяжелые моменты жизни. Думаете, стычка с хулиганами в темном дворе единственный пример подобного на ее памяти? Черта с два. В ее страшных снах всегда останется блондин с горделивой улыбкой при неоновом свете вечеринки и маргарита, в которой было что-то помимо алкоголя и лайма. Марселу передернуло. Сколько она о нем не вспоминала? Год? В один момент Дельмар решила, что этот случай был бы неплох для примера, но тут же передумала. Дважды почувствовать себя полной эгоисткой не особо хотелось.       — И что ты будешь делать дальше? Уйдешь? Снова будешь игнорировать и избегать, чтобы не дать мне умереть? Как избегаешь тетю Мэй? — цедит Марсела, но после глубокого вздоха голос смягчился, — Одиночество тебя лишь погубит, а вслед за тобой падем и мы. Можешь теперь хоть запирать меня, привязывать к стулу, сговариваться с моими родителями, чтобы те не выпускали меня из дома, что они уже делают и без тебя, но я больше не позволю тебе справляться со всем этим одному. Я не дам тебе прятаться от тех, кому ты реально дорог.       С каждым словом Марсела потихоньку подступала к поникшему Питеру. Может так даже лучше. Иногда людям нужно выговориться, а Питу, с его то проблемами, это было необходимей всего.       В этот раз Дельмар готова усмирить свой нрав. И ежели она начала эту ссору, пусть она же ее и закончит.       Марси медленно опустилась на корточки перед парнем и наклонила голову, желая поймать его тоскливый взгляд.       — Ты злишься и боишься, но это не делает тебя трусом. Ты пытаешься все исправить и именно поэтому тебя уже нельзя так назвать, Пит, — ладонь с краснотой на указательном пальце мягко обвела контур челюсти, скользнула по шее и остановилась у плеча, потянув несчастного к девушке, — Иди ко мне.       Кто-то говорил, что объятия — лучшее лекарство от всех тревог. Господи, пусть только это окажется правдой. Дельмар пришлось немного привстать с корточек и самой потянуться к юношеской груди, дабы не побеспокоить его бедный бок. И она была готова простоять в этой не самой удобной позе столько времени, сколько понадобиться Паркеру для полного успокоения. Лишь бы ему стало хоть немного лучше.       Если честно, Питер чувствовал себя придурком, и даже порой жалел, что паук укусил именно его. Ведь если бы эта сила досталась не подростку из Квинса, а какому-нибудь зрелому и опытному человеку, то, наверняка, тот справился бы с этим куда лучше, думал Пит, и точно знал бы, что делать. Это все казалось парню одной большой и бесконечной шуткой. Чем глубже с головой он уходил в геройство, тем сильнее он перегибал палку, а когда он брал хотя бы короткую паузу, отдаваясь тем самым своей реальной жизни, в Нью-Йорке вечно происходила какая-то жесть. У него повышенный уровень ответственности, но он ломал абсолютно все стереотипы о супергероях.       Говорят, супергерои должны быть бесстрашными.       Нет. Посмотрите на Питера. Он боится до жути. Это видно по глазам.       Он обнимает Дельмар так, будто это их последние объятия. Порой в объятьях нуждаются все — от маленьких детей до великих героев.       Говорят, супергероям не дано права на ошибку, они должны быть ответственны.       Все это неправда. Все это наглая ложь. Словно тест по математике. Но Питер получает за тесты только высшие баллы, тогда как жизнь ставит ему одни лишь колы.       — Давай просто поедим и ты мне все расскажешь. Без недосказанностей ради чьей-либо безопасности и без обмана, — Марси ласково трется носиком о его шею, — Хорошо?       — Хорошо, — ответил Пит и мягко отстранился от «успокаивающих обнимашек», — Спасибо.       Из-за прошедшего буйного шторма эмоций Паркеру стало даже как-то неловко, но зато на душе больше не скребли кошки. Впредь он постарается держать себя в руках. Подумать только, какой все-таки пламенный микс получился из этой парочки.       Когда Марсела поставила перед ним тарелку и горячий пар от мяса ударил в нос, желудок Питера вновь утробно заурчал. Юноша подавил желание накинуться на блюдо, как изголодавшийся дикий зверь. Он опустил голову так, что витые кудряшки стали свисать, и поджал губы в неловкой улыбке.       — Спасибо, — парень подождал пока девушка тоже усядется напротив него и только после этого, взяв в руки вилку, набил щеки горячей едой, — Бофе, как фкуфна. Ытак, фто тхы хошеш уфнать?       — Все, — так легко ответила Марси, будто рассказ об этом может уместится в двух предложениях, — С того момента, как ты стал таким, и до событий вчерашнего вечера. Я хочу знать абсолютно все, — ее корпус склонился вперед, к столу, а реснички игриво затрепетали, — Если это тебя не затруднит, конечно же.       — Ну, начнем с того, что таким я стал года три назад. Мы с классом поехали на большую научную выставку в Оскорп Индастриз. Ты, наверное, слышала — они добились немалых успехов в генной биоинженерии.       Душевные терзания стихли, за ними же убыла в небытие и напряженная обстановка между парочкой. Марсела тепло улыбалась и внимательно слушала, пока Питер потихоньку утолял ее любопытство. Иногда же рассказ утихал, ведь параллельно шел и прием пищи, но ненадолго.       — Там был огромный террариум. С пауками. А я жутко-жутко-жутко боюсь пауков. Иронично, не правда ли? — усмехнулся Паркер, а затем осекся, прокручивая события того дня у себя в голове, — Флэш… — осторожно начал он, отводя взгляд — странное и неприятное чувство засело где-то глубоко от одного лишь упоминания имени пропавшего одноклассника, — Посчитал мою фобию весьма забавной и… у него хватило ума сунуть паука из того террариума мне за шиворот. Все смеялись, а я в тот день разбил свой первый фотоаппарат. Но получил непомерную силу — паук меня укусил. И благодаря Флэшу и работникам Озкорпа, которые решили показать детишкам радиоактивных паучков, я теперь по стенам ползаю. Поначалу я испугался, что у меня вырастут дополнительные пары глаз, ног и рук, я обрасту шерстью, у меня появятся клешни и я превращусь в страшную паучиху из «Властелина колец» и понадобится очень большой тапок, чтобы меня прихлопнуть. Но-о-о… нет. После ночи ужасного жара у меня вдруг выросли мышцы по всему телу. ЩА ОФНУ НОФЬ Я ФТАЛ ОЛПАННЫМ КАФЬКОМ, МАФСИ, — с пылом в речах и набитым ртом рассказывал Паркер       В отличие от шатена Дельмар редко опускалась к своей порции. Может ее организм и требовал того для дальнейшего процесса жизнедеятельности, аппетит же отсутствовал от слова «совсем». Словно маленький и капризный ребенок, Марсела накалывала на вилку только то, что хотя бы была способна в себя впихнуть, остальное отодвигая в другой край тарелки. Если фасоль потихоньку и убывала с ее блюда, то мясо не удостаивалось такой чести — от самого его вида Дельмар почему-то начинало воротить. Маленькие и капризные дети сейчас негодуют, ведь они всегда отбрасывают именно овощи.       — При том, что я всегда был тем еще дрыщем.       Когда Паркер вновь замолкал, дабы все тщательно прожевать, Марси предавалась размышлениям о том, что попроси парень ответную историю девичьих «приключений», то она бы непременно перевела тему. А что? Период ее подростковых страстей был куда менее достойный, чем у Питти, и с чуть большим количеством постыдных поступков. Может Дельмар когда-нибудь решится рассказать о своих буйностях, в которых, между прочим, Арден принимал неоднократное участие, но точно не сейчас. Девушка чувствует горький привкус лицемерия. Требуя от своего милого полной открытости, в ответ же она не желала предоставлять подобное. Правда, пока он не просит, можно и не переживать?       Вид Питера, уплетающего ее стряпню и пытающегося одновременно с тем вести рассказ, вызывал у брюнетки ласковую ухмылку. На душе становилось легче с мыслью о том, что мучавшее его душу беспокойство отступило, дав парню наконец спокойно вздохнуть.       — Я прилипал и крушил все на своем пути. Не специально, конечно. Я просто не контролировал это. В пострадавших числятся мои конспекты, колбы из кабинета химии, кран из школьного туалета, поручни в вагоне метро и тётин магнитофон, — Питер перечислял это все, загибая пальцы левой руки, — И этот список продолжался до тех пор, пока я не научился контролировать все это. Зрение, слух, обоняние — все обострилось до предела. Самые обыкновенные звуки казались и до сих пор кажутся такими громкими.       Марси наклонила голову в бок и подставила под подбородок ладонь. Пока уши внимательно улавливали всю поступающую информацию, ее карий взор, словно парочка темных бусинок, пристально оглядывал юношеское лицо. При дневном свете рассматривать его было гораздо удобней, и может Марсела чересчур открыто пялилась на Питера, подобное сейчас ее особо не беспокоило. Куда большего ее внимания требовала более четкая, чем раньше, линия челюсти и темные круги под глазами.       — У меня был такой… бурный… всплеск эмоций. Как пубертатный период в квадрате. Меня переполняла гордость и… амбиции! Я ощущал себя таким крутым, потому что обладаю такой сверхсилой и я совершил бы тысячу ошибок, если бы не…       Пит опустил взгляд в тарелку. Чтобы собраться с мыслями, ему потребовалось некоторое время и глубокий вздох, вместе с которым он произнес:       — Если бы дядя не умер.       — Ты никогда не говорил про своего дядю, — чуть склонившись, подметила девушка.       И снова тишина. Питер пытается подобрать слова, ведь на этом рассказ не должен был закончиться, но не мог. Он всегда стойко справлялся с этим, но сейчас позволил унынию вновь взять над собой вверх.       Почему это повторяется?       Недавнее происшествие обнажило и расцарапало его старые шрамы. Те, что остались от смерти дяди Бена. Те, что нанес он сам себе от глубокой вины и стыда. Он думал, они заживут. Он думал, что боль утихнет, сглаживая за собой острые углы отчаяния и страха. И вновь по ним полоснули, будто кнутом. Питер воет от боли. Просто не выдерживает. А боль не спрашивает. Она сжигает изнутри и смеется, испепеляя остатки разума и заставляя биться в агонии.       Терпеть нельзя сдаваться.       И ход событий зависит от того, как он поставит запятую.       Питер переживает старое горе заново. Опять окунается с головой в депрессию, из которой еле вынырнул в прошлый раз.       Тихое и совершенно бесполезное «мне жаль», что вертелось в мыслях Дельмар всю сложившуюся паузу, так и осталось не озвученным. Ее сожаления никак не помогут сокрушить мучавшую Пита тоску или слегка притупить. Почти каждому знакома горечь утраты близкого человека и Марсела не исключение.       — Не хочу об этом вспоминать, — как можно спокойнее говорит Паркер, но все-таки слегка хмурится.       Марси только слабо кивает, дожидаясь, пока Питер вновь продолжит.       — Имея такую силу всегда будешь виновен в том, что не предотвратил, поэтому я сшил костюм, придумал себе имя и стал супером. А что? Мне кажется это проще, чем создать анкету на сайте знакомств. Только вот я фейсконтроль пропустил, — слабо засмеялся Питер, — Жаль, что нет заклятия, чтобы скрыть личность. Крибли-крабле-бумс и все — тебя не узнают, даже если ты снимешь маску. Очень полезно, знаешь ли, особенно когда преступник дышит тебе в затылок. Ты не будешь каждый раз бояться, что он сдерет с тебя маску и такой: «Бог мой, ты что, малолетний пацан?». Да, чувак, у меня тело зрелого мужика и лицо подростка. Это все гены. Долго объяснять, мужик, ты не поймешь. Тут пошатнется не только моя конфиденциальность, но и его самооценка.       — Тогда это их счастье, что они до сих пор на подобное не осмелились. Не представляю, что случилось бы с Джей Джоном Джеймсоном, узнай он какой возраст у самого страшного преступника Нью-Йорка, — весело ответила Делли, захихикав, правда, при сложившихся в последнее время обстоятельствах это получилось как-то неловко и она тут же поспешила сменить тему, — А что было дальше? Ты решил стать героем и начал сражаться с преступностью? Карать злодеев?       Марси оживленно захлопала ресничками, снова погружаясь в эту богатую на приключения историю.       — Типа того. Но, по мне так, карать — это слишком жестко для меня. Я не сторонник насилия и кровопролития. Просто стараюсь поступать правильно и предпочитаю стрелять в преступников паутиной и убегать, оставляя самое нудное полиции. Бывают, конечно, попадаются упрямые гады, с которыми приходится попотеть. Глобальной угрозы они не несут, но добавляют в жизнь сложностей. Я ловлю мелких хулиганов и нарушителей закона, которых не удалось поймать полиции. Да и попадаются они, к слову… максимум раза два-три за месяц. В основном перевожу старичков через дорогу, возвращаю украденные велики и снимаю кошек с деревьев. Типа мститель на нулевом уровне. Мститель-младший.       Если Питер не хвастанет — это будет уже не Питер. Впрочем, даже его хвастовство выглядит по-детски невинно.       Постепенно, все больше и больше представляя, сопоставляя и складывая рассказанные Питом события, Марсела начинала выглядеть более удивленно. Очаровашка Паркер, что в их первую встречу весьма неуклюже вписался в стеклянную дверь, сперва мало сходился с образом шутливого акробата в трико. Однако, каждая деталь рассказа потихоньку помогала построить ей гораздо полную картину личности парня. Воспоминания о самых громких и непосредственно связанных с ее семьей геройствах Человека-Паука всплыли как-то сами по себе, заменив девичье удивление сраженным изумлением.       Раньше Марсела почти не интересовалась местным героем, но теперь ошеломленно обнаружила, что именно в него она и влюбилась.       — Это был ты. Все это время и там в переулке… Там был ты. О боже мой, похоже осознание всего происходящего дошло до меня только сейчас, — Марсела прикрыла лицо руками и протяжно выдохнула. Пит невольно вскинул брови, а затем стал глупо улыбаться, — На самом деле, это так странно. В смысле еще недавно мой отец хвастался на семейном ужине своей фотографией с Человеком-Пауком, а теперь я слушаю весь твой удивительный рассказ и у меня просто слов нет, чтобы описать то, что я сейчас чувствую, — звонкий от волнения голос резко приутих, пока Делли глядела на Пита сквозь разомкнутые пальцы, подловив себя на одной интересной несостыковке, — Стоп. Как ты мог спасти меня с Куином, если до этого был за несколько кварталов? Ты же не…       — Да, — ответил он девушке и медленно закивал. Похоже, дальше ему придется говорить осторожнее, ведь точно невозможно предугадать реакцию девушки, которая узнает, что ты следил за ней чуть ли не двадцать четыре на семь. Риски стать паучьей отбивной возрастают, — Извини. Мне… Я должен был патрулировать город. Просто понимаешь… Как же объяснить… У меня есть такая штука. В голове, — Питер обвел указательным пальцем макушку. Выглядело это, как минимум, странно, — Я называю это паучьим чутьем и оно работает очень непредсказуемо. Типа шестого чувства. И оно. Вечно. Тянет. Меня. К тебе. Я чувствую опасность еще задолго до того, как что-то должно произойти. И если бы не чутье, я и представить себе не могу, что бы с тобой сделали эти придурки. Я должен был вмешаться.       Паркер затаил дыхание, неотрывно глядя на Марси своими большими щенячьими глазками.       — Или нет?..       Как писала Маргарет Митчелл в своем романе «Унесённые ветром»: «Сильные люди не любят свидетелей своей слабости». Окей, может Делли и не была сильной, но отчасти же имела подобные задатки. Однако, стала ли Марсела меньше любить Питера после раскрытия тонкостей этого эпизода? Конечно же, нет. Стало ли ей стыдно? Определенно, да.       До всего этого открытия мысль о загадочной личности своего спасителя немного успокаивала Марси. Она же считала, что Паук не знает ее имени и, даже встретившись они случайно без его маски, точно бы не подошел узнать как дела у жертвы того самого нападения. Казалось бы, как все идеально сложилось: единственными свидетелями этого позорного для Дельмар происшествия был только маленький брат и чудик в маске. Одного она уговорила держать все в секрете, а другой сам рассказывать не стал, ведь то ему совершенно без надобности. Теперь же ее идеальная схема полностью разрушилась, ведь сначала Куин все разболтал отцу, а потом выяснилось, что Питер и есть Человек-Паук. Марсела, как настоящая идиотка, рассказала об этом событии его непосредственному свидетелю. Право, она оказалась бы еще большей идиоткой, если оставила бы все в секрете.       Делли почувствовала желание вскочить из-за стола и начать наворачивать круги по кухне, пряча лицо в ладонях. Ей стыдно, хоть она и не виновата. И теперь Пит не просто слышал о ее беззащитности, а именно ее лицезрел. Ну и позорище.       Загнав все свои чувства и желания в угол, после еще прикрыв его огромным полотном с не менее огромной и жирной надписью «Я В ПОРЯДКЕ», девушка пожала плечами. Что он хочет от нее услышать? Нет, спасибо, я бы, конечно, не справилась с этими уродами, но зато получила по заслугам? Или да, ты же герой, это твоя обязанность спасать одиноких девушек от кучки амбалов с их отвратительным и похотливым желанием воспользоваться женской слабостью? Марсела же отвечает именно так, как и думает.       — Я не знаю, — брюнетка сковано улыбнулась и отвела взгляд, — Наверное, должен был. Ведь трое против одной это, по крайней мере, нечестно? — безжизненно и легко усмехнулась Марси, — Со мной это вечная история. Я вляпываюсь в какое-нибудь дерьмо, а близким приходится меня из него вытягивать. Вечная «девушка в беде», — последнее звучало с выраженной досадой. Марсела взяла часть уже опустевшей посуды и все же встала из-за стола, — Любая бы на моем месте скакала от восхищения, желая попадать в более частые и серьезные неприятности, лишь бы потом носили на руках и утешали. Жаль, я рано потеряла такую черту, как инфантильность. Может тогда вспоминала своих обидчиков реже и меньше бы плохих снов видела.       Она сказала немного больше, чем хотела, и с звонким лязгом убрала посуду в раковину. Вдох. Выдох. Они говорили не о ней, а о Питере, так почему бы опять не перевести диалог в прежнее русло?       — Ладно, мы сейчас совершенно не об этом, — Марсела вновь обернулась в сторону Пита и скрестила руки на груди, — Значит… Паучья чуйка? Не думала, что фраза «меня тянет к тебе» станет настолько буквальной.       Слово «чуйка» вызвало у Питера странную гримасу — не то удивление, не то негодование, а может все и сразу. Он скривил такую мину, что даже Марси не удержалась от смеха над его реакцией. Чуйка? Какой человек вообще придумал это отстойное, по мнению Пита, слово? К тому же, он такой перфекционист и не любит, когда вещи называют не своими именами, но что-то подсказывает Питеру, что это слово приестся.       Дельмар повернула голову в сторону небольшого окна, подметив, что погода сегодня хорошая, солнечная. В первый раз за последние несколько дней. Из-за вчерашней облачности Марси даже показалось, будто ночь настала куда быстрее обычного.       Кровь, запах антисептиков, слезы и его бледное лицо. Марсела тяжело сглатывает, потирая шею. Воспоминания о их вчерашнем, можно сказать, воссоединении были столь же радостны, сколь и болезненны.       — А что случилось вчера? Как я понимаю, эти две недели ты потратил на поимку того, кто тебя подставил. И как успехи?       Перед тем, как ответить на новую порцию вопросов, юноша тяжело вздыхает, а на месте раны возникает неприятное тянущее чувство.       — Успехи? — усмехнулся Пит, — Их нет. Две недели как коту под хвост.       Марси снова становится примерным и внимательным слушателем, но, к сожалению, ненадолго. В один момент она замечает странное и знакомое щелканье с зала, а когда понимает причину звука, то в один широкий выпад снова сокращает расстояние между собой и Питером.       — Я пытался выследить того гада: подслушивал переговоры полицейских, шнырял везде, где только мо…       — Тш-ш! — брюнетка накрывает рот Паркера кончиками пальцев, — Слышишь?