Чернильные оковы

Оковы были грубо застегнуты на твоих запястьях, ногах, тем самым, давая намёк, что ты так и далеко не сбежишь. Тебя окружала сплошная темнота, а рядом был, нет же, вокруг тебя был слышен скрежет его чёрных ногтей, и то как его хвост сумасшедше бил по доскам... По каким-то неизвестным тебе причинам, вам пришлось сюда спуститься. Оковы утяжеляли твои движения, судя по всему, они были не из железа, а из чернил. Такие гадкие, склизкие, что прилипли к твоей нежной коже, а он все приближался, ускоряя свой шаг. Ты, лишь безмолвно плакала, а по твоим щекам стекали, такие прозрачные слёзы, в них нельзя было увидеть твоего отражения, но ты точно знала, что капризничать из-за запутанных волос, которые не мыла неделю — зря, а прохладный пол лишь все сильнее морозил твои ступни. Блеклое освещение тускло спадало на твою порванную одежду, еле виднелся полукруглый животик, который ты, с лаской гладила одной рукой, там ваш человечек... «Милая», такая мелодичная мелодия, и то, как красиво кружится балерина на носочках, напоминает — наивную тебя, правда балерина была как фарфоровая куколка, а шаги все ближе. Твои слёзы стали замечены демоном. Резко поднимаешься, шипя от того, оковы больно жгут кожу. Он обещал, что совсем скоро вернётесь на верхние этажи. Нет, он ни смеётся, а медленно идёт к тебе, так что, сердце бешено стучит от того, что старые доски прогибаются от его веса, и чувство страха окутывает тебя, а немного поломанные ноготки впиваются в слишком бархатистую кожу. — Не трогай меня и ребёнка! — буртишь, гладя животик. У тебя есть лишь надежда на скорейшие возращение на верхние этажи. Фокус с убежать от него в другой угол — не сработает. — Я, ведь, просто, обеспечиваю вам защиту... — ласково ответил герой твоих бурных ночей. Все это место полное сумасшествие, а те близкие люди, которые были здесь спасли тебя и сбежали, унося с собою загадочную смерть Джоуи Дрю. Любимый тебе был все ближе и ближе. Приподнятое запястье жгло, а тусклое освещение, и вовсе погасло. Мелодия доносящаяся из шкатулок убаюкивала, но от неё можно тоже ожидать подвоха. А запястье все жгло, и жгло, что так медленно сводило тебя с ума, давая новый поток вскрикам, и усилию подняться, что не давало ему самому бережней заковать и послабже? Герой твоих бурных ночей постоянно был занят. Как же, до жути было больно, душу совсем раздирали мысли на части, давая все больше повод на скандал. И, ты встала на носочках, медленно с ощутимой болью, пробуя плавно покружиться, ты неосознанно поплелась к мучителю на встречу, такому неизвестному чувству. Но цепи резко тянут назад, а блеклое освещение с огоньками возвращается, и наконец мелькает он: Темный пиджачок не очень весело болтается на плечах «чертёнка», брюки были в чуть чистом виде, белая рубашка, и две расстегнутых пуговицы на ней, на губах играла тёплая улыбка, а его глаза сверкали непонятным отблеском в глазах? — Элис, твой милый гнев из-за того, что наши подчинённые слишком грубо заковали тебя? — улыбка не сползла с его губ, он двумя пальцами взяв твою темно-русую прядь, приблизил её к нечто подобному носу. Его же хвост перестал барабанить по доскам, вместо своего увлечения, чертёнок обвил твою талию, приблизив к себе. Сердце прыгало от любви, и от того, что наконец увидела своего Бенди. Мелодия больше не убаюкивала, а наоборот давала чувство тревоги... — Я же люблю вас, а ты ещё злишься. — Как же хотелось ему верить, и надеяться, пусть хоть скажет, что «придурок», «был не прав», но он не сказал, а вместо этого прижал ещё ближе. — Ты знал, что придурок? — слова сами вырвались, а он лишь усмехнулся. Тусклое освещение, доски, он, ты, ребёнок — вас, будто окружил повторный треугольник, но нет... Это что-то другое, сильное. — Элис, милая, у твоего отца и матери был точно такой же взгляд. — Элис не ответила, а положив голову на мощную грудь возлюбленного, вздохнула. Боль. Вот, что действительно чувствуешь, когда не можешь прогуляться, ни выйти из вашего «милого» убежища. — Бенди, зачем ты убил Джоуи? — твой хриплый голосок снова доносится до него, он же покачивает головой в разные стороны. — Элис, моя Элис... — Бенди, ни злился, а уперто проигнорировал твой вопрос. Имея такую власть, он не может дать сломать прошлому тебя. Неизвестный отблеск в глазах — и не уходил. Запереться в четырёх стенах, и ждать, когда другая Алиса прекратит поиски тебя. Это клетка, которая защищает тебя от тех, кто может обидеть беременную крошку Бенди. Даже толком не объяснив, король студии одаривая легкой улыбочкой, целует в губы, стараясь не задеть клыками нижнюю губу. Все это так казалось фальшей. Стены, доски, старинное освещение — как же хотелось вновь оказаться на верхних этажах, и блуждать с возлюбленным за руку, дыша воздухом. Вцепившись в рукав рубашки, ты обвиваешь руками шею чертёнка, а запястье больше не жгло. Это было лишь мгновение. Противный скрип двери, и хлопок. Ушёл. Снова. Такое можно было ожидать от него... Ненавидеть его. Вот, что, ты хочешь, и каждый раз хочешь это ощущать. Незаметно, сквозь пальцы пролетает время, сменяя дни и ночи, и давая хоть иногда проникнуть лучику солнца сквозь забитые доски. Снова. Эти горячие слёзы падают сквозь опущенные реснички. Тьма. Тихо крикнув себе в ладонь, понимаешь медленно-медленно, что он отпустит с собою совсем нескоро. Из шкатулки больше мелодия — не играла, а балерина плавно кружась, опускалась в эту шкатулку. Как и ты, балерина была на самом дне, нижним этаже. Это настоящий ад не видеть любимого. Гробовая тишина и его мелодичный голос тихо напевающий что-то, охраняя. Теперь, эта студия — навечно твой дом. Без теней из воспоминаний, без молчаливого соратника, без дамочки. Порой тебе кажется, что вы отстранились друг от друга, и он кувыркается с какой-то чернильной курицей, но нет... Он всегда рядом. Схватившись руками за животик, сворачиваешься калачиком, не сдерживая болезненного всхлипа, явно, вспомнив что-то из прошлого. Но... все же, ты оставалась в иллюзии безопасности, а возможно это было обеспеченно. ИСТИННАЯ КОНЦОВКА: «В безопасности.»