Sixty nights

      Ровно 60 ночей он почти не спал. Ровно 60 ночей он наблюдал за её чутким и тревожным сном, не смыкая пепельно-серых глаз. Ровно 60 ночей он успокаивал её каждый раз, когда она просыпалась в липком поту, прося воды и говоря о том, как ей хуёво, как ей нужно больше времени. Ровно 60 ночей он видел, как с каждым днём его маленькая девочка угасает. Ровно 60 ночей он наблюдал, как потухает огонь в её глазах.       Это продолжалось ровно 60 ночей, ровно 60 ночей после победы над Волан-де-Мортом.       Ещё одна невыносимая и напряжённая ночь со дня начала её болезни, которая изо дня в день высасывала из неё жизнь. Драко сидит в мягком кресле и просто смотрит на неё, колдомедики ушли, но на её руках всё еще красуется маггловское изобретение — «капельница». К ней подключено много маггловских приборов только по одной причине — волшебство не в силах помочь. На её прекрасном лице красовалась мертвенная мраморная бледность с огромными синяками под глазами, но для Малфоя-младшего она всё равно была самой лучшей, самой красивой и самой прекрасной.       Она резко открывает карие глаза и рывком хочет встать, но он лишь нежно её укладывает на место. — Воды, — лепечет она, разжимая свои покрывшиеся коркой губы.       Он быстро срывается и за секунду приносит ей воду. Малфой смотрит на то, как Грейнджер пьёт её маленькими глотками, от каждого у нее неприятно саднит горло, от каждого глотка, она морщится.       Откашлявшись, девушка посмотрела на него взглядом полным любви, а Драко взял её руку в свою ладонь, такую маленькую и такую родную. — Драко… — она говорит сипло, но всё равно его имя из её уст звучит так прекрасно, а она продолжает: — Пообещай, пожалуйста, что пойдёшь дальше… без меня.       «Грейнджер. Блять. Не говори, пожалуйста, так. Я вытащу тебя отсюда». — Не волнуйся, я вытащу тебя отсюда, — успокаивающе произносит Малфой. Но она лишь усмехнулась. Даже перед смертью, она мыслит более здраво, чем он. — Нет. Пойми же, — шепчет девушка, — ты уже не можешь ничего сделать. — Пожалуйста, не говори так. Я обещаю тебе, всё будет хорошо, — уверенно говорит Драко, однако эта уверенность больше для него, чем для нее. — Прошу тебя, обещай, — устало улыбнувшись, просит девушка. — Я не пойду без тебя, Гермиона. Мы пойдём вместе, — Драко крепко сжимает ее ослабевшую ладонь. — О, нет. Пообещай, что будешь продолжать жить без меня, — у нее почти не осталось сил на разговоры. — Не буду, — прошептал он, губы слипались, говорить было трудно.       Аппараты неприятно начинают пищать, а в её глазах угасает последняя искра. — Я люблю тебя, Драко Люциус Малфой, — еле слышно шепчет она на прощание.       Он не успевает ответить. Нет времени. Нет. Она просто берёт и падает в обморок. Блять. Хочется трясти её за плечи, пока она не очнётся. Всё застелено пеленой на глазах. Глухой стук сердца, которое бьётся в бешеном ритме. Внутри него всё переворачивается. Голова кружится.       Около неё столпились колдомедики, а он неотрывно смотрит на самую страшную картину в его жизни. — Мистер Малфой, прошу покинуть палату, — безэмоционально произносит медсестра. — Нет, — твёрдо ответил он. — Я всё понимаю, но вам нельзя тут присутствовать, — ее снисходительный голос выводит Драко из себя. — Да ни черта вы, блять, не понимаете! — заорал он и вылетел из палаты.       Коридор был полностью белый, в нём чертовски всё пропахло лекарствами. Как же он возненавидел это место за чертовых 60 дней.       Драко осел на стул, сил уже не осталось. Мельком он увидел, как прибежал в коридор Поттер: растрёпанный, неаккуратно одетый и очень взволнованный. Остановившись около Малфоя, он молча присел рядом.       «Поттер. Блять. Почему ты её не уберег? Почему было так сложно защитить её от заклятия Беллатрисы? Она же была там самым главным, на этой чертовской войне. Че-е-ерт».       Война. Последние пару мгновений и всё. Он не может ей помочь, якобы его убьют, если узнают, что он перешёл на светлую сторону. Лорд не прощает предательства. Пару мгновений, и они уедут отсюда навсегда. Он заберёт своё, и отныне их счастью не помешает никто.       Грейнджер пытается убить Лестрейндж. Черт, Грейнджер! Нельзя было просто пару мгновений подождать? Она произносит «Авада кедавра», но слишком медлит перед тем, как убить Беллатрису. Самая преданная слуга Тёмного Лорда успевает послать в неё оранжевый луч. Неизвестное заклятие.       Он чувствует, как метка будто затихает. Тёмный Лорд побеждён, но у него нет времени на радость, он бросается к Грейнджер, которая лежит, отключившись. К ней также подбегает рыжий и Поттер. — Отъебитесь, — сквозь зубы шепчет Малфой, и они почему-то уходят.       С тех пор прошло ровно 60 ночей. Заклятие колдомедики так и не распознали, а она лежит и умирает. Заклятие парализует и пожирает её полностью, забирая жизнь. — Поттер, блять, — он озвучивает мысли вслух, «золотой мальчик» поворачивается, на его лице нет ничего, кроме волнения. Малфой понимает его, чертовски хорошо понимает. — Да, Малфой? — они до сих пор обращаются друг к другу по фамилии. — Я ненавижу тебя… — он тяжело дышит и срывается на крик. — Почему ты, блять, не защитил её? Так сложно было удержать её, не дать ей попасть под блядские заклятия? — он выплескивает эмоции, которые так долго копились.       Он выплескивает всё: насколько ему хуево, насколько он осознает, что сейчас происходит, насколько страшит его мысль жить без нее. А ведь до их счастья оставались считанные шаги. Им так мало времени было выделено на счастье.       Мальчик-который-выжил глотает ком в горле и смотрит на него опустевшим взглядом, а затем закрывает лицо руками. Он тоже страдает, ему также дорога Гермиона. Но Малфой не обращает внимание на Поттера, он не понимает, что чувствует сам Драко. Он никогда не поймет.       Малфой слышит, как затихли колдомедики, это может означать только самое плохое, его кошмар.       «Блять, Грейнджер. Не покидай меня, пожалуйста. Сука. Пожалуйста, пожалуйста. Не надо. Я не смогу без тебя. Он неотрывно смотрит на настенную лампу, которая мигает, потрескивая.       Я люблю тебя, Гермиона. Только не сейчас. Пожалуйста. Не надо. Нет».       Дышать трудно, сердце замедляет ритм, будто не хочет также жить, как и сам Драко.       Он помнит и лелеет каждый блядски важный момент в их жизни, полной счастья… Раньше… — Бля-я-ять, — он ударяет кулаком о стену и смотрит, как по костяшкам медленно течёт кровь, которую он даже не спешит остановить. — Мистер Малфой, мы с… — голос притворно бодрый. — Заткнитесь! Заткнитесь все. Я ненавижу вас! Всех, — голос давно осип и сорвался.       Он любит её, отчаянно любит, чертовски сильно. До охуения любит. До поцелуя, до страсти, до нежностей. А ведь он даже ни разу не сказал ей, что любит её. Отчаяние. Злость. Ненависть на весь мир. Хочется орать, кричать, но она всё равно его не спасёт, не придет на помощь, как делала это раньше. — Я люблю тебя, Грейнджер! — голос полон отчаяния и предательски дрожит. — Драко? — он удивленно оборачивается, его имя так мягко может произнести только один человек — с ореховыми глазами и огромной копной каштановых волос, пахнущих лавандой, в которые он так любил зарываться. Пиздец. Она теперь ему даже мерещится.       Он ударяет кулаком в лампу, которая жутко раздражает своим миганием, потому что этот настенный предмет декора не сгорел, он до сих пор не потух. Дерьмо. Лампа потухает, как и его сознание.       «Драко!» Сквозь сознание он чувствует, как родные руки, которые он не перепутает, трясут его за плечи. Взволнованный, дрожащий тон. Он хочет её успокоить, но не может проснуться. — Привет?