***
— Двадцать восемь, двадцать девять, тридцать... — отсчитывала капли валерианы Антонова. — Вот, Галина Николаевна, выпей. Рогозина зажмурилась и одним махом проглотила содержимое стаканчика. Конечно, легче ей не стало, но тишина морга, где она спряталась от вездесущих мужчин, и лучшая подруга под боком действовали успокаивающе. — И не переживай. У тебя давление. Все болезни от нервов, Галь. — Да как не переживать! — мгновенно вскинулась женщина. — Они...они как дети малые! Творят, что вздумается! А отвечаю за них, как всегда, я! — Ну и что они натворили в этот раз? Рассказывай. Женщина в красках описала БТР на заднем дворе ФЭС и доблестных майоров, возомнивших себя великими механиками. Её рассказ прервал тихий смех Антоновой: — Всего-то? Галь, ну и напугала ты меня! — БТР для тебя «всего-то»?! Ты хоть знаешь правила эксплуатации военной техники? Да если кто узнает и донесёт куда следует... ФЭС закроют, а нас всех отправят в места не столь отдалённые. — Тише, Галь, тише. Ты же понимаешь, это 23 февраля. Его просто нужно пережить, и все станет, как прежде. — Ужасный день, — пробормотала Рогозина, обхватывая голову руками. — Быстрей бы он закончился. — В прошлые годы было не лучше. Вспомни, как мужики с парашютами решили прыгнуть, но не учли, что ветер сильный. Мы все Подмосковье исколесили, всех участковых подключили. А они на деревьях повисли и в стропах запутались. — И не напоминай. У меня седых волос в два раза больше стало. — А помнишь, как Тихонов в позапрошлом году обиделся на слова Котова, мол, «не служил - не мужик». — Да, да! Я лично потом в часть ездила, забирала его, — Рогозина улыбнулась, вспоминая полные счастья глаза хакера, не выдержавшего даже недели в казарме. — Ему, кстати, военник потом всё же сделали. — Ваня ещё месяц по коридорам только строевым шагом передвигался... — И честь всем отвал! — А помнишь... — снова погрузилась в пучину воспоминаний патологоанатом. Но договорить Антонова не успела. В дверях с загадочным видом появился Котов, а за ним и Лисицын. Улыбка мгновенно исчезла с лица начальницы. Она уже поняла, что тёзки пришли не просто так, и сейчас будут упрашивать её оставить БТР. — Галина Николаевна, мы это... — начал майор. — Просить пришли... — Да, просить! — Давайте БТРку оставим, а? Машинка хорошая, на ходу... — А с генералом мы сами договоримся... — Только через мой труп! —вскрикнула Рогозина. — Вы не волнуйтесь, мы всё оружие сняли, — затараторил один из Костиков. — А если надо — немного подшаманим и назад вернём! — Я сказала НЕТ! Антонова вздохнула и достала из ящика пузырёк валерьянки. Видимо, одной порции подруге будет мало. Не успели Костики покинуть обитель патологоанатома, как в морг ворвался Тихонов и сунул начальнице целую стопку листов с различными схемами и графиками. — Это что? — устало спросила она. — Это плюсы от БТР в качестве спецтранспорта Федеральной Экспертной Службы. А это проект его переустройства. И мигалку повесим! — Ещё один! — возмутилась Валя. — Вам начальство совсем не жалко?! — А мы что?! Да мы ничего! Все на благо Родины! — Тихонов! Никакого. БТР. Ясно?! —Ну Галин Николавна! — заканючил парень. — Я все уровни в танчиках прошёл! Я на настоящем теперь хочу! — Нет! Антонова вздохнула и полезла в аптечку за более сильнодействующим успокоительным и за тонометром. Судя по вздувшейся жилке у Рогозиной на виске, давление у женщины резко подскочило. — Сколько там до конца этого ненормального дня? Двенадцать часов! Ещё целых двенадцать часов!***
Паломничество к Рогозиной всё не заканчивалось и не заканчивалось. Мужчины твёрдо стояли на своём и пытались уговорить начальницу на новую «игрушку». Женщина злилась, но всё ещё держала себя в руках, понимая, что такое поведение лишь на один день, а 24 февраля всё вернётся на круги своя. В конце концов, впереди восьмое марта и шанс отомстить. — Галя! В кабинет ворвались чумазые майоры, возомнившие себя великими механиками. Судя по их взбудораженному виду, произошло что-то серьёзное. — Идём скорее! Женщина подорвалась с кресла и, плюнув на приличия, побежала за коллегами. В голове у неё крутилась сотня мыслей, что же могло произойти, и приезд человека из Министерства обороны был не самой страшной из них. На заднем дворе собрались все сотрудники ФЭС и даже пару любопытных зевак. Все они окружили кольцом бронетранспортёр, рядом с которым гордо стояли оперативники и Иван. Круглов уверенно вёл начальницу прямо в центр. — Та-дам! Мы его починили! Теперь он на ходу! — отчитались мужчины. — Иван, заводи! — крикнул Николай Петрович. Женщина приложила руку к груди, чувствуя, как кольнуло сердце. «Самое время проводить реформу календаря и отменять 23 февраля, иначе меня в могилу сведёт этот праздник», — подумала Рогозина. Тем временем, Тихонов прикрыл голову одной рукой, а второй отдал честь: — Есть заводить, товарищ майор! Парень скрылся в недрах металла, а через несколько секунд раздался страшный грохот. Зеваки вскрикнули и поспешили отбежать подальше от БТР. Сама машина затряслась, загремела, из трубы повалил едкий чёрный дым. Хлопок! и БТР заглох. Из люка вылез Иван, покрытый слоем сажи. — Всё, — произнёс парень с самым несчастным видом. — Кирдык! Мужчины тут же засуетились вокруг «игрушки», а Галя почувствовала, как губы растягиваются в счастливой улыбке. Ей оставалось лишь надеяться, что этот «кирдык» не успеют исправить до конца дня, а завтра она договорится, и БТР увезут куда-нибудь... в музей. — Галь, ты как? Ты какая-то бледная... — Главное, не седая!