Американская мудрость
Настойчивый стук в окно глухой ночью разбудил двух спящих девушек. Одна из них со стоном нырнула головой под подушку, пытаясь скрыться от назойливого шума и поспать еще немного. Вторая, сонно хлопая огромными глазами цвета горячего шоколада, пронаблюдав за манипуляциями соседки, с тягостным вздохом поднялась с кровати, мысленно проклиная отправителя письма совиной почтой. В том, что за окном стучала именно сова сомнений не было. Можно было пожелать «всего хорошего» и птице, но… она же ни в чем не виновата, и шатенка это прекрасно понимала, в отличие от тихо ворчащей ругательства брюнетки. Не зря же Гермиона Грейнджер всегда вставала на сторону «бедных, убогих и ущемленных», только одно Гавнэ… прошу прощения, Г. А. В. Н. Э. (Гражданская Ассоциация Восстановления Независимости Эльфов) чего стоила. Хогвартские домовые эльфы до сих пор вздрагивают от воспоминаний об уродливых ручных изделиях маглорожденной ведьмы, хотя последняя партия вязаных шапочек и шарфиков была очень даже ничего. Подойдя к окну и распахнув его, впуская в теплое помещение порывы холодного ветра вместе с серой совой, Гриффиндорка поежилась. Зима неотвратимо приближалась, а последний месяц осени медленно и верно катился к середине. Вопреки всем ожиданиям сонного сознания Гермионы, почтовая птица не позволила забрать письмо, прикрепленное к лапке, начав шипеть и предупреждающе легко кусать тонкие и гибкие пальцы девушки. — Это к тебе, — с неудовольствием сообщила Грейнджер, понимая, что разбуженное любопытство не позволит ей пойти в теплую кроватку досматривать сон о загадочном рыцаре на вороном единороге, черный плащ которого, развеваясь на ветру, был подозрительно похож на мантию профессора зельеварения. — И у кого чувство самосохранения отключилось на ночь глядя? — риторически вопросила голубоглазая, открывая глаза и вставая с постели. Совершенно непочтительно Воканс отвязала небольшую записку от лапки упитанной птахи и не включая магических светильников развернула послание, внимательно вчитываясь в содержимое. Лучшая ученица Хогвартса за последние несколько-то лет полудемоническим зрением не обладала, но свет полной луны, что лился из большого окна, необыкновенно помог девушке. Обе красавицы быстро прочли короткое послание: «Тори, нужна твоя помощь. Срочно.» Ни адреса, ни данных отправителя на небольшом клочке бумаги не было. Но Виктории было вполне достаточно этих нескольких слов, написанных не слишком аккуратным докторским почерком. Да и сокращал имя Воканс так только один человек. И когда Уилфорт писал столь малоинформативные СМС, е-мейлы, письмо или голосовые сообщения на телефон, значит случилось нечто действительно серьезное. Зря глава психиатрической больницы не побеспокоит. — Ты куда?! — вскинула темные бровки домиком шатенка, наблюдая за подругой, которая начала поспешно одеваться. — На работу, — бросила брюнетка, мельком глянув на часы. Два часа ночи, хорошее время. — Завтра… — Гермиона тоже проверила время, — вернее сегодня занятия, — напомнила ученица. — Ничего, — вздохнула Виктория, натягивая джинсы и поправляя надетую уже на себя безразмерную кофту, будто снятую с мужского плеча. — Постараюсь вернуться к лекциям, но не уверена. Если что, ты же дашь мне переписать записи и сообщишь о домашних заданиях? — попыталась отвлечь кареглазую Воканс. — Разумеется дам, — на автомате кивнула Миона, и тут же спохватилась, не упустив возможности стребовать обещания, — только в том случае, если ты расскажешь мне, куда и зачем ходила… — Как только вернусь — обязательно! — клятвенно приложила левую ладонь к груди Вика, в шутливом жесте. — А еще, как тебе удаётся трансгрессировать в самом Хогвартсе! — заметив, как подруга взялась за белое древко своей палочки, поспешила поторговаться Грейнджер. — А тебе палец в рот не клади — всю руку отгрызешь! — вновь рассмеялась голубоглазая. — Ты сама-то не поняла еще? Кстати, ты бы спросила у Сней… профессора Снейпа, может ли он перемещаться, — посоветовала Виктория и в следующее мгновение она исчезла, не забыв прихватить свою сумочку.✡🔯✡
Настоящие новости — плохие новости.Маршалл Маклюэн
Возле психиатрической больницы, в которой я работаю, стоял небольшой густой и очень ухоженный лесок. Лично я не занималась с пациентами на свежем воздухе, так как обычно мне было достаточно одного сеанса, чтобы помочь человеку, но вот некоторые мои коллеги, предпочитавшие немного нестандартные методы лечения, прибегали к свежему лесному воздуху часто. Мне нравился такой подход молодых, и особенно рвущихся помочь людям, лекарей, зачастую их пациенты быстро поправлялись, что повышало популярность нашей больницы, но люди, несмотря на высокие показатели и проценты, всё равно побаивались захаживать к нам. Наверное, этому способствовало саркастическое название клиники «Cane Hill»* прямым текстом отсылающее к печально известной больнице в Лондоне. Я слышала, что некоторые служащие (в числе которых был Брайан) пытались решить этот вопрос, но именно в тот момент, когда этим делом заинтересовались сотрудники, больница из государственной превратилась в частную клинику. Новому владельцу, который оказался тем ещё шутником, название ничем не мешало, поэтому просьба об переименовании была категорично отклонена. Именно в глубь леса я обычно перемещалась магическим образом, не желая травмировать пациентов и работников еще больше. Первые, как и вторые, сразу уверятся что сошли с ума, если перед ними из ниоткуда с глухим хлопком появится один из лучших работников отдела, разбирающийся с психическими проблемами, возникающих из-за стрессовых ситуаций и тому подобного. Также я не могла трансгрессировать к себе в кабинет, не хотелось нервировать вахтершу, милую и приветливую, но невероятно внимательную женщину преклонного возраста, натыкаясь на нее в коридорах без возможности объяснить, каким именно способом я попала в здание, не минуя ее при этом. Хотя в этот раз я не была настолько благоразумна, как всегда. Глухая ночь, больница по идее закрыта, а те пациенты, которые живут под присмотром моих коллег, обитают в другом, совершено противоположном к моему рабочему месту крыле. Поэтому, сейчас я безо всяких опасений переместилась в женский туалет на втором этаже. От него ближе к кабинету Рая, чем от моей каморки. Выскользнув в темный коридор, я направилась к лестнице, поднимаясь на этаж выше, благодаря Бездну за ночное зрение, а то на лестнице и шею свернуть можно ненароком. Можно было прямо в кабинет Уилфорта трансгрессировать, но лишь наудачу. Вдруг там еще кто-то есть? Использовать «Обливиэйт» и стирать людям память не было никакого желания. — Привет, — тихо войдя в хорошо освещённый кабинет, поприветствовала я шатена, сидящего в кресле. Тот, явно дожидаясь меня, листал какие-то отчеты. — Зачем вызвал? — Доброй ночи, — оторвав от листка бумаги покрасневшие от усталости и недосыпа глаза, мрачно поздоровался Брайан. — У нас тут ребенок. Девочка восьми лет, не больше. Без понятия как ее зовут, откуда она… — потер бледное лицо Рай. — Полиция обнаружила ее на улице в городе совсем одну, не в лучшем состоянии. Истощённая и боящаяся всех вокруг. Подпустила к себе лишь женщину патрульную, а от мужчин шарахается. — Где она? — посерьёзнела я. — В детском отделении. Ее еле успокоили — накачали снотворным. — Обследовали? — разворачиваясь к двери и не сомневаясь, что начальник последует за мной, поинтересовалась я. — Да, — подтвердил кареглазый. — Над ней явно ставили какие-то эксперименты, присутствуют и следы насилия. — Какого характера? — уточнила я. — Интимного, — я не видела, но знала, что Рай поморщился. Я и сама испытала схожие чувства, как по мне, наносить вред детям более жестоко, чем взрослым. Травмы глубже и дольше остаются. Мы подошли к одному из самых маленьких отделов в больнице — детскому. Родители опасались отдавать сюда детей, вот и места для малышей много не требовалось. Несколько палат, общая комната для игр и множество разных игрушек. Невзирая на малую популярность больницы, деньги сюда вкладывались хорошие, поэтому и сотрудники не бедствовали и новейшая техника у нас имелась, а также восхитительная легкая обстановка.✡🔯✡
Жажда наслаждений делает жестоким.Пьер Буаст
— Ты как? — поинтересовался Рай, когда я вновь вошла в его кабинет. Мужчина не стал дожидаться меня в обществе встревоженных детских психиатров, так как терпеть их не мог из-за непонятной мне причины. Хотя, как-то раз проболтался, что это детская травма. В ответ на его вопрос, я неоднозначно поводила рукой в воздухе, отстранённо достав пузырек с воспоминаниями. Пока мое состояние было в стадии потрясения от людской жестокости, я решила продемонстрировать воспоминания Рози, а именно так представилась мне девочка в конце нашего сеанса, Уилфорту. — Доставай омут памяти, — кладя хрустальный флакончик, видоизмененный из ручки, на стол. Такая практика не была у нас с начальством в ходу, но мы регулярно ею пользовались, когда я не хотела пересказывать увиденное. Вот и в этот раз я пожелала, чтобы он увидел все своими глазами. С тягостным вздохом шатен подчинился, а я поудобнее устроилась на стуле для гостей. Прикрыв глаза, пыталась заставить уставший мозг работать и разложить все по полочкам, пока начальство просматривает воспоминания. Их (воспоминаний) кстати, до сих пор было всего две штуки, а сейчас они пополнятся еще одним экземпляром. Память тощей сероглазой и темноволосой малышки я практически полностью подтерла, оставив большой провал в памяти. Для ребенка в этом нет ничего страшного, просто она уснула, а проснулась на улице, когда ее подобрали полицейские. Вот взрослый человек уже бы воспринял это по-иному. Мог начать сопоставлять факты. Момент, когда заснул и момент, когда проснулся — две совершенно разные даты, отделенные слишком большим промежутком. Конкретно в этом случае — три месяца. Исходя из этого, у взрослых я редко стираю воспоминания, лишь делаю краски менее насыщенными, а события менее важными. А порой, просто нельзя стирать воспоминания по совершенно объективным причинам, когда катастрофа становится уроком или фактором, позволяющим правильно относиться к некоторым людям из своего окружения, хотя обычно, это приводит к отсеканию всех связей с оными. Примером может послужить один из недавних случаев. Самая обычная пара, парень и девушка. Все стандартно, миловидная девушка, капельку краше заурядной и немного замкнутый в себе парень. Знакомы с детства, не самого раннего, но с класса шестого… У них было все, как книга пишет: цветы, подарки, свидания, совместный поход на выпускной — стандартные ухаживания со стороны парня и положительная реакция девушки. Они строили и планировали совместное будущее (девушка так уж точно), но кто же знал, что милый и казалось застенчивый, такой знакомый парень окажется совсем не таким? Любовь к разным странным, на взгляд совершенно нормального человека, вещам не окажется маленьким невинным фетишем? Девушка совершенно не обращала внимание на незаурядные развлечения друга, и не просто разочаровалась в нем, хотя эта эмоция превалировала, нет. Она очень пострадала из-за неумелого молодого садиста. Парень сильно не пострадал, богатые родители и так далее, но девчушка поникла. Жизнь была серым пятном, прежние цели (поступление в универ) не интересовали, а то, что осталось крайне ярким пятном в памяти — вызывало желание банального суицида. Ко всему прилагалось полное недоверие к мужскому полу. Именно в таком состоянии души попала ко мне девушка. К сожалению, я не могу исправлять прошлое, как и не могу ментально помогать людям, не взглянув на их историю, не пережив ее с ними. Еле тогда удержала себя в чужом сознании, просматривая самые болезненные воспоминания пациентки. Благо знакомство со Светозаром подготовило меня ко многому. Затем наступила моя самая любимая часть работы — работа с эмоциями. Не прямая конечно. Не могу я заставить человека голодного ощутить только жажду. Но могу заменить ощущения, которые были в прошлом — сменив голод, ранее мучивший человека, на воспоминания о нестерпимой жажде. Примерно этим я и занялась: заглушила боль, отвращение к чужим прикосновениям, воскресила светлые и радостные ожидания учебы в колледже, добавила красок в лето, показав пляж и палящее солнце, а у ног воду блаженной прохладой обдающую тебя, чтобы не заскучать на учебе и к чему-то стремиться. Последним действием было вбить девочке в голову нашу «милую» беседу (которой не было и в помине), впихнуть карточку больницы вместе со своим номером и сказать, что если возникнут проблемы и (не дай Мерлин!) вернутся мысли о смерти — можно и надо смело обращаться. А теперь представляем всю эту стратегию, только вместо манипуляций с эмоциями я стираю память. Какие последствия? Разные, большие, и в любом случае — негативные. — Что с девочкой… Рози? — вырывает меня хриплый голос из раздумий. — Ничего не помнит, спокойно пошла с санитаром под ручку кушать нормированную дозу, спрашивая, когда к ней приедут родители, — лицо моего собеседника было бледно, и на нем читалась ярость, но это выражение смягчилось после моих слов. И я решила добить друга, — А до прихода санитара, все уши мне прожужжала о том, как скучает за родителями, хочет увидеть своего кота Дрю и много чего еще. Не беспокойся, Рай, ребенок ожил. — На глазах? — с легкой улыбкой уточнил Уилфорт, на что я кивнула, тоже отвечая улыбкой. — Что будем делать? — Что-что? — передразнила я, криво усмехнувшись. — Ты сам понял, что она не единственный ребенок. — Их там, как минимум, пятнадцать, я считал, — подтвердил мужчина. — Но эти «экспериментаторы»… — Пять всего, не считая охранников, — я тоже считать умею, о чем неприменула напомнить, — тоже подсчитывала. — Справишься одна? — нахмурил брови Уилфорт, который всегда беспокоился за меня. Даже зная, что в гневе я страшна. — Разумеется, — я продемонстрировала палочку. — Главное, чтобы они не успели смыться за все это время, что мы болтаем, — тонко намекнула, что мне пора. — Ладно, но не геройствуй и… — недовольно буркнул мой начальник, который друг, а я закончила за него фразу. — И позвоню тебе, как только окажусь в камере Рози, — с серьёзным выражением лица покивала я. — А ты отследишь меня с помощью полиции, пока я разберусь с этими… «экспериментаторами». — Это, как всегда, будет странно выглядеть для служащих букве закона, — печально вздохнул мой босс. — Им уже пора привыкнуть, — фыркнула я, поднимаясь на ноги и разминая тело. — Я довольно часто выполняю их обязанности. Тем более, это наши парни и они совершенно не против незаслуженных лавров, — подмигнула я закатившему глаза Уилфорту. Воскресив в памяти каморку, где несколько месяцев провела малышка Рози, я трансгрессировала. В памяти, помимо воли, пронеслась целиком вся картина. Непонятные врачи в белых халатах, которые проводят тесты на детях: вводят разные препараты, дают непонятные лекарства, берут анализы. И их я сильно трогать не буду, потому что для них дети всего лишь подопытные кролики, а вот охранники… Улыбка, застывшая на моем лице, стала хищной, когда я встретилась глазами с одним из них — насильником. Эти люди были далеки от науки, и в какой-то момент осознав, что за избиение детей им ничего не будет, кроме нескольких «ласковых» слов, начали воплощать в жизнь… многое. Даже мысленно не хочется перечислять это все. День четверга выдался для меня необыкновенно тяжелым. И я была благодарна Брайану, который постоянно был рядом, поддерживая меня. Пожалуй, будь я одна, просто бы свихнулась от детских воспоминаний. Также у меня был человек, который в конце дня налил мне бокал красного кислого вина и заставил съесть ужин, потому как завтрак с обедом я пропустила, занимаясь детками. Не знаю, имело ли само начальство маковую росинку во рту за сутки, но свой ужин Уилфорт проглотил и не заметил — пришлось делиться.