Герой

      Отыскав беседку, где она вчера встретила Леголаса, Талион вошла в нее и присела на скамейку, устремив свой взгляд на звезды.       Странное и неприятное чувство не давало ей покоя, заставляя думать о произошедшем сегодня на Совете. Почему он вступился за нее? Разве она сама не может постоять за себя? Разве она просила его об этом? Она никто. У нее нет права голоса, у нее нет власти, а тот факт, что она наследница Исильдура ни о чем не говорит.       Заслышав знакомые шаги и разглядев в лунном свете золотистые длинные волосы, Талион резко отвернулась в другую сторону. Она не хотела его видеть и о чем-либо говорить.       Леголас молча присел рядом с ней. — Вам не следовало заступаться за меня сегодня.       Эльф удивленно посмотрел на девушку. — Почему? — По сравнению со всеми, я — никто. Мой голос — ничто. У меня нет никакого права что-либо решать. Так что прошу Вас… в следующий раз подумайте, прежде чем захотите сказать что-либо, касающееся меня или Арагорна. — У меня не было никакого намерения унизить или обидеть Вас, — растерянно и тщетно стараясь осознать ситуацию, проговорил Леголас. — Я не могу смотреть на то, как Вы выносите незаслуженные оскорбления… — Ваше Высочество, прошу, — прервала его Талион. — Оставьте это. Не лезьте туда, куда не нужно и в то, что Вам не дано понять. — Но ведь Вы будущая наследница… — Я никто! — резче, чем ожидалось, произнесла девушка. — Вам ясно? Никто!       Эльф придвинулся ближе и посмотрел на нее печальным взглядом. — Вам легко говорить. Вы с самого рождения были окружены вниманием и заботой, — сказала Талион, всматриваясь в даль, — Вы — будущий наследник трона Лихолесья, сын Трандуила. Вы были рождены, чтобы править, Вас готовили к этому… Моя семья жила в страхе с того момента, как погиб мой отец. Нам нигде не было покоя, мы нигде долго не задерживались. Пока нас не приняли в Ривенделле и не разрешили остаться. Мы были счастливы найти покой в этом месте, а потом… матери не стало, и Ривенделл перестал казаться таким уютным как раньше. Мой брат сумел пережить горе и двигаться дальше, в отличие от меня. Ночные кошмары стали моими спутниками, я не могла более найти покой в этом прекрасном месте.       Талион посмотрела на эльфа — ее глаза выражали глубокую скорбь, и в то же время решительность и сильную волю. — Я перестала ощущать себя. Я потеряла себя в этом бесконечном метании души между эльфом и человеком. «Кто я? Что я?» — этот вопрос стал неотъемлемой частью моей жизни…       Талион замолчала и опустила голову вниз. Она чувствовала себя неловко, ибо открылась тому, кого даже толком и не знала. Она не должна была так делать. Все-таки он принц, будущий наследник трона, какое ему дело до проблем какой-то полукровки? — Простите, Ваше Высочество. Я позволила себе слишком много и наговорила лишнего. — Это не так, Талион, — произнес в ответ Леголас, придвинувшись к ней поближе. Было видно, что он обескуражен, но все же старался держать себя в руках, чтобы не ухудшать ситуацию. — Вам нужен был кто-то, кому можно было выговориться. — Я знаю, Вы хотели помочь, но почему-то получилось так, что вышло наоборот. Но не вините себя, ведь Вы не знали обо мне ничего. — И все же, простите меня, если причинил Вам боль. Впредь я буду осторожен со словами.       Талион кивнула и снова обратила свой взор на полный диск луны, освещавший поляну внизу и водопад, который не замолкал ни на секунду. В какие-то моменты он служил для нее успокоением — шум воды помогал ей на некоторое время забыть о насущных проблемах. — Уже поздно, — проговорила она, нарушая тишину. — Нас ждет долгий путь, и порой даже ночи без сна или на голых камнях. Так что я советую Вам выспаться, пока у Вас еще есть такая возможность, — сказал Леголас. — Я не страшусь перемен. Ведь для этого мира все еще есть надежда. — Я поражаюсь Вашей стойкости и воле. Для всех в Средиземье надежда угасла, но для Вас, похоже, она до сих пор сияет ярко. — Уверена, что и Вас еще не покинула надежда, раз Вы приняли решение отправиться в такое путешествие. Она нам всем пригодится, ведь порой надежда — единственное, что у нас остается, когда силы нас покидают, а свет тускнеет… ///       Талион отыскала могилу матери.       Она не навещала ее уже несколько недель, а то и месяцев. Белый мрамор был изрядно запачкан, весь в коричневых и зеленых пятнах от листьев, земли и коры.       Девушка быстро смахнула несколько горсток земли и листьев, нападавших с деревьев. Перед долгим путешествием она считала своим долгом попрощаться с ней. Талион понимала, что может не вернуться живой из этого похода, а потому, если она и хотела что-то сказать, то лучше было это сделать сейчас.       Чуткий слух девушки уловил шуршание листьев на земле, но ей не нужно было оборачиваться, чтобы определить владельца такой бесшумной поступи.       Это был лорд Элронд. — Она хотела защитить своих детей. Она думала, что в Ривенделле вы с Арагорном будете в безопасности. Твоя мать чувствовала, что за вами всю жизнь будут охотиться, что вам не удастся уйти от судьбы. Искусство эльфов поможет заново выковать Меч Королей. Но лишь вам двоим дана власть владеть им. — Мне не нужна эта власть, — тут же произнесла в ответ Талион. — Я ее никогда не желала, да и Арагорн достоин ее в большей степени, чем я. — Вы последние из этого рода. Больше никого не осталось. И каждый из вас в равной степени достоин той власти, которая предначертана… Вдобавок ко всему, ты наделена всеми качествами для того, чтобы стать достойной правительницей. — Вы ошибаетесь, владыка. Это не более, чем маска, которой я прикрываюсь с тех пор, как моя мать покинула этот мир. — Почему? — искренне удивился он. — Горе утраты по-прежнему гложет мое сердце. Если я откроюсь, то вряд ли мои чувства и эмоции будут приняты. Так никто хотя бы не видит мои шрамы и мои слабости. — Ты слишком строга к себе, Талион. Ты должна отпустить это горе и двигаться дальше, ведь впереди тебя ждет гораздо больше потерь и гораздо больше трудностей, чем может выпасть на долю обычного человека или эльфа. Я боюсь, что каждый из членов Братства подписал себе смертный приговор.       Талион встала с колен и обернулась на эльфа, пытаясь найти в его глазах поддержку или утешение. И только сейчас она поняла, что не хочет уходить.       Она не хочет покидать родные земли, где прошло чуть ли не все ее детство. Она не хочет покидать Элладана, который научил ее обращаться с мечом, Элрохира, который научил ее стрелять из лука, Линдира, с которым они вместе играли и бегали в лес (за что получали потом нагоняй от Элронда), Арвен, обучавшую ее древним эльфийским заклинаниям, беседы с которой Талион всегда вспоминала с теплом и улыбкой на лице.       Элронд всегда воспитывал девушку, как свою собственную дочь, а потому привязанность к ней у него была такая же сильная, как и к Арвен. И сейчас, глядя на нее, владыка понимал, что не хочет отпускать ее. Для него она навсегда останется маленькой веселой девочкой. И порой, когда ее маска давала трещины и эмоции выливались наружу, Элронд в очередной раз убеждался, что она по-прежнему страшится грядущих перемен, но старается казаться храбрее, чем есть на самом деле.       Эльф привлек девушку к себе, заключив в крепкие объятья, как если бы они могли уберечь ее от всех бед и страданий, ожидающих впереди. — Я не хочу уходить, — дрожащим голосом произнесла девушка, закрыв глаза. — Мне страшно. — Я тоже не хочу отпускать тебя, — произнес эльф, гладя ее по голове. — Храбрись, Талион. В мире ожидаются серьезные перемены. В этот раз все по-другому. Ты должна быть готова столкнуться со своей судьбой и утратами, но помни, что ты обладаешь силой, которая способна изменить этот мир. ///       На следующее утро все собрались у входной арки Ривенделла.       Хранителей отправляли в дальнюю дорогу, а потому и эльфы, и гномы, и люди пришли посмотреть на них и проводить, возможно, в их последний путь, поскольку не все из них смогут вернуться живыми. Талион старалась не думать об этом, но понимала, что такова реальность, и на этой войне жертвы станут неизбежной частью, а Смерть станет их вечным спутником, преследуя до самого конца.       Девушка сумела разглядеть в толпе знакомые лица, но ни одно из них не выражало радостных эмоций. Элладан и Элрохир серьезно и подбадривающе смотрели на нее в ответ, но Талион видела в этом взгляде лишь глубокую печаль и скорбь.       Да. Они тоже понимали, что она вряд ли сможет вернуться домой. — Хранитель отправляется в поход к Роковой горе, — торжественно огласил Элронд. — Те, кто пойдет с ним не связаны ни клятвой, ни зароком. Они пройдут столько, сколько смогут. Прощайте. Не отступайтесь от цели. Да будет с вами благословение эльфов, людей и всех свободных народов.       Леголас и Талион поклонились. — Братство ожидает Хранителя, — позвала Талион Фродо.       Хоббит обернулся и пошел впереди остальных. Талион легко могла сказать по его шагам, что он сомневается, что он по-прежнему не уверен в правильности своего выбора, но при этом он все равно идет. Несмотря ни на что. — Гэндальф, а Мордор это направо или налево? — спросил Бэггинс. — Налево.       Талион улыбнулась и слегка замедлила свой шаг, чтобы поравняться с Арагорном и Леголасом, которые шли замыкающими.       «Храбрись, Талион» — прозвучал в ее голове голос владыки Ривенделла.       Девушка сжала руку в кулак и посмотрела наверх, где солнечные лучи отчаянно пытались пробиться сквозь плотно стоявшие друг к другу деревья. Да, она так и сделает. Она оставит горе позади и станет храброй.