н е и д е а л ь н ы й

      Школа — полнейшее дерьмо. Но благодаря ей мы учимся. Да, мы учимся — жить: мы совершаем ошибки одна за другой, чтобы в дальнейшем их не повторять, мы влюбляемся в мудаков и шлюх, мы доверяем врагам свои секреты, мы впервые знакомимся с обществом — жестоким, несправедливым. И именно в школе у нас и появляются первые проблемы. Первые попытки бороться за свои взгляды, пусть неправильные, пусть потом десять раз передумаем или пожалеем, но школьники, они такие, они воины. И воюют сами с собой.       Школа — это добро и зло в одном месте. Именно в школьное время у нас начинается переходной возраст. Прыщи, гормоны пляшут — мальчики дергают девочек за юбки, а потом получают между ног от тех же «милашек». Тинейджеры! Да!       Почему-то люди решили, что в такой непростой для каждого этап перехода во взрослую жизнь нам прямо-таки необходимо еще и готовиться к экзаменам, выполняя тонны домашней работы. И ведь учителя не понимают, что нам и так тяжело, у нас в мозгу и так каша, неразбериха, моток ниток, который не распутать. И все равно они лезут, они давят, рассказывают родителям, с приукрашиванием, конечно же, какой ты плохой, не учишь ничегошеньки, плохой, плохой ученик!       Я, когда вспоминаю свои школьные годы, которые закончились не так давно, не могу сказать, что учеба была для меня очень сложной, — в маленьком городке образование не на высшем уровне. Преподаватели делали поблажки, видели, что со всего класса сорвиголов одна я — тихая, не влезающая ни во что. Но даже так было тяжело. Поэтому было так тяжело. Морально. Когда учитель говорит что-то, типа: " — Вы все оболтусы, ничего не знаете и не хотите узнать, только ты одна что-то учишь, умничка, весь класс тянешь!» и глядит на тебя, то тебе-то как раз и не весело. Ты не чувствуешь радость или гордость за свои старания. Ты чувствуешь только эти неприязненные взгляды в спину.       Знаете, когда ты в поисках себя, то кажется, что все не понимают тебя, ты не такой как «они», ты другой. Ты — особенный. Так было и со мной. Только, в отличие от моих «уникальных» одноклассников, я и впрямь было немного другой, отличалась от них. Ведь есть в психологии закон, что среди одинаковой массы может выделиться другая, отличительная единица. И, если кто-то подумал, что это тот случай, когда все — серая, скучная масса, а я — яркая и интересная личность среди них, то это большая ошибка. На фоне моего класса как раз-таки меня считали тихой мышью.       И не сказать, что это не правда — правда, еще какая. Я, по природе своей, меланхолик. О таких говорят: «В семье не без урода». Что есть, то есть, да. Я физически слабая, медленная не только физически, долго думаю и много грущу. Я без ума от одиночества, книг, музыки и зеленого чая, жутко боюсь контакта с незнакомыми людьми и даже со знакомыми мне редко удается найти общую тему. Сидеть с кем-то в гнетущей тишине и не знать, о чем поговорить — вот одна из главных проблем для меня. И в коллективе, где, наверное, все поголовно, холерики и сангвиники, которые «ни минуты покоя, ни секунды молчания», мне было не место. Я знала это. Чувствовала кожей, понимала на подсознательном уровне еще в начальной школе. Я была слишком чужая для них. А, иногда, и для себя самой.       Но, тем не менее, у меня было аж две подруги. Они вечно грызлись между собой, пытаясь быть «единственной лучшей подругой» для меня. Но мне было неприятно, мне было грустно, как будто я — вещь, и они делят меня. Но моя сущность не давала и слова поперек сказать. Сейчас уже мы не общаемся, но в школе — не разлей вода. Много было ссор, проблем у них было не меньше, от такой дружбы бедный меланхолик внутри меня заходился в истерике и просто хотел спокойствия. Которого не было. А в старших классах и на меня снизошли проблемы. Мои собственные.

***

10 класс       Кирилл не был особенным. Он не очень выделялся среди моих одноклассников. В меру спокойный, иногда вспыльчивый, окруженный своими друзьями. Мы никогда с ним не дружили, я вообще с парнями редко дружила. Мы были знакомыми незнакомцами. Тем не менее, он мне нравился. Сидя на литературе вместе, ища правильную страницу в учебнике, я замирала, когда наши руки сталкивались, ведь книжка — одна на парту. У меня перехватывало дыхание, сердце стучало быстрее и кровь приливала к лицу, делая вечно бледное лицо пунцовым. Мы редко разговаривали, кажется, только на контрольных, пытаясь найти верный ответ. Я думала, что он — моя настоящая любовь. Я мечтала о нем, представляла, как он мне признается в симпатии и что я отвечу, конечно же, взаимностью. Как мои подруги будут завидовать мне, что у такой непримечательной появился парень. — Эй, ты куда пропала? Пошли, у нас урок начинается через три минуты. Опоздаем — снова Мегера заставит гимн учить. Я оглянулась, пытаясь сфокусировать взгляд на Вику, которая шла и что-то бубнила себе под нос. Усмехнувшись, мне пришлось ускорить шаг, чтобы добежать до нее. Виктория шла, уверенно смотря вперед, её темные волосы смешно подпрыгивали на каждом шаге. Мне всегда нравилась эта черта характера — даже если она была не права, то все равно стояла на своем, её смелость, она не боялась кого-то обидеть своими словами, говорила прямо, как есть. Мне не хватало этого. Я всегда была зависима от людей, от их мнения, боялась косых взглядов. — Кстати, мне Кинич сказала, что ты влюблена. Не поделишься секретом? — с интересом и неким упреком спросила я. Мне действительно было интересно, ведь когда-то давно Вике нравился Кирилл. Она удивленно посмотрела на меня: — Вечно у неё вода в заднице не держится. И не влюблена, а просто нравится. — Так кто это? Машка мне так намекала, что вроде с нашего класса, — было видно, что девушка не хотела мне ничего рассказывать. Она недовольно поджала губы. — Если я скажу, ты обидишься, — сказала вроде с горечью и грустью, но я заметила хитрую ухмылку на её губах. Кажется, я все же была права, радовало одно — Кир терпеть не мог Вику. — Только не говори, что тебе нравится Мещаков! Виктория ничего, не ответила, только отвернула голову от меня, и первая вошла в класс.       Прозвенел звонок, я только достала тетрадь, как Валентина Григорьевна сказала: — Доставайте двойные листочки, сегодня надо написать олимпиаду по русскому языку и литературе. Если не успеете, дома доделаете. Все тяжело вздохнули, я мимолетно взглянула на соседнюю парту: Кирилл сидел, подперев голову рукой и страдальчески закатывал глаза. ----       Уже дома, дописывая последнее задание по олимпиаде, мне позвонила Маша. Она долгое время не общалась со мной, даже не знаю почему, просто, может, я ей надоела, или еще по какой-нибудь причине. Она всегда была непостоянная. Приняв вызов, я уже ждала подвоха, какой-то неприятной новости. — Привет, только не перебивай, я тебе сейчас такое расскажу! — голос был возбужденный и нервный одновременно, мне аж стало интересно, что такого случилось, хотя обычно после этих слов она не рассказывала ничего путного, для меня по крайней мере, — Вика, конечно, просила тебе не говорить, но я, как твоя подруга, не могу молчать. В общем, она сейчас гуляет с Кириллом! Меня как будто водой облили, мне стало холодно и жарко одновременно, но в то же время я понимала, что эта новость — не самое худшее, что могло быть. — Просто гуляют? В этом нет ничего стра… — Не перебивай, я говорю! Нет, они не просто гуляют. Еще она рассказала, что ты влюблена в него! Прикинь, какая сука! Яна, я пыталась её отговорить, но, ты же знаешь, Вике что в лоб что по лбу!       А вот теперь мне стало по-настоящему плохо. В ушах зашумело, я уже не слушала, что там верещала в трубку Кинич, все мысли вылетели из головы, оставив одну единственную: он все знает, он все знает, он… Слезы бежали по щекам, заливая все лицо, я чувствовала соль на губах, от воспоминаний о недавнем разговоре становилось еще хуже, а не вспоминать не получалось. Весь мой мир остановился в то мгновение, когда Кирилл Мещаков узнал о моей влюбленности в него. Хотелось убежать, спрятаться, а еще лучше — исчезнуть навсегда, чтобы никогда не существовать. Свернувшись на кровати, я так и уснула: разбитая, преданная, истерзанная мыслями.