Наталья

Литва падает в кресло. Он думает обо всём и ни о чём. В голове — мешанина. Среди всех мыслей просыпается одна — Наталья. Он видел сегодня Наталью. Вот пару часов назад. Беларусь шла навстречу, стуча небольшими каблучками по деревянному полу. На бледном лице было холодное, прекрасное выражение лица — на самом деле, любое выражение лица Беларуси прекрасно для Ториса. Как вежливый, влюблённый мужчина, он остановился, легко помахал рукой и зашевелил губами. «Здравствуй, Беларусь. Всё ли хорошо?» Просто отвратительное начало разговора, Лоринайтис. Конечно, она прошла мимо, не подняв и взгляда своих ледяных глаз… В мгновенье Ториса осенило — в них теплится боль. В глазах Натальи теплится боль. Он закрыл лицо руками, скрывая смущение. Он — ненормальный. Лишь думая о Наталье, даже страдающей, ему так приятно. Приятно думать, что он мог бы прижать её к себе, позволить уткнуться в своё плечо, позволить измазать одежду в туши и слезах. Нежно провести по платиновым, шелковым волосам, спине. Поцеловать её в висок, щёку… Ударив себя по собственным щекам, он очнулся. Нет, невозможно. Никогда не было возможно и никогда не будет. Не будет рядом её тела, волос, лица. Будет только Торис. И никакой Натальи. Однажды Литва хочет прожечь в своём сердце дыру. Он обжигался уже так много раз, пора бы забыть о Беларуси, Наталье, но сердце не первый век делает сложнейшие акробатические номера, стоит ей оказаться в его поле зрения. Пройдёт ли эта одержимость когда-нибудь? Господи, какой же он, чёрт возьми, идиот. Его даже не раздражал этот холод, исходящий от неё — пронизывающий, пугающий, казалось бы, так похожий на холод её брата, но не такой, особенный. Холод Натальи. Торис, ты влюблён даже в него. И впрямь идиот. Глаз упал на шторы. Тёмный, алый. Как кровь. Кровь землянина, его кровь, кровь Натальи. Хватит. Литва рывком встаёт, бьёт себя по щекам множество раз, лишь бы избавиться от этих мыслей. Ищет глазами телефон, наушники. Словно подросток. Не находит, рвётся в ванную, сдёргивает одежду, встаёт под душ. Дышит, рвано, шумно. Послышался стук струй воды. Он вовсе не думает о Наталье, нет. Вовсе нет… Руки медленно двигаются, намыленные. Если бы это была Наталья… Нет, нет. Никогда не было и никогда не будет. Все её чувства вечно будут заперты в её доме, а снаружи она так и продолжит быть лишь прекрасной куклой. Он её даже не винил в этом — в конце концов, только так можно выжить в этом мире — заперев все двери и чувства на замок, ключ доверив только самым нужным людям. Иначе станешь добычей. Гораздо легче стать хищником, чем добычей, верно? Литва не смог «легче». Ничто, можно подумать. Недостойный бледной, изящной руки. Не достойный даже гнить возле неё. Он аккуратно ступает на махровый коврик. Вытирает тело. Едва видно его мышцы. Или ему так кажется. Он надевает чистую одежду, до этого покоящуюся возле горячей батареи. Дома тепло, но почему-то по телу идёт дрожь. Он идёт на кухню, пьёт воду, много воды. Затем ставит чайник. Чай сейчас не помешает. Торис садится за стол — ждёт. Лишь тихий тик часов прерывает тишину раз в секунду, внедряется в голову, отдаётся эхом. Что угодно, лишь бы не думать о Наталье… Точно, нужно найти телефон. Срочно. Хозяин дома встаёт, медленно шагает по своей территории в домашних, таких любимых зелёных тапочках, изредка издавая звук трения о пол или ковёр и всё ещё подрагивая. Литва заходит в свою комнату. Ищет телефон, помнит, что он где-то здесь. Радуется, что уже некогда думать о Беларуси. И тут — слышит вибрацию и рингтон. Кажется, играет Rockefeller street. Литва обычно не ставил на рингтон что-то, там всегда звучал стандартный звонок, но Эстония настаивал. Звук… Звук идёт из портфеля в шкафу. Торис бежит к нему, быстро проводит по экрану, не взглянув на номер. Теперь глядит в окно — на небе красовалась белая луна, и не будь Торис одержимым, она бы не напоминала ему Наталью. В ухе — тишина, и тут Лоринайтиса пробивает крупная дрожь. Дыхание учащается, по телу идут мурашки, а губы застыли, так и не сомкнувшись. Кажется, он побледнел, но к лицу всё равно прилил яркий, пунцовый румянец. «Открой дверь». Торис бежит к прихожей, достаёт ключи распахивает дверь. Перед ним стоит Наталья.