Трудности общения

Все, чего мы добились - это провал в попытке установить контакт. С некоторыми просто невозможно связаться. Так что все так, как и неделю назад. Все так, как хочет он! Хорошо, он это получит! Мне это нравится не больше, чем вам. «Хладнокровный Люк»

Канкуро спрятался, считая себя мастером скрытности, и выглянул за угол на игровую площадку. Группа детей, визжа и смеясь, играла в мяч, изо всех сил стараясь загнать шар мимо вратаря и попасть в нарисованные мелом ворота на каменной стене. В стороне от них, на качелях, сидел рыжеволосый ребенок. Он с унылым взглядом прижимал к груди плюшевого мишку, уголки его губ были опущены вниз. Единственный ребенок, который был одинок. Конечно, Канкуро знал, кто этот мальчик. Это был его младший брат Гаара, которого взрослые прозвали Сабаку но Гаара: Гаара Песчаного водопада. Это прозвище, как он полагал, очень тому подходило, учитывая манеру песка Гаары подниматься и обрушиваться, словно цунами на полотнах художника. Кстати, он и сам однажды видел песчаное цунами. Однажды в особняке Казекаге дядя Яшамару вынужден был покинуть комнату, чтобы позаботиться о служанке, которая упала в обморок, а Гаара оказался расстроен из-за того, что Канкуро не захотел делиться своим мороженым из зеленого чая. В то время рыжеволосому было всего четыре, а Канкуро - шесть, но исход был таким же, как и во всех остальных несчастных случаях с носителем биджу: ураганом в чайнике, за исключением того, что чайником в этот момент был мальчик и Шукаку старался его расколоть. Когда Гаара потерял самообладание, все окна разлетелись вдребезги, а большая часть мебели оказалась переломанной под воздействием нахлынувшего песка. Канкуро в одно мгновение осознал то, что удавалось немногим шестилетним, - понятие смерти. Но где-то среди размытых образов, гулких криков, шипящего песка, мелькнула темная молния, а затем их отец встал между двумя сыновьями, заслоняя одного и крича на другого, чтобы тот успокоился. Дядя Яшамару ворвался в комнату несколько мгновений спустя, окинул взглядом разорванный пол татами, извинился, а потом подхватил Гаару и вышел. Ушел, чтобы забрать мальчика к себе домой, неуклонно отделяя монстра от его родных. Потенциальная тюрьма. Даже после того, как Гаару унесли, Канкуро был слишком напуган, чтобы продолжать кричать. Слишком напуган, чтобы плакать. Слишком напуган, чтобы убегать, или блевать, или мочиться в штаны. Он стоял камнем, словно резная статуя с широко раскрытыми глазами и окровавленной рукой. Достопочтенный Йондайме Казекаге взглянул на него, одобрительно кивнул тому, что показалось ему стойкостью сына, и вышел из комнаты, приказав прислуге разобраться с беспорядком. А Канкуро не спал три ночи. Однако в течение двух лет, прошедших с тех пор, Канкуро размышлял над этими тремя ночами. В конце концов, именно та бессонница заставила его проскользнуть через всю деревню и разыскать своего младшего брата. Канкуро знал, что Гаара не может спать, и помнил, как после трех бессонных ночей он сам стал раздражительным, его разум затуманился, чувства исказились. До того, как медик заставил его уснуть, Канкуро даже начал видеть вещи, которых не было. И в течение этих двух лет он задавался вопросом - как Гаара выдерживает это. Конечно, недостаток сна был частью его проблем. Мог ли он винить в этом своего брата? Канкуро вздохнул и оглядел игровую площадку, наблюдая, как другие дети радостно играют, в отличие от грустного одинокого мальчика на качелях. Собравшись с духом, он вышел из переулка и нерешительно шагнул к младшему брату. За последние два года ему разрешали подходить к Гааре только дважды, но он всегда держался на расстоянии. Теперь же противоречивые мысли захлестнули Канкуро. С одной стороны, отец рассказал, что его мама умерла, рожая Гаару, и Канкуро негодовал, что у него нет матери, как у других детей. Кроме того, Гаара неизменно делал что-то страшное каждый раз, когда Канкуро находился рядом с ним. Но с другой стороны… С другой стороны, он всегда хотел иметь отото. И чем старше становился, тем больше ему этого хотелось. Младшего братика, с которым можно поиграть, присматривать за ним и озорничать вместе. Канкуро медленно подошел к качелям; другие дети проигнорировали его. Казекаге настаивал на том, чтобы его старший сын следовал наследию Чиё-ба-самы - доверенного советника и уважаемого старейшины деревни - и изучал марионеточное дзюцу. Но другие дети думали, что кукольное дзюцу было жутким; им не нравилось видеть, как куклы оживают и двигаются сами по себе. Когда Канкуро приблизился, они не убежали с криками, как от Гаары, но, в то же время, не хотели с ним играть. Дети игнорировали Канкуро, и его приближение к Гааре осталось без внимания. Рыжеволосый почувствовал его присутствие и поднял взгляд, аквамариновые глаза расширились от удивления. - Нии-сама, - пробормотал он тихим шепотом. Каким-то образом это возвышенное почтение заставило Канкуро почувствовать холод, что было глупо, так как дядя Яшамару, Темари, и он сам использовали то же почтение при обращении к Гааре. Вежливость из-за страха. - Привет, Гаара-сама. Он закусил губу и уставился на свои ноги, шаркая сандалиями по песку. Отец разозлился бы на него, если бы узнал об этой встрече; поскольку Казекаге считал Гаару неудачей, то возлагал все надежды на своего второго сына. Канкуро не должен был рисковать, ведь он еще даже не был генином. Но отец не понимал, и Канкуро, казалось, не мог объяснить ему свое желание: он хотел иметь младшего брата. Он нуждался в младшем брате. - Кто послал тебя? - спросил Гаара. Сам вопрос говорил о многом. Ребенок не верил, что Канкуро пришел по собственному желанию. - Никто. Я просто... Я просто хотел увидеть своего брата. Хотел бы поиграть с ним, как будто мы обычные дети. Гаара посмотрел на него с такой надеждой, что у Канкуро заболело в груди. - Правда? Отец не посылал тебя? Канкуро покачал головой. Легкая улыбка осветила лицо мальчика. - Значит ли это, что... это значит, что мы можем поиграть? - он посмотрел на детей, пинающих мяч. - Я... Мне действительно не нравится быть одному. Мы можем поиграть в мяч? Он казался таким невинным, и Канкуро предположил, что это совсем не весело - быть одному целый день. - Конечно. Но… - он знал, что они никак не смогут поиграть с этими детьми. - Но мы не можем вмешиваться в их игру. Давай возьмем наш собственный мяч. Гаара слегка нахмурился, но потом кивнул. Канкуро почувствовал облегчение. Это сработает? Может у него действительно есть отото? Он жестом пригласил Гаару следовать за собой; в дальнем конце игровой площадки лежал брошенный мяч. Однако, когда Гаара подбежал к нему, игра, в которую играли другие дети, пошла наперекосяк. Канкуро увидел, как мальчик за спиной Гаары поскользнулся, когда ударил по мячу, и тот, отклонившись с курса, полетел прямо в голову Гааре. Другие дети закричали, и Канкуро инстинктивно попытался предупредить своего брата, хотя это не имело значения. - Гаара-са... - он так и не закончил слово. Автоматический песчаный щит Гаары сформировался, защищая от удара. Тот повернулся к группе детей с растерянным взглядом, нахмурив брови. - Ч-что? - Плохой прицел, - быстро объяснил Канкуро. - Мальчик поскользнулся, когда пинал. Это был несчастный случай. - О, - Гаара не казался расстроенным. Он поднял мяч и бросил его обратно детям, но те развернулись и с криками побежали. - Мы свели его с ума! - Он убьет нас всех! - Подождите! - закричал Канкуро, протягивая руку. Он понимал их страх, но Гаара был лишь смущен, но не рассержен. На мгновение Гаара замер, его плечи напряглись. - Почему? - спросил он, сжав кулаки. - Почему они убегают? Я просто хочу поиграть. Я не собираюсь причинять им боль! Однако, как только он произнес эти слова, песок у его ног хлынул вверх, а затем - в стороны, едва не задев последних трех мальчиков, когда те заворачивали за угол в ближайший переулок. - Гаара-сама! - Канкуро прикусил губу и попытался заговорить спокойно. - Они просто запутались. Постарайся не злиться. Гаара обернулся и уставился на него со слезами на глазах. - Но они всегда убегают! Всегда! Ты тоже собираешься убежать? - песок бросился к Канкуро и обвился вокруг его тела. – Ты тоже? Холодный пот прошиб Канкуро, прокатившись по позвоночнику. - Я пришел к… - но было слишком поздно; Канкуро внезапно вспомнил, почему не спал три ночи после того припадка двумя годами ранее. Песок поднялся волной за спиной Гаары и, казалось, был готов атаковать по собственной воле. И Канкуро побежал. Он не стал кричать: он знал, что понадобится вся его энергия, чтобы спастись. Поэтому он бежал так быстро, как только могли нести его маленькие ножки, не оглядываясь назад, и, к своему огромному облегчению, пронесся мимо дяди Яшамару, который мчался к Гааре, взывая к нему. Опять провал. Со своим отцом, со своим братом… вечное недопонимание. Но этот образ годами преследовал его : не нападающий песок, а слезы на глазах Гаары. *** Этот сопляк опять за свое, подумал Канкуро, наблюдая, как Гаара маниакально скалит зубы, отбрасывая забрызганный кровью зонт. Черт, как он ненавидел детей. А прежде всего, он боялся провести пять дней наедине с Гаарой, и, как он и ожидал, его брат без необходимости атаковал первых кандидатов экзамена, с которыми они столкнулись, даже не зная, есть ли у тех свиток неба или земли. Бесполезные сражения были пустой тратой времени, энергии и ресурсов, но Гааре было все равно. Он просто хотел убивать, а убивать он хотел - троих ниндзя из «Скрытого дождя», которые теперь были не более чем брызгами, а глаза Гаары сияли жаждой крови. Вот почему Канкуро ненавидел находиться рядом со своим младшим братом: бесконечные, бессмысленные смерти и кровопролитие, а также позиция, что все остальные люди в мире существуют лишь для того, чтобы быть побежденными и убитыми. Канкуро поднял свиток погибшей команды, который, к счастью, был таким, что им нужен. - Ладно, давайте направимся к башне. Я хочу выбраться из этого леса как можно быстрее. - Заткнись! - Гаара уставился на него. - Я еще не закончил. Канкуро почувствовал присутствие еще трех человек поблизости и понял, что число погибших быстро возрастет. Что еще хуже, обилие крови подорвет контроль Гаары, и тогда это может вырваться наружу. Если это произойдет - они все умрут. - Давай остановимся на этом. Младший мальчик прищурился. - Ты что, боишься, трус? Канкуро быстро терял терпение. Только полный идиот, или санин, не будут бояться кого-то вроде Гаары. - С тобой, может, все будет в порядке, но для нас это слишком опасно, - каким-то образом он всегда возвращался к логике, пытаясь обратиться к разумной стороне своего брата, пока та еще существовала. - Нам нужен только один свиток. Больше не... Гаара повернулся к нему. - Не указывай мне, что делать, кусок дерьма. Что-то щелкнуло в голове Канкуро. Достаточно того, что ему все время приходилось мириться с этим чертовым сопляком, а тем более тратить время на его оскорбления. Он - монстр! Кукловод подошел к Гааре и схватил его за белую полоску ткани. - Уймись! Почему бы тебе иногда не послушать своего старшего брата? И в этих словах, выставленных на всеобщее обозрение, отражался источник отчаяния Канкуро: он никогда не был способен установить контакт, установить связь. Его отото становился все более отдаленным и злобным, все больше становился монстром, чем человеком, и Канкуро потерял свой единственный шанс обрести младшего брата. Ответ Гаары больше походил на рычание. - Я никогда не считал вас родственниками. Встанешь на моем пути - и я убью тебя. И слова Гаары, в свою очередь, резали Канкуро, как ничто другое. Дело было не только в том, что Гаара сейчас отдален от него; это значило, что тот никогда не считал и, очевидно, никогда не будет считать его братом. Парень сердито посмотрел на Гаару, и младший мальчик ответил ему тем же, ни один из них не шевелился в течение долгого времени. Затем Гаара дернулся назад. В течение еще одной бесконечной минуты Канкуро был уверен, что умрет. Сколько раз это уже случалось? Он сбился со счета. Несмотря на то, что за последний год Гаара обрел относительную стабильность, он все еще рычал и набрасывался в ответ на незначительные провокации. Канкуро затаил дыхание, между тем как Темари удалось урезонить Гаару. А затем они возобновили свое путешествие по лесу. Тем не менее, Канкуро не мог избавиться от гнева. Несколько вещей втайне беспокоили его - те, что он никогда никому не раскрывал. На самом деле, он потратил годы, скрывая это, маскируя, как фигурально, так и буквально, лишь бы несколько дюймов его открытого лица не показывали, и малой доли его настоящих чувств. Он возмущался тем фактом, что отец никогда не слушал его, и почти не обращал на него внимания, кроме того как критиковать. Он злился, что был единственным мальчиком, который вырос без матери. Некоторые потеряли своих отцов в битвах, но только мать Канкуро была - как он теперь знал - принесена в жертву, чтобы создать монстра. Но больше всего его злило то, что этот монстр носил тело его младшего брата. Помимо всего, чего кукловод хотел в жизни, он все еще не желал ничего иного, кроме как быть старшим братом. И это было единственное, чего он никогда не мог иметь. *** Солнце опускалось по небесному склону, заливая его малиновым и оранжевым, и окрашивая пустыню в красновато-коричневый цвет. Канкуро целеустремленно спускался по каменистой тропе. У него была личная миссия: нужно было поговорить со своим братом, который ранее этим днем сообщил ему и Темари, что планирует обратиться к Совету с просьбой о регулярных назначениях. Другими словами, Гаара хотел быть определен в различные команды, и это очень беспокоило Канкуро. Он мог только представить, как отреагирует другой шиноби Суны, и не хотел, чтобы его младший брат подвергся еще большему насилию. В то же время, наблюдая, как Гаара обрел контроль над собой, Канкуро понял, что что-то происходит. Он просто не был уверен, что именно. Канкуро нашел мальчика в одном из его любимых мест: у западных ворот деревни, на скалистом выступе, возвышающемся над обширной пустыней Ветра. Гаара смотрел на заходящее солнце, молчаливый и одинокий, явно погруженный в свои мысли. Канкуро часто задавался вопросом, о чем думает его брат во время долгих бессонных ночей и столь же одиноких дней. Теперь, когда Гаара, казалось, приходил в себя, Канкуро иногда пытался заговорить с ним, но часто обнаруживал, что не знает, что сказать. Это больно. Казалось, Канкуро получил второй шанс обрести младшего брата, но он не знал, как к нему подойти. Прошло так много лет - почти десятилетие с момента его предыдущей настоящей попытки - что он отчаянно пытался наладить контакт, но все еще полностью терял дар речи. В данном случае он знал что нужно сказать, и, будучи собой, знал только один способ сделать это: сказать прямо. Он подошел к Гааре, который не обратил на него никакого внимания. Это было типично для него, но Канкуро знал, что брат всегда чувствовал его приближение. - Эй, мне нужно поговорить с тобой о том, что ты сказал ранее. Ну, знаешь, о том, чтобы ходить на миссии самостоятельно. - Говори, - ответил Гаара, не отводя взгляда от грандиозного вида. Канкуро сделал тихий глубокий вдох и собрался с духом. По крайней мере, он уверен, что Гаара не разозлится и не убьет его сейчас. - Я не хочу говорить это, но люди думают о тебе только как о смертоносном оружии. Отделиться от нас и просто уйти в их группу, как гром среди ясного неба... Это будет очень тяжело, - несмотря на то, что Гаара стоял спиной, Канкуро поднял руку в призыве к разумности. - К тому же, старейшины не очень-то думают о тебе. Когда речь заходит о тебе, большая часть деревни оказывается охваченной страхом. Гаара некоторое время молчал, все так же не оборачиваясь. А когда, наконец, заговорил, его голос был глубоким и тихим. - Я знаю это, но... меня ждет еще большее страдание, если я буду сидеть сложа руки. Все, что можно сделать, - это не замыкаться в себе, выбирая легкую дорогу, а тяжелым трудом проложить свой собственный путь, - он сделал паузу. - И, может, когда-нибудь я стану таким, как он. Канкуро был слишком потрясен, чтобы ответить сразу. - Гаара... Хоть кукловод и был обеспокоен судьбой брата, несомненно, Гаара был готов принять вызов. - Вот почему я, как один из шиноби Сунны, стремлюсь стать Казекаге - поддерживать связь и жить ради этой деревни, - голос Гаары стал громче и решительнее. - Благодаря упорной работе, я хочу быть признанным всеми. Я понял это после встречи с Узумаки Наруто. Его голос снова стал тихим. - До сих пор связи с другими людьми вызывали лишь раздражение до такой степени, что мне хотелось убивать. Чтобы сказать «Да зачем мне вообще кто-то нужен!»... Гаара замолчал, а Канкуро слушал с благоговейным трепетом. Неужели брат открывался ему? - Теперь, - продолжил Гаара, и его голос стал еще мягче, - я кое-что понимаю немного лучше. Ненависть, печаль и даже радость можно разделить с другим человеком. Он замешкался. - Узумаки Наруто... я научился этому, сражаясь с ним и наблюдая за ним. Он познал боль так же, как и я, и научил меня, что можно изменить свой путь. Канкуро обнаружил, что затаил дыхание, слушая эту речь, и с трудом верил в то, что услышал, отчаянно желая быть уверенным, что не спит. Что это было по-настоящему. - Я бы хотел, чтобы однажды я стал нужен кому-то. - Гаара оглянулся через плечо, легкая улыбка изогнула его губы. - Не как оружие для устрашения, а как Казекаге Суны. Канкуро уставился на эту первую искреннюю улыбку, которую он когда-либо видел на лице своего брата. - Гаара... А затем он почувствовал удар в грудину, словно от чакры. Канкуро охнул, прижав руку к груди, когда обжигающее ощущение вспыхнуло, а затем запульсировало вниз по рукам и ногам. Боль, радость, надежда, горе - запутанный водоворот эмоций. В этот странный момент он не знал, что думать или чувствовать. Кто-то проник во тьму Гаары и вытащил его оттуда, и это был не Канкуро. Гаара пытался наладить связь с другими людьми и жить по-человечески, но в тот момент, когда Канкуро стало комфортно быть с ним в команде, его больше не будет рядом. Однако больше всего он хотел построить узы с самим Гаарой. Желание заявить о себе как о нии-сане вызывало зубную боль. Но как? Он не мог просто сказать Гааре, чего хочет и что чувствует. Даже если бы он мог быть настолько честным в своих собственных нуждах, он не был уверен, что младший брат сможет понять это. В конце концов, именно этот мальчик сказал ему, что никогда не считал его братом. Гаара поднял лишенную волос бровь. - Канкуро? Канкуро сделал медленный дрожащий вдох и попытался успокоиться. - Ничего. Лжец! – прошипел его разум. Вот и все. На мгновение он почувствовал, как на глаза навернулись слезы, но сдержал этот порыв. Он не плакал с восьми лет, а перед кем-либо - с шести. Кукловод повернулся и пошел прочь. - Я все понял, приятель, - он сделал паузу и улыбнулся через плечо, почти имитируя выражение лица Гаары ранее. - Ты сильный. Это будет трудно, но уверен, что у тебя все получится. Глаза Гаары слегка расширились, а Канкуро кивнул ему и пошел обратно в деревню. Несмотря на кратковременную боль от того, что он не смог стать нии-саном, Канкуро гордился своим братом и был немного благодарен Узумаки Наруто. Но главное, у него, наконец, появилась надежда на будущее. *** Наступила полночь, но Канкуро лежал без сна. Он смотрел на свою тумбочку, где стояла треснувшая рамка с фотографией его самого с братом и сестрой. Сегодня Гаара был возвращен ему живым. Чиё-ба-сама перенесла свою жизненную силу в Гаару, и тем самым вырвала Канкуро из пучины горя. Канкуро вздохнул, переводя взгляд на луч лунного света, который протянулся через комнату. Тот коснулся ног марионеток, висящих на стене, освещая гладкую древесину. Кукловоду придется пользоваться ими, пока он не починит своих старых кукол. Однако на данный момент ему не нужны были напоминания об Акацки, предателе, о битве, которую он проиграл, и, самое главное, о смерти брата, даже если эта смерть была сорвана. Вздохнув, Канкуро сел, отбросив одеяло. Это не поможет. Он не мог заснуть. Как будто ему передалась бессонница Гаары. Бессонница Гаары… Канкуро вздрогнул, набросил юкату поверх боксеров и бесшумно пробрался в коридор, направляясь вниз, в апартаменты Казекаге. Из круглых окон на деревянные полы падали лунные лучи, освещая ему путь. Сакура-сан перед уходом указала, что с этого момента Гааре нужно будет спать – рано или поздно. Гаара никак не отреагировал на эту информацию и не казался обеспокоенным. Тем не менее, Канкуро не мог себе представить, что его младший брат будет спать лучше, чем он. В принципе, даже если Гааре все-таки удастся заснуть, скорее всего, у него не будет ничего, кроме кровавых ночных кошмаров о смерти. «Дурак», - прошипел Канкуро про себя и прибавил шагу. Он должен был знать, что нужно заглянуть сквозь бесстрастное выражение лица брата, расспросить его или, по крайней мере, лучше обдумать последствия. Он пронесся вниз по лестнице, перескакивая через две ступеньки, и пробежал по коридору, замешкавшись лишь у двери спальни Гаары. Что, если тот оказался настолько измотан, что просто вырубился? Канкуро покачал головой. Даже если это правда, это не отменяет того факта, что Гааре будут сниться кошмары. И все же он тихонько постучал. Последовала долгая пауза, в течение которой Канкуро проклинал себя, а затем из-за двери донесся тихий голос Гаары. - Войдите. Канкуро не был уверен, хороший это знак или плохой. Он открыл дверь, вошел внутрь и закрыл выход за собой. Единственная масляная лампа освещала комнату, просвечивая сквозь бамбуковые перегородки, которые разделяли комнату. Канкуро отодвинул одну штору и обнаружил Гаару, сидящего на футоне. - Эй, братишка, - сказал он, опустившись на татами рядом со своим младшим братом. - Тебе удалось поспать? Гаара уставился на свою грудь, будто изучая бамбуковый дизайн, тянувшийся по его черной юкате. - Нет, - нахмурился он. - Я не могу заставить себя расслабиться. Недолго думая, Канкуро протянул руку и сжал плечо брата. - Извини. Я не могу себе представить, что это легко, и… Я тоже не могу уснуть. В ответ на прикосновение Гаара поднял голову, и на его лице появилось странное выражение. - Ты не можешь уснуть? Почему? Канкуро внезапно улыбнулся - инстинктивный жест, совершенно неубедительный, который появлялся на его лице в тех редких случаях, когда он чувствовал, как подступают слезы. - Ох, понимаешь... - голос прозвучал хрипло; он остановился и прочистил горло. - Это были безумные несколько дней. У меня слишком много мыслей. Кукловод почувствовал, как улыбка вернулась, за ней последовало и жжение в глазах. - Не то чтобы мне было о чем говорить, учитывая то, что с тобой случилось. Гаара посмотрел на фонарь-сёдзи, который отбрасывал танцующие тени на бамбуковые занавески. - Я… жив. Это само по себе великий дар, - он протянул руку и провел пальцами по рисовой бумаге на фонаре. - Однако, нужно многое обдумать. - Думаю, что да. - Канкуро внезапно повернулся лицом к окну, но ночного неба за ним не увидел. Вместо этого перед мысленным взором встала сцена, что предстала перед Гаарой, когда тот пришел в сознание: большая группа шиноби Суны, которая в восторге от того, что их Казекаге жив. - Но я рад, что ты это видел. Я имею в виду, насколько люди поддерживают тебя. Долгое неловкое молчание наполнило комнату, и Канкуро вздохнул, желая произнести то, что действительно думал, что чувствовал: он был благодарен, что его брат жив. Нет, более того: он любил своего брата, но никогда не мог этого сказать. Или хотя бы показать это. Его единственный шанс выразить свою любовь - попытка спасти Гаару от Акацки - потерпел неудачу. Наконец, Гаара заговорил. - Это было удивительно. Я так много работал, но никогда не ожидал... - его голос затих, и Канкуро услышал в нем страх и боль. - Шаг за шагом ты завоевал их уважение, - заверил он брата. Кукловод продолжал смотреть в окно, наблюдая за облаками, которые проходили перед луной. - А то, как ты защищал деревню с помощью того массивного песчаного щита, произвело большое впечатление на многих. - Я… понимаю, - последовала еще одна пауза. - Канкуро... что-то не так? Сперва Канкуро оказался шокирован - Гаара заметил, что он чувствует себя не в своей тарелке, но после должен был признать, что его брат был очень наблюдательным и интуитивным человеком. Кукловод пожал плечами и позволил себе выговориться. - Прости меня, - он скрестил руки на груди и нахмурился, глядя на облака, которые теперь затмили лунный свет. - Я гнался за тобой и пытался спасти, но не смог. - Нет необходимости извиняться. - Гаара казался искренне удивленным. - Темари рассказала мне, что ты сделал, и объяснила, что произошло. К счастью, тебя не убили. Почему тебя это так беспокоит? Канкуро продолжал смотреть в сторону, но чувствовал, как его отчаяние просачивается наружу. - Потому что я не смог спасти тебя! Ни тогда, ни сейчас. Узумаки Наруто... - кукловод рвано выдохнул и опустил руки. - Черт, этот парень спас тебя дважды. Он понимает тебя лучше, чем кто-либо другой. Он повернулся к Гааре и увидел его сидящим с широко раскрытыми глазами. - Наруто достучался до тебя во время вторжения в Коноху, я до сих пор не понимаю как, а потом он произвел на Чиё-ба-саму такое впечатление, что она спасла тебе жизнь. - Но, Канкуро… Тот перебил брата. - Я действительно не понимаю этого мальчишку и его влияние на людей, но... - он печально улыбнулся. - Я буду честен и скажу, что бесконечно благодарен ему. Молодой человек снова пожал плечами. Он предполагал, что благодаря странным обстоятельствам, это был его единственный шанс по-настоящему поговорить, но едва смог произнести эти слова. - И я имел в виду именно то, что сказал ранее. Я… всегда буду беспокоиться о тебе, отото. И когда эти слова были сказаны, подчеркнув свою сентиментальность, первым порывом Канкуро было сбежать. У него присутствовали все эти чувства - сильные чувства - которые он скрывал за хулиганским поведением и едкими замечаниями, но те моменты, когда он заставлял себя быть искренним и честным, вынуждали чувствовать себя голым. Поэтому кукловод повернулся к бамбуковым шторам, бесшумными шагами пересек татами, и бросил через плечо последний комментарий. - Просто скажи мне, если тебе что-нибудь понадобится. - Мне нужно, чтобы ты остался. Резкость этих слов, их абсолютная простота остановили Канкуро. Он повернулся к Гааре. - Отото? Гаара моргнул, услышав это слово, словно оно шокировало его. - Дело в том, что... - он замялся. - Ты должен знать, что и ты оказал воздействие. Влияние Наруто на меня, может быть, более очевидно, или я, возможно, был более откровенным в этом. Но ты тоже помог мне. Канкуро начал было говорить брату, чтобы тот не успокаивал его - непроизвольная реакция на любого, кто пытался заставить его почувствовать себя лучше из-за того, в чем, как он считал, потерпел неудачу - пока не вспомнил, что было трое человек, которые никогда не будут пытаться его успокаивать: Баки, Темари и Гаара. Он подошел к футону и сел с краю. - Надеюсь, что так и есть. Гаара торжественно кивнул. - Я не совсем уверен, как высказать или показать людям свою признательность. У меня так мало опыта в этом, - он долго смотрел на фонарь-сёдзи. - Я упорно трудился, чтобы заслужить признание других, чтобы быть желанным и нужным. Но мне и в голову не приходило, что мне это удалось. Юноша поднял руку и потер висок. - Так что я… ошеломлен. Я благодарен, даже счастлив, но не знаю, что с этим делать. Канкуро молча слушал, а потом потянулся вперед, чтобы снова сжать руку Гаары. - Дай себе время. Как ты уже сказал, тебе нужно многое обдумать. Гаара перевел взгляд на руку Канкуро, затем поднял глаза. - Но я хочу выразить свою признательность тебе. Ты был первым человеком в Суне, который поверил, что я смогу измениться; ты принял это еще до того, как это сделала Темари. Слушал все, что я говорил, и открыто гордился мной. Ты даже дошел до того, что никому не позволял оскорблять меня в своем присутствии. - Ну… - Канкуро замолчал, ощущая покалывание в груди, и слегка покраснел. - Я пытался, приятель. Кукловод пожал плечами, но почувствовал, как легкая улыбка тронула губы. Больше всего на свете ему хотелось верить, что он был полезен. Нужен. - Ты сделал больше, чем пытался. - Гаара повернул запястье и в ответ сжал руку брата. - Даже когда я был безумен, ты продолжал пытаться поддерживать связь со мной. Ты говорил то, к чему мне нужно было прислушаться, хотя я и отказывался слушать, а позже, когда мне нужно было поговорить, ты был рядом. Он перевел взгляд на колени. - Наруто, может, показал мне путь, о котором я не знал - путь, которым я захотел идти. Но ты был рядом со мной каждый день, пока я шел по нему. Канкуро открыл рот, но был так потрясен, так тронут, что не произнес ни слова. Неужели, разговаривать действительно так сложно? Возможно, у него не было возможности произнести то, что действительно нужно было сказать, но общение – это больше чем слова. И теперь, когда его братишка был в здравом уме - теперь, когда ему удалось вернуть свою жизнь и чего-то добиться - Канкуро мог обратиться к нему как брат. Гаара действительно предпочел строить отношения, так что Канкуро решил не стесняться попытаться установить контакт. Поэтому он подался вперед и обнял Гаару, притягивая его к груди и обнимая. - Я просто… - выкладывай, приказал он себе. - Я просто хотел быть твоим нии-саном. Я хотел иметь отото. Какое-то время Гаара не двигался и ничего не говорил. Затем медленно обвил талию Канкуро руками, хотя движение казалось скованным. Канкуро почувствовал напряжение в плечах брата и задался вопросом, не зашел ли он слишком далеко в их взаимодействии… или слишком быстро. Но затем его брат заговорил. - Я бы хотел, чтобы ты был моим нии-саном, - прошептал Гаара. - И я хотел этого, прежде чем позволил Шукаку поглотить меня, а после… Казалось, все его тело снова напряглось. - Но потом я посчитал, что был настолько жесток, что ты не захочешь… и даже если ты решишься, я не знаю, что мне нужно делать. Канкуро улыбнулся. - Тебе не надо ничего делать, - он потер спину Гаары рукой. - Просто прими, что я твой нии-сан и что я… забочусь и буду заботиться о тебе. Позволь мне быть тем, кто я есть. Гаара внезапно расслабился, как будто все напряжение исчезло из него. - Тогда... я скажу, что считаю тебя своим нии-саном. Канкуро обнял его еще крепче, уложив голову брата под подбородок. - Это все, чего я действительно когда-либо хотел, - тихо сказал он. Гаара, казалось, растаял от этих слов, и Канкуро снова потер его спину, позволяя прикосновениям сказать то, что не мог выразить словами. Он смотрел в окно, пока Гаара прижимался к нему, и смотрел, как облака проплывают мимо луны, позволяя естественному свету снова осветить комнату. Через несколько минут Гаара зашевелился и зевнул. - Нии-сан, я думаю, что могу попытаться заснуть. Канкуро помог тому сесть, затем положил руки ему на плечи. - Хорошо, - он заглянул в осоловелые, закрывающиеся глаза брата. - Думаю, это хорошая идея. Гаара слегка преувеличенно кивнул, затем откинулся на футон. Однако, когда Канкуро встал, юноша схватил его за запястье. - Я сказал, мне нужно, чтобы ты остался. Канкуро чуть не рассмеялся, потому что его брат вдруг стал похож на сонного, но капризного шестилетнего ребенка. И все же кукловод был рад, что в нем нуждаются. - Без проблем, приятель. Он забрался на футон рядом с Гаарой, и усмехнулся, когда брат свернулся калачиком рядом с ним. - Я не знаю, чего ожидать, - пробормотал Гаара, его слова были наполнены усталостью. - Что такое сновидение? Канкуро обнял его одной рукой. - Всегда по-разному. Но не волнуйся; я буду рядом. - Угу. Это был смутный звук одобрения, затем дыхание Гаары стало ровным и глубоким. Канкуро несколько минут наблюдал, как тот спит, прежде чем его собственные веки стали тяжелыми. Он почувствовал расслабленность, облегчение: его брат вернулся; он сам сказал то, что хотел, чтобы Гаара знал. Остальное они выяснят со временем — он был в этом уверен.