Under Cover of Night

Его соседи снова занимаются любовью. Квартиры для аспирантов маленькие и с тонкими стенами, и их кровать, кажется, стоит прямо по ту сторону стены его гостиной. Они очевидно, достаточно вежливы, чтобы отодвинуть изголовье, но скрипы и стоны прекрасно слышны. Поэтому он кладет закладку в книгу, отмечая место, где остановился, надевает кроссовки и идет на пробежку. После наступления темноты уже довольно холодно и его легкие горят, когда он делает глубокий вздох. Он бежит по дорожке вдоль реки, огибающей кампус. Его смущение не их вина. Это полностью его проблема, пережиток его короткого, катастрофического пребывания в Св. Катберте. Теперь он знает, что не предназначен для такой жизни, но он все еще не знает, для какой жизни он предназначен. К тому времени, когда он достигает конца своего маршрута, его дыхание сбивается, и он переходит на более медленный ритм – ты не должен, ты не должен, ты не должен, думает он, проходя под уличными фонарями на мосту через реку. Когда он доходит до общежития, он видит кого-то, стоящего у входа. Он держит руки у лица, поджигая сигарету, и огонек освещает его голубые глаза. Мужчина высокий, широкоплечий и белокурый, и кажется знакомым. Он замедляется, чтобы отдышаться и наконец, вспоминает: это один из тех соседей, из-за которых он бегает. Его девушка – или жена – такая же высокая как он, и такая же внушительная, хотя она всегда вежливо здоровается с ним, когда они встречаются в вестибюле. Он опускает голову и проходит мимо. - Мы беспокоим тебя? Он поражен звуком голоса, глубокого и с легким акцентом и оборачивается: - Простите, что? - Ты живешь по соседству с нами, верно? Я видел, как ты ходишь на пробежку по ночам. И всегда после того как мы…. – он делает неопределенный жест рукой. – Лагерта сказала, что слышала, будто ты священник. Так что я подумал, что мы беспокоим тебя. Мы не хотели. - Я никогда не был священником – отвечает он слишком быстро и слишком резко – Я был…я собирался стать монахом. – объясняет он более спокойно. - А теперь ты аспирант. - Да. Он внутренне готовится к следующему вопросу: что случилось? Почему ты ушел? Ты потерял веру? - Что ты изучаешь? Ему требуется секунда, чтобы понять, что это не тот вопрос, который он ожидал. - О. Литература. Точнее, раннехристианские тексты. А ты? Тот снова делает жест, указывая сигаретой на реку. Или на звезды. - История. С VI по XII века. Северная Европа. – он лукаво улыбается. – Мы пересекаемся, не так ли? Между Беовульфом и битвой при Молдоне. - Да, полагаю, что так. Мужчина протягивает ему ладонь. – Я Рагнар, кстати. - Приятно познакомиться, Рагнар. Я Артур. – это звучит гораздо проще, чем Ательстан, и он устал объяснять людям, почему у него такое имя. Хотя с такими именами как у Рагнара и Лагерты, им возможно было бы все равно. Он протягивает руку в ответ и Рагнар пожимает ее. Его ладонь широкая и сильная. - Взаимно, Артур. Мы постараемся быть потише в следующий раз. – он подмигивает. – Но я не могу обещать наверняка. *** Кто-то стучит в дверь. Ательстан встает из-за стола и проводит рукой по волосам. В его комнате беспорядок и сам он беспорядок, но кому-какое дело? Он открывает дверь, и внезапно понимает, что дело все-таки есть. На пороге стоит Лагерта, и он бессознательно поправляет одежду. - Привет. - Привет – улыбается она. – Рагнар сказал, что ты изучаешь литературу. - Да – говорит он. Потому что это правда, и что еще можно сказать женщине 6 футов ростом с волосами, заплетенными в косы и убранными в подобие ирокеза, стоящей у твоей двери? — Значит ты хорошо знаешь грамматику, правильно? - Да, довольно хорошо. – Гордыня – это грех. Ложная скромность вероятно тоже, но не один из смертных, так что он позволяет себе ответить честно. - Рагнар и я, мы довольно хорошо говорим по-английски, но иногда путаемся в написании…А профессор Рагнара… -она шипит сквозь зубы. – Просто нет слов. Он ругает Рагнара при малейшей оплошности и его это сильно расстраивает, хотя он и пытается делать вид, что это не так. Мы подумали, возможно, если бы в его работах не было так много ошибок…. - Тогда, по крайней мере, он не сможет придраться к нему из-за этого – заканчивает за нее Ательстан. - Да. - Я был бы рад помочь вам с этим. Ее лицо освещает радостная улыбка. – Мы были бы очень признательны. И мы заплатим тебе. - Вам вовсе не нужно. - Нет. Мы это сделаем, —твердо говорит она. – Двадцать долларов за каждую работу – это стоит того, чтобы держать Харальдсона в узде. - Пять – пытается спорить Ательстан. Она качает головой. – Ты очень плохо торгуешься. - Я не хочу брать за это деньги. Я с радостью помогу вам – он внезапно думает, не слишком ли грубо отказываться так настойчиво, но он действительно просто рад помочь. - Ну, если ты настаиваешь…- Лагерта пожимает плечами. Она поворачивается, чтобы уйти, но затем останавливается. – Рагнар сказал, что ты бегаешь по ночам. - Иногда. - Мы тебя беспокоим? - О, нет. Вовсе нет. – он скорее будет проклят за свою ложь, чем скажет правду. - Хорошо. Хочешь как-нибудь присоединиться к нам? - Присоединиться?... – слова умирают у него на языке. Она же не может иметь ввиду… - Ты нравишься Рагнару и теперь, я вижу, почему. Мы не эгоистичны в этом плане. Если ты захочешь заняться сексом с нами, или с одним из нас, другой не станет возражать. Ательстан настолько растерян, что не может найти, что сказать. В конце концов, Лагерта сжаливается над ним. - Если принесу документы завтра, это нормально? - Конечно. *** Работы не так уж ужасны, просто некоторые ошибки, который может допустить любой, кто не с рождения говорит по-английски. Непереводимые идиомы, датские слова, заменяющие близкородственные английские. Он не очень хорошо понимает суть, особенно работая с эссе Лагерты по астрофизике, но его в любом случае, просили не об этом. Закончив, он берет бумаги и идет по коридору к их двери. Внезапно он вспоминает ее слова. Хочешь как-нибудь присоединиться к нам? Ательстан замирает у двери с поднятой рукой, задаваясь вопрос, не будет ли его приход истолкован неправильно. Хочет ли он, чтобы они его так истолковали? Он собирается с силами и стучит в дверь. Ему открывает не Лагерта, а Рагнар. Он одет в серый свитер, который выглядит тяжелым и очень мягким. Ательстан протягивает ему бумаги. – Лагерта попросила меня посмотреть их. Я отметил ошибки. Рагнар широко улыбается ему и берет из рук бумаги. – Ты не представляешь, как сильно помогаешь нам с этим. - Ничего особенного. Иногда приятно прочесть что-то на современном английском языке, без сложных оборотов и терминов. Он поворачивается, чтобы уйти, но тут Рагнар говорит: - Лагерта сказала, что предложила тебе. Ательстан поворачивается, снова не зная, что ответить на это. – Я… Она.. - Она сказала, что именно так ты и ответил. - Чудесно – Ательстан закатывает глаза. - В любом случае, она имела это ввиду. И я тоже. Если есть что-то другое, чем мы может отплатить тебе за помощь, тебе нужно только сказать. *** Так продолжается некоторое время. Они приносят ему работы на проверку, а взамен ведут себя, как его друзья: заставляют его ложиться иногда спать, приглашают его на обед. Первый раз, когда он слышит, как Лагерта смеется, это как откровение. Он перестает ходить на ночные пробежки, когда слышит их стоны. Вместо этого он лежит очень неподвижно в постели и сжимает руки в кулаки, пока ногти не врезаются в ладонь, оставляя маленькие полукруглые ранки. Через некоторое время желание прикоснуться к себе уходит, и он засыпает. Где-то в середине холодной зимы он перестает бороться с этим. *** Стук в его дверь раздается сразу после 11 вечера. Ательстан на самом деле уже должен спать, учитывая сколько времени прошло с тех пор, как он спал, но те единственные, кто может постучать в его дверь так поздно знают, что он этого не сделает. Он по привычке сохраняет изменения в работе, хотя он написал в лучшем случае, дюжину слов за последние полчаса и встает, чтобы открыть дверь. Сегодня это Лагерта и она выглядит встревоженной. - Что случилось? – спрашивает Ательстан. - Он снова сидит на крыше. Он знает, кого она имеет в виду, и может догадаться, почему это происходит. - - Харальдссон? - Кто же еще? – горько усмехается она. - Что он сделал на этот раз? - Кто знает. Он такой…ничтожный человек. Он никогда не любил Рагнара и его идеи. - Я знаю – у парня Лагерты очень радикальные представления об истории и мифах и их трактовке в настоящем и будущем. Но глава его кафедры очень традиционен и чувствует угрозу от всего и всех, кто жаждет изменений. Рагнар ссорился с Харальдссоном десятки раз, и это только случаи, о которых Ательстан слышал от него. - Ты говорила с ним? – спрашивает он. Ее улыбка кривая, но любящая – Он не станет слушать меня. – ее акцент становится более заметен, как и у Рагнара, когда они говорят друг о друге. Это одна из вещей, которая привлекла его, когда они стали встречаться вместе. – Он знает все мои уловки. Но он еще не знает твоих. - Моих? Лагерта, у меня нет никаких уловок. - Есть. Наверное, ты просто еще об этом не знаешь. Ательстан очень в этом сомневается. Он ничего не смыслит в хитрости или стратегии. Он ужасно играет даже в Монополию. - Я не могу остаться. Я сегодня дежурю в лаборатории. Ты поговоришь с ним? - Конечно. Сейчас поднимусь. Лагерта улыбается, и напряжение немного покидает ее плечи. – Спасибо. *** Ательстан закрывает свой ноутбук и одевает ботинки. Он смотрит на темнеющее небо за окном и тянется к своему пальто. Он знает, что Рагнар не носит пальто. Ни он ни Лагерта кажется не чувствуют холод также, как Ательстан. Он позволяет входной двери захлопнуться за ним и поднимается по двум лестничным пролетам на самый верх. Выход на крышу строго запрещен для всех, кроме персонала: так гласит табличка, приклеенная к двери. Но сама дверь никогда не запирается, а лестница, ведущая к ней, выглядит обшарпанной, как если бы сотни ног десятилетиями поднимались по ней, а сотни рук сдирали краску с перил, которая сейчас, как засохшая кровь, осыпается с рук Ательстана. Когда он толкает металлический люк, он легко открывается, и он залезает на крышу. Он хочет осторожно закрыть его, но он выскальзывает из руки и с металлическим лязгом встает на место. Внезапно он понимает, что понятия не имеет, что сказать Рагнару. - Это частная вечеринка, или я могу присоединиться? – кричит он в пустоту, чувствуя себя немного глупо. У дальнего края двигается тень. – Ты знаешь, что тебе всегда рады – отвечает Рагнар. Он знает это. Рагнар и Лагерта были достаточно любезны, чтобы напоминать ему об этом время от времени, когда он беспокоится о том, что может быть лишним. Он все еще думает об этом, но уже не так часто. Они также дали понять, что их гостеприимство распространяется и на их спальню, и он может спать с ними обоими или с кем-то одним, если пожелает. Он густо покраснел, когда Лагерта впервые упомянула об этом. Воспоминания о монастыре все еще слишком свежи в его памяти. Лагерта извинилась перед ним потом, но все равно настаивала, в тех же словах, которые сейчас произнес Рагнар, что он всегда желанный гость. Он не позволил себе отнестись к этому серьезно. Ательстан пересекает крышу и подходит к Рагнару. Он сидит, вытянув ноги и откинувшись на руки, глядя в небо над зданиями кампуса. Его профиль темнее на фоне неба и Ательстан старается не слишком долго смотреть. Он садится рядом и подтягивает колени к груди, чтобы немного согреться. - Итак – говорит он, - что случилось? - Чертов Харальдсон! – отвечает Рагнар, но Ательстан и так это знает. Он ждет. Если Рагнара подталкивать, он будет только больше раздражаться, но если дать ему немного времени в тишине, он сам все расскажет. Несколько минут они сидят вместе на крыше, бок о бок, окруженные только темнотой и холодным ветром. - Он не понимает. – наконец говорит Рагнар. – Для него история – это просто мертвая вещь. Он не видит, как она меняет людей и как люди меняют ее саму. Для него это просто цифры, сражения, карты. Он не видит ничего кроме этого. Ательстан не уверен, что понимает, что видит в этом сам Рагнар, но это не имеет значения. У них были похожие разговоры раньше, и он просто всегда принимает сторону Рагнара. Их диссертации хронологически параллельны: Рагнар пишет об истории завоевания, а Ательстан о литературе этого же периода. Однажды Рагнар вошел в квартиру Ательстана, схватил с полки книгу и вышел, остановившись только, чтобы потрепать его по голове. (Ательстан украл книгу обратно, но только когда был уверен, что их обоих нет дома). - Что он сделал? – решается он спросить после минутного молчания. - Он отклонил мою диссертацию. - Отклонил?! – это намного хуже, чем думал Ательстан. Если Харальдсон действительно сделает это, то это просто два года работы, исследований финансирования, потраченных Рагнаром впустую, и его студенческую визу аннулируют. - Он так сказал. Он сделает это, если я полностью не перепишу свои тезисы. Он считает, что это не история, а политическая наука. И что я должен сменить факультет, если хочу писать об этом. Старый дурак. Он не понимает, что история – это не только прошлое. Ательстан размышляет, что можно сделать в таком случае. - Ты должен поговорить с деканом. Харальдссон не мог курировать тебя в течение двух лет, а затем просто отклонить твою диссертацию. Если что-то было не так, он должен был сказать тебе об этом раньше. - Он говорил. Но он не прав. А я знаю, что я прав, поэтому я продолжал работу. Но теперь он может просто остановить мои исследования – он вздыхает. – Было бы намного проще, если бы я мог вызвать его на поединок, чтобы доказать свою правоту. Это звучит как шутка, но Ательстан совершенно уверен, что Рагнар говорит серьезно. - Ну, по крайней мере, он не обвинил тебя в безграмотности, верно? Лицо Рагнара на мгновение освещается злой улыбкой. - Ни одной неправильной запятой – уверенно говорит он. – Я должен купить тебе выпить. - Я же говорил, ты мне ничего не должен. Я был рад помочь. И я все равно не пью. - Не та выпивка. Кафе, которое тебе нравится, со шляпами на стене и ужасной музыкой – теперь у тебя есть там собственный счет. Лагерта и я оплатим его в конце года. Ательстан смотрит на его профиль, освещенный лунным светом. - Вы можете себе это позволить? - Нет – отвечает Рагнар беззаботно. Конечно, он не может это сделать…но все равно почему-то делает. Ательстан иногда задается вопросом, понимает ли Рагнар, какой он уникальный человек. Особенно холодный порыв ветра нарастает, и Ательстан сжимается сильнее, чтобы скрыть дрожь. - Ты должен пойти внутрь. Здесь холодно. - Я порядке – врет Ательстан. – Ты даже не одет в пальто. Рагнар фыркает. - Для нас такая погода – все равно, что весна. Здесь никогда не бывает слишком холодно – говорит он с упреком, будто Ательстан как-то в этом виноват. – Это какая-то неправильная зима. У нас она пахнет снегом, сосной, дымом… - Ты скучаешь по этому? Рагнар просто кивает в ответ. Ательстан понимает. Хорошо, когда у тебя есть место, которому ты принадлежишь. Он покинул монастырь по собственному желанию, не способный примирить свои веру с его знанием себя. Но даже после того, как вера ушла, он находит ритуал мессы очень успокаивающим. Он не был в церкви уже год. Он не знает, боится ли он того, что Бог накажет его, или того, что поймет, что на самом деле Богу нет до него никакого дела. Возможно, поэтому скандинавы приняли такое множество богов. Трикстеры, воины, целители; мужчины, женщины, и те, кто был и тем и другим. Каждый человек мог найти для себя бога в таком пантеоне. Это богохульство, и Ательстану приходиться сдерживаться, чтобы не ударить самого себя. Вместо этого он поворачивается к Рагнару: - Твое замерзание до смерти обрадует только Харальдсона. Пойдем внутрь. Тебе надо поесть и поспать. - Это мне надо поспать? – возражает Рагнар. – А это что тогда означает? – он поднимает руки и проводит пальцем по щеке Ательстана, указывая на тень под глазом. Нежное движение его пальцев обжигает, как клеймо. Он понимает, что Рагнар пристально смотрит на него с расстояния, которое кажется слишком близким, и одновременно, слишком далеким. Ательстан опускает взгляд и его ресницы касаются пальца Рагнара и это настолько шокирующее интимно…Рагнар убирает руки и тепло исчезает. Когда Ательстан снова говорит, его голос задыхается, словно он пробежал вокруг всего кампуса. - Сегодня утром я должен был проконсультироваться с одной библиотекой в Италии. У них хранится старейшая из известных копий «Сна о Распятии», и у меня была пара вопросов. И, ну,…разница во времени – заканчивает он неопределенно. Рагнар качает головой. - Не только сегодня. Ты слишком много работаешь. Если бы не мы с Лагертой, ты бы вообще не выходил из своей квартиры, кроме как на занятия. Рагнар прав, но Ательстан не знает, что ему еще делать, кроме как посвятить себя целиком работе. Если он будет работать, у него не останется времени на что-то другое – на размышления, мечты или борьбу с желанием постучать в дверь Рагнара и Лагерты и принять их предложение. Он просыпается по утрам, работает, и вечером снова ложится спать. Это утомительно, но в этом весь его мир. Но не думать об этом становится все труднее. Он сжимается и отворачивается от Рагнара. - Я не думал что это видно. Не думаю, что кто-то вообще это заметил. - Я заметил – отвечает Рагнар. – Я всегда замечаю тебя, Ательстан. Его лицо пылает, несмотря на холодный ветер. Рагнар замечает его? Почему из всех людей в университете именно он был тем, кто привлек внимание Рагнара? Он не знает что думать. Его любовь к Лагерте ближе к верности, чем к похоти; он скорее готов умереть ради нее, чем лечь с ней в кровать. То, что он чувствует к Рагнару намного сложнее. Это гордиев узел из чувств, которым он не может дать названия и ему не хватает смелости Александра, чтобы просто разрубить его. Или может? Сейчас, когда он сидит с Рагнаром на крыше. Все начинает проясняться. Возможно, это и имела в виду Лагерта, когда говорила об уловках. Но это совсем не похоже; это скорее самый простой ответ на тест, к которому он готовился годами. Ательстан наклоняется и прижимает свои губы к Рагнару. Тот издает удивленный звук, а затем сильнее наклоняется вперед и поворачивает голову, чтобы изменить угол поцелуя. Руки Ательстана ложатся на плечи Рагнара, а тот скользит руками через его волосы, кудри, которые никогда не были предназначены для пострига. Этот поцелуй – не причина, по которой он покинул монастырь, но он никогда еще не был так уверен в своем выборе. Рагнар отпускает его. – Чего ты хочешь, Ательстан? У него нет слов, чтобы дать ответ, поэтому он просто снова целует его. Им не нужны слова. Руки Рагнара бродят по всему телу Ательстана: его груди, бедрам, волосам. Несмотря на ветер, Ательстан чувствует, что ему намного теплее. Когда они отстраняются друг от друга, лицо Ательстана красное от царапающей бороды Рагнара. Рагнар поднимается на ноги и протягивает ему руку. – Пойдем, - говорит он. – Здесь слишком холодно, и ты устал. Ты пойдешь ко мне и будешь спать. Ательстан поднимается на ноги. - Спать? Но я думал... – его сердце падает. Он ошибся? Он сделал что-то не так? Улыбка Рагнара острая, как клинок. – Ты прав. Но мы будем и спать тоже. В конце концов.