Автор своей жизни

Строчками испещрённый разум. Сумбурные мысли, в вечном полёте фантазии, отражаются на бумаге чёрными заметками и полноценными предложениями. Чернила отображаются, расползаясь паучьей сетью на холсте виртуозного художника. Где ручка — кисть, а лист — полотно, сотканное противоречием. Это крик души, который он позволяет себе только так и никак иначе — единственным ему доступным способом. Резонируя с его сознанием, оно обретает вид. Он шифрует в своих словах всю боль и отчаяние, весь свой страх и угрызения совести, всю ту малую радость, что удалось ему испытать за свою жизнь. Он вдыхает в свои произведения жизнь, проецируя тщательно собранные, слепленные в одну консистенцию метафоры и афоризмы. Слабостью являясь, иероглифы плавятся в его руке, остывая на печатном станке цепью, оседающей на бледной коже, и душит его горло. Текст — это как раскаяние и откровение под маской смерти, его гибели, увядающей расколотой сущности. В его жилах течёт недосказанность, помалу находящая путь к свету. Линиями оседая на шершавой поверхности, он пишет историю, что вскоре окажется на прилавках магазинов в яркой, своими тёмными цветами, обложке — всё-таки люди не научились, до сих пор, судить книги не по обложке, да и сами себе они противоречат на протяжении долгого времени. Людей встречают по одёжке, сравнивая человека с книгой. Разве не смешно? Мин Юнги привык быть беззвучным — он смеётся без звука, он нем в выражениях своего счастья и не даёт даже эху его слёз отражаться в стенах своего дома. Даже его истерика молчалива до тех пор, пока его произведения не начинают читать. Тогда-то все его чувства обретают осязаемость, накрывая читающего отрезвляющей правдой жизни, сносимой весь привычный и устоявшийся склад суждений, жалящей ледяными потоками. Юнги не привык рассказывать сказки, читать и пересказывать — да, но самому писать — никогда. Если предложите ему написать о тяжёлом и невероятно долгом пути кого-то из сегодняшних знаменитостей или мемориалы уставшего от жизни и желающего прекратить свои мучения с помощью лезвия, то он не выбирет ни одного. Ну, в первое он не верит, а если начнёт делать второе, пока в мире и так множество более глобальных проблем, о которых почему-то предпочитают не говорить, то станет эгоистом и лицемером, желающим облегчить свою ношу. Он, может, и не святой, и за ним есть грешки, но он не станет изображать из себя жертву. Он не такой — становиться чем-то похожим тоже не желает. Мин вообще многое не желает. Мало, что ему под силу. Не много у него способов привлечь всеобщее внимание к тому, что действительно важно. Но Юнги, по крайней мере, старается. Он как заводная машинка: не остановится, пока либо не добьётся своего, либо пока не впадает в кому, правда никто не удивится и тогда, когда даже в бессознательном состоянии он будет выводить на любой поверхности своё отношение к этому миру. В состоянии полудрёмы парень может настрочить пару глав, которые, к слову, не будут выбиваться из контекста. Мин зачастую даже поправки в подобные моменты не вносит — иногда то, что он пишет в таком состоянии заставляет даже его самого задуматься — слишком глубокие мысли, скрытые необычными переплетениями звуков. Данная способность появилась у него в университете, когда он конспектировал за лектором, пуская слюни на парту, порой становившуюся ему тетрадью — с содержанием того, что он пишет никогда не было проблем, а вот с местом. То время для него было переломным — помимо способности портить бумагу пастами чёрного оттенка — ну, не нравиться ему использовать синие чернила — во сне, он также не раз передозировался кофеином, что приводило его к крайне тревожной манере поведения, так ещё и слетевшим с катушек эпитетам, и сравнениям. Также того, с кем он познакомился на третьем курсе юридического, Юнги продолжает проклинать. Его и их встречу. Да будь у него возможность вернуться назад и не пойти в тот злополучный день на вечеринку, Мин бы ничего не поменял. Вернее, он просто бы не воспользовался этой возможностью, а переживать прошлые события ещё раз, даже в своей голове, он зарёкся уже давно. Сейчас он живёт более или менее устойчиво, с крышей над головой и ничем не истерзанной психикой — не трогайте его, когда он обрёл хоть какое-то подобие душевного спокойствия. Он конечно не построил дом, не посадил дерево, и его сын ещё не вырос, но он приобрёл замечательное двухэтажное здание на берегу моря, нанял работников и теперь у него растёт апельсин, окружённый цветением жёлтых роз (нахуй алые!), работая на дому, Юнги воспитывает альфу в любви и ежедневных играх, с прогулками на свежем воздухе, он несколько раз в месяц решается переборщить с количеством кофе, порождая в угаре безумные идет на, в такие моменты он пишет на ватмане. У Мин Юнги под псевдонимом Suga очень впечатляющий послужной список, карьера, популярность, растущая в геометрической прогрессии и 23 пункта, состоящих из его работ, из которых 7 получили тиражи в более ста миллионов экземпляров. Писательство было его страстью лет с 12. Сначала всё это лежало в зарифмовании всего приходящего не ум юной омеге. И дальше по накатанной: рассказ за рассказом, от работы в три страницы до сотен и далее, Юн даже написал пару песен. Пару тройку сотен. Ладно. Слишком преувеличено, но Мин предпочитает называть свои музыкальные шедевры скелетом будущей книги. Весь посыл будто краткий пересказ, накладывающей на музыкальную дорожку и, если Юну песня заходит — происходит её преображение, мутация из пары строф в страниц так двести. Идея, обросшаяся своей кровеносной системой, мышцами и органами, она обтягивается своей кожей — идеальной, или с веснушками, шрамами, в ней появляется пол: альфа, бета или омега, мужчина или женщина. История обретает своё лицо: форму губ, цвет глаз, книга обретает свой уникальный голос. Если окружающие сравнивают людей с книгами, то Мин идёт от обратного: книги становятся людьми. Тысячи исписанных вручную страниц, с перечёркнутыми, зачёркнутыми, исправлениями, дополнениями, произведения становятся его детьми. Почему написанные вручную? Ну, во-первых, писать на бумаге быстрее нежели тоже самое делать на компьютере — мысль не успевает ускользнуть из длинных, костлявых пальцев, а во-вторых, Юнги и первого хватает. В наушниках, на репите, недавно записанный трек. Звук льётся через капельки — правый наушник весит на широком плече — это мера предосторожности — омега ничего не может пропустить мимо ушей, его сын Ынби спит младенческим сном, то бишь просыпается каждые 2-3 часа. Поэтому он слушает свой голос в одно ухо, изредка прислушиваясь к окружающей обстановке. Первый блокнот у него почти исписан — обычно это значит, что он проделал уже одну треть работы: «*Когда я стоял на совершенно пустой сцене, Меня пугала её холодная пустота. В смешанных чувствах, пересекая линию жизни, Я тщетно притворяюсь ещё более безразличным. Это не впервые, и, хоть я и знаю, как приспособиться, Даже если пытаюсь скрыть это — ничего не выходит. Пока остывает пустующая сцена, пустеют места.» Мин останавливается, продумывая следующий ход главного героя, и бесится, когда понимает, что слишком банально, до обидного предсказуемого — он не любитель резких поворотов — к каждому его выбору в финале он идёт постепенно, начиная с самого начала — рояли в кустах не его конёк — не будет у него так, что способность, которая нужна по сюжету вдруг, по случаю, оказывается хобби кого-то из персонажей, глупо это как-то, но ещё больше он не любит предсказуемость. С отвращением он записывает в сюжет невероятное стечение обстоятельств, движущие события с мёртвой точки. Знаете, есть такая способность у людей появляться именно тогда, когда тебе вот вообще не ждали. Тихие постукивания в главную дверь, отвлекают Юнги от дела. По манере исполнения омега сразу определяет в неожиданном госте своего менеджера, друга, омегу — солнце, омегу, пахнущую как лето: сладкой ватой, морским бризом и прогретым, под кусающими лучами, песком. И он пришёл — Мин смотрит на циферблат часов на своём запястье — в 10:37 по Сеулу. Вздохнув, Юнги возвращается к блокноту, не желая упускать мысль, он знает, что Хосок подождёт — он привык. По прошествии минут двадцати Юн спешит открыть другу. Хосок спокойно роется в твиттере. — Чего пришёл? — Как всегда дружелюбие из тебя так и прёт, Шу, — открывается от телефона парень с прозвищем Джей-Хоуп и заходит внутрь здания без приглашения — оно ему и не нужно — поступило предложение на экранизацию твоей «Tomorrow».

***

— Эй, ребёнок, чё читаешь? — дружелюбно похлопывая и взъерошивая чужую шевелюру, парень взглянул в книгу. Это трудно так называть — комикс, по железному человеку. — Я тебе не ребёнок, — сбрасывая чужую руку со своей головы, Чонгук морщится и спешит исправить, что натворил его хён — Джун, хватит обращаться со мной как с маленьким! Старший изящно изгибает свою бровь и взглядом намекает на вещицу в руках его донсена: — Правда? — Ради бога, хён, мы уже обсуждали, что это, — макне поднимет журнал выше — Не детская макулатура, — в подтверждение он даже указывает своим пальцем на одну из рисованных сцен, ту, где кого-то пристреливают. Гук уже устал повторять всем и каждому про ценность данных произведений. Да ценность! Железный человек — его любимый супергерой, Тони Старк — его пример для подражания, сразу после его отца. — Ладно! , — Намджун не собирается спорить, он уважает этого пацана и его амбиции — Просто… — парень обращает внимание на разразившийся на улице ливень: капли методично бьются о стекло, небо затянуто жирными тучами, завораживающие в своей сгустости грязно-чёрного, забелённого смутным дымом, парой воздух озаряется мелькающими то тут, то там молниями, чуть запоздало до них доносятся раскаты грома — как-то неожиданно полило будто из ведра — погода будто издевается над ними — минуту две может на небе было всего пару тучек. Ким морщится — он и сам забежал в местную библиотеку недавно и мысль, что его чуть ли не окатило, пускает мурашки по всему телу. Чонгук, кстати, тоже смотрит в панорамное окно, удивляясь непостоянностью природы. — Ты вообще обычные книги читаешь? — спрашивает наконец-то Намджун, но не дожидаясь ответа, топает к двери, которую любезно приоткрывает, судя по ребёнку в руках, промокшей до нитки омеге. Залетая в помещение, тот благодарит и тройку раз чертыхается, проклиная дождь. Гук подвисает на секунду, затягиваясь природным запахом мужчины — он щекочет рецепторы, оседая сладостью, горькостью и кислинкой одновременно — микс цитрусовых: резкий грейпфрут, душистый лимон, может сочный апельсин, кажется ещё свежесть лайма и нотка праздника — мандарин. Странно: ведь ещё рано — навивает ностальгию. Сколько там до нового года? Чуть больше шести месяцев? Замечательно! Отмирая, альфа поспешил на всех порах в подсобку. — Чёрт, — омеге вообще не нравилась вся ситуация. Прогулялся называется. Предвещая, что такси, которое он торопиться вызвать, застрянет где-нибудь по дороге к так удачно нашедшуюся книжную, родитель оглядывает своего сына, благо тот не намок, прям чудо, чего не скажешь о нём самом, но это такие пустяки. Получив подтверждение: машина задержится из-за неожиданного ливня, омеге ничего не оставалось только как вздохнуть и благодарить всех известных ему, не то чтобы он религиозный человек, но он читал множество сказаний и мифов, поэтому список там внушительный, небесных тварей — богов и божеств то бишь за то, что ниспослали ему этот уютный магазинчик, в котором кажется кроме них с сыном только два человека. — Держите, — будто из ниоткуда появившийся Чон протягивает незнакомцу плед и наблюдает как омега старается сдержаться, но в конечном итоге всё равно чихает, за что тут же просит прощенья и принимает из рук альфы вещь. — Ничего страшного. Это обычная реакция людей на мои феромоны, — что правда, то не ложь. Гук один из немногих, кто может похвастаться ядрёной смесью запахов в своё ДНК. Молотый перец — причина почему при знакомстве у всех раздражается слизистая носа, кориандр его взбудораженность, корица — спокойствие, которое, зачастую, простой пофигизм и аромат шоколада пленяет слабый пол и притягивает к себе. — Спасибо, — незнакомец смотрит на двух альф, одной рукой он придерживает сына пока в другой — плед. Поняв намёк, Джун спешит перенять у омеги к себе на руки и, отвернувшись, начинает играться с малышом. Убедившись, что его ноша (на данный момент), его кровинушка в надёжных руках, он спешит переодеваться, если это так можно назвать и застывает, смотря на Чонгука, который опомнившись сообщает, что пойдёт заварит горячего чая, скрывается в подсобке жестоко фейспалмя. Чон возвращается с кружкой, когда незнакомец уже избавился от верхней промокшей одёжки и накинул на свои плечи плед, укутавшись. Мальчишка уже в руках отца задорно смеётся — Гук невольно улыбается и протягивает дымящийся сосуд, получая скромное, но такое искреннее спасибо. В то время как незнакомец согревается, отпивая чай, Намджун на пару с Гуком веселят маленькое чудо с именем Ынби, оказавшимся альфой от рождения. Хотя незнакомцем цитрусовую омегу нельзя было назвать — в конце концов они все представились друг другу. Как оказалось, они с Ынби — макнешки — Джун замечает, что именно поэтому «дети» уже сдружились. Гук на это тоже хочет кое-что заметить, но обращает внимание совсем на другое — запястье омеги — вернее метку на ней. Она не особо большая, зато до безобразия красивая, вшитая в алебастровую кожу стеблем, отплетающимся вокруг и на конце, на самой верхушки — бутон, распустившийся с парочкой опавших листьев. Папа Ынби тоже кое-что подмечает: — Это «Tomorrow» Suga-и, у вас в руках? — Юнги-ши, обращайтесь ко мне на ты. Можно просто Джун, ну, или RM — как вам угодно. И да это Suga. — Что за Sugar? — вставляет свои пять копеек Чонгук. Две пары глаз устремляются на него и один из них ему особенно не нравится. — Что? — Господи, ребёнок, ты вообще ничего кроме комиксов не читаешь! — Я не ребёнок. И больно мне нужен этот сахар. По любому хрень какая-то второсортная, — надул губы альфа. Сколько ему ещё повторять? Не маленькой он! — Хрень второсортная это твои мстители, а это серьёзная литература. — Ничего это… — Я с вами не согласен RM, — встрял Мин — Комиксы — это тоже творчество человека, порой оно намного серьёзней и глубже произведений, полностью написанных на бумаге без единой картинки — поправил съехавший с плеча плед. Омега на секунду задумался. — Я люблю истории про Бетмана. — Вот, — воскликнул Гук и подорвался с места, чуть не напугав маленького мальчишку рядом с собой — Видишь! — Ладно, — смирился Намджун, он попросту не хотел начинать весь этот фарс. Само как-то получилось. Бывает. Иногда так слово за слово. — Но Suga тоже не посредственная личность. Его история «Tomorrow» — моя новая работа, — выдохнул Ким, представляя сколько этой самой работы теперь у него будет. — В каком смысле? — в унисон сказали оба: Гук воодушевлённо, Юнги нахмурившись. — Мне предстоит адаптировать книгу под сценарий для предстоящей дорамы. Через неделю мне назначена встреча с представителем автора. Мы обсудим какие изменения я могу внести, а что лучше не трогать. Мне уже сообщили, что Suga не любит, когда его работы коверкают поэтому придётся постоянно связываться с автором чтобы тот подтвердил возможность дальнейший работы. Айщ, это так выматывает! — А не слишком ли этот автор зазнался. Ты превосходный сценарист и самые посредственные работы вытягиваешь в едва ли не шедевры, — возмутился Чон. — Да. Но и оригинал не лыком шит. Я до этого контракта про Сахара ничего не слыхивал. Теперь обидно за это. Я «Tomorrow» за день прочитал — очень осмысленная работа — боюсь что-то не понял. — Многие работы Suga-и сложно разобрать, — Мин делает последний глоток почти остывшего чая — И про то, что он не любит, когда переделывают его работы — правда. Многие пытались — ни у кого не вышло. Наверное, поэтому он не известен так обширно, как, например, Джоан Роулинг, — омега вновь посмотрел на мобильник. Ему обещали, что такси подъедет через полчаса — прошло чуть больше половины времени. Мальчик альфа, разморённый теплом понемногу начал клевать носом. — Так вы его фанат? — Ким подорвался уже было, надеясь, что омега поможет ему с разбором произведения построчно. Кто если не фанат сможет ему всё разъяснить. Но ответ Юнги его усмирил. — Нет, не фанат, но очень тесно знаком с его творчеством: «** завтра, которое мы так ждем, в определенный момент станет «вчера». завтра становится сегодня, сегодня становится вчера, и все уже позади меня. жизнь — не значит жить по прямой. жизнь — это проживать каждый момент. если ты просто живешь, то когда-нибудь ты исчезнешь. если ты держишься на расстоянии, то тебя сметут, если кишка тонка, верь., а вообще, все когда-нибудь станет вчера, так в чем смысл? я хочу стать счастливее и сильнее, так почему я становлюсь лишь слабее? где я иду? я иду здесь и там, но возвращаюсь всегда сюда. да, я когда-нибудь дойду, но есть ли выход из этого лабиринта?»  — это одна из главных тем поднимаемых в «Tomorrow», — пока Мин всё это говорил, потихоньку собирался — Повнимательней на главах, — Юнги задумался, подняв взгляд и устремив его в потолок — первой, четвёртой, одиннадцатой или двенадцатой — точно не помню, шестнадцатой, двадцать первой и тех, что идут после эпизода где главный герой теряет мать — в них заложена основа и главная мысль, что хочет донести автор, — папа Ынби оглядывает всё помещение. Чонгук уже подрывается проводить того в кладовку, чтобы тот переоделся. — Спасибо, — слишком радостно, Джун, слишком. Он записывает в заметках номера глав и спрашивает про тот отрывок, что озвучил Юнги. Чон берёт маленького альфу на ручки и идёт к сохнувшей одежде его папы, пока взрослые под диктовку записывают, как кажется самому Гуку, белиберду. Вещи не высохли, о чём он спешит сообщить. И полюбовно они решают отправить Юнги в пледе, когда машина наконец подъезжает. Нам и Мин долго благодарит друг друга и как только фигура омеги скрывается в салоне машины Чон тяжело вздыхает. — Что с тобой ребёнок? — Я не ребёнок! — Конечно-конечно, но ты что расстроился из-за пледа, так сам же решил… — хотел было упрекнуть Ким, как его перебили. — Да, нет! Просто жалко. — Что жалко? — Что Юнги уже занят, мне так его запах вштырил, — снова вздохнул Гук и лёг своей бездыханной тушей на прилавок. — Господи, ребёнок… — Не ребёнок… — Ты о такой вещи как развод слышал? — Джун зафейспалмил с реакции Чонгука — Ты обручальное кольцо на пальце видел, а запах альфы улавливал? Я — нет. Ты видел метку? Она выцветает! Это значит, что? — Они не истинные, — будто осенило альфу — Чёрт! — на всех порах Гук вылетел из книжного, но такси не было видно даже на горизонте — Чёрт!

***

Сегодня в 19:47

Я Я пойду с тобой на встречу

Сегодня в 19:51

Хорс Ни привета ничего

Сегодня в 19:53

Я …

Сегодня в 19:53

Хорс Чего тебе надо?

Сегодня в 19:54

Я Я пойду с тобой на встречу с RM

Сегодня в 19:55

Хорс С кем?

Сегодня в 19:56

Я С Ким Намджуном

Сегодня в 19:57

Хорс Так ты меня всё-таки слушал офффигеть апокалипсис сегодня

Сегодня в 19:58

А тебе зачем?

Сегодня в 19:58

Хорс И откуда ты знаешь как зовут сценариста с которым мне беседовать придётся? Сегодня в 19:59 Хорс Я же его имя тебе не называл

Сегодня в 20:01

Я Я и не помнил ничего об сценаристе этом забыл даже про его существование

Сегодня в 20:02

Хорс Почему я не удивлён?

Сегодня в 20:03

Хорс И как же ты о нём вспомнил?

Сегодня в 20:04

Я Я встретил его

Сегодня в 20:04 Хорс Где?

Сегодня в 20:05

Я В библиотеке

Сегодня в 20:05

Хорс Чё ты там делал?

Сегодня в 20:06

Я Прятался от дождя, а там было два альфы один из которых сценарист работающий над Tomorrow

Сегодня в 20:09

Хорс И теперь ты хочешь пойти со мной на встречу с ним! Да ты влюбился. Можешь не отрицать

Сегодня в 20:12

Хорс Влюбился, влюбился, наш Мин влюбился

Сегодня в 20:14

Я Возможно

Сегодня в 20:15

Хорс Я так и знал

Сегодня в 20:05

Хорс Стоп, что???

Сегодня в 20:06

Я …

Сегодня в 20:07

Хорс Ты влюбился в сценариста?!

Сегодня в 20:08

Я Не в него, в его друга

***

Во входную дверь стучат, Мина тем самым раздражая. Причём стали стучатся так настойчиво и упорно, что и не отмахнутся., а Юнги бы с радостью это сделал. Он только-только Ынби в кровать уложил, его сын все никак спать не хотел. Омеге это дорогого стоило, он ведь тоже не железный, устаёт, бесится, чуть ли не снова послеродовая депрессия у него. Но он справляется. Юнги не жалуется на отсутствие альфы под боком. Его больше заботят счета, что платить за садик придётся. Пока у него денег хватает и даже с излишком, но Мин на этой земле достаточно прожил, чтоб понимать, что ничто не вечно, что ничто не устойчиво, что в один момент всё может измениться. Мин розовые очки снял. Он в любовь не верит, обжёгся уже. Его альфа от него ушёл. Но омегу это сейчас не сильно заботит. Юнги не жалуется, когда надо целыми днями пахать, а если быть точным, то ночами, пока его маленький альфа спит. У него зрение садится, минус растёт. А головные боли ему думать мешают, а именно его способность думать и придумывать деньги ему приносит. У Юнги времени своего бывшего обматерить нет. Омега через свои принципы переступает, позволяя его книги на большой экран перенести, это душу его изводит, но он всё равно это делает. Гонорары ему бешеные обещают. Юнги знает, что не в деньгах счастье. Он уже и на своё-то счастье не пытается найти. Он всё ради другого делает. Юнги не жалуется, когда на нервной почве есть нормально не может. Он за два года на десяток килограммов исхудал. Ему приходится в себя еду пихать, чтоб не сдохнуть. Он бы рад, только у него маленький ребёнок на руках. Может лет через девятнадцать… Юнги не жалуется, что сердце его будто поёт, поёт от тоски, завывает от чувства преданности. Он на это чувство, сосущие под ложечкой, никакого внимания не обращает. Он о будущем Ынби обеспокоен. Миллиарды вопросов в его голове крутятся. Нормально ли растёт? Нужно ли отдавать сына в какие-нибудь секции? Какую школу выбрать? Не будут ли дети дразниться по поводу того, что у Ынби отца нет? Мин со скрежетом зубов на свидания вслепую ходил. «Подбирал отца для своего ребёнка», как называет это Хосок. Омеге и самому от себя тошно, но тут уж ничего не поделаешь. Мину не принц на белом коне нужен, а добрый заботливый альфа, что чужого сына, как родного воспримет. Жаль, что подобного человека Юнги ещё не встречал. Все какие-то озабоченные, брезгливые, расчётливые — вот таких людей он к своему чаду точно не подпустит. Юнги не жалуется, он просто устал. По-человечески устал. Поэтому он с Хосоком навстречу с Ким Намджуном пойдёт. Ведь если разъяснить всё сценаристу, то и он будет доволен и фильм в прокат выйдет. Быть может, если касса у кино выйдет хорошая, он сможет расслабится и хоть на какое-то время отдохнуть от работы. А ещё ему нужно вернуть плед. Мин устало глаза трёт и всё чихать не перестаёт. Тот самый плед у него на коленях покоится, а от него запахом того альфы из книжного веет. Перец всё ещё слизистую чешет. По-хорошему омеге бы эту вещь подальше отложить, только едва заметный оттенок молочного шоколада на риски всё здесь вокруг обчихать настаивает. Он сам не понимает почему запаху повинуется. Плед как-то успокаивает его даже. Он мягкий, в нём тепло. Мин пальцами по ткани водит, в глубокий транс входит, только… Стучат ещё настойчивее. Чуть громче и до детских нежных ушек Ынби эта трель доберётся. Омега, не желая и пыхтя, на ноги поднимается. Сразу чуть не падает, не заметил, как ноги отсидел. Их покалывает неприятно, тяжело ими переставлять, будто чугуном налитые. Юнги настолько раздражён был. Не глядя в глазок, дверь открыл и тут же попытался её захлопнуть, но проворная и габаритная туша в помещение уже проникла. Альфа ленивым взглядом всё оглядел, брезгливо даже как-то, нос свой ровный морщил, ведать чуял запах чужого, либо запах самого Мина теперь его бесит. Он полы своего дорогого пиджака вниз потянул, одежду опрятнее поправляя. Омеге всегда эта его черта нравилась. Сейчас же Юнги смотрит и отвернуться хочется, бесит вообще любое действие со стороны альфы. Тот неприязнь омеги к своей персоне замечает, только сей факт его никак не задевает, он свою руку широкую в пепельные локоны опускает, причёску поправляя. Для Тэхёна всегда было важно, как он выглядит. Только брендовые шмотки, дорогие часы и модная причёска. Для него стиль — это всё. Мин фыркает, бровь надменно выгибая. Тэхён моделью работает, он к подобному отношению привык. Кто б знал, что жизнь их сюда заведёт, оба не поверили бы, что ненавидить друг друга начнут. А ведь раньше за руки всегда ходили, в тёмных уголках университета целовались, семью хотели построить. И построили бы, если бы Ким своего истинного не нашёл. Но Мин его не за это ненавидит, он по натуре человек понятливый и скажи бы ему Тэхён всю правду мирно бы разошлись. Только Ким Тэхён — придурок полный, ему ж как проще не проще совсем. Нужно было ему до ручки Юнги довести. Омега тогда ещё не знал, что от этого мудака беременный, и альфа не знал. Те скандалы чуть не стоили Ынби жизни. Юнги поэтому всем сердцем Тэхёна ненавидит. — Чего приперся? — начинает Мин, держа дверь открытой. «Вымётывайся вон, паскуда» — это означает. Тэхён устало вздыхает и ….

***

Сегодня в 03:36

Я СУКА!

Сегодня в 04:23

Хорс Тэхён приходил? Сегодня в 04:32 Хорс Ты же говорил, что больше его к себе домой не впустишь ???

Сегодня в 04:41

Я Он ёбанная тварь!!!

Сегодня в 04:44

Хорс Юнги прослушай я не спорю, но избегая проблемы ты их не решишь

Сегодня в 04:45

Я Хосок, вези бухло

Сегодня в 04:46

Хорс И неё надейся психичка хренова

Сегодня в 04:46

Я Ты мне друг или не друг?

Сегодня в 04:47

Хорс Именно поэтому я тебе алкоголя не привезу юный папаша

Сегодня в 04:48

Хорс Ты лучше готовься к встречи с тем другом сценариста

Сегодня в 04:49

Я Блять Хосок я же тогда шутил

Сегодня в 04:52

Хорс …

Сегодня в 04:54

Хорс Завтра идём по магазинам подберём тебе достойный наряд если всё это будет не в всерьёз то хоть потрахаешся УЖЕ

Сегодня в 05:00

Я Хосок какая же ты сука

Сегодня в 05:01

Хорс Всегда готов для тебя стараться ------------------------------------------------------------------------------------------------------------ * отрывок из young forever **отрывок из tomorrow