***
Ты была так прекрасна в тот день. Я тихо пробрался на крышу твоего дома и через чердачное окошко стал бесшумным наблюдателем твоих восторгов. Вокруг тебя часами суетились твои родители и, возможно, родственники и, возможно, не только твои, а также подруги. Алья Сезер естественно была тут, избранная подружка невесты, нацепив на себя дешевое ярко-оранжевое платье… Да, работа моделью сделала меня тем ещё снобом… И вот когда, наконец, вся эта армия «подготовителей» оставила тебя одну, спустившись вниз, видимо ожидая важных гостей, я решился подойти к тебе. По обыкновению я открыл чердачную дверь, юрко проникая вниз, не задев ногами твоей кровати, и медленно начал сходить по ступенькам, любуясь тобой. Ты же, как сейчас помню, стояла ко мне спиной — лицом к зеркалу, вся такая неприступная и чужая, в белом платье со свойственным только тебе чёрным и розовым орнаментом в цветочек, робко поправляла фату, видимо решая: закрыть ей своё лицо, или же оставить позади. Я спускался медленно, чувствуя, что ты ещё не заметила моего присутствия. Чёрт, тогда ведь я ещё совсем не понимал, что прихожу сюда в последний раз. — Ну, здравствуй, Принцесса, — наконец, нарушаю тишину я, удалив взгляд к нежно-розовой занавеске, которая подергивалась от едва ощутимого ветерка. — Эй! — не оборачиваясь, игриво вскрикиваешь ты. Я хмыкнул. Твой тон был наполнен искрящимся счастьем, совсем не под моё настроение. — Что ты здесь делаешь? Тебе нельзя видеть меня до церемонии! Примета плохая… — А разве я приглашен на неё? — хмыкнув, пожимаю плечами, всё приближаясь к прекрасной невесте. — Конечно, глупый, — небрежно смеёшься ты и, наконец, замечаешь меня через зеркало. Спустя мгновение я уже обнимал тебя. С каким же облегчением ты вздыхаешь. — Ах, это ты! Я так рада тебя видеть! — И я тебя, Принцесса, — шепчу я тебе на ухо, игриво сщурив глаза, смотря через зеркало на твоё лицо… Моя Принцесса. Моя Маринетт. Как же ты прекрасна сегодня. Смущенно ты опускаешь глаза и робко выходишь из моих объятий, разворачиваясь. — Прости, тебя я правда не смогу пригласить, мой любимый супер-герой, — с какой-то горькой усмешкой и совершенно неуместными словами ты снова вгоняешь меня в ступор. И в краску. Даже если бы вы пригласили меня. Я бы не пришёл. — Мы же друзья, я всё понимаю, — вру напропалую, стараясь не подать виду, что уязвлен. Моя душа уже неистово горела, но ещё не до конца понимала от чего. — И всё-таки, я чувствую, что виновата перед тобой, — грустно вздыхаешь. Обманщица, ничуть тебе не жаль, ещё минуту назад ты была просто счастлива. — Всё хорошо, Мари, — мягко улыбаюсь. Единственное, что могу сделать. Ты виновато улыбаешься в ответ, опускаешь глаза. Черт. Не этого я добивался. Лихорадочно решаю сменить тему. — Ты сейчас сильно занята? — Да, но, — видно ты рада перемене разговора, даже встрепенулась. — Для тебя у меня найдется минутка. — Тогда, давай как в старые добрые времена, — сейчас моя улыбка была по-настоящему искренней, вот зачем я пришёл, и ты сразу поняла, к чему я клоню. Без лишних слов, ты просто подошла к своему столу и достала с верхней полки сделанные тобою много лет назад тряпичные игрушки супер-героев и супер-злодеев, с кем мне и Ледибаг нередко приходилось сражаться. Затем ты присаживаешься на диван, жестом подзывая меня к себе. Что ж, ты делаешь мне невыносимое одолжение. В последний раз. Даешь понюхать розу, перед тем, как её сорвет другой. Спасибо тебе, конечно. Но тогда я без всяких колебаний прильнул к твоим ногам, которые скрывались под пышным платьем, весь обратившись в слух и взгляд. Ты мне что-то рассказываешь, складывая на меня куклы, иногда забирая некоторые в руки. Я тоже держу их у себя, улыбаясь как идиот, совершенно не понимая, о чём ты там лепечешь. Видимо, вспоминаешь что-то со школы, или делишься со мной мечтами, естественно, умалчивая о счастливом браке и куче детей от совершенно чужого тебе человека. Мне оставалось только слушать тебя, иногда поддакивать или наивно спорить… Ох, сколько же дружеских бурных споров мы с тобой пережили! Сейчас всего лишь иллюзия настоящего разговора. А ведь мы встречались так часто в тени твоего балкона или в этой же комнате… И говорили-говорили… Кажется около вон той стены ты случайно поцеловала меня, разомлев от шампанского, это был твой день рождения… А на этом столе ты смастерила столько всякой всячины, что мне не хватит и жизни, чтобы припомнить каждую деталь наших непродолжительных встреч… О, тот платяной шкаф! Вот умора была, когда мне приходилось прятаться туда, чтобы твой отец не сорвал с меня мою кошачью шкуру!.. Как давно это было. Сейчас я уже плохо помню суть той милой беседы. Главным было не это. Какой же, черт возьми, великодушный и в то же время бессердечный поступок ты сделала… Провела со мной последние минутки перед бесконечной пропастью разлуки. Через пару мгновений к тебе уже постучались, прерывая нашу идиллию, и ты в оцепенении и восторге вскочила с дивана, небрежно скинув меня на пол. Этот стук был сигналом, сигналом тревоги. Пора уходить. Едва за мной захлопнулась дверца чердака, в твоей комнате уже был второй виновник сегодняшнего торжества. Говорил с тобой. Кажется, подарил цветы. Синие орхидеи… Целовал твои губы. Ласкал твоё тело. Держал твои руки… ВЫРВАТЬ БЫ ЕМУ ЭТИ РУКИ.***
А ещё через два часа всё уже было кончено. Ты стала носить его фамилию. Куффен. Черт, чем тебе не понравилась Агрест?.. Какой же я идиот, не смог вовремя распознать, что во мне тогда говорила элементарная ревность! Я ведь ничего не смог сделать, просто не смог. Не смог испортить тебе самый прекрасный день в твоей жизни… Я уныло поднялся с кресла и двинулся на кухню. Вернулся я уже с бутылкой коньяка. Надо бы отметить. В конце концов, сегодня юбилей. Пять лет со дня начала моей беспросветной, пустой, холодной и тусклой холостяцкой жизни.