Часть 1
3 апреля 2019 г. в 19:44
Любовь — штука отравляюще-опасная. Особенно, если взять в учёт семейное проклятие, суть которого, что все, к кому Константины, так или иначе, привязываются рано или поздно заканчивают одинаково. Все, кто так или иначе дорог Эшли, уже давным-давно стали удобрением для кладбищенских растений, — зачастую эти дорогие люди являются потом в облике обиженных призраков, которые не преминут лишний раз упрекнуть дочь Хель в бездействии и бессилии.
Любить, чтобы потом быть ненавидимой остаток жизни и услышать заслуженные упрёки, — как смысл жизни Константинов.
Эшли Константин — прокуренная циничная стерва с отвратительным характером и перманентно-недовольным выражением лица. Серый дым дорогих сигарет ореолом окутывает полубогиню в изумрудных вспышках фамильной магии. Небрежный щелчок тонких пальцев — и полчища армий мертвецов прямиком из Хельхейма готовы служить юной царевне.
Кэстрел Крейн — атеист и скептик до просвечивающей на бледной коже синевы вен. Она не верит ни в демонов, ни в монстров, ни даже в якобы вездесущего Бога (или богов, если верить Константин на слово). Кэстрел никогда не верила в магию и мистику, а экскурсии в храмы и соборы за компанию с четой фон Келиус и родителями не вызывали в ней ровным счётом никакого душевного трепета. Кэстрел Крейн — заземлённый реалист, который даже если увидит, не факт, что поверит. Для неё все пресловутые маги, гадалки и фокусники всего лишь мелкие шарлатаны, кто не прочь поживиться особо наивными людишками, искренне верящими в судьбу и провидение.
Она не верит, что где-то там, наверху сидит бородатый дядька и наблюдает за жизнью каждого человека. Ей неприятна одна мысль, что этот самый всемогущий Бог управляет её жизнью — ну уж нет. Кэстрел Крейн сама управляет своей судьбой и прокладывает собственный жизненный маршрут.
Константин лишь горько усмехается, кивая с особо странной кривой ухмылкой, говоря, что эти «бородатые дядьки» ещё и ржут, если в жизни среднестатистического смертного начинается твориться какая-то хуйня. Уж ей ли не знать, какие боги неблагодарные существа. Как там говорится? Мы созданы по образу и подобию Божьему? Тут уж христиане попали в точку — потому что всевышние такие же лживые мрази, как и люди.
Их миры слишком разные.
Кэстрел реалист до мозга костей — ей подавай научные доказательства для подтверждения гипотез, но не дешёвые трюки с гадальными картами и чёрными дымовыми вспышками.
Эшли всего лишь озлобленный на все миры мизантроп и социопат, предпочитающий общество безмозглых скелетов и драугров — ей нужны прислуги и рабы, что без лишних расспросов выполнят любую её прихоть. Она ненавидит общество живых, из плоти и крови, людей. Пресловутой дружбы не существует, уж она-то знает. Люди хороши только после смерти, когда они автоматически становятся её слугами.
Кэстрел не впервые замечает странный взгляд Константин — короткий и острый, как точный удар клинка, но в глубине искряще-голубых глаз скрывалось что-то, чего Крейн пока не могла понять. Это не равнодушно-ледяной взор, коим Эш награждает каждого второго; не полыхающий яростью взгляд, когда полубогиня слышит рядом противную скрежещущую усмешку Клариона.
— Я одного не понимаю, Крейн, — как всегда, надменно-насмешливым тоном, приподняв изящную тонкую бровь и задумчиво держа между длинными пальцами тлеющую сигарету, цедит Константин. — Если ты ни во что не веришь, то как можешь помогать мне?
Она привычно, еле заметно вздрагивает под ухмыляющийся льдистый взгляд полубогини, который болезненно вскрывал вены без скальпелей и кинжалов. Старательно избегает смотреть в эти чертовски проницательные бездонные глаза цвета искрящегося на весеннем солнце льда.
— Я верю тебе, Эш, — хрипло выдыхает Кэстрел, удосуживаясь загадочной полу-улыбки на мотив Чеширского кота Константин. Она всегда усмехается-ухмыляется, даже если глубоко в душе безостановочно кровоточат многочисленные раны. За этой, свойственной исключительно ей ухмылкой Эшли Константин скрывает с треском рвущиеся швы, которыми наспех сшиты жалкие остатки совести и души. — Ты же моя подруга.
Она долго не могла понять, что же за вековая печаль скрыта в глубине проницательно-синих глаз. Не понимала постоянной отчуждённости и ненависти, которой хватило бы с лихвой на весь мир. Не понимала, почему на её предложения помочь Константин лишь отрешённо качает головой, уж слишком тяжко вздыхая, но ничего совершенно не отвечая.
А всё-таки Фрейя та ещё сука и стерва.
Эшли провожает Рэндольфа Тетча прожигающе-ненавидящим взглядом, когда он находится рядом с Кэстрел. Была в этом взоре и толика зависти. Которую Кэстрел поняла спустя несколько лет. Когда на их с Рэном свадьбе Константин, наплевав на всеобщее осуждение, наплевав на яростные крики, внезапно поцеловала невесту.
На тот короткий миг в душе Кэстрел взметнулась целая гамма смешанных чувств: шок вперемешку с недоумением и удивлением. Её поцеловала девушка? Тем более, одна из близких — но в тоже время самая отчуждённая — подруг? Она нутром чувствовала неладное, то самое сквозящее во взгляде Эшли каждый раз, стоит ей лишь посмотреть в сторону Кэстрел.
При одном только упоминании имени полубогини Рэн мрачнеет и с большим удовольствием переводит разговор в другое русло.
При одном только упоминании её имени у Кэстрел в голове звучит то самое непередаваемое, ласково-саркастичное «Кас» — не привычно-американское «Кэс», а именно Кас; британский акцент, так непривычный для всей их компании, подчёркивает различие между ними, между дочерью богини и простой смертной. Бунтарский ворох коротких сине-чёрных волос наравне с пронзительно-голубыми глазами врезаются в память осколком стекла. Противная полу-улыбка на грани усмешки с застывшим во взгляде ледяно-равнодушным выражением всех доводит до жути. Всех, кроме Кэстрел.
Тихий щелчок зажигалки с тем непередаваемым иронично-британским «Кас» всегда будет звучать в её мыслях. Сквозь бури и года.
— Я даже несколько удивлена, что ты не прикончила Рэна, когда я предпочла его тебе, — задумчивый хриплый полушёпот разрезает тишину гостиной. Потрёпанная жизнью и неблагодарными сволочами-божками, Эшли Константин уже не та бойкая девчонка-подросток — она лидер Тёмных Воителей; закалённый в многочисленных передрягах вояка с железным стержнем внутри, с наплевательским отношением ко всему и всем. Кэстрел была младше неё на шесть лет, и отчего-то именно сейчас эта грёбанная разница в возрасте ощутима особенно. — Ты ведь убила Старфаер, когда Дик тебе отказал.
— Ты хотела сказать: «когда этот бэтменский выблядок к хуям тебя динамил»? — привычка материться не исчезнет никогда. Тяжкий вздох смешивается с выдыхаемым серым сигаретным дымом, который плавно улетает и растворяется под потолком. Серый песочный пепел пачкает пол, вырисовывает на нём неизвестные узоры. — Если честно, сама не ебу. Может, всё дело в том, что ты сразу сказала мне тогда, что мне надеяться не на что, а Дик тянул кота за хвост. Может, в душе я грёбанная мизандрогиня. Хуй знает! — задумчивое молчание давит на виски: Кэстрел нервно поглядывает на давнюю подругу, Эшли же с абсолютно наплевательским видом достаёт из кармана драпового чёрного пальто не начатую пачку «Мальборо» и, зажав сигарету в зубах — лишь зажигалка привычно-противно чиркает, разрезая тишину, — ворчит: — От любви до ненависти, Кас, всего лишь шаг. Один грёбанный шаг. Не тысяча, не сто и не два — всего один-единственный.
«Тогда почему ты меня не возненавидела?» — немой вопрос застыл в глазах, но его Константин предпочла красиво проигнорировать. Тонкое искусство похуизма освоено на пять с плюсом — и это за сорок с лишним лет отравляюще-неправильной, полной опасностей и странностей жизни. Кэстрел внезапно замечает в чёрном каре подруги едва заметную серебристую проседь в смоляных волосах — вряд ли это от нервов и постоянных переживаний, которые свойственны ей, но не Эшли; когда дело касается седых волос Константин, значит, о себе уже понемногу даёт знать возраст.
— Я до сих пор не понимаю, как ты вообще сошлась с Кларионом, — искренне призналась Кэстрел, прекрасно помня, что Ведьмак в подростковом возрасте был на стороне плохих ребят, был правой рукой Вандала Сэвиджа, лидера «Света». Во взгляде Эш проблески воспоминаний калейдоскопом сменяют друг друга с небывалой скоростью — сколько же она пережила, чтобы окончательно воссоединиться с противным и так похожим на неё Бликом. Но вслух лишь равнодушно пожимает плечами, хрипло хмыкая:
— Норны просто надо мной слишком хуёво прикололись. Либо у них первое апреля уж больно затянулось.
От неё веет мрачной решимостью и властностью — они текут в её крови, смешиваясь с божественным ихором, которому она обязана доставшимся от матери могуществом. Константин морально способна выбить из вас дух одним лишь взглядом проницательно голубого глаза — второй, подёрнутый белой пеленой слепоты, внушит пробирающий до костей ужас и трепет. Ей хватит сил заставить себя уважать любого. Уважать или же бояться — в зависимости от её настроения и вашего характера.
Только вот Кэстрел знает другую Эшли. Которую ей уже не вернуть.
«А всё же почему ты не убила Рэна, когда я предпочла его тебе?»
«Потому что это причинило бы тебе боль. А ты мне слишком дорога, чтобы я так подло поступила».
Кэстрел знает, что глубоко в душе Эшли до сих пор неравнодушна к ней — остатки былой подростковой влюблённости до сих пор тлеющими угольками мерцают на пепелище, которое устроил после себя Дик Грейсон. Но даже они уже ничего не значат с рядом пылающим костром привязанности и любви Константин к Клариону.