...you can run, but you cant hide, im gonna make you mine.

Сегодня всё не так. Почему все суетятся больше обычного, пялятся на него и шепчутся? Сокджин, конечно, привык, ведь его красоту и запах невозможно не обсуждать, но это уже как-то слишком. Папа отправил его на рынок вместе с младшим братом, чтобы тот в случае чего мог напомнить ему, что нужно купить, но тот не помогал от слова совсем. - Чимин-а, - прервал Сокджин его болтовню, - мы ведь точно покупаем именно то, что нужно? Братец как-то нервно улыбнулся: - Конечно, я точно запомнил. - Старший недоумённо посмотрел на корзину, где уже лежали несколько мотков разных тканей, какие-то украшения, несколько средств по уходу, баночка с какой-то краской. Их семья не была бедной, но всё же они редко позволяли себе то, что сейчас лежало в плетёной корзине. Может, папе опять сделали заказ что-то сшить или принарядить кого-то, ведь его вкус в подобных делах славился на всю деревню. Успокоив себя этой мыслью, Сокджин зашагал рядом с Чимином, проходя мимо знакомых наизусть магазинчиков и лавочек, приветливо улыбаясь знакомым, то есть почти всем, ведь деревня у них не особо большая - все всех знают. Братец утянул его к одному из прилавков с яркими лентами, предлагая и ему что-нибудь выбрать, на что Сокджин недоумённо вздёрнул брови, качнув головой. Чимин на секунду поник, но потом знакомый огонёк вновь загорелся в его глазах, как и всегда, когда он выбирает себе украшения, ведь он привлекательный омега, пользующийся популярностью среди местных альф. - Хён, я быстро, ладно? Стой рядышком, мне будет нужен твой совет. - Вручив ему корзинку, младший упорхнул к продавцу, который радостно принял его. Сокджин же решил развлечься разглядыванием улицы, что являлась центром их деревни. Сейчас улица была оживлена, как никогда: ездили повозки, тут и там что-то продавали, шум, гам, крики переполняли всю площадь, как и в любой другой день, впрочем. Покрутив головой, он заметил, что улицы украшали, словно к Весенней Неделе, хотя сейчас кончался месяц Великой Пурги, шёл лёгкий снежок, невесомыми хлопьями падая на его одежду и волосы. Да, скорее всего, так и есть, ведь шаман увидел скорые тёплые дни и зелень, покрывающую всё вокруг. Что-то отвлекло его - не звуком или действием, а предчуствием, отчего в душу Сокджина закрались странные мысли: отчего все пялятся на него, стоит ему появиться на улице, шепчутся, всё это оживление было неестественным, неправильным. Не должно быть всё вот так. Раздумья Сокджина были прерваны неясным чувством, что било по вискам: повернись же! Обернувшись, он никого не обнаружил, пожав плечами, он обвёл взглядом деревья, сухими ветками которых играл ветер. Дед как-то говорил, что ветер всегда доносит до нас что-то, что может решить судьбу, омега вспоминает его слова и прислушивается к шелесту веток. "Время... Пришло время..." - нет, Сокджину не послышалось, он действительно услышал, как ветер донёс до него чьи-то слова, что, возможно, были просто совпадением. Может, кто-то говорил о том, что пришло время снимать лапшу с огня, или время сходить за дровами, или... Да мало ли причин! Конечно, дедушка прав, но в его случае, видимо, это правило не работает... *** - Почему он? Почему мой Сокджини? - Плакал мужчина, падая на колени перед молчаливым юношей невысокого роста в длинной шубе, пахнущей травами даже в морозы. - У нас есть сбережения, мы... Мы можем предложить вам... Пожалуйста, не забирайте его! - Он поднял на парня заплаканные глаза, схватив его ладонь, пытаясь воззвать к чёрствому сердцу шамана. Его муж, украдкой утерев глаза, подошёл к нему, поднимая с колен и унося больше не шелохнувшегося мужчину к помощнику шамана, что уже обошёл их дом, окуривая благовониями. Шаман оглядел дом: уют, чистота, запах домашней еды - разве могло что-то испортить эту идиллию? Каким бы бессердечным его не считали, Юнги было жаль, что он принёс в такую замечательную семью такую новость, он сел за стол, вздохнув и дожидаясь своего помощника. Буквально через пару минут в кухню вошли Хосок, его помощник, и мистер Ким, глава семейства, на которое свалилось такое дерьмо. - Ты всё сделал? - Хмуро посмотрев на Хосока, спросил шаман. - Да, благодаря той смеси трав Монстр обратит внимание только на того, кто ему предназначен, - вздохнул парень, передёрнув плечами. - Юнги-я, а нельзя кого-нибудь другого? Или соберём отряд и разнесём его жилище, чтоб не повадно было? - Забавно взмахнув кулаками, воскликнул Хосок. Юнги, грустно усмехнувшись, покачал головой: - Если бы можно было хоть как-то избежать Обряда... - Скажите, Он убьёт моего сына, да? Я могу спрятать его? Увезти куда-то? - С надеждой посмотрел на них мистер Ким, сжимая кулаки от бессильной злости. - Убъёт? Никто не знает, но надеяться не стоит, всё же Монстр своих прошлых подношений не отпускал. А спрятать его вы не сможете, даже если перебьёте запах благовоний, лес не отпустит его. Он его не отпустит. - Юнги посмотрел на несчастного отца, который после его слов зарыдал, не сдерживаясь. Хосок, тоже не выдержав, подошёл к нему, обнимая, всё же он знал эту семью, уважал их, а Сокджин вообще был славным солнышком, изредка заглядывавшее в их шаманскую берлогу с вкусным обедом. Никто и представить не мог, кого выберет Монстр... flashback Глубокая осень, до месяца Великой Пурги ещё много времени, но в определённый срок шаман и его помощник должны прийти в лес, дабы обговорить детали будущего Обряда. И вот они, укутавшись от промозглого ветра с крупицами снега, стоят перед костром, бросая последние клочки трав и проговаривая последние слова для призыва. Юнги, насторожившись, кивает Хосоку, а тот, достав ритуальный клинок, чертит по промёрзшей земле вокруг них круг, шепча что-то неясное. Оказавшись под защитой, они могут выдохнуть более-менее спокойно. - Неужели мои старые друзья прячутся от меня за каким-то кругом, как от нечести? - Послышался голос из самой чащи, захрустели ветки, и их взору предстал крупный чёрный волк с горящими алыми глазами. Он всегда меняет свой облик, на этот раз - волк. - Мы же так давно знакомы, научиться бы вам доверять, хотя... Вы и друг другу-то себя доверить не можете, - усмехнулся голос, но обоим было понятно, что говорит волк, хоть он и не раскрывал пасти. - Что тебе на этот раз нужно? - Нахмурился Юнги, игнорируя удивлённый взгляд Хосока и его тихий шёпот "откуда он знает?". Волк оскалился. - Слыхал я от путешественников, - кивнул он в сторону пары костей с примёрзшим мясом, - что у вас неслыханной красоты омежка живёт. Мол, и кожа у него белее снега, и губы алые, как вишня, и волосы чёрные, как вороново крыло, фигура что надо. - Хмыкнул он под конец. - Так вот я, на правах ужасного чудовища, хочу его. Юнги похолодел: только не его тонсэн, этот ребёнок не должен достаться Ему! - Сокджин! - Прошептал Хосок, в ужасе прикрыв рот ладонью, что не скрылось от внимания волка, довольно щёлкнувшего пастью: - И имя у него прекрасное, не терпится увидеться, - оскалился тот, на что Юнги поморщился, - надеюсь, мы друг друга поняли? - Прищурив алые глаза, волк скрылся в темноте, покорно поглотившей его. Хосок в ужасе посмотрел на шамана: - Во имя Великих, что мы теперь делать будем? Джин, он же, а его семья? Они... Они... - Юнги подошёл ближе, взяв трясущиеся ладони помощника в свои руки: - У нас достаточно времени, мы что-нибудь придумаем. end flashback Они ничего не придумали, от этого вина засела у Юнги прямо под рёбрами, сжирая медленно, но верно. Хотелось выть от того, насколько безвыходной была ситуация, он сидел, вцепившись в свои волосы, на крыльце их с Хосоком дома. Снова шёл снег, с улиц доносились смех и крики, все сейчас были на праздновании в честь Обряда. Все радовались, что один из жителей их деревни добровольно согласился на жертву для Монстра, а тот и дальше будет охранять их от напастей, даровать хорошую охоту в его владениях, и, конечно же, не тронет самих охотников. Как же хотелось Юнги выйти и закричать всем, что они не могут так радоваться в то время как Сокджина, такого доброго и светлого Сокджина готовят к смерти, наряжая и раскрашивая, как куклу. Хосок отправился к ним домой, так как хотел помочь омеге, да нужно было провести ещё некоторые обряды, а Юнги, как шаман, своё дело выполнил. Пожалуй, это было самое сложное его дело - смотреть на тонсэна, что уже принял свою судьбу и стоял, мертвенно-бледный, улыбаясь так же бледно. Тогда Юнги не выдержал и сорвался, прося прощения, за то, что не защитил его, не нашёл решения, за то, что он такой никудышный хён и шаман. Джин крепко обнял его, гладя по спине, что-то тихо шептал, успокаивая, говорил, то это не его вина, и что пусть вообще выкинет эти глупости из головы, он лучший хён на всём белом свете. Хлопнули ворота и захрустел снег. Шаман поднял голову, глядя на свою омегу, который вдруг упал на колени. Буквально подлетев к нему, Юнги обхватил руками вздрагивающие плечи парня, прижимая к себе. - Юнги... Он... Он же совсем потерянный, а ещё, представляешь, улыбается, смеялся даже. Чёрт, я думал, его смех звучит ужасно, а сейчас понимаю, что больше не услышу его... Юнги, ему так страшно, Чимини ему помогает, конечно, но тот и сам на призрака похож. Если этот ублюдок с ним что-то сделает, хоть что-то, я его божестенную задницу надеру, Юнги, слышишь? - Тот кивает, лишь бы Хосок-и успокоился и дал отнести себя на кровать. Пока парень содрогается в его руках, он смотрит в самую чащу леса, встречаясь взглядом с алыми глазами. "Ты его слышал" - одними губами прошептал шаман, зная, что Он его точно слышит. Волк, сощурив глаза, исчез. *** Всей деревней Сокджина провожали к тёмной закрытой части леса, постепенно толпа редела, ибо люди боялись идти туда, а Сокджин бледнел всё сильнее (хотя казалось, куда дальше?). Чимин крепко сжимал его руку, и не смотря на все уговоры уйти, он упрямо шёл рядом с братом, который умилялся его смелости. Джин стрался выглядеть спокойно, чтобы не нервировать родителей, которые итак уже были на грани: папа весь день с красными глазами, отец с трясущимися руками, он даже не представляет, что творится у них на душе. Юнги и Хосок шли впереди, просто для спокойствия своего и родителей Джина, ибо не хотели отпускать его одного, ведь этот путь по Обряду он должен пройти один. Через какое-то время они остановились, шаман вышел вперёд, и, зачерпнув нечто из чаши в руках Хосока, бросил это вперёд, а потом на Джина, который лишь зажмурился. Отодвинув Хосока в сторону, Юнги подошёл к Сокджину. - Принимаешь ли ты свою судьбу, Избранный? - Чимин всё также не отпускал руку брата, испуганно глядя то на него, то на шамана. - Принимаю, - поклонился тот, осторожно выпутывая руку из ладошки Чимина. - Нет... Джинни, постой ещё чуть-чуть, пожалуйста! Не уходи! Хосоки, Юнги, не отпускайте его! Я-я не отдам его, он мой брат, пожалуйста, не надо! - Обняв Сокджина, он буквально повис на нём, рыдая. - Я думал, это не взаправду, мы же не можем отдать нашего Сокджини этому Монстру, да, папа? Чимин повернул своё заплаканное личико к папе, ноги которого уже не держали и он опустился на колени, его за плечи поддерживал отец, стараясь не поднимать глаз на сына. Не веря, мальчик посмотрел на Джина, который стрался сдержать слёзы, глядя на небо. Пока Чимин расслабился, Хосок подошёл и отцепил его, осторожно оседая на снег, укачивая мальчика в своих руках. Тот всё ещё брыкался и что-то бормотал, сердце Сокджина разрывалось и он рванулся было в сторону брата и родителей, но его остановил Юнги: - Ты только больнее им сделаешь, уходи. - Джин с секунду смотрел на шамана, что отвёл покрасневшие глаза, а потом крепко обнял, что-то прошептав на ухо и тут же срываясь с места. Убегая, он слышал лишь крик Чимина. *** Он бежал, путаясь в ногах и одежде, ветки хлестали его по лицу, царапая нежную кожу, в глазах стояли слёзы, из-за которых Сокджин почти не видел, куда бежит, стараясь забыть крик брата. Остановился он только тогда, когда холодный воздух начал раздирать его горло, заставляя кашлять, попавший в обувь снег заморозил его ступни. Стоя и оглядываясь, парень не знал, что ему делать: искать Монстра или же он сам найдёт его, ведь это его владения? Хотя... Раз уж ему уготована смерть, то стоит ли ждать её, трясясь от ужаса, не лучше ли принять эту данность с высоко поднятой головой, глядя в глаза костлявой старухи? Решив самому найти хозяина этого леса и не тянуть с приговором, он, храбро вздёрнув нос и утерев влажные дорожки слёз, пошёл вперёд, в темень чащи. Если бы не ситуация, в которой он оказался, то омега бы даже обрадовался, что оказался здесь. Лес хоть и был лишён зелени, но всё же был красив с голыми деревьями и с белым покровом место травы. Лунный свет создавал жутковатую атмосферу, но ему не было страшно, ведь от судьбы не уйдёшь, поэтому он сейчас шёл в неизвестность безмолвного леса, хрустя снегом и лишь этот звук разрушал мёртвую тишину. Дыша на замёрзшие ладони и сжимая-разжимая пальцы ног, Сокджин пытался согреться, сильнее укутываясь в накидку, которую почти силой надел на него Чимин. Вспомнив обо всех людях, что он оставил, Джин остановился, пытаясь сдержать рвущуюся истерику. Ноги перестали держать его, и он упал на колени, закрыв ладонями лицо, желая вообще не рождаться, только бы не приносит своим близким столько боли. Зачерпнув немного снега, он умылся, зашипев от холода, который чуть отрезвил и успокоил его. Внезапно позади него захрустел снег, отчего Сокджин замер, сжав в кулак ткань своей лёгкой накидки. Шаги приближались, пока не некто не остановился буквально за его спиной, отчего душа ушла в пятки и он сглотнул. - Господин, я не трону Вас, можете повернуться. - Раздался вполне себе человеческий голос, Джин, вздёрнув брови, обернулся назад. Перед ним предстал парень, возможно, чуть старше, высокий, в тёплых одеждах, он был похож на медведя, на секунду ему показалось, что чужак - альфа, но нежный запах фиалки заставил его передумать. Несколько секунд незнакомец разглядывал Сокджина, а потом, улыбнувшись странной будто квадратной улыбкой, поклонился: - Меня зовут Тэхён, я Ваш слуга, которого назначил Хозяин, - парень не выглядел опасным, поэтому Джин встал, кланяясь и улыбаясь ему. - Что Вы, не нужно мне кланяться, Господин. Ох, Вы ранены? - Он показал на пару царапин на лице Джина, тот в недоумении стёр подсохшую кровь. - Глупости, просто царапина. Скажи, Тэхён, откуда ты знаешь, что я тот, кто тебе нужен? - Тот снова улыбнулся, смеясь: - А здесь никого нет, не осмеливаются обычно заглядывать к нам в гости. А из живых только Вы, Избранный. - Сокджин сглотнул, не решаясь переспрашивать. - Тэхён, а ты не сможешь вывести меня отсюда? Ну зачем я ему? - С отчаянием в глазах тот взял ладони слуги в свои, надеясь убедить того, но парень глянул на него вмиг погрустневшими глазами. - Он Вас не отпустит, лес не даст сбежать, запутает, Вы только сгинете тут. - Джин выдернул ладони, качая головой: - Ну тогда я сгину. Никуда не пойду, не дамся ему, всё равно смерть, но хоть не от его лап. Отходя от Тэхёна всё дальше, он пятился назад. Слуга нахмурился, он выглядел чуть напуганным: - Это очень глупый поступок, Хозяин найдёт Вас, прошу, пойдёмте со мной. - Протянул он руку Сокджину, тот посмотрел на неё чуть ли не со священным ужасом и рванул в лес. Тэхён опустил голову, думая о том, что только бы Хозяин не навредил парню. Джин снова бежит, спасая свою жизнь, от холодного воздуха печёт лёгкие, ступни замёрзли, пальцы онемели, как бы ему не заболеть, хотя ему всё равно грозит смерть, что уж. Видимо, в этом лесу даже ночь опасна для жизни. Вскоре бежать стало совсем невыносимо, парень остановился, оглядываясь и пытаясь привести дыхание в норму. Снова безликий лес с этими корявыми деревьями, холодным снежным покровом и звенящей тишиной, что сейчас нарушало лишь тяжёлое дыхание омеги. Повторяющиеся пейзажи сводят его с ума. Обернувшись на непонятный звук, он видит вдалеке слабый свет. А вдруг кто-то из их деревни пришёл а ним? Его спасут, наконец-то! Рванув вперёд, Джин уже представил, как снова обнимает родных, как приносит шокированным, но несомненно обрадованным Юнги и Хосоку нормальный обед, как начинает жить своей обычной жизнью, но останавливается, увидев, что это был за свет. Несколько человек лежали в разных частях небольшой поляны, догорал костёр, который еле освещал поляну и некоего мужчину что свернул голову направившего на него ружьё человека. Ружьё упало им под ноги, а неизвестный, подняв человека за шею, размахнулся и вогнал руку почти по локоть в грудь мужчины и вырвал что-то, бросая тело. Сокджин замер, пытаясь не закричать и сдержать чувство тошноты. Зажмурив на секунду глаза, он открыл их, надеясь на то, что всё увиденное им исчезнет, но увидел как мужчина пожирает нечто, вырванное из груди того человека пару минут назад. Только сейчас он увидел, что остальные четыре человека лежат в чётко выделяющихся на белом снегу бордовых лужах. Омега судорожно выдохнул, прикрывая рот, но мужчина, видимо, услышал его, так как мгновенно замер, оборачиваясь. Незнакомец, чуть выше самого Джина, с растрёпанными темно-каштановыми волосами смотрел на него своими карими глазами, при тусклом освещении костра казавшимися чёрными, затягивали своей темнотой, в которой пропал Джин, а свежий аромат гиацинта и жасмина ворвался омеге в лёгкие, кружа голову. Ухмыльнувшись и стерев кровь с подбородка, альфа (а это был именно он) медленно подходил к парню, что застыл, как вкопанный, опустив руки и приоткрыв рот, втягивая воздух. Когда мужчина остановился буквально на расстоянии вытянутой руки, Сокджин рассмотрел его получше: тот не уступал в ширине плеч, на которых накинут меховой плащ, а половину его роста, казалось, занимали одни лишь ноги, бесконечно длинные. Незнакомец ухмыльнулся окровавленными пухлыми губами и протянул руку к лицу Джина, который боялся даже выдохнуть, всё так же глазея на мужчину. - Действительно прекрасен, - пробасил он, ладонью проведя по щеке Джина и вдыхая сладкий вишнёвый аромат омеги, положил ладонь ему на лоб, - а теперь спи. И словно по щелчку пальцев глаза Джина закрываются, тело слабеет и он падает в руки всё того же незнакомца, который укутывает его в свою накидку, разглядывая парня. - Хозяин, простите, он вырвался, у-убежал, я уговаривал его не делать глупостей, а он... - Бормотал извинения появившийся сзади Тэхён, падая на колени, ведь он знал, что будет, если не угодить Хозяину. К счастью, альфа агрессии не проявлял, лишь развернулся к слуге, держа на руках свою драгоценную ношу. - Зато он теперь знает, что я из себя представляю, к тому же с ним всё в порядке, только замёрз, а царапины излечить недолго. Вот если бы с ним что-то случилось, ты бы отвечал своей жизнью за проступок. - Он чуть улыбнулся: - Чонгук, хватит прятаться, твоё пыхтенье слышно на весь лес. Из леса выскочил совсем ещё молодой альфа в заснеженной одежде, с горящими глазами и взлохмаченными волосами. - Не правда, Хозяин, я был тих, как мышка! Как Вам удаётся? - Надулся парень, отряхиваясь. - Если бы ты больше думал о шуме, который создаёшь, когда маскируешься, - Тэхён закатил глаза, вставая с колен, - то возможно... - Ой, Тэхён-а, ты просто завидуешь, я ведь во всём лучше, - хитро улыбаясь, младший подскочил к парню, отлично зная, чем того можно побесить, что у него отлично получилось, ибо уши Техёна уже полыхали от гнева. - Хватит, Чонгук, огребёшь ведь потом, - спокойно сказал их Хозяин, удобнее перехватывая на своих руках Сокджина и уходя вперёд. Чонгук вздёрнул брови, пихнув в бок омегу: - Это он? - Как можно тише шепнул он хёну, который кивнул. - То-то он такой спокойный, сожрёт бедняжку и опять будет бушевать, у-у. - Обиженно прошептал Чонгук в ухо Тэхёна, который отшатнулся от него: - Хватит дышать мне в ухо, противно же! - Чонгук ухмыльнулся, притягивая хёна за талию к себе. - Что-то вчера ты не особо противился. - Омега густо покраснел, вспоминая, как младший кусал его ушко, пока втрахивал в поверхность кровати. Тэхён, сбрасывая руку со своей талии, убегает вперёд, крича "Кто последний, тот слабак!", ну а Чонгука два раза просить не нужно, хотя он итак знает, что явно не слабак, можно и побегать с хёном, подурачиться, ведь поводов для радости у них не так много. *** Время подходило к весне: постепенно теплело, солнце светило ярче, иногда Сокджин замечал птиц, снега становилось меньше, а душе легче от предчувствия чего-то хорошего. Он всё чаще гулял по лесу, разглядывая деревья, ибо не мог дождаться, когда на них появятся нежные листочки, гулял, вдыхая чистый лесной воздух, иногда ёжась, ведь с утра было достаточно морозно. - Сокджин, я же говорил не выходить, когда так холодно! - Слышится грозный голос подбегающего ближе альфы, который торопливо стягивает с плеч всё ту же меховую накидку, в которую он закутал Джина в первый день их "встречи". Ах да, Монстр, Хозяин Леса и просто Он произносимое с ужасом и отвращением, это Намджун - мягкий, иногда неуклюжий, очень умный молодой человек с наимилейшими ямочками на щеках. Джин глядел на него, нахмурившегося, с бурчанием застёгиващего петельки у самого горла, чувствуя затопляющую с головой нежность, которая, видимо, отразилась в его глазах, потому что Намджун глянул на него и озадаченно спросил: - Что-то не так с моим лицом? - От такой растерянной мордашки Сокджин прыснул в кулак, но потом всё же не сдержался, смеясь во всю силу своим неповторимым смехом, к нему тут же подключился Джун, глядя на согнувшегося в три погибели парня глазами-сердечками. Потом, спохватившись, он приобнял омегу за плечи, ставя его в нормальное положение, и повёл в сторону дома, приговаривая, что "твой организм ещё не привык к холоду, ты можешь заболеть, почему ты такой упрямый". Да, обычного дома, а не жуткой пещеры, как предполагали жители деревни. В тот день Сокджин очнулся в человеческой кровати, в человеческой спальне без костей и трупов на полу, без других жутких вещей, о которых шептались в толпе, которая вела его на верную смерть. Потом он в панике кидался вещами в пришедшего разбудить его Чонгука, который потом сам сбежал, крутя пальцем у виска, говоря что "двинулся красавчик, его Хозяин с ума свёл, запугал совсем". Потом он конечно получил законный подзатыльник от Тэхёна, который испуганно огляделся, боясь увидеть необычайно злого сегодня Хозяина. Отпихнув младшего, он вошёл в комнату, где омега, свернувшись комочком у кровати, плакал, сжимая в руке кочергу от камина. У добродушного Тэхёна, которому парень понравился с первой встречи, сжалось сердце от картины отчаявшегося человека, готового к смерти. Он присел рядом: - Господин, всё хорошо, Вас никто не тронет, - осторожно забирая из дрожащих кривеньких пальцев кочергу, он откинул её подальше. Не зная, как поддержать или успокоить парня, Тэхён погладил того по мягким волосам, взяв в свою ладонь холодную чужую. - Не. Трогай. Его. - Прорычал некто за его спиной, отчего Тэхён буквально отлетает от Джина, кланяясь. Парень мгновенно побелел, глядя на Монстра большими влажными глазами, рыдания застряли в горле, а слёзы ещё падали, чертя на мягких щёчках солёные дорожки. "Исчезни" - низко прорычал альфа в сторону Тэхёна и повернулся к Сокджину, который чуть сознание не терял от ужаса. Прикрыв глаза, Монстр вдыхал аромат омеги перед ним, а тот, в свою очередь, знакомился с ароматом своего истинного. Конечно, признавать это было волнительно, но приятно - у него всё же есть истинный, и он, кажется, чует его запах, а ведь омега думал, что остался без запаха после всех этих отваров для затягивания течки и перебивания сильного от природы запаха, на который во время течки обращали внимание слишком много альф. Сейчас же Джин сидел в беседке, уговорив альфу провести ещё немного времени на улице, на что тот со скрипом согласился. Тэхён и Чонгук, наблюдавшие за милейшей картиной, буквально хором закатили глаза, проведя по лицу ладонью, ведь оба знали, что те любят друг друга, но вели они себя как дети, держась за ручки и гуляя вместе по вечерам. - Они что, ещё даже не целовались? Почему Хозяин медлит? Джин-а его уже не боится, у него ж из глаз сердечки сыплятся! Вот глупые какие! - Чонгук искренне недоумевал, почему, раз они истинные, они не делают никаких шагов навстречу? Как бы они не боялись Намджуна, Чонгук и Тэхён уважали его и действительно желали счастья, надеясь, что Хозяин изменится в лучшую сторону и наконец отменит эту кровавую дань, заменив её чем угодно, но не бедными омежками. *** И всё действительно изменилось, когда однажды утром бледный Тэхён сидел на кровати Сокджина, сменяя одно влажное полотенце за другим, глядя на затихшего Господина. Всю ночь омега не спал, плохо себя чувствуя, бедный Тэ весь изволновался, не понимая, в чём дело, ведь ушедший с вечера Хозяин не будет обрадован такой новостью. Сначала Джин просто чувствовал слабость, потом ему становилось хуже, а посреди ночи, когда он пошёл попить, внезапно рухнул, как подкошенный. Тогда Чонгук отнёс его в комнату, а Тэхён был уже в панике, ведь к общему недомоганию добавился жар, а сам омега вёл себя странно, ворочаясь и извиваясь на кровати, хныча и обливаясь слезами. И под утро, когда он затих, а комнату залил запах вишни, Тэ выволакивал Чонгука, который начал звереть от сильного запаха. Кое-как выпроводив его на улицу, чтобы тот пришёл в себя, он замер, глядя на приближающегося Намджуна, что бросил на снег нескольких пойманных на охоте кроликов: - Ну что, Сокджин проснулся? Он хотел на ужин кролика и я... - Альфа замер, поведя носом и вдыхая запах. Зрачки его расширились, увидев такую реакцию, Тэхён отошёл с его пути, поклонившись. Хозяин буквально взлетел по ступенькам крыльца и скрылся в доме. Тэ, подобрав тушки кроликов и направившись их на кухню, думал лишь об омеге, волнуясь о том, что Хозяин может навредить ему, хоть он и относился к парню бережно, словно к хрупкому цветку. Всё же течка может любому альфе вскружить голову. *** Скинув уличную одежду со следами крови где-то в коридоре, Намджун направлялся в спальню Сокджина, упиваясь его запахом, который пропитал, казалось, весь дом. Идя в комнату, он думал лишь о том, чтобы не сорваться, ведь омега рассказал ему, что все течки он проводил в болезненном состоянии, постоянно пил отвары, отсрочившие течку и заглушавшие запах. И он первый, первый у своего омеги, его истинного, он не сделает ему больно. Замерев на пороге, он осматривает спальню, натыкаясь взглядом на кровать в углу, где в ворохе из простыни и одеяла лежит стонущий омега. Тот, учуяв запах Намджуна, очнулся, поднял голову и затуманенным взглядом посмотрел на него: - Намджун-а... Мне так плохо, так больно... Я... Ты ведь поможешь мне?... Пожалуйста, Джун-и... - Проскулил Сокджин, копошась и выбираясь из опутавшей его простыни. Альфа, замерший на пороге, испугался было, что Джин без одежды и он точно не сдержится, но омега был в домашнем, хотя встав с кровати, начал раздеваться, трясущимися руками пытаясь расстегнуть пуговицы. Подлетев к нему, Намджун взял его ладони в свои, лишь бы тот не делал глупостей, Джин поднял на него глаза, от похоти казавшиеся ещё темнее, искусанными губами пробормотал что-то, в следующий момент впившись в губы альфы неумелым поцелуем и обхватив его шею, прижимаясь ближе. В этот момент Джун теряет связь с реальностью, рыча в губы истинного, и, подхватив его под ягодицы, чувствуя смазку сквозь тонкие штаны, идёт к кровати. *** Вот и лето. Сокджин сидел на мягкой траве на границе леса, ожидая Чимина и родителей. Хосок и Юнги обещались подойти попозже. Прошло не так много времени после того, как он ушёл, а по Намджуну уже скучает, жалея, что тот не пошёл с ним, хотя понимал его. Беспощадный Хозяин Леса раскаялся, но вот родители не простят его, да и жители деревни, хотя ведь сами решили, что обряд нужно проводить, а Намджун, тогда обезумевший от одиночества и обозлённый на весь мир, был только рад. Конечно, за всю свою бессмертную жизнь, он и не задумывался о жизнях его жертв, которым преспокойно ломал кости, пожирал плоть. За всё своё существование он возненавидел истинность, ибо верил, что у такого, как он, никогда не будет истинного. Да и неудавшаяся первая любовь не внушала доверия к другим омегам... *** Когда-то давно, когда он был ещё смертным, его сердце покорила омега, кроткий и спокойный парень, словно сотканный из всех его мечтаний. Но счастливые отношения не продлились долго: в первую же течку он отдался другому альфе, а позже, стараясь убедить Намджуна своими жалкими речами, он сделал себе лишь только хуже. От охвативших его чувств злости, гнева и предательства Джун заманил омегу, а потом и альфу в лес, жестоко убив их и похоронив там же. Духи леса не простили ему такого деяния и прокляли, заставив влачить своё бессмертное существование, став Хозяином Леса. Намджун знал, что его постигнет кара за содеянное и согласился стать бессмертным духом, оберегающим лес и жителей деревни, расположившейся неподалёку. Время летело, менялись люди, жившие рядом, а Джун, обезумевший от одиночества, нереко убивал нечестных охотников крайне жестоко, отчего напуганный суеверный народ прозвал его Монстром и решил, что если приносить ему жертвы, то он станет добрее. Хозяин Леса лишь рассмеялся в лицо посланным к нему с дарами людям и разорвал тех на части. Какое-то время к нему никто не совался, но спустя несколько столетий обычай приношения жертвы снова возродился, а Намджун, никогда особо не заботящийся о ком-то, наученный горьким опытом, лишь радовался возможности выместить свою злость на очередной омежке. Но однажды его одиночество всё же было прервано появлением парочки сумасбродных оборотней, которых он спас от охотников, которые тогда почти добили парней до смерти. Вылечив и выходив мальчишек(по сравнению возраста Джуна и оборотней, они были ещё мальчишками), он пытался было их прогнать, но на то они и сумасбродные, что остались, объясняя то тем, что Хозяин Леса их спас и они обязаны отблагодарить его. У оборотней были понятия чести и получше, чем у людей, ибо хоть и казавшиеся слабыми и трусливыми мальчишки храбро устояли перед рычанием Монстра, продолжая твердить о том, что пока не спасут его также, как и он их, не уйдут. "Кровь за кровь", - пролепетал мальчишка, выглядывая из-за спины другого и глядя на него пронзительными карими глазами. Намджуну тогда было не до них, поэтому он лишь махнул рукой, разрешая Чонгуку и Тэхёну остаться и побыть его слугами, пока тем не представится возможость отплатить долг, а сам пошёл отлавливать нерадивых охотников, решивших прибрать к рукам больше, чем позволено. По дороге он лишь сокрушался: времена меняются, а коварность у людишек только растёт, сам он уже не относил себя к людям, хотя имел телесную оболочку, считаясь при этом духом. Отвлёкшись на подставную жертву-охотника, он не заметил, как его окружили и, возомнив из себя великих воинов, наступали. Из разговоров наглых охотников Намджун понял, что его собираются убрать, чтобы не мешал ловить живность, которой так славился его лес. Позже он понял, что переоценил свои силы, а четвёртая по счёту стрела конкретно мешала двигаться, вонзаясь глубже. Каким бы сильным он ни был, он всё ещё находился в телесной оболочке, которая неимоверно ослабляла его, ноги подкашивались, перед глазами всё плыло, а браконьеры уже мысленно праздновали победу, как вдруг... На поле боя влетела пара крупных волков, сверкая налитыми кровью глазами, тёмная шерсть вздыбилась, внушая ужас, а клыки кровожадно скалились. Не успели люди среагировать, как волки вмиг расправились с большинством из них, а те, кто уцелел, уже бежал, принося в деревню жуткие новости. При помощи волков, Джун дотащился до дома, по пути вытаскивая из тела стрелы, всё же вырубившись от кровопотери почти у самого крыльца. Очнулся он от взволнованного шёпота мелюзги, которая тут же затихла, испуганно таращась на поднимающегося Намджуна. - Вам ещё нельзя двигаться, внутренние ушибы и перелом рёбер ещё толком не зажили! - Опрокинул его обратно беспардонный Чонгук, как всегда ничего не боящийся, а подошедший к кровати Тэхён пробормотал, виновато глядя на Хозяина Леса: - Мы не знали, где у Вас лекарства, поэтому сделали только примочки из того, что имелось. - У меня нет лекарств, потому что они мне ни к чему, я никогда не получал ранений, только мелкие, которые заживали сами. - Поморщился Джун, ощущая как сила, характерная духам, наполняет его организм, исцеляя. Он краем глаза заметил, как мальчишки переглянулись, решаясь что-то сказать или спросить. - Ну, говорите, чего боитесь, после того, как вы мне жизнь спасли, я вас не трону. - Беззлобно хмыкнул он, глядя на решительно подпрыгнувших на стульях мальчишек: - Мыбыхотелиостатьсясвами! - Выпалили они на одном духу. Разобрав, чего они просят, Намджун попытался отговорить их, но неожиданно убедительный Тэхён вконец уговорил его. Хотя Джун и до этого подумывал о том, что ничего страшного не произойдёт, если эти двое останутся у него. Той зимой он обрёл двух надоедливых, шумных и вечно спорящих, но несомненно преданных слуг. *** Прошло столько времени, оборотни из мальчишек выросли во взрослых мужчин, хотя и вели себя, как дети. Позже, они вместе выследят группу путешественников, которые хотели поживиться в их лесу, а потом продать шкуры животных в заморских странах за большие деньги. Именно от них Намджун узнает, что они ехали не только за дарами леса, в их планах было заглянуть на обратном пути в деревню, где живёт самый красивый омега возможно в этих землях. Отчего-то тогда его пробрала злость и он, скрипнув зубами, разбил голову рассказчику, позже полакомившись его сердцем. Это и есть небольшая подпитка его бессмертия, ибо в сердце содержатся эмоции и воспоминания, которые имеют большую силу. Проходит ещё какое-то время и вот он, доходчиво пояснив местному шаману и его помощнику, кто от них требуется, встречает его самого в лесу. В его планах было показать, кто здесь хозяин, показать, кто он на самом деле, но точно не во время его трапезы. Да, он помнит, как обернулся, глядя на омегу и пропал в этих испуганных глазах, а вдохнув запах юноши, понял, что тот - его истинный. Что он тогда нёс? "Действительно прекрасный"? Он словно совсем потерял разум, губы говорили что хотели, а руки только и касались лица перепуганного омежки, потом он всё же закончил этот спектакль, вырубив парня. В ту ночь он уходил с самым ценным трофеем за всю его бессмертную жизнь... Позже он сблизился с Джином настолько, что, казалось, дышать без него даже не может, ибо грудную клетку спирает какой-то неведомой силой. Дарил ему всё своё внимание, неловко шутил, слушая необычный смех и чувствуя, как в груди что-то тает. Видит его радостные глаза, милую улыбку и монстр внутри, кажется, приветливо виляет хвостом, ластится к Сокджину. Хозяин Леса любит наблюдать за тем, как Джин готовит, ловко нарезая ингридиенты, смешивая, что-то пробуя, как он летает по кухне, умудряясь объяснить всю суть рецепта, а Намджун просто кивает и улыбается. Когда его раскрывают и даже дают ложкой по лбу, он хмурится и уходит, ибо снова открывать в себе чувства крайне волнительно, особенно когда внутри ещё жив страх предательства. Даже после проведённой вместе течки Намджун лыбится, когда замечает, что омега всё чаще оставляет свою ладонь поверх его, мягко гладит по шрамам, оставшихся на коже. Когда он переводит взгляд на Сокджина, тот неловко краснеет и отворачивается, пытаясь убрать руку, которую альфа не отпускает, переплетая пальцы и целуя их. - Н-не наадо, они уродливые. - Джин пытается как-то сжать пальцы, убрать руку, но Намджун видел достаточно. - Это от природы? - Спросил он, глядя на омегу, который грустно улыбнулся, расслабляя пальцы, понимая, что смысла прятаться нет. - Другие омеги завидовали мне, но марать лицо не решались, тогда они нашли другое решение. - Джун хмурится, чувствуя как Джин сжимает его ладонь в поисках поддержки, которую он несомненно даёт, в ответ обхватывая его ладони обеими руками. - Они подкараулили меня, опрокинули на землю и зажали руки, отбивая их палками. - Голос парня дрогнул, приглядевшись, Намджун увидел дорожки слёз на щеках истинного, которые он тут же стёр, прижимая Сокджина ближе и целуя в макушку. - Разве это моя вина? Лучше бы я вообще не рождался... - Сквозь слёзы пробормотал Джин, уткнувшись в шею альфы, отчего тот чуть ли не взвыл, ибо не знал, как помочь. Осторожно обняв его, он начал укачивать омежку, тихо успокаивая его, тот постепенно затих и, сопя тому в шею, уснул. Немного поумилявшись сонному выражению личика Сокджина, Намджун понёс его в спальню, думая о том, что не позволит ему плакать. Никогда больше.