О морской воде, алкоголе и ревности

Зейн осоловевшим взглядом смотрит на надпись «Без контрацептивов». Моргает, читает ещё раз. Аккуратные печатные буквы на аляпистой бутылке приплясывают и складываются в слова «Без консервативов», и парень не совсем уверен, что такие вообще существуют. Но улыбается. Море лижет смуглые ноги, солеными брызгами оседая на чёрных шортах, за спиной горят цветные фонари пляжного бара. «Без консервантов», — читает наконец-то юноша, удовлетворяясь этим вариантом, и открывает бутылочку с ядерно-зелёным соком. Прохладная жидкость опускается в иссохшее горло, доходит до желудка и смешивается с его содержимым: парой таких же соков до этого и одной маленькой таблеточкой. Жёлтенькой, со смайликом. Кристаллики растворяются внутри, сужают сосуды, расширяют зрачки. Зейн качается, поминутно впадая в экстаз от ощущения холодной воды, контрастирующей с его огненной обожженной на доминиканском солнце коже. В голове крутятся принесённые с собой заедающие мелодии: что-то из The Weeknd или Kanye West, но попавшийся в лапы химии разум отказывается вспоминать название. Биты накладываются на музыку, льющуюся вперемешку с испанской речью и пьяным смехом из бара. Пьяным ирландским смехом, не без труда определяет Зейн и оборачивается, ловя губами несколько зелено-красных бликов дискотечного шара. Юноша зачарованно пялится на прыгающие огни, отпуская себя в их объятия и позволяя ритмам мурашками пробежаться по его волосам. Смех повторяется. Фигура Найла вдалеке нечёткая, словно скользящая в пенной дымке виндсерферская доска, когда на неё смотришь с берега. Он шатается, приобнимая Луи за плечи и мешая ему флиртовать с примчавшимся со своего рейса стюардом. Тем самым, который завоевал сердце их друга шоколадными кудряшками. Найл оттягивает майку, обнажая алую шею, делает глоток пива, опрокидывая в себя за раз пол-пинты и что-то шепчет на ухо Луи, заставляя того смущённо заалеть. И Зейн готов поспорить ещё на двадцать баксов, что Найл предложил другу, как и где он должен растянуть своего нового знакомого. Смех вырывается из легких, когда парень с карамельными волосами и неприятно обгоревшим носом скидывает с себя руки пьяного блондина, берет под локоть бортпроводника и быстрыми шагами утаскивает его дальше в бар. — Удачи, Томмо! Воспользуйся советом! — кричит ирландец, поворачивается к морю и на заплетающихся ногах идёт к Зейну, опускающимся перед ним на колени. Холодный песок неприятно чешет кожу, но стоять больше не хочется. Хочется разговаривать о мире и боге, обниматься, и, возможно, сказать, что он уже давненько по уши влюблён, но смелости не хватает, как не хватает и уверенности, что это взаимно. — Ты такой чертовски красивый, -шепчет ему на ухо пьяный Найл, приземляясь рядом, и морщась от неприятных ощущений. — Господи, какой же ты красивый, когда тебя кроет. Он смотрит в расслабленные глаза Зейна, которые исследуют его лицо, словно видят впервые, и обнимает его, опрокидывая их обоих на песок. Прибившаяся волна касается жгуче чёрных волос, и Малик мычит, но не расцепляет рук на смеющемся друге, нагло устроившимся сверху. Ему-то не мокро. — Телефон, — шепчет брюнет, пытаясь скинуть юношу со своего тела, хоть он и совсем не против его нахождения там. — Куплю новый, — тихо отвечает Найл, и прикасается ледяными руками к мокрым ключицам Зейна, — Луи влюбился. — Я тоже, — улыбается Зейн, смотря на яркие, низко висящие над ним созвездия, и не замечает, как хмурит брови Найл. — Класс, рад за тебя, — он бурчит, сразу вставая с друга, но его ведёт, и следующая волна уже накрывает его упавшее тело. Смех Зейна снова смешивается с тёплой испанской музыкой, и он отмечает, что почти признался первый раз. *** Голова утром раскалывается и в горле безумно сухо — привычное состояние для похмелья. Найл открывает глаза, попутно скидывая с себя руку Зейна, пожелавшего разделить с ним ночью кровать. Оба в трусах; шорты и майки — белая Найла и темно-синяя с красными разводами Зейна — валяются в углу, сандалии и шлёпки наверняка где-то в номере. Не то чтобы у Найла реально было желание их сейчас искать. Он протирает глаза и с трудом встаёт на ноги, мечтая добраться до туалета. Парень смотрит на себя в зеркало и не знает, когда все в его мире обрело такого рода краски: фиолетовые пятна на его обгоревшей шее явно не проделки курортного солнца, а красные глаза — не морской воды. Блондин медленно моргает, хмуря лоб. Он ничего не помнит о прошлой ночи. Алкоголь, друг мой, враг мой. В голове проносятся какие-то вспышки, фонари, мотоцикл и, кажется, холодное море, еле покрытое пенными барашками. Но он абсолютно не видит в своих воспоминаниях людей. Холодная вода стекает по затылку засунутой под кран головы, и несмотря на предостережение гида о вреде этого действия, Найл начинает ее жадно пить. Глоток за глотком она струится леденящими потоками по пищеводу, и если это не счастье, то Найл не знает, что тогда. Посвежевшим он выходит из ванной комнаты, попутно хватая со стола спальни бутылку газировки для Малика, который так и не шевелится. Найл толкает его под бок, ложась обратно на кровать, но никакой реакции, поэтому Хоран разворачивается полностью к телу — иначе Зейна и не назовёшь — сквозь ресницы разглядывая лицо своего друга. Тонкий прямой нос, пушистые и очень аккуратные брови, трехдневная щетина и темная кожа, которая в противовес его собственной — молочно-белой, не горит под лучами этого чертового огненного шара. Я тоже. В мыслях проносится блаженное лицо Малика, когда он говорит о влюбленности, и настроение Найла становится немножко хуже. Если Луи и Гарри теперь будут нескончаемо и навеки веков вместе, как они вчера уже напланировали, если Зейн сейчас окажется таким же влюбленным в кого-то придурком, то Найл… А что он? Как обычно: запасное колесо старого автомобиля. Всеми забытого, никому не нужного. Одинокого. Парень закусывает губу, чтобы изнутри не вырвался раздраженный вздох. Стоило только раз подумать о том, что, не разбивая их прекрасный тройственный союз, они могли бы быть абсолютно счастливы, как сразу все идет по одному прекрасному месту. Хоран в принципе не любил влюбленных людей, не понимал, как так спонтанно, в одну секунду можно посмотреть на человека и уже через мгновение знать, что хочешь провести с ним всю жизнь. Томлинсон, конечно, тот еще фрукт в этом плане. Сколько Найл его помнил, а это, между прочим, долгие десять лет, столько Луи был человеком спонтанностью. Необдуманные поступки, сумасшедшие действия и эмоции, льющиеся через край. И, сколько Найл помнил себя, он всегда был гораздо более осознанным, спокойным, даже слегка бесчувственным, пока это все не поменялось в один самый гадкий и одновременно самый счастливый день в его жизни. Любить лучшего друга — наиужаснейшее занятие, просто поверьте. Зейн во сне нахмурил лоб и в блаженной неге дернул ногой. Найл подумал, что ничего прекраснее он в жизни не видел. Разумеется, не считая Зейна в сауне. — У меня едет крыша, — тихонько шепчет блондин, опаляя дыханием лицо друга. — У меня тоже, — внезапно отвечает Малик, приоткрывая глаз. — Я думал, ты спишь, — Хоран приподнимается на локте, недоуменно рассматривая парня. — Ты топаешь, как слон, — парирует Зейн и на его лице расцветает легкое подобие улыбки. — Дамбо. — Дамбо летал, — Найл садится на кровати, открывая бутылку газировки. — Тебе стоило бы поучиться у него этому искусству, — Малик протягивает руку за водой. Глоток, два, и его взгляд становится чуть менее мутным, а в голове слегка проясняется. — Мы проспали завтрак? — он пытается сфокусировать взгляд на электронных часах, мигающих изумрудно-зелеными цифрами на тумбочке, но, кажется, показывающих только нули. — Сломаны, — блондин пожимает плечами, признаваясь в отсутствии понимания причин. — Мы еще успеваем на обед. — Сколько времени? — брюнет скидывает с себя легкое одеяло, рассматривая порванные сбоку трусы. Упал? — Около трех, — Найл тоже смотрит на дырку на бедре друга и глубоко в душе надеется, что засосы на его шее и порванные боксеры не имеют за собой одной и той же истории. — Даже не спрашивай. Зейн поворачивается к другу. Растрепанные волосы, красная царапина на плече, синяки. — Мы переспали? — Малик не может не улыбнуться и пара смешков вырываются вместе с накатившими приступами головной боли, — охжбля. Найл игнорирует вопрос. *** — Я уж думал, никогда вас больше не увижу, придурки! — Луи в растянутой майке алкоголичке, открывающей обзор на все его тату, солнцезащитных очках и кепке встречает их на входе в ресторан. - Часов в девять утра пытался стучаться к вам в номер. Такая мертвая тишина. Думал вызвать вам скорую или типа того. Он смотрел на двух абсолютно разбитых друзей, прячущих красные глаза за темными стеклами. — В следующий раз хоть смску кидайте, что вы уехали искать приключения. И пароль от вашего сейфа скажите. Случись с вами что, я хоть нагребу денег! Он шумный, в который раз подумал Найл. И очень-очень бестактный, добавил он, смотря как Луи беспардонно стаскивает очки с Малика, заставляя того в спешке прикрывать глаза рукой. — Сколько вы выкурили вчера? — Луи осматривает шею Найла, но не решается комментировать. — Вы хоть понимаете, сколько здесь криминала? Вы же могли не вернуться. Хоран кидает кепку на свободный стол и, игнорируя нравоучения Луи, идет к стойке с прохладительными напитками и пивом. Золотистая жидкость наполняет прозрачный стакан. Профессионально, без пенки. Затем второй, и парень понимает, что он просто не донесет их до места, потому что плитка на полу все еще танцует самбу. — Амиго, пор фавор, — блондин подзывает официанта, на жестах объясняя ему, что нужно сделать. Афроамериканец улыбается, смотря на безуспешные попытки Найла. — Ага, а стол-то где? — он спрашивает, обнажая ряд ровных жемчужных зубов, и Хоран чувствует себя идиотом, машет рукой куда-то в сторону своей кепки и выцепляет взглядом из хаотично движущейся толпы спины друзей, говоря смущенное «спасибо». — … они с луком? — Я даже не уверен, что это можно есть, если честно. — Да ладно, что с нами станется. Я пока не слышал о смертях от бананов. — Ага, но они же с луком, — повторяет за Зейном Луи и со слегка ошарашенным взглядом, накладывает себе странное доминиканское блюдо. «Банановое пюре» читает блондин и косится на некрасивую бесформенную массу зеленовато-желтого цвета. — Тебе ночных приключений не хватило? -шепчет он на ухо Зейну, повторяющему действие Луи. — Я не думаю, что это опасно. — Выглядит не очень, — Найл следит, как и в его тарелку опускается местный деликатес. — Я помолюсь перед этим приемом пищи, — бормочет парень, отходя к другим витринам, и слышит тихо брошенное ему вслед «я тоже». — У тебя сегодня тиндер разрывается, — Луи нагло присосался к его бокалу и шарил в телефоне. — Я тут такого парня тебе нашел, закачаешься. Томлинсон толкает к нему устройство экраном вверх и на Найла с фотографии смотрит приятный внешне парень с ежиком русых волос и темными глазами. Зейн перехватывает телефон и сразу смахивает этого Лиама Пейна вправо. — О, мэтч! — восклицает Малик и смотрит на блондина исподлобья. — Пойдешь вечером? — С такими украшениями? — он оттягивает высокий воротник легкого поло, демонстрируя обоим весь масштаб трагедии. — Это кто тебя так? — Луи присвистнул, потянувшись руками к пунцово-фиолетовым разводам под ключицами блондина. — Предположительно, я, — Зейн делает глоток пива и улыбается во все тридцать два зуба. — Но мы не помним. — То есть вы переспали? — Возможно. — Нет! — в унисон отвечают парни, а Луи, словно не заинтересован в продолжении разговора, тянет в рот вилку с едой, попутно строча левой рукой сообщение в телефоне. — Гарри теперь тоже должен мне пару баксов, — объясняет он свое довольное выражение лица, и его улыбка становится только шире, когда Найл обеими руками закрывает глаза. — Ты невыносим. — Ты меня любишь. И Хоран даже не знает, что ответить, потому что да, любит. *** — Вот, ты же понимаешь, что мы наверняка живем не просто так, не просто просиживаем место на Земле, дыша этим воздухом, пользуясь ресурсами? У нас должно быть предназначение, у каждого из нас. Спустя два дня после мэтча, вечером Найл сидит с Лиамом в каком-то пляжном кафе, пытаясь поддерживать тему смысла жизни. Руку приятно холодит бокал с безалкогольной пина коладой, на столе маняще стоит тарелка со свежим ананасом. Спутник непрестанно жужжит, кажется, абсолютно не заинтересованный в самом Найле. Только в том, что он говорит и думает, а думает он много, слишком заумно и совсем по-философски. И Найлу совершенно неинтересно, почему он родился, для какой цели предназначен и все такое. Ему интересно, почему парень с такой красивой внешностью вдруг оказался непередаваемым занудой, почему в его напитке нет доброй порции рома, почему его взгляд все время соскальзывает с лица Лиама на спину Зейна, который вместе с Луи пришел в это же кафе, и теперь потягивал свою любимую кровавую Мэри. — Мне кажется, что все люди, точнее их большинство — это овцы, стадо, которым управляют сверху, которое не знает зачем живет… — Да, это похоже на всемирный заговор, — кидает Найл и новый знакомый перескакивает на тему масонов. «Все в порядке?», — читает по губам обернувшегося к нему Малика Найл и старается незаметно для Лиама кивнуть головой. Но получается неубедительно, плечи подлетают к ушам и жест становится больше похож на спасите-я-не-знаю-как-отсюда-сбежать. Малик хмурит брови и что-то говорит Луи, поднимаясь со своего места. Он подходит сзади к сидящим парням и кладет руку на плечо подскочившего от неожиданности Лиама. — - Ребят, а не хотите присоединиться к нам, кажется, вы тут вдвоем заскучали! — Малик смотрит прямым взглядом на Найла и у того сердце подскакивает к горлу. Зейн пьян. Его глаза темнее, чем обычно, лицо не выражает и толики того дружелюбия, которое было бы уместно в этом приглашении, и с Лиама, который задрал голову посмотреть на пришельца, легко считывается опасение. — Эм, нет, спасибо, но у нас тут, хм, что-то типа свидания, — парень переводит взгляд с Найла на брюнета, буквально кожей ощущая повисшее в теплом ночном воздухе напряжение. — Мы бы хотели его продолжить. — Не думаю, — Зейн из заднего кармана достает смятую купюру и кидает ее на стол. — Я его забираю, рад был познакомиться, Лиам. Найл с каким-то виноватым видом встает из-за стола и пытается сказать, что напишет Лиаму попозже, но слышит резкое «не стоит» и хмурит брови в прощальном кивке. — Прости, — выдавливает из себя он и, как загипнотизированный, следует мимо застывшего Лиама за Зейном вглубь бара. — Это что сейчас было? — почти шипит ирландец, плюхаясь на деревянную скамью рядом с Луи и делая у того крепкий глоток карибского рома. — Какая муха тебя укусила, Малик? — Тебе с ним не нравилось, — резко отвечает брюнет и до побеления сжимает свой бокал. — Да с хера ли ты взял это? — Ты убирал руки, когда он пытался тебя коснуться. — Зейн! — Найл шумно выдыхает и опустошает бокал Луи, — тебе показалось, ты сидел спиной. — Хочешь сказать, тебе было с ним комфортно? И Найл хочет ответить нет, но с языка слетает лживое, отдающее гнильцой «да», и Зейн медленно встаёт из-за стола, уходя без прощаний. — Ну и на хрена ж ты это сказал? — Луи подзывает официанта, заказывая две порции алкоголя. — Мы же все знаем, что это не так. Тебе не нравилось. — Я не знаю, Лу, — Найл хватается за волосы, упираясь красными локтями в столешницу. — Друг, вам пора поговорить. Хоран вскидывает голову, встречаясь с тяжёлым взглядом серых глаз. — Давно знаешь? — С самого начала, — Томлинсон поживет плечами, — тебя легко читать. — Господи, какой позор. — Я могу привести его обратно? Спорим, он там у воды, курит, — юноша неопределенно машет в сторону моря, и Найл понимает, что сейчас просто не готов. Интересно, как Луи себе это представляет? Что он просто подойдёт к нему и скажет: «Зейн, привет, давно не виделись, я влюблён в тебя полтора года, к слову, о, расскажи, как дела и не хочешь ли ты быть со мной вместе?»? Молчание затянулось. Принесли выпивку. И Найл, честно говоря, не любил крепкие напитки. Ему хватало ста грамм виски, чтобы быть очень тепленьким. И сейчас, он уже чувствовал, как мозг даёт сбои, мысли начинают путаться в тугой клубок, рождая странные желания. И пока Луи отошёл в туалет, руки блондина сами пишут сообщение Лиаму. *** — Слушай, прости, что вчера так вышло. Мой друг слегка перебрал, а с ним синим спорить бесполезно. Молодые люди шли по протоптанной в джунглях острова тропинке, поочередно ахая из-за окружающей их красоты. Под ногами звучно похрустывали пальмовые ветки. — Да, я так понял, что для тебя он как старший брат, верно? — Лиам оглядывается на движущегося сзади Найла, — Он на тебя так смотрел, словно ты не имеешь права отказать ему, словно он за тебя ответственен. — У него, точнее у них, бывает такое. Луи и Зейн поочередно включают режим куриц-наседок. Школьная привычка. Парни выходят на берег. Белоснежный пляж в обрамлении сочной зелени оказывается почти не защищён от агрессивных солнечных лучей, но не далеко покосившееся от старости дерево создаёт достаточное укрытие, и ребята падают на песок, подставляя потные лица морскому бризу. — Что такого происходило у вас в школе, что парни так о тебе заботятся? — Ничего особенного, просто я был на класс младше, не умел за себя постоять и частенько становился мишенью нападок футбольной команды. — - А, тот самый неудачник, которого частенько опускали головой в сливной бачок? — Лиам смеется, и Найл понимает, что он сказал это в шутку, его слова не должны были задевать. Но ему больно. — Да, примерно так и было, — вздыхает блондин, — А потом появились они. Два бунтаря, курящих травку на заднем дворе школы в обнимку со скейтами. — Разве их тоже не должны были задирать? — Наверное, должны, но они слишком быстро бегали и могли дать сдачи. — Взяли тебя под своё крыло? — Скорее под доску, — улыбается Найл, вспоминая Луи в его шестнадцать. Взъерошенный бесстрашный воробей, который мог матом крыть так, что люди просто старались его не трогать. Обидевшие Луи ребята, на следующий же день находили свои самые убогие фотографии, разбросанными по школе. Самые страшные секреты написанными на стенах. Он мгновенно умел распространять любые слухи, и ему безоговорочно верили. Он убалтывал преподавателей так, что никто из них никогда не мог вспомнить, зачем вообще начинали с ним разговор. И несмотря на обилие драк, он ни разу не был у директора. И в противовес ему — Зейн. Тихий парень с баллончиками. Никогда не говорил ничего лишнего, не лез на рожон, избегал любого рукоприкладства, так как считал, что доской прикладывать правильнее. С пятнадцати лет, пропитанный запахом травки. Аура бунтарства, тихого и загадочного, настолько плотно прилегала к его образу, что в выпускном классе, перед самым баллом, девушки подходили толпами узнать, не хочет ли он пойти вместе с ними. И он не хотел, предпочтя шумному празднику тихую вписку, на которой первый раз поцеловался с парнем, утвердив свою ориентацию. -… поехать на ферму. Ты как? — Лиам выжидающе смотрел на блондина, выпавшего из реальности. — Поедешь? — Да, нет, прости, я задумался. Что ты спросил? Шатен поймал долгий зрительный контакт и вместо ответа наклонился, мягко касаясь губами щеки второго юноши. — - Ты очень милый парень, Найл, но ты головой совершенно не здесь, — Лиам встал на ноги и, подав руку Хорану, поднял и его в вертикальное положение. — Пойдем, я отвезу тебя домой. И Найл вновь не сопротивляется чужой воле, потому что сам чувствует, как его тянет обратно в отель, в номер, в ночь. В то время, когда он слышит дыхание Зейна на соседней кровати. Пьяное, прерывистое, н е о б х о д и м о е. — В кого из них ты влюблён? В того грубияна или в парня с ромом? — Лиам уверенно вёл машину по знакомым местам, краем глаза поглядывая на притихшего пассажира. — Тот парень вчера, он ревновал. — Нет, тебе показалось, он всегда так себя ведёт, — говорит Найл, но слышит себя словно со стороны. На душе неспокойно и скребут кошки. Ему нужно скорее оказаться в отеле. Необходимость в этом была настолько ясная и острая, что он даже не почувствовал укола совести за резкий отказ Лиаму остановиться на заправке. — Нам хватит доехать, — грубый голос, пропитанный акцентом холодного туманного острова, режет атмосферу салона. Руки блондина начинают слегка трястись, что не укрывается от глаз внимательного водителя, и он, слава богам, вдавливает педаль газа в пол и отпускает ее только, когда появляется из-за угла главное здание отеля. С припаркованными рядом двумя машинами скорой помощи. Старенькая бордовая тойота ещё не успевает полностью остановиться, как Хоран вылетает из салона, подбегая к доминиканским врачам. У одной из карет стоит убитый, позеленевший от страха Луи. А на каталке лежит Зейн. На его лице маска, и девушка-медик вентилирует его легкие, в то время как другая обрабатывает и на живую зашивает глубокий тонкий порез на рёбрах парня. Вся правая сторона его тела поцарапана и слегка сочится кровью. — Луи… — Найл спотыкается, хватаясь за плечо друга, который мгновенно притягивает его к себе в успокаивающие объятия. — Ч-ч-что?.. Сзади подходит Лиам, который, мгновенно оценив ситуацию, на чистом испанском обращается к врачам. — Он катался, врезался вон в того парня и напоролся на риф, когда залетел под парус. — Томлинсон шмыгая втягивает воздух. — Я не знаю всех тонкостей вашего виндсерфинга, но его карабин запутался и он не мог выбраться на поверхность, слишком долго пробыл под водой, пока он его не достал, — парень указывает на второго пострадавшего, который сидит также на каталке, но в сознании. У него перебинтована нога и он тоже слегка зелёный. — А с ним что? — На ежа на рифе наступил, — сквозь слезы смеется Луи, и Найл поддаваясь порыву чувств подходит к тому юноше, заключая его в крепкие объятия. Врачи начинают тараторить, пытаясь обратиться к парням, но их недоуменные взгляды красноречиво говорят — мы не понимаем. И темнокожая девушка толкает Лиама в руку, чтобы он начал переводить. — Им нужен номер вашей страховой компании, если вы не хотите платить за вызов, — Томлинсон кивает, доставая из кармана телефон, пока девушка ещё что-то говорит внезапно нарисовавшемуся переводчику. — И мисс Сантьяго просила передать, чтобы вы не переживали, через час-два ваш друг и не вспомнит, что наглотался воды. Лиам улыбается. Его взгляд тёплый, обнадёживающий. От него веет уверенностью, и Найл не может остановить себя, когда делает шаг, раскрывая руки для того, чтобы броситься Лиаму на шею, выдыхая жаркое «спасибо» тому практически в губы. Пейн придерживает блондина широкой рукой за спину, на секунду прижимая чуть ближе, и отпускает, потому что не хочет пользоваться моментом. Найл не его человек. Хоть и безумно привлекательный. — С Зейном все будет хорошо, не волнуйся. *** Малик и правда приходит в себя очень быстро. Гораздо быстрее, чем это ожидается, потому что когда он говорит первое «ох, черт», Найл все еще находится у его каталки прямо в объятиях этого непонятного парня с сайта знакомств. Малик честно думает, что в его голове навсегда будет запечатлен образ его друга практически висящего на незнакомом мужчине лицом к лицу. Он вечно будет проклинать тот момент, когда откроет глаза, а за талию его блондина держатся чужие руки. И вечно в его мыслях будет крутиться это виноватое «Зейн», мягко слетевшее с алых обветренных губ Найла. Он любит его. И кажется, это чувство сжигает его изнутри, когда он видит рядом Лиама. Головой Зейн понимал, что никто никому ничего не должен, что он не имеет никакого права ограничивать Найла в его выборе, в его действиях, но спустя три дня, когда он прижмет его к стене отельного номера, фактически вгрызаясь в мокрые податливые губы, в голове будет набатом биться лишь одна мысль. Мой. *** «Хазз, мне так жаль, что ты не здесь. Я безумно скучаю». Луи печатает сообщение, зная, что Гарри сейчас летит где-то над ними по пути в Бразилию. С ума сойти, на самом деле, как сильно бортпроводники страдают от перемен времени, перепада давления и температур. С ума сойти, как сердце Луи разрывается от того, что он не может сейчас обнять сове кучерявое чудо, поцеловав его со всей страстью, которая только множилась под доминиканским солнцем. «Как у вас дела, Лу?» Посредственное сообщение заставляет Луи светиться о счастья. Внутри все теплеет, и, кажется, там рождаются собственные звезды. Я так скучаюскучаюскучаю. Луи вкратце описывает события последних дней, наблюдая как оправившийся от полученных травм Зейн и Найл рассекают водную гладь на досках с парусами. Красным и синим. «Оу, они так и не поговорили? А что тот парень - Лиам?» Луи мягко выдыхает, поражаясь способности Гарри запоминать ничего незначащие мелочи. Боже, он по уши в нем. «Он неплохой. Мы даже дважды уже ужинали вместе. Кажется, он не так уж и запал на Найла. Скорее, хороший друг. Но Зейн страшно ревнует. Все время грубит, поддевает. И Найл этим пользуется. Правда, не думаю, что осознанно» Гарри отвечает почти мгновенно, что вызывает у Луи новую волну теплых чувств. «У них все будет хорошо. Ты переживаешь больше, чем они. Я видел Найла, я видел Зейна. Клянусь, еще пару дней, и они окажутся в одной постели осознанно» И Луи правда в это верил. Наблюдая как два цветных паруса наперегонки с морскими барашками скользят по соленой водной глади, он в это верил. Всем своим влюбленным сердцем.