Возрождение

Почему он не может быть счастливым? Лука устал от этих драм, душевных стенаний, разъедающей сознание бессонницы и пустоты в сердце. Почему? Этот вопрос неустанно вгрызался в его мысли, пока он нетерпеливо ждал своей очереди на прием к школьному врачу. Колющие моменты вечера пятницы все еще болезненно прокручивались в памяти. Взгляд Элиотта, свет которого совсем недавно был решительно устремлен лишь на него, теперь предательски отражался в глазах Люсиль. Взгляд, который с осторожной нежностью поджигал душу Луки, безжалостно сжег его разбитое сердце в тот самый переломный момент. Момент, когда в нем погас весь свет. Момент, когда внутри что-то неисправно сломалось, и ты заведомо знаешь, что как прежде уже не будет. Никто и ничто тебя не «починит», даже время – оно лишь ничтожно слабо притупит боль, и только. Момент отчетливой разницы между «до» и «после». Перелом. Костяшки его пальцев все еще болели. Но не так сильно, как душа. Как и кулак, она тоже замотана, но только не в бинт, а в кокон безразличия. Пока еще трудно делать вид, что ему на все плевать, но он научится. По крайней мере, постарается. Главное – терпеливость. Которая сейчас так не вовремя подводит. Устав, кажется, от бесконечного ожидания, Лука встал со своего места и с любопытством подошел к двери, ведущей в кабинет врача. И тот факт, что она была не до конца прикрыта, привел его к подслушиванию. – Тебе нельзя было переставать принимать лекарство, это плохо сказалось на общем состоянии организма, – верещал доктор. – К тому же, у тебя участились приступы. Элиотт, пора бы уже понять, что биполярное расстройство – это серьезное заболевание. Сердце ухнуло в пятки. Элиотт болен? И в одночасье все стало понятно. Очередной переломный момент. Пазл сложен, картина ясна. Оттого еще больнее: они невольно сожгли друг друга в страданиях. Остался лишь пепел. И кокон властного безразличия. – Я просто хотел в полной мере ощутить то чувство, а эти чертовы таблетки служили мне препятствием, – злостно пробурчал знакомый до боли голос. Что-то зашевелилось внутри кокона безразличия. Нет, это не душа, она не может так быстро возродиться. А с чего он взял, что она вообще возродится? – В любом случае, это уже неважно. Я снова пью таблетки, так что все сейчас нормально, – монотонно заявил Демори и стремительно зашагал к двери. Уже не важно = мне не нужны чокнутые люди в моей жизни. Уравнение с двумя неизвестными нежданно оказалось решенным. Лука успел спрятаться за стендом, увешанным инструкциями по поводу защиты от вирусных инфекций. Увы, он уже болен. Вирусом по имени Элиотт Демори. Вакцины нет. И не предвидится. С этими мыслями он вошел в кабинет. – Так-с, что это у тебя с рукой, – изучающе рассматривая его кисть, спросил врач. – Честно? Проломил чей-то забор в прошлую пятницу, – неожиданно для самого себя выпалил Лука. – Ничего особенного. – Не думаю, – озадаченно наклонил голову доктор, принявшись щупать костяшки его пальцев. – Похоже, у тебя перелом пястной кости, но чтобы точно убедиться, я направлю тебя на рентген. – Окей, – пресно произнес Лука, забирая протянутое направление. – Спасибо. – Береги себя, Лука, – весьма уместный совет, не так ли? Вот только он ему не очень следует. Молча кивнув в ответ, парень направился к выходу. В мыслях болезненно крутился вопрос: «А кто будет меня беречь?». Кто? Лука открыл дверь и слегка опешил – перед ним стоял Демори, также занявший, по всей видимости, роль подслушивающего. – Перелом? – дрожащим голосом изрек Элиотт, трепетно поглаживая его покалеченную кисть. – Биполярное расстройство? – ответно спросил Лаллемэнт, задыхаясь от прикосновений их рук. Тот самый взгляд, который теперь не поджигал, но и не сжигал подчистую. А грел. Просто грел охладевшее сердце, закованное во льдах разочарования. Убитая доселе душа, укутанная в кокон безразличия, возрождалась с каждым взмахом неугомонных бабочек в его животе. Очередной переломный момент. Только за этим переломом следует не трагедия, а возрождение.