Роксоланка

«Как он мог узнать?» — вопрос, который не давал хасеки султан успокоиться. Конечно, может быть женщина слишком сильно накручивает себя, однако реальность именно такова. Она всё ещё с силой сжимала переданный евнухом листок. Родные черты собственного лица словно смотрели на неё с вызовом. Портрет, нарисованный Лукой вернулся к ней спустя много лет. Большинство зарисовок и дневник бывшего жениха Хюррем сожгла ещё до никяха с Сулейманом. Как же остался «жив» этот рисунок (а это точно была работа Луки судя по тому, что глаза мятежной госпожи мог рисовать так только он!), впрочем, волновало Хюррем не так уж и сильно. Скорее всего, Ибрагим сохранил его, чтобы в самый выгодный для себя момент предоставить повелителю. Интересно, а у паши осталось ещё что-нибудь, или только портрет, навсегда запечатлевший молодость Роксоланы? Хотя, если бы было что-то более весомое, то не поспешил бы грек свергнуть любимицу падишаха с невидимого трона? Или это какая-то новая игра, правила которой каждый додумывает сам?!

***

Едва шехзаде Мустафа вошёл в покои султана, как сразу же наткнулся на рыжеволосую. Та сидела, смиренно сложив руки на груди султана и словно даже в таком состоянии молилась за жизнь горячо любимого супруга. — Хюррем султан, как ваши дела? — госпожа перевела на наследника взгляд полный печали и великой скорби. — Мой господин сердца лежит и вот-вот отдаст душу свою Аллаху, как могу я не чувствовать себя уже подобно мертвецам, что тихо поют свою прощальную песню в ночи? — глаза султанши покраснели от пролитых слёз. И Мустафе от этого легче вовсе не становилось. Уж лучше бы султанша угрожала, рвала и метала. Тогда и ему, шехзаде, не было бы так ужасно и тоскливо на душе от того, что они находятся по разные стороны. — Всё могло быть иначе, Мустафа, — вдруг обратилась к нему хасеки. — Если бы ты был моим сыном, то это не сломило бы нас. К несчастью, смерть одного из нас принесёт облегчение для другого. «Не для меня…» — подумал потомок великих османов и приблизился к султанской кровати. — И раз уж мне суждено уйти вместе с повелителем так рано, то я прошу у тебя, Мустафа, чтобы мои дети не покинули мир вслед за нами. Они не заслужили кровавых кинжалов и веревок на шее. На их душах нет никакого греха. Только на мне, шехзаде, — слёзы брызнули из глаз. Когда-то давно Хюррем пообещала, что больше ничто не заставит её показать слабость, но она ошибалась. Не такое было сейчас время, чтобы думать о гордости, жизнь детей была для неё намного ценнее. — Если я так сильно прогневала небеса, то пусть черти заберут душу мою. Однако дети мои без вины виноватые, пусть живут они столько, сколько суждено. Хасеки достала спрятанный флакон с прозрачной жидкостью и открыв его, медленно начала подносить ко рту. — Знаю, мне нет прощения, Мустафа, ты никогда не сможешь простить меня за всё мною сделанное. Я и сама не в силах сделать этого. Но лучше уж умереть сейчас, может быть, хотя бы тогда ты Аллах сжалится над моими детьми, — слёзы скатывались по щекам рыжеволосой госпожи. — Милосердный Аллах… Темноволосый едва успел выхватить из женских рук сосуд с отравой. Склянка упала с характерным звуком и на ковре появилось огромное пятно. Хюррем непонимающе переводила взгляд с яда на наследника и никак не могла подобрать нужных слов. — Больше никогда не думайте о таком, Хюррем султан. Будьте достойны нашего повелителя и не забывайте о долге перед моими братьями и сестрой, — шехзаде вышел из султанских покоев. Увидев это, Сюмбюль поспешил к падишаху. — Ну как, госпожа? Всё получилось? — довольная улыбка хасеки служила ему ответом. Насмешка читалась в голубых глазах Роксоланы.  — Уж теперь-то никто не сумеет сместить меня с моего законного места, — Хюррем вышла на султанский балкон, с которого открывался прекрасный вид на столицу Османской империи. — Оказывается, мой трон не только в сердце нашего повелителя… «Мустафа тоже влюблен в меня. Все эти годы…» — женщина вновь улыбнулась, наслаждаясь произведённым эффектом. Сын Махидевран и впрямь поверил, что бывшая Александра вот так просто расстанется со своей жизнью, бросив детей на произвол судьбы. И ведь он мог позволить хасеки отца убить себя, не моргнув и глазом. Однако такой страх читался в его глазах, что Хюррем уверена, старший наследник не просто так хранил её портрет. И раз уж Мустафа не желает ей смерти, значит Роксолана ещё больше будет распалять огонь страсти в его душе. Рабыня из Крыма — хозяйка во дворце великого султана Сулеймана, мать пятерых его детей. Его законная супруга Хюррем, смысл существования, первая среди красавиц. Её имя Александра-Роксолана и она никогда не сдаётся… Мир никогда не забудет её, ту единственную, что стала госпожой османов и покорила миллионы сердец.