Страдания Сейн

Библиотека всегда была моим спасением, что в школе, что сейчас, когда мне уже давно перевалило за семнадцать. Находиться в городской библиотеке одно блаженство, одна из таких причин — практически полное отсутствие людей. В наше время книги имеют не такое большое внимание, нежели раньше, но я не виню в этом поколение, я его за это благодарю. Вокруг тишина и покой. Запах книг будто уносит в меня в другой век, где книги правили балом, где нет людей, где нет проблем... — Девушка, мы закрываемся, — мои размышления прервал хлюпенький парень со здоровенной шваброй в руках, он озадаченно потер лоб, увидев молодую девушку, нюхающую разворот бестселлера. — П-помогите выбрать книги, п-пожалуйста, — прозаикалась я, разговор с незнакомым человеком давался мне очень трудно. — Что вас интересует? — шмыгнул он, положив швабру. — Т-т-триллеры, — я почувствовала, как краска растекается по моему бледному лицу, выдавая мое стеснение, из-за чего мне становилось еще труднее держаться. Он окинул меня взглядом и снова озадаченно потер лоб, после нескольких секунд раздумий, он уткнулся в прилавок с книгами и достал самую незаметную из них. — Вот, одна из лучших, что я читал. Сейн Дапин пишет превосходные триллеры, но “Тестикулы волка” самое пугающее, на название не обращайте внимания, автор с юмором. Я неловко улыбнулась, обратя внимание лишь на извращенное слово, но позже до меня дошла мысль, и я решила переспросить: — К-к-как, как зовут автора? Парень тоже смеялся до моего вопроса, после мгновенно сменил гримасу и ответил: — Сейн Дапин. — Забавно, — приятно улыбнулась, — Ладно, спасибо Вам за совет, обязательно приду завтра и п-п-поделюсь впечатлением. — Постойте, можно пригласить Вас сегодня посидеть вместе со мной и друзьями? — О, нет, что вы, я не могу, — я начала пятиться назад ближе к входу. — Почему? Вам понравятся мои друзья, мы все задроты, которым интересны книги, комиксы, фильмы… — Мне п-п-приятно, но я лучше пойду, спасибо еще раз. Выбежав из библиотеки, я глубоко вздохнула. Я с трудом могу выдержать диалог с человеком. Обычно на этой улице достаточно много людей в это время, я это всегда контролирую, но сегодня я задержалась и последний автобус уехал вместе с толпой, и теперь я чувствую себя не в безопасности. Мне постоянно кажется, что кто-то следит за мной, кто-то чуть ли не дышит мне в спину, когда остаюсь одна. Не знаю паранойя это или предчувствие, но это доходит до абсурда, каждый раз я делаю все для того, чтобы не выходить раньше или позже назначенного времени, а тут я, не знаю, почему я нарушила свой график. Делая глубокие вдохи и выдохи я делала шаг за шагом в сторону своей квартиры на окраине города. Мой захолустный райончик был самым отвратительным и пугающим, преступность там ликовала, потому что даже одного банального фонаря не светило. Но как ни странно, пугалась я не грабителей, а галлюцинаций и мерзопакостного прошлого, которое не давало мне покоя. Идя, я дрожала, как осиновый лист, постоянно оглядываясь по сторонам. Каждая тень, шорох и голоса заставляли меня вздрагивать. И за все время, пока я двигалась, в голове была лишь одна мысль: “Только без галлюцинаций”. Но всё в порядке, я дошла и еще дышу. Моя дешевая квартира не напоминала уютное гнездо молодой одинокой девушки. В ней так темно и одиноко, как будто здесь побывала смерть и забрала парочку жителей. Раздевшись, я прошла в комнату, после чего плюхнулась в кровать. Так и проходят мои серые, скучные, убогие дни. Очень часто я просыпаюсь от ужасов, которые снятся. Часто перед моими глазами встает картина, где я будучи двенадцатилетней девочкой вхожу в дом, а всё, что вижу это кровавые следы в прихожей и разделанные тела своих родителей с переставленными друг другу глазами. В какой-то момент я потеряла всё, чем дорожила и все, конец, я мертвая. Я разучилась жить, разучилась понимать людей, я их боюсь, когда их много, когда они разговаривают, дышат рядом со мной. Хочется убить их всех, просто разорвать на куски, я понимаю, что они не виноваты в том, что случилось с моими родителями и со мной, но я не могу убедить себя в этом по-настоящему. Все мои счастливые воспоминания стерты, все беззаботное детство тоже, лишь чёрные пятна грязи в смешении с кровью. Безумно плохо. Я опять не могу уснуть. Эти мысли сводили меня с ума. Мне нужно подышать, нужно наполнить легкие кислородом, пока я снова не начала видеть галлюцинации и крики моих родителей, представляя как их убивают безжалостные убийцы, ворвавшиеся в дом. За что их убили? Никто не знает. Какой-то выродок решил просто погулять по домам и поубивать ни в чем неповинных людей! Чёрт! Я вскочила с кровати и швырнула бутылку вишневого сока в стену. Уебки чёртовы! После чего сваливаюсь на колени и начинаю рыдать. У меня всегда так, сначала агрессия и гнев, потом слезы и душераздирающая боль. Свернувшись в клубок, я лежала и плакала, словно беззащитная антилопа перед разъярённым голодным львом, думая о том, что какой-то ублюдок лишил меня жизни, лишил меня всего, что присуще обычному человеку. Стук в дверь. Я не хочу вставать, пусть стучат суки, сколько им влезет, я не сдвинусь с этого ебучего места. Я не встану, я не сломаюсь еще сильнее. Я тут, я с собой, держу себя в руках. — Сэйн, я слышала у тебя грохот. Всё в порядке? — за дверью послышался писклявый женский голос. Я не отвечаю, я затаила дыхание, желаю, чтобы от меня поскорее отстали. Веки начали тяжелеть под крики соседки, и я начала засыпать. Сквозь сон я слышу бубнеж возле двери и молю, чтобы он закончился, чтобы они ушли, эти… Затем меня хватает за плечи мама с глазами папы и кричит мне что-то в лицо, а я не слышу, вижу только ее кровавый рот, откуда вытекает кровь. Затем ее отталкивает отец и начинает жестикулировать. Волки. Волки. Волки. Пропасть. Темнота. Все эти мысли разом. у. меня. в голове. Быстрая смена картинок; чёрное, белое, красное, чёрное. Всё бегало, плавало в голове, закружилась голова, меня потянуло блевать, но тут же рвота отошла. Последнее дыхание матери, ее последние слова? Что она сказала перед смертью? Что? Что? Что? Мощный стук в дверь. — Дапин, а ну быстро открыла дверь! Пиздострадалица ты херова! Мама, спрячь своё лицо, не показывай его мне, пожалуйста. Отвернись. Папа, убери свои окровавленные руки с моего белоснежного одеяла, я не умею отмывать кровь, меня не учили. — ДАПИН! Нет, мам, я не хочу вставать, и что с того, что она сломает дверь, сломанной душе сломанные двери нипочем. — Ты с кем там разговариваешь, Сэйн?! — Нужно вскрывать двери, у нее опять это помешательство скорее всего, черт, задрала меня эта девка уже. — Да может просто кошмар снится, чего ты так переживаешь. Соседка сказала, что слышала звуки разбившейся бутылки и рев, как будто свинью режут. — Это не повод так переживать, просто сорвалась. — Просто сорвалась? Этого я и боюсь, дурак! — пухлая женщина пыталась пробиться через дверь. Я тоже скучаю по вам. Вы не можете описать человека, который вас убил? Хотя бы примерно… Я так и думала. Я знаю, что он моментально вас убил и выколол глаза обоим… Зато теперь ты видишь глазами папы, а папа твоими. Мам, мне нужно уходить, обратно в реальность, прости, я скоро вернусь, обещаю. — Давай сюда отмычки, буду ковырять замок, пока не открою эту чертову дверь! Я не полностью проснувшись подхожу к двери и начинаю открывать замок за замком, тетка услышав движение, отошла в ожидании скандала. — Ты что делаешь я тебя спрашиваю?! — начинает гундосить она, выбешивая меня всё больше и больше. — Я позволяю себе уснуть в собственной квартире. — Я же говорил, что всё хорошо, дура ты старая. — Ты на моей ответственности, глупая. Я переживаю за тебя, понимаешь? — Понимаю, что ты переживаешь за деньги, которые тебе обещали миссис Маквиди за присмотр, — ехидно улыбаюсь я, понимая, что всё в моей жизни ебанная ложь. Тётка поперхнулась, надулась, но ничего не ответила, видимо, стало совестно продолжать мне врать в лицо, да тётушка Помидоро? — Если не уйдешь, покончу с собой. Прямо сейчас. — отрезала я, не поднимая головы. Когда длиннющие волосы закрывали моё лицо, я чувствовала себя в безопасности, словно находилась в изоляции... Она молчит. Ей нечего сказать. Устало вздохнув, она подхватила бесхребетного муженька под лапу и ушла, оставив смесь дешевых духов в воздухе. Ненавижу эти духи. Такой парфюм, хотя его, конечно, сложно таковым назвать, я чувствовала на шее Маквиди, которая частенько приходила ко мне в комнату для того, чтобы посмотреть на мое детское оголенное тельце. Я помню, как она приносила мне взрослое белье и заставляла его надевать при ней, а потом ходить, садиться, нагибаться. Сука! Я взяла будильник и снова бросила в стену! Ненавижу свою жизнь! После чего в слезах села на пол и начала рыдать, как после смерти родителей. Мне не помогает успокоительное, мне ничего не помогает, я не могу забыть, я не могу умереть, потому что боюсь ада, я не могу ничего поделать, я слабая, беспомощная психически больная девочка, живущая в голове и в вымышленном мирке из которого нет выхода. — Малышка, это дорогое женское белье, я купила его специально для тебя, я чувствую, что ты хочешь стать девушкой поскорее, верно? — Нет, миссис Маквиди, я боюсь взрослеть, можно мне не надевать его? — ревя, умоляю я, зная, что это бессмысленно. — Ну что ты плачешь, знаешь, сколько воспитанниц хотят надеть взрослое женское белье? Ты избранная, Сэйн. Смотри какая красота, — она достала красное гипюровое белье, — Надень, порадуй того, кто заботится о тебе. Кроме меня ты никому больше не нужна, только подумай, что с тобой станет, если я тебя брошу, как твои родители? Я со слезами на глазах беру это развратное дерьмо и начинаю надевать его на свое детское избитое тело. — Умница. Теперь я хочу, чтобы ты нагнулась… Я вскакиваю и выбегаю на балкон, пытаясь вдохнуть как можно больше воздуха, после чего наконец понимаю, что я здесь, в своей неуютной, но уже полюбившейся квартире, а не там, и не приходиться танцевать для этой старой извращенки. Я дома...Дома, а не там, в этом аду. Не двигайся, вдруг она опять нас заметит и заставит танцевать для тех женщин. Вдыхать слишком опасно, вдруг она возбудится. Не шепчи, она услышит. Не облизывай губы, она увидит. Не шевелись, так ты будешь незаметнее для ее глаз. Не будешь больше ее игрушкой, ты уже не там, где должна была быть, ты здесь, тут, с нами. Ты здесь, тут, с нами.