Housewife Radio

Stitch sew cut pull Мадам Валентина д'Эпине никогда так не хотела умереть. Hah hah Господи, прошу, дай умереть. 80 degrees, hemmed by reveries В этом чужом доме Валентина стала хозяйкой – не то что бы кто-то ей препятствовал в этом нелегком деле. Франц – теперь она только так называла того, кто когда-то был ей «бароном д’Эпине» - предпочитал проводить свои дни в разъездах с Альбером, который так и не стал женихом Эжени – и Валентина денно и нощно молилась за счастье той, что была достаточно умна, чтобы сбежать. Iron out saudade and wrinkles unfold И каждый день был как прошлый – полный сухой усталости, боли в спине, пульсирующих мигреней, криков прислуги и чертовой картонной улыбки Франца, который каждый вечер приходил в чистую столовую, садился ужинать и беспристанно нахваливал свою новую жену. Off-grain fabric tells a different tale Валентина тоже улыбалась в ответ. Они играли в идеальную семью – милый маленький кукольный домик, прямо как в ее старой детской; муж в свежем сюртуке и жена в корсете, а еще маленькие детки – трое, все девочки. А еще в гостиной – розовые обои, вазы с цветами и в цветочек, четверка хороших лошадей, приглашения на светские рауты – какой хороший у Вали получился кукольный домик, сказала бы мама, как идеально наша доченька все продумала! Tailored frequencies need to be repaired Но ведь доченька выросла, и кукольный домик будто бы тоже остался в прошлом, лишь чтобы снова воскреснуть, только в масштабе один к одному – и розовые обои, и вазы, и муж в сюртуке, только вот трех детей Валентина еще не успела родить, но это нечего, она ведь еще так молода, право слово. 7AM is when the station plays its sounds Вставала она рано – чтобы сопроводить мужа на прогулку, или в оперу, или на игру в бильярд – куда он там отправлялся, чтобы быть подальше от нее. Затем она принималась за рукоделие, шить юбки или кроить платки – она это любила и умела, прямо как ее мама. Listening to the speaker while the patterns pin into place Аккуратные маленькие стежки один за других появлялись на ткани, ткань складывалась в прекрасный фасон летнего платья с талией – силуэт «песочные часы», как раз для Валентины, которая была так похожа на маму. Scissors separate the yellow from the white Ножницы мягко кроили дорогую ткань – Франц постоянно дарил ей различные отрезы, словно бы пытаясь откупиться от любящей супруги. Да, Валентина была хороша в шитье, это было ее самым любимым и, по правде говоря, единственным занятием. Как у мамы, да, прямо как у мамы. Good morning, small-town listeners Только вот мама повесилась, узнав, что любовница отца родила ему ребенка. Валентина не боялась этой судьбы – она ее страстно желала. Thimbles coat my fingers Если бледные пальцы уколоть, из них очень красиво текла кровь – будто по первому нетронутому снегу. Валентина старалась не увлекаться этим – слишком хорошо помнила судьбу Эрмины Данглар, которую Люсьен Дебрэ нашел в ванне со вскрытыми венами. Она не хотела уйти так, нет, только не так; яд бы подошел идеально – ее мачеха, отравленная вином, явно бы гордилась ею за такой символический поступок. Feed dogs are jamming up Или повеситься – как дорогая мамочка. Это бы опечалило отца, скорее всего... Да, так оно бы и было. Яд забрал у него вторую супругу и сына, петля же – дочь и ту, самую, единственную любимую женщину. The thread comes in tangles Однажды Валентина даже готовила веревку, но струсила в самый последний момент, услышав, как подъезжает карета мужа. Правда, потом от волнения девушку стошнило прямо за ужином, но это было ничего – всю ночь, ворочаясь подле безмятежного спящего Франца, Валентина мечтала о том, чтобы все ее попытки суицида удались. I see such pretty things Но вновь она вернется к шитью, и вновь накричит на нерадивых горничных, и вновь поприветствует мужа и сядет с ним за один стол, и они будут думать о детях, о балах, о светских раутах, и каждый день похож на предыдущий. Так жила Рене. Так жила Элоиза. И теперь так живет Валентина. Вышеупомянутые – умерли, и последняя тоже не так далеко от них. FM comes in different colors, I believe Жалкая надежда на новое начинание оставалась такой же жалкой, как младенец, погибший в утробе матери и медленно отравляющий ее изнутри своим разложением. Валентину отравляли изнутри глупые планы на неведомое светлое будущее – пока у нее было только горькое прошлое и слепое настоящее. In the sewing machine, I've lost myself Для того чтобы себя потерять, нужно сначала себя иметь, - раз за разом повторяет себе Валентина, пропуская иглу сквозь дорогую ткань, и кажется, сама верит в то, что говорит. Но подвох в том, что она потеряла не только себя, она продала все свои миниатюрные амбиции за право быть баронессой д’Эпине и за кукольный домик в реальном размере. Memories inside my heart are there to grieve Воспоминания у нее оставались тоже бледненькие, жалкенькие, как и она сама – отрывки смерти матери, скорбящий отец, сокол, взмывающий в небо, ночь без единой звезды, объятия падающей ночи, разорванные миры, правление тьмы, королева шипов – так маленькая Валентина называла мачеху... И все они были воображением ее детства. Только сейчас девушка осознала, какое, собственно, мрачное у нее было детство. Color-coded by the love he gave to me Единственное яркое пятно – Максимилиан. Его скромный поцелуй ручки. Его мягкая, такая сладостно-робкая улыбка. Как ласково он касался ее – пусть мельком, пусть на жалкое мгновение, но такое не забывается!.. Даже когда Валентина с радостью бы сотни раз вспомнила гибель матери, чем его нежное касание, от которого душе почему-то так бешено больно. Ah, his voice, it speaks to me through the radio Она бы отдала так много, чтобы услышать его голос сейчас – «Здравствуй, Валентина» эхом отдавалось в ее голове. Она сходила с ума, воображая его улыбку, его мягкие волосы, его «солнце мое», все те вещи, которыми обладала Валентина де Вильфор и которых навсегда лишена мадам д’Эпине. Pressing spotted fabric on an ironing board Но все же постоянные дела не давали так много времени думать – ей надо было перекроить все хозяйство под себя и привести дом в порядок. Вновь мельтешащие горничные, светские рауты, сочувственные письма от Эжени, и все чувствуется сном, и возвращается тупая головная боль, и подушка прилипает к липкой от пота спине, и от жары задыхаешься, открой хоть тысячу окон. Losing bobbins under tables, is it so? Все чаще над городом висела сплошная масса грязно-серых облаков, и когда Валентина рыдала по ночам, они плакали вместе с нею. Это успокаивало ее, и лишь под стук ночного дождя по стеклу она засыпала, чувствуя спиной тепло прекрасного нелюбимого мужа. Every day, it feels like seams are more than torn Франц не был плохим человеком, вовсе нет, ни одного дня в жизни – они просто не были созданы друг для друга, и чувствовали это оба, так ярко и остро, что Франц все больше ночевал у Альбера де Морсера, лишь бы не возвращаться в сверкающий от чистоты, но все еще искусственный кукольный домик. Валентине было легче – она могла не спать целую ночь и бродить по усадьбе в одной ночной рубашке, подпевая стонам скорбящего дождя. Buttoned patchwork, thread that's tied in knots Настал день, когда от Франца пришло письмо, повествующее о том, что барон д’Эпине и виконт де Морсер отправляются на карнавал в Венецию и не вернутся в ближайшие недели три. Внешне Валентина скорбела так, будто скоропостижно овдовела, но с души свалился маленький камешек. Какая ирония – только с отбытием мужа на карнавал жене позволено снять маску. Hand-sew everything with kind intention Она с двойным усердием принялась за шитье – ведь теперь была полностью свободна. Одна из дам-соседок принесла ей новые выкройки платья в восточном стиле, называлось «кимоно», и Валентина с хрупкой радостью принялась за это изделие. Ткань она взяла мягко-алого цвета. Liquid sound waves pour from my eyes Но с каждым днем работы поднимать руки становилось все тяжелее. Хотелось лечь на кровать, сложить руки на груди и изо всех сил молить бога о милостивой смерти в сладком сне. Может, ей приснится Максимилиан, и она отойдет с улыбкой, но даже если она умрет посреди ужаснейшего кошмара, это будет неоспоримым доказательством доброты бога. My heart cries out to you in desperation В конце концов Валентина просто прилегла на софу и стала смотреть в окно, изредка выходя в уборную или в столовую. Она хотела перестать есть, но просто не смогла, не хватило силы воли. Она лежала, слишком усталая, чтобы заснуть, и слишком скорбящая, чтобы плакать. И я же вроде приказала открыть все окна в доме, почему все еще так жарко, и платье прилипает к спине? 7AM is when the station plays its sounds Дни текли тягуче и медленно, как мед, и Валентина застыла в этом меду, как мошка. Тягучие дни заливали ей рот, нос, уши и глаза, наполняя ее нежеланной сладостью и тошнотворной приторностью. Она уже не считала дни, не смотрела на часы, живя лишь рваным сном и одинаковым бодрствованием. Каждый день как предыдущий, каждый день как предыдущий. Listening to the speaker while the patterns sew into place Алое кимоно пылилось на столике, рядом с ним покоились ножницы, которые Валентине когда-то отдала мать. Светские рауты были забыты, письма от Эжени уходили нераскрытыми с пометкой «Вернуть отправителю», а Франц веселился с другом детства. И хорошо, что там, в прекрасной Италии, он не знает о том, что творится здесь. Unmistakably, he'll return alive Максимилиан уже не приходил на ум. Ничто не приходило на ум, если быть честной. Даже желание смерти как-то отступило, и на бледных пальцах уже не появлялись следы уколов. Стоило закрыть глаза, и вновь голова пульсировала болью. Ничто не дарило облегчения. His colors ought to show again Но ведь мы все когда-то будем счастливы, правда? И если ради это счастья придется пожертвовать одной куклой в игрушечном домике, никто не заплачет. Black and white and black and white and black and white and black and white «Я так боялся, что ты умрешь в родах, Рене» No – blue and green and yellow and red; the radio only plays in «Смотри, какая она у нас смышленая!..» Black and white and black and white and black and white and black and white «Жерар, почему ты так поздно приходишь домой? Все в порядке?» No – blue and green and yellow and red; the radio only plays in «Я видела тебя в парке, Жерар. Кто эта прелестная девушка?» Black and white and black and white and black and white and black and white «Рене! Господь, Рене! Дыши, молю тебя, дыши! Мне так жаль, господи, Рене, Рене, Рене...» No – blue and green and yellow and red; the radio only plays in «Мама сейчас танцует со звездами, Валентина» Black and white and black and white and black and white and black and white «Мадам д’Эпине, у меня есть предложение, от которого вам будет сложно отказаться» No – blue and green and yellow and red; the radio only plays in «Валентина, видишь, два мальчика? Их зовут Альбер и Франц, иди, познакомься с ними» Black and white and black and white and black and white and black and white «У вас растет настоящая леди, господин прокурор» No – blue and green and yellow and red; the radio only plays in «Валентина, так легко убежать! Давай убежим, ну же!» Black and white and black and white and black and white and black and white «Держите свою дочь при себе, мсье Данглар» No – blue and green and yellow and red; the radio only plays in «Добрый вечер, мадемуазель де Вильфор, рад знакомству» Black and white and black and white and black and white and black and white «Взаимно, господин д’Эпине» No – blue and green and yellow and red; the radio only plays in «Вы станцуете со мной вальс?» Black and white and black and white and black and white and black and white «У меня нет желания...» No – blue and green and yellow and red «Это не имеет значения – мы помолвлены» These aren't the colors i should see Вся жизнь промелькнула перед глазами, когда Валентина вошла в их с Францем спальню с двумя бокалами вина. FM comes in different colors, I believe - С приездом, - нежно улыбнулась Валентина и протянула супругу один из бокалов. Франц поднял брови, но принял его. – Как там, в Венеции? Представьте, я ни разу не была в Италии! In the sewing machine, I've lost myself - Не может быть! – воскликнул Франц и с детским удивлением потянул Валентину за рукав ночной рубашки. – Поедем, вскорости же поедем! Memories inside my heart are there to grieve - Выпейте, прошу вас, - с еще более мягкой улыбкой произнесла Валентина, для довершения эффекта погладив мужа по потной ладони. Сумела не поморщиться. Молодец, девочка. Color-coded by the love he gave to me И Франц в один глоток опустошил бокал. Ah, his voice, it speaks to me through the radio «Дорогая Эжени, если у твоего отца есть свободные земли в пригороде Парижа, я буду невероятно благодарна. Заплачу щедро, пусть он не беспокоится. Взамен обещаю использовать связи моего отца и сфабриковать документы о вашей с князем Кавальканти свадьбе» Pressing spotted fabric on an ironing board «Дорогой отец, у меня прискорбные новости – Франц, вернувшись из Венеции, скоропостижно скончался в нашей постели. Я гадаю, какой жестокий бог мог забрать у нас такого прекрасного во всех отношениях человека!.. Слезы душат меня, я не могу писать...» Losing bobbins under tables, is it so? «Господин Данглар, за поместье рядом с адресом проживания Максимилиана Морреля я заплачу втрое больше обещанного» Every day, it feels like seams are more than torn «Привет, Максим. Твоя птичка свободна.»