***
Примерно час спустя дверь снова медленно открылась. И к великому сожалению Чжебома, он всё ещё находился на этой бренной земле. — Ты одет? — уточнил Джексон, и в голосе его различались не только дразнящие, но и небезосновательно настороженные нотки. — Джексон, входи уже, — поморщился Чжебом. Дверь полностью распахнулась, демонстрируя самодовольную торжествующую ухмылку. — Значит, ты закончил? — Клянусь богом… Рассмеявшись, Джексон стянул толстовку через голову и закинул в самый угол, в растущую кучу из смеси грязного и чистого белья. Чжебом краем глаза поймал оголившийся участок кожи, когда майка слегка задралась, и поскорее отвёл взгляд, вновь уткнувшись в телефон. — Это абсолютно естественно, — Джексон вскарабкался к себе на кровать. До слуха Чжебома донеслись его смешки, а потом появился и он сам, вниз головой перегнувшись через край. — И всё-таки, что тебя так возбудило, что ты даже забыл запереться? Чжебом схватил подушку и заехал ей Джексону точно по лицу, с превеликим удовольствием отмечая, как тот тут же скрылся из виду, и наслаждаясь его страдальческим воплем. — Это было грубо, — в голосе Джексона откровенно сквозила обида. Чжебом устроился поудобнее и вернулся к бездумному пролистыванию ленты в Инстаграме, состоящей из одних только котиков. Время близилось к часу ночи, когда он наконец почувствовал, как его веки и ноги-руки начали тяжелеть. Вздохнув, Чжебом встал с кровати и, покосившись на Джексона, который всё ещё висел у себя в смартфоне, щёлкнул выключателем. Комната мгновенно погрузилась во мрак, исключая лишь яркий экран телефона и тоненькую полоску света в проёме между дверью и полом. С очередным усталым вздохом он плюхнулся прямо поверх одеяла; несмотря на слабенький кондиционер и едва слышное жужжание вентилятора в изножье кровати, справляться с жарой уходящего лета было всё ещё невыносимо. Чжебом уже почти провалился в сон, как вдруг сверху, разрывая темноту, донёсся голос Джексона: — Хён. Вместо ответа, он издал непонятный мычащий звук, показывая, что весь во внимании. — Я думал о том, что произошло сегодня. На этот раз Чжебом издал громкий стыдливый стон и зарылся лицом в подушку. — Искренне прошу, не надо. — Нет, послушай… Сверху раздался шорох одеяла и скрип кровати, прогнувшейся под весом Джексона, когда тот выбрался из уютной постельки и полез вниз по металлической лестнице. Чжебом повернулся как раз вовремя, чтобы заметить тёмный силуэт, ловко прокравшийся к нему на нижнюю койку. — Ты что творишь? — он, как мог, поглубже вжался в подушки и попытался подтянуть колени к груди, но Джексон вцепился в них и уселся прямо на бёдра. Не самая удобная позиция, пришлось сгорбиться, чтобы не удариться головой, но каким-то чудом ему это удалось. — Просто выслушай меня, — Джексон положил руки на плечи старшему, не давая ему подняться и сбросить себя с кровати. Чжебом впился в него гневным взглядом, хотя и прекрасно понимал, что в темноте это всё равно без толку. — Когда ты в последний раз занимался сексом? — Я… Что… — бестолково залопотал он. — Я не… Какое это имеет отношение к… Тут он сделал глубокий вдох и попытался хотя бы немного привести мысли в порядок. После чего, чувствуя, как сердце в груди отбивает чечётку, куда более спокойным тоном произнёс: — Какое это вообще имеет отношение ко всему? — Ты дрочил себе в нашей комнате и даже не удосужился запереть дверь, — ответил Джексон с таким видом, будто ему задали максимально идиотский вопрос. — Даже Югём закрывается у себя, хотя мы все прекрасно понимаем, чем… — Замолчи, — взвыл Чжебом, запрокидывая руку и прикрывая полыхающее лицо. — Пожалуйста. — Суть в том, — продолжал Джексон, с силой заставив его опустить руку, — что всем нам в последние дни не перепадает ровным счётом ничего. Готов поклясться, Марк ждёт до тех пор, пока, как он думает, мы все не уснём, но всё равно слышно, как он в ванной… — Джексон, я тебя умоляю… — Что, если нам просто… Помочь друг другу. В комнате воцарилось молчание, и Чжебом внезапно почувствовал всю тяжесть Джексона на своих ногах. Он сглотнул и с трудом выдавил из себя: — Что ты имеешь в виду? Недовольно фыркнув, Джексон откинулся назад и скрестил руки на груди. Теперь, когда глаза Чжебома более-менее привыкли к темноте, он, кажется, отчётливо видел выражение раздражения у него на лице. — Мне тебе наглядно показать или ты правда хочешь, чтобы я сказал это вслух? Как же отчаянно Чжебому хотелось ответить: «Покажи». Было бы откровенным враньём сказать, что его самого ни разу не посещала такая мысль: как Джексон касается его своими грубоватыми руками, прекрасными пухлыми губами. Он ощутил знакомое жжение в паху и лишь невероятными усилиями сдержал сокрушённый стон. Не хватало ещё, чтобы Джексон почувствовал его растущий стояк, сидя прямо на нём. Впрочем, где-то в глубине души ему было любопытно, как бы Джексон отреагировал, узнай, что это именно о нём он думал пару часов назад, когда его так бесцеремонно прервали. Член вновь заинтересованно дёрнулся, и на этот раз, чтобы успокоиться, Чжебому пришлось сделать большой вдох. Ладно, хорошо, возможно, у него и правда давно уже никого не было. Но предложение Джексона всё равно граничило с откровенным безумием. Это было опасно, и, что самое главное… — Покажи, — выдохнул он. …Чжебом был полным идиотом. Повисла напряжённая пауза. Джексон долго смотрел на него пристальным взглядом. А затем, когда у старшего уже закралась шальная мысль о том, что он сейчас отпрянет, нервно посмеиваясь и повторяя, что просто пошутил, — подался вперёд и коснулся ладонями живота Чжебома, как раз чуть выше пояса его длинных домашних шорт. — Вот как? — переспросил он; в его голосе чарующим образом сплелись нотки сомнения, предвкушения и лёгкой нервозности. Его пальцы скользнули под футболку, осторожные и такие пытливые. Чжебом со свистом втянул себя воздух, чувствуя щекотку в тех местах, где Джексон едва ощутимо дотрагивался до него, пониже пупка. — Я не… — он рвано вдохнул. — Меня кое-кто прервал… Донёсшийся в ответ тихий смешок волной прокатился по Чжебому, накрыл его с головой и просочился прямиком под кожу. Он в темноте различил довольную улыбку Джексона, когда тот ладонями прошёлся вниз и снова вернулся к резинке шорт. — Я могу загладить свою вину. Чжебом сглотнул — они смотрели прямо друг другу в глаза. По взгляду Джексона сложно было понять что-либо, но он прекрасно знал, что означает это молчание: тот ждёт его реакции. Назад пути нет. Его члену, уже вовсю налившемуся кровью и затвердевшему, стало ощутимо тесно в штанах. Он подумал было о том, чтобы скинуть с себя Джексона и самому позаботиться о своей проблемке в ванной комнате. Но затем представил себе ладони Вана, его сильные, уверенные и такие тёплые… Изо рта вырвался раздражённый стон, и бёдра едва заметно, но достаточно для того, чтобы задеть чувствительный бугорок в паху, толкнулись вверх. — Чего же ты тогда ждёшь, — выдавил он. Поколебавшись ещё от силы долю секунды, Джексон расплылся в широкой самоуверенной улыбке и, скользнув пальцами под резинку, потянул вниз. Чжебом слегка приподнялся, позволяя ему стянуть с себя шорты до колен и освободить зудящий стояк. Снова смутившись, он повернул голову вбок, борясь с желанием прикрыться под этим пристальным взглядом. — Ты уверен? — Джексон наклонился вперёд, горячим дыханием обдавая кожу. — Да, — дрожаще, на выдохе только и сумел произнести Чжебом. Он почувствовал, как тёплые пальцы обхватили член у самого основания, как прошлись по всей длине, и застонал. — Вот так? — хмыкнул Джексон, повторяя движение. Чжебом вновь отвернулся, ему было слишком стыдно смотреть Джексону в глаза. Слишком тяжело было смириться с мыслью о том, что тот видит сейчас его лицо, меняющееся в удовольствии всякий раз, как большой палец проходится по чувствительной головке. Где-то там, в глубине души, тоненький голосок пытался напомнить ему о том, что это неправильно и они не должны. Что Джексон не должен сжимать его твёрдый, стоящий член в ладони, не должен ласкать его медленными, скользящими движениями. Но здравомыслящего Чжебома, разумного Чжебома давным-давно сместил на скамейку запасных другой, тот, который не раз и не два представлял себе и фантазировал о том, каково это — быть с Джексоном настолько близко. Лежать под ним, с его руками у себя на теле, с его дыханием у себя на шее, с его голосом, томно шепчущим что-то на ухо… Джексон вскинул свободную руку и, нежно коснувшись его лица, заставил повернуть голову, заглянуть в свои потемневшие, сверкающие неподдельным, бесконечным желанием глаза. Уголки губ Джексона дёрнулись вверх. — Так-то лучше, — выдохнул он. Он слегка ускорился, и у Чжебома воздух перехватило в груди. Их лица были сейчас настолько близко, их дыхания смешивались, а губы разделяли жалкие миллиметры, но ни один не спешил сокращать этот разрыв. Чжебом, задыхаясь, толкнулся Джексону в ладонь. Он выругался, ощущая нарастающее давление внизу живота, узел затягивался всё сильнее, так и моля о разрядке. Он схватил Джексона за руку, пальцами впившись в голую кожу и чувствуя лишь литые мышцы. — Чёрт, Джексон, я… — не договорив, Чжебом изогнулся на вдохе, коснувшись грудью груди Джексона, и, откинув голову на подушку, с тихим стоном излился прямо ему на пальцы и на подол собственной футболки. Он лежал на спине, тяжело дыша и наслаждаясь последними мгновениями оргазма; Джексон ещё пару раз провёл ладонью по постепенно ослабевающему члену и отстранился. С извиняющейся улыбкой он вытер пальцы об уже и без того изгвазданную футболку Чжебома. — Виноват. Чжебом фыркнул и выпрямился, стаскивая с себя футболку и откидывая на пол. Джексон выпустил наконец его ноги из плена и уселся, с противоположного края кровати наблюдая за тем, как он обратно натягивает шорты. Осознание того, что они только что натворили, пока не успело накрыть с головой. Чжебом всё ещё чувствовал себя запыхавшимся и слегка разморенным после разрядки. Он покосился на Джексона, опустив взгляд на его колени, и заметил очевидно выпирающий стояк. Он сглотнул и поднял голову. В темноте сложно было прочесть что-либо по его лицу, но Чжебому показалось, что Джексон выглядел настороженным, словно бы неуверенным в том, как быть дальше. Он снова опустил взгляд. — Хочешь, чтобы я?.. Джексон тихонько засмеялся. Совсем беззлобно, но с определённой долей резкости, которой буквально пронзил Чжебома насквозь. Как он ни старался подавить это в себе, но этот смех задел его за живое. — Не нужно. Считай это моим извинением за то, что помешал тебе сегодня, — усмехнувшись, Джексон встал с кровати. Его голос звучал так легко и беззаботно, что у Чжебома опять больно кольнуло изнутри. — Спокойной ночи, хён, и прости за футболку. Стоило Джексону выйти из спальни, как в комнату тотчас проник яркий свет из коридора, но почти так же быстро дверь захлопнулась, и Чжебом вновь погрузился во тьму. Он ещё пару мгновений смотрел в одну точку, после чего с тяжким печальным вздохом упал на подушки. Он повернул голову вбок и уставился на испачканную футболку; воспоминания о ладони Джексона уже казались такими призрачными и далёкими. Уснуть ему так и не удалось. Услышав, как щёлкнула дверь, он спешно притворился спящим, и совсем скоро по комнате разнёсся тихий храп Джексона. Чжебом в очередной раз за сегодня вздохнул и провалился в сон.***
Следующее утро было на редкость… странным. При условии, конечно, что Чжебома попросили бы подобрать подходящее слово для того, как уж очень нормально Джексон буркнул: «Доброе утро», оделся и под громкие крики загрузился в фургон, готовый к работе. Весь день он не мог найти себе места, наблюдая за тем, как Джексон ведёт себя так, словно ничего не произошло. Всё, начиная с того, как непринуждённо он закинул руку Чжебому на плечо, стоило им только переступить порог телестудии, и заканчивая тем, что он как ни в чём не бывало развалился в раздевалке прямо рядом с ним, параллельно обмениваясь шуточками и остротами с Чжинёном… Всё казалось настолько раздражающе нормальным, что к тому моменту, как они завершили расписание, Чжебом уже искренне сомневался в том, а не приснились ли ему подробности вчерашней ночи. К концу дня, когда они друг за дружкой все ввалились в общежитие, в голове Чжебома роились тысячи различных мыслей, одна безрассуднее другой. Ребята расползлись по своим делам: Марк, Ёнджэ и Чжинён прямой наводкой скрылись у себя в спальнях, а Бэм с Югёмом двинулись на кухню, препираясь о том, какой рамён им приготовить. Джексон же двинулся в ванную. После недолгого колебания Чжебом последовал за ним. «Запираться, значит, нужно», — с насмешкой повторил он про себя, когда дверь легко распахнулась. Джексон вскрикнул от неожиданности, быстрее пули убирая руки от ширинки. — КТО ТАК ВРЫВАЕТСЯ!.. Чжебом поспешно прикрыл ему рот, заставляя замолчать. Возможно, вламываться в ванную комнату было не самой лучшей затеей. — Обязательно так орать? — прошипел он. Джексон поверх ладони сверлил его гневным взглядом. Чжебом медленно убрал руку, после чего закрыл дверь. — Знаю, у тебя есть отвратительная привычка вышвыривать людей из ванной, но не мог бы ты дать мне хотя бы посс… — Ты говорил на полном серьёзе? — перебил он, и слова слетели с его языка в такой спешке, что едва ли можно было разобрать хоть что-либо. Джексон чуть округлил глаза. Впервые за весь день события прошедшей ночи повисли в воздухе между ними, точно заветная тайна, о которой никто не смеет говорить вслух. Младший сглотнул, и Чжебом проводил взглядом его дёрнувшееся адамово яблоко. — Я… — не договорив, Джексон замолчал. Потом попытался ещё раз: — То есть, да… — румянец нежной вуалью прошёлся по его щекам. — Если… Ну знаешь… Если хочешь… Мы могли бы… — А ты хочешь? — нахмурился Чжебом. Это казалось настолько нереальным — стоять здесь, посреди их маленькой ванной, и обсуждать… такое. Он поймал взгляд Джексона, твёрдый, уверенный, полный такой непоколебимой решимости, что невозможно было понять, подлинная она или просто обычное притворство. — Я не стал бы предлагать, если бы не хотел. «Почему?» — упорно вертелось на кончике языка, но ему так и не хватило духу спросить вслух. Где-то там, на границе сознания, он невольно задавался вопросом о том, думал ли Джексон о нём в тот момент, когда ласкал себя, представлял ли его руки на месте своих, обхватывая себя ладонью, как это, бывало, делал Чжебом. Он сглотнул. Нервное предвкушение приятной дрожью прошлось по телу, точно мурашки от низких фортепианных или гитарных аккордов. Он открыл было рот, но во рту внезапно пересохло. — Так, значит… — Подрочим друг другу? Да… Ну или… — Джексон, не в силах подобрать слов, махнул рукой в воздухе. — Как тебе удобнее… Без обязательств и всё такое… Просто… Ну знаешь, друзья… с привилегиями. Друзья с привилегиями. Интересно, хоть у кого-нибудь получалось в жизни всё так же легко, как это звучит на первый взгляд? Тем не менее он всё же опустил взгляд к губам Джексона, потом снова поднял вверх. Тут он уже начал уговаривать сам себя. Не то чтобы у них у всех и правда было время на то, чтобы строить с кем-либо нормальные отношения, а воспоминания о том, насколько приятно в кои-то веки чувствовать на себе чужие руки, всё ещё были слишком сильны. Низ живота стянуло узлом. Чжебом сделал медленный вдох. — Ладно… — он сделал шаг вперёд. — Тогда ещё кое-что. Джексон нервно облизал губы; вся его былая решимость испарялась буквально на глазах. — Х-хорошо. Чжебом сжал в кулак воротник футболки Джексона. Жар снизу вверх прошёлся по телу, заливая шею и щёки. Сердце стучало в груди, чуть подрагивая и сбиваясь с ритма, и он чувствовал себя в этот момент самым настоящим подростком, таким юным и таким неопытным. Он наклонился вперёд и потянул Джексона на себя. Их губы соприкоснулись, и младший, издав тихий утробный звук, без лишних колебаний тут же приоткрыл рот, позволяя ему скользнуть языком внутрь. Чжебом набросился на него, углубляя поцелуй, разворачивая и спиной вжимая в дверь ванной. Пальцы Джексона путались в его волосах, а ноги чуть раздвинулись, позволяя прижаться ближе и потереться через ткань джинсов, чувствуя заметно возрастающее возбуждение друг друга. Чжебом зубами царапнул его нижнюю губу и сразу же следом прошёлся по ней языком. Казалось, он всю жизнь только того и ждал, чтобы поцеловать Джексона, и второго шанса ему уже не предвидится. Его ладонь оглаживала бок, спускаясь всё ниже и ниже, пока он наконец не нащупал край футболки и не прокрался под ткань, касаясь оголённой кожи. Джексон ахнул, и Чжебом тотчас поймал его вздох ещё одним поцелуем, играючи задевая пальцами пояс джинсов. — Чёрт, — с очередным вздохом Джексон отстранился, рукой мешая расстегнуть пуговицу. — Погоди. Чжебом непонимающе посмотрел на него. Джексон дышал рвано, через раз, щёки покрылись красными пятнами, губы горели, припухшие после поцелуев и такие манящие, будто умоляющие вновь попробовать их на вкус. Он подался навстречу, но Джексон остановил его, упёршись ладонью в грудь, после чего, увидев искреннее замешательство во взгляде, мягко улыбнулся. — Поверь мне, я только рад продолжить в том же духе, но… — он аккуратно убрал руку Чжебома со своего паха. — Мне правда нужно отлить. Пару мгновений они просто стояли и смотрели друг на друга. А потом разразились смехом. Какое бы напряжение ни царило между ними, оно спало достаточно для того, чтобы Чжебом отошёл на шаг назад, позволяя Джексону нормально выпрямиться. Не переставая усмехаться, тот отпер щеколду и выпроводил Чжебома в коридор. — Я скоро. А затем, выстрелив очередной улыбкой, захлопнул между ними дверь. — Хён? — Ёнджэ вышел из их с Марком комнаты, успев за это время переодеться в домашнюю одежду, и сейчас вопросительно взирал на Чжебома. Он покосился на дверь ванной, за которой на его глазах определённо скрылся Джексон. Чжебом многое бы отдал за то, чтобы уметь контролировать внезапный румянец на щеках. — Эм… — откашлялся он и пробормотал: — Джексону нужно научиться запирать чёртову дверь. Ёнджэ ещё несколько мгновений сверлил его взглядом, словно прикидывая, стоит ли верить в это чересчур откровенное враньё. Когда его черты лица наконец разгладились и приняли нейтральное выражение, Чжебом будто наяву услышал, как он подумал: «Не мои проблемы». — Югём и Бэм Бэм говорят, что приготовили пару лишних порций рамёна, — он вновь глянул лидеру за спину, где как раз в этот момент из ванной появился Джексон. — Если хотите… Чжебом открыл было рот, чтобы отказаться, но тут Джексон бодренько перекинул ему руку через плечо. — Я прямо-таки мечтаю о рамёне, — усмехнулся тот, с недвусмысленным блеском в глазах покосившись на Чжебома. С трудом сдержав рвущийся наружу стон, он позволил-таки утащить себя в гостиную, где Марк уже успел развалиться на диване, приклеившись к своему телефону, а Чжинён расставил на кофейном столике тарелки с кимчи и готовый рис из микроволновки. Чжебом присел на пол напротив дивана. Джексон устроился рядом с ним, достаточно близко для того, чтобы коленями коснуться друг друга. Пару минут спустя в комнату вошли Бэм Бэм и Югём, каждый держа в руках опасно полные кастрюльки с рамёном. Чжебом предусмотрительно отпрянул подальше, когда бульон всё-таки вытек через край, пока Бэм пытался уместить одну из них на столе. Как и ожидалось, их скромный ужин получился шумным и хаотичным. Семеро взрослых парней едва умещались за крохотным столиком, со всех сторон слышались споры о том, кто какой кусок себе отхватил. К тому времени, как от кимчи с рамёном остались практически одни воспоминания, Джексон с Югёмом ввязались в ожесточённый поединок на палочках, сражаясь за последнюю порцию риса, которую Ёнджэ под шумок утащил себе и быстренько слопал. Чжебом откинулся на спину и хохотал вместе с Бэмом, Марком и Чжинёном, наблюдая за тем, как Джексон, наматывая круги, гоняется за бессовестно огрызающимся Ёнджэ. Как же всё-таки здорово — просто сидеть вот так, собравшись всем за одним столом. Ему нравилось то, что они, несмотря на поддразнивания и громкие препирательства, всё равно могут нормально поужинать, взяв паузу в их обычно беспорядочной жизни. Да, они частенько вместе перекусывали во время работы, посреди графиков и расписаний, но чтобы в общежитии — это редкость. Джексон, хохоча в унисон со всеми остальными, грузно плюхнулся рядом и устроил голову у лидера на плече. Чжебом опустил взгляд, любуясь его широченной счастливой улыбкой, как вдруг перед глазами отчётливо встала картинка того, как ещё час назад он целовал эти самые губы… Он отвёл взгляд и поднялся. — Не забудьте, что завтра всем рано вставать, — он по очереди покосился на остальных ребят, которые как раз ненадолго затихли и потому перевели всё свое внимание на него. После чего улыбнулся, чтобы не казаться излишне резким. — Отдохните как следует, ладно? Выходя из гостиной, Чжебом буквально физически ощущал, как Джексон смотрит ему в спину. Наскоро переодевшись и почистив зубы (и не забыв запереть дверь в ванную), он вернулся обратно в спальню, где Джексон вместо приветствия рывком втащил его внутрь и тут же, словно в отместку, прижал к двери. — Рамён, значит? — хмыкнул Чжебом, чувствуя, как чужие губы спустились к шее, а руки скользнули под ткань футболки и прошлись по обнажённому животу. Джексон усмехнулся и легонько прикусил нежную кожу. — Понравилось? Чжебом не был до конца уверен, остроумную шутку ли тот имеет в виду или волну наслаждения, что прошлась по всему телу и выстрелила прямо в паху. — Умно, — выдавил он, толкнувшись бёдрами вперёд, чтобы младший почувствовал его растущее возбуждение. Не отрываясь от шеи, Джексон растянул губы в улыбке. — Я так и подумал, — ответил он, пробираясь за пояс штанов и ниже, пока не нашёл то, что искал. — Как бы там ни было, на чём мы остановились? Медленное движение ладонью было таким же осторожным и неторопливым, как и прошлой ночью, когда Джексон умело довёл его до стояка. Чжебом сделал глубокий вдох и откинулся головой на дверь. — Постой… — пробормотал он, потянувшись куда-то назад. Джексон притормозил и отстранился ровно настолько, чтобы наградить его недоумённым взглядом. Улыбнувшись, Чжебом повернул замок. Услышав щелчок, Джексон лбом упёрся ему в плечо и затрясся от смеха. — Так мы никогда не кончим, — пробубнил он. Фыркнув, Чжебом оттолкнулся от двери и убрал руку Джексона с себя. — Уверен? — поддел он и, наклонившись, утянул младшего в очередной обжигающий поцелуй, а затем, переместив ладони к нему на бёдра, подтолкнул назад. Им пришлось немало повозиться в попытках переместиться на крошечную койку и не стукнуться при этом головой, однако после нескольких тихих приглушённых смешков и смазанных поцелуев по пути, Чжебом всё-таки устроился сверху на Джексоне, одной рукой зарывшись к нему в волосы, а второй — нетерпеливо дёргая за резинку на поясе. Джексон стонал в поцелуй, изгибаясь дугой и вжимаясь в него бёдрами ещё сильнее. Чжебом отчётливо ощущал его уже твёрдый окрепший стояк под тканью спортивных штанов. Он опустился на матрас, кайфуя с гортанного рыка Джексона, пропитанного истинным удовольствием и жаждой большего. И господи боже, как же Чжебому не терпелось дать ему это всё. Он ухватился за штаны и потянул вниз, спуская их до лодыжек вместе с трусами. Джексон тяжело дышал, его грудь вздымалась и опускалась с каждым глотком воздуха. Чжебом медленно, не спеша опустил глаза к набухшей головке. Сглотнул. Они все неоднократно видели друг друга голыми, но чтобы вот так — никогда. Ни разу до прошлой ночи и до этого момента. Не торопясь, он наклонился вперёд и нерешительно, на пробу коснулся Джексона. Совсем лёгкое, едва ощутимое прикосновение, чтобы хоть сколько-то удовлетворить желание. Джексон со свистом втянул в себя воздух. Словно зачарованный, Чжебом следил за тем, как он откинул голову на подушку и на мгновение зажмурился. — Ну и? — выдохнул Джексон, глядя на него из-под полуприкрытых век. Чжебом едва сдержался, чтобы не расплыться в улыбке. Даже в такой ситуации Джексон умудрялся оставаться до невозможности очаровательным. — И ты ещё хочешь сказать, что это я нетерпеливый, — пробормотал он, крепче сжимая член. Он ласкал Джексона быстрыми уверенными движениями, придерживаясь ровного темпа. У него было не так чтобы много опыта с другими парнями — всё-таки обычно он отдавал предпочтение аккуратным женским изгибам. Однако был в своё время один хён, за которым он бросился без оглядки в эту пучину и который, получив то, что хотел, безжалостно разбил ему сердце. Воспоминания один за другими всплыли перед глазами, и Чжебом замедлился. Он смотрел на Джексона, и внезапно его охватила жуткая неуверенность, невольно заставив задуматься о том, а что, если история вновь повторится. Что, если он снова привяжется, снова впустит кого-то к себе в душу и в итоге останется лишь собирать с пола осколки своего разбитого сердца… Мягкое, нежное касание к щеке отрезвило Чжебома, вернув на землю, и он заметил, что Джексон смотрит на него с лёгким беспокойством во взгляде. — Ты в порядке? Чжебом сглотнул. — Да… — выдохнул он. — Извини, я просто… отвлёкся. Лёгкая улыбка тронула уголок губ Джексона, когда тот беззлобно усмехнулся. — Ты держишь мой член у себя в ладони и вдруг отвлёкся? — Заткнись. Он вновь начал двигаться, ведя рукой по всей длине ствола. Низкий блаженный стон мурашками прошёлся вдоль позвоночника Чжебома, и он, склонившись, припал губами к шее младшего. Джексон другой. Дорожкой из поцелуев он прошёлся до ключиц, обнажённых в вырезе чёрной домашней майки. Джексон толкнулся бёдрами ему в ладонь. Неохотно, но Чжебом чуть отстранился, только чтобы получше взглянуть на него сейчас — рот приоткрыт, глаза полуприкрыты и до сих пор не сводят с него своего внимательного взгляда, щёки покрыты румянцем… Джексон всегда был добрым, честным, открытым. Он никогда не сделает ему больно. Так или иначе, напомнил сам себе Чжебом, потянувшись за очередным поцелуем… Он почувствовал, как Джексон под ним напрягся и в следующий же миг излился, пачкая ему пальцы. Слушая сбитое, прерывистое дыхание, он заглушил его проклятия глубоким поцелуем. …это ведь просто секс, не так ли?***
Какая-то часть Чжебома очень переживала — переживала о том, что они такими темпами разрушат свою дружбу, переживала, что их могут поймать, что он привяжется так сильно, что его потом снова растопчут и морально уничтожат. Однако тянулись дни, недели, и они в конце концов пришли к гармонии. Всё было так просто. Так легко. Никаких ожиданий и надежд на что-то большее. Никакой неловкости или напряжения в воздухе. Они не обменивались загадочными взглядами и не касались украдкой друг друга — нет, по-прежнему дразнились, болтали обо всём и ни о чём, препирались между собой, всё как всегда. Ничего не изменилось. С той только разницей, что теперь Чжебом знал, каково это — чувствовать, как Джексон своим жарким влажным ртом вбирает его в себя на всю длину. Знал, каково это, когда пальцы Джексона путаются у него в волосах, а головка члена — задевает стенки горла. Знал, где точно нужно поцеловать, чтобы сорвать с его губ тихие стоны и рваные проклятья. Он знал, что Джексон обожает, когда он легонько прикусывает с внутренней стороны бедра и начинает посасывать нежную кожу. Знал все тончайшие, едва заметные признаки того, что Джексон вот-вот кончит… Было что-то крайне успокаивающее в этом знании. В этой простоте. В чисто физической связи, лишённой любых эмоциональных привязок и трудностей, которые идут в комплекте с романтическими отношениями. Вплоть до той самой ночи в Таиланде. Они приехали в Бангкок для работы над очередной рекламной кампанией. Пока остальные ребята расползлись кто на ужин, кто в тренажёрный зал, а кто пораньше лечь спать, Чжебома, словно намагниченного, принесло прямиком к порогу комнаты Джексона. Уж слишком заманчивой казалась идея с раздельными номерами, чтобы её так просто проигнорировать и не воспользоваться, плюс ко всему, они уже несколько недель как не виделись с Джексоном. Дверь распахнулась, и его поприветствовали коварной улыбкой, прежде чем бесцеремонно затащить внутрь. Едва только замок защёлкнулся, как Джексон тотчас нашёл его губы своими. Нетерпеливые руки крепкой хваткой вцепились ему в рубашку, пока они, спотыкаясь, продвигались вглубь комнаты. Как и всегда, поцелуи Джексона выбивали у него весь воздух из лёгких и заставляли желать большего. Он чувствовал, будто его беспомощно затягивает во всё, что только Джексон может ему дать. Эти его губы, этот ласковый смех на выдохе, щекотавший слух, когда они оба дружно повалились на кровать, его привкус у Чжебома на языке… Сбросив с себя рубашку, он помог Джексону избавиться от своей, прежде чем нырнуть за очередным поцелуем. Чжебом пристроился у него между ног и качнул бёдрами, позволяя в полной мере понять, как же сильно он скучал. Скучал по тому, как их тела переплетаются между собой, по тому, как они реагируют на каждое действие друг друга… Прошло всего две недели, но стоило ему лишь ощутить во рту знакомый вкус — и у него вмиг вскружило голову, как у бывалого наркомана, которому предоставили неограниченный доступ к его любимой дури. — Соскучился? — хмыкнул Джексон, пока он возился с застёжкой на штанах. Вместо ответа Чжебом утянул его в глубокий страстный поцелуй. Он пробрался к нему за пояс джинсов и провёл ладонью по обтянутому тканью трусов члену. Джексон отчаянно простонал ему в губы и толкнулся навстречу, он скользнул руками вверх по бёдрам старшего и ласкал их, выводя круги, до тех пор, пока не добрался до ягодиц. Чжебом, удивлённо вскрикнув, тут же отпрянул. Джексон, посмеиваясь, с такой любовью смотрел ему прямо в глаза, что хотелось буквально раствориться в этом взгляде. — И ты ещё смеешь утверждать, что ты не милый, — он снова сжал ягодицы Чжебома. Щёки будто обдало огнём. — Ничего не милый. — Ещё какой. Сверкнув взглядом, Чжебом с силой ущипнул. — Засранец! — воскликнул Джексон и попытался скинуть его с себя. Чжебом в ответ нахально фыркнул, но всё равно примиряюще провёл ладонью по очевидно выпирающему бугорку на трусах. — Не называй меня милым. Ухмыльнувшись, Джексон пальцем прошёлся по заднему шву на джинсах. — Убеди меня. Чжебом вздрогнул от такого лёгкого прикосновения, после чего подался бёдрами назад, упёршись ему в руку. И усмехнулся, глядя на расширившиеся в удивлении глаза. Опустив голову, он выдохнул прямо Джексону на ухо: — У нас впереди вся ночь, Джексон-а. Низкий гортанный рык, следом сорвавшийся с его губ, — услада для ушей Чжебома. Он стащил с Джексона джинсы вместе с трусами, с замиранием сердца уставившись на бледную оголённую кожу. Отбросив штаны на пол, он не сумел отказать себе в удовольствии глазами пройтись по икрам младшего и вверх, очерчивая крепкие мускулистые бёдра. Их близость всегда была вызвана исключительно желанием снять напряжение и кончить, в идеале как можно скорее и как можно тише. Чжебом никогда не позволял себе в полной мере насладиться красотой Джексона. Он в мельчайших подробностях помнил каждый вздох, каждый стон, каждое приглушённое проклятие, слетевшее с этих губ, но ни разу за всё время он не позволял себе просто смотреть. Глаза продолжили подниматься всё выше и остановились на члене Джексона, твёрдом, прижатом к рельефному торсу и вовсю сочащемся смазкой. Пришлось закусить губу, чтобы сдержать стон при одном только воспоминании о том, как Джексон приставил палец к его входу. Лишь невероятными усилиями воли ему удалось заставить себя оторваться и двинуться дальше, мысленно ощупывая крепкие упругие мышцы живота и груди. Отметив, как Джексон тут же вспыхнул, когда их взгляды пересеклись, Чжебом испытал приятное удовлетворение. Ухмыльнувшись, он опустился ниже и губами коснулся ног Джексона, оставляя долгие тянущие поцелуи на его левой икре и под правым коленом. Провёл языком по отчётливо вырисовывающимся мускулам и усмехнулся, слыша, как Джексон тихонько ругнулся себе под нос. Это была его любимая часть — не торопясь, благоговейно уделить внимание каждому полюбившемуся ему участку тела, каждой клеточке. В такие моменты он был почти готов представить себе, что между ними есть нечто большее… От этой мысли у Чжебома что-то больно кольнуло в груди, но он отмахнулся от неприятного чувства, отвлекая себя, лаская Джексона с внутренней стороны бедра, посасывая и прихватывая зубами нежную кожу, пока не услышал хриплый рык. — Сколько мне ещё ждать? Он усмехнулся и поднял голову; его губы находились всего в нескольких сантиметрах от отчаянно требующего внимания члена Джексона. Чжебом обожал смотреть на него с этого ракурса — сверху вниз, тяжело дыша, из-под полуприкрытых век и прямо глаза в глаза. — А сколько, по-твоему, у нас времени? — поддел он. Пронзительный взгляд, который он получил в ответ, лишь распалил Чжебома, теперь ему уже не хотелось никуда торопиться. Хотелось растянуть удовольствие вплоть до тех пор, пока горизонт не тронут первые лучи рассвета. Он облизнул губы, прежде чем вновь вернуться к толстому, налившемуся кровью члену перед собой. Сначала просто дразняще, играючи, словно маленький котёнок, лизнуть самый кончик, попробовав солёную капельку на вкус. Джексон, задыхаясь, снова негромко выругался. Не переставая улыбаться, Чжебом уверено обхватил его ладонью у основания и медленно взял в рот, посасывая головку и опускаясь ниже до тех пор, пока ствол не упёрся в стенки горла. Ещё одно проклятие — и Джексон ладонями зарылся ему в волосы, аккуратно оттягивая назад, когда нужно отстраниться, и сразу же мягко направляя обратно. Он любил, когда Джексон был вот таким — становился частью него, заполнял его изнутри, наслаждался каждым движением его рта, каждым мимолётным касанием рук… Он поднял голову, их взгляды встретились. Чжебому хотелось дать ему ещё больше. Хотелось в полной мере ощутить Джексона внутри себя. В мельчайших подробностях испытать, каково это, когда их тела двигаются в унисон. С пошлым хлюпаньем выпустив член изо рта, он решил пересесть и, оседлав Джексона, уселся ему на бёдра, не забыв задницей как можно ощутимее задеть его пах. Видя распахнувшиеся от неожиданности глаза, Чжебом наклонился и влажной дорожкой прошёлся по линии челюсти, а найдя заветные губы, утянул младшего в развязный поцелуй. Джексон сжал его ягодицы, подталкивая и заставляя вновь потереться о член. Чжебом охнул в поцелуй, почувствовав, как чужой палец прошёлся по заднему шву и слегка надавил. Тихонько заскулив, он вильнул бёдрами назад, мечтая о том, чтобы их не разделяла ткань джинсов. — Чжебом… — Джексон отстранился, сверкая расширенными зрачками. Чжебом, не обращая внимания, снова подался навстречу, но Джексон и здесь его оттолкнул. — Погоди… — выдохнул он, не давая отвлечь себя очередным поцелуем, после чего обвил Чжебома руками за талию и перекатил на кровать. — Постой. — Джексон… Тот оборвал его быстрым поцелуем. — Просто подожди пять секунд, ладно? Нехотя, но Чжебом выпустил его из объятий, наблюдая за тем, как он метнулся к своей сумке и начал лихорадочно что-то там искать. Губы лениво расползлись в довольной улыбке. Всё-таки у Джексона и правда потрясная задница. Он вновь поднял взгляд, когда младший наконец обернулся. И улыбка Чжебома тотчас стала ещё шире. — Подготовлен на любые случаи жизни? — поддразнил он, не сводя глаз с зажатого у Джексона в руках небольшого тюбика смазки и пакетика презерватива. Один их вид заставил сердце подпрыгнуть, сделав сальто. Он сглотнул. — Отдельные номера в отеле, несколько недель исключительно наедине с собой, пока я был в Китае… Я сложил два и два. Фыркнув, Чжебом сел и, ухватив парня, потянул его на себя так, чтобы тот мог устроиться у него между ног. Джексон ладонью через джинсы накрыл его стояк, и Чжебом тут же зарылся руками ему в волосы и поцеловал, скользнув языком как можно глубже в рот в поисках той близости, которой не испытывал уже очень давно и по которой успел невероятно сильно соскучиться. Его по-прежнему преследовал страх того, что он погрязнет в своих чувствах, страх того, что Джексон может впоследствии ранить его, что он сам может так или иначе ранить Джексона… Но с каждым ласковым касанием младшего, с той неподдельной заботой, что отчётливо прослеживалась в каждом движении, когда он не спеша стаскивал с сначала джинсы, потом трусы, любуясь Чжебомом, возбуждённым до предела и полностью обнажённым, — все сомнения и тревоги исчезали без следа. Стоило их взглядам пересечься, и у него тотчас вспыхнули щёки. Чжебом смотрел в глаза напротив, точно в зеркало: зрачки так же расширены, так же горят от нестерпимой жажды и неутолённого желания. И в них отражалось столько тепла. Привязанности. Заботы. Всего того, что Чжебом совершенно не привык видеть даже в такие интимные моменты. — Ты уверен? — Джексон ладонью скользнул ему между ног. Он развёл их пошире в разные стороны, и младший легонько провёл пальцем по входу. Если это Джексон, то… — Да. …то ему он готов был довериться во всём. — Только… — сглотнул Чжебом. — Я уже давно не… В улыбке, которую в ответ подарил ему Джексон, было столько нежности, что хотелось просто взять и раствориться в ней без остатка. — Знаю. Точно. Как он мог забыть. Именно Джексон был тем, на кого он наткнулся той злополучной ночью, когда ввалился в общежитие пьяный, разбитый и абсолютно потерянный. Не говоря ни слова, Джексон утянул тогда его в свои объятия и не выпускал до тех пор, пока он не выплеснул все свои слёзы вперемешку с матами и самобичеваниями. Джексон не выпускал его до тех пор, пока сердце не перестало болеть. Он сглотнул, чувствуя, как прохладный палец осторожно проник внутрь. Медленно, не спеша и очень бережно… Поразительный контраст в сравнении со слишком быстрой, небрежной подготовкой, к которой он успел привыкнуть за все эти годы. Джексон навис над ним, неторопливо скользя в нём пальцем, с каждым движением покрывая всё новыми и новыми поцелуями, после чего добавил второй. Растяжка была занятием не самым радужным, но вполне себе привычным. Чжебом попытался расслабиться, пробовал сам насаживаться поглубже и так до тех пор, пока наслаждение вновь не перебило. Пока на смену аккуратным, ровным движениям и успокаивающим поцелуям вдоль линии челюсти не пришла жажда большего, жажда того, что сможет проникнуть глубже и растянуть шире. — Джексон… — выдохнул он прямо в губы, опухшие и влажные от бесконечных поцелуев. — Твою мать… — простонал сразу же следом, после того как Джексон развёл пальцы «ножницами». И даже этого ему было мало. Ещё одна ласковая улыбка — и пальцы исчезли, оставив после себя лишь ощущение пустоты. — И ты по-прежнему отказываешься признать, что ты милый? — подколол Джексон, выпрямляясь и срывая упаковку с презерватива. Чжебом смерил его косым взглядом и с самодовольной ухмылкой раскатал резинку по всей длине. Затем перекинул ногу Джексону через талию и быстро поменял их местами, вновь оказавшись сверху. — Я уже говорил тебе… — ответил он, пальцами обхватывая член и приподнимая бёдра. — Я не милый. Упёршись ладонями Джексону в грудь для лишнего удобства, Чжебом медленно опустился. Это оказалось намного менее приятно, нежели ему помнилось. Сглотнув, он снова приподнялся и снова опустился ещё на пару сантиметров. Джексон не подгонял его, позволяя задавать свой собственный темп; крепкие ладони у Чжебома на ягодицах не столько подталкивали, сколько поддерживали, помогая сохранять равновесие. Должно быть, вот оно — то, чего Чжебому раньше всегда так не хватало. Терпение. Нежные, осторожные касания и толчки, идущие в гармонии с его собственными. Он вновь насадился на Джексона, на этот раз на всю длину. Наконец-то… Он опять приподнялся. Удовольствие всё нарастало. Он вильнул бёдрами и уже в полной мере ощутил Джексона внутри себя, тот заполнял его, проникнув так глубоко и каждый раз, с каждым толчком задевая чувствительный пучок нервов. Хватка Джексона усилилась, стала жёстче, но он по-прежнему не торопил, позволяя сохранять тот же ровный, размеренный темп. Позволял опуститься до самого конца, прежде чем вновь медленно приподняться. Чжебом наблюдал за тем, как грудь Джексона вздымается и опадает в такт быстрым, рваным вздохам. Каштановые волосы, влажные от пота, прилипли ко лбу, руки уверенно держат его за талию. Он с силой впился ногтями в грудь, его движения становились всё более беспорядочными. Быстрее, ещё быстрее. Джексон жадно подмахивал бёдрами в ответ, пальцами больно вцепившись ему в талию. С губ младшего сорвалась целая серий проклятий, но Чжебом заглушил их все смазанным поцелуем. Он сжался вокруг Джексона, чувствуя нарастающее давление и приближающуюся разрядку. Они разорвали поцелуй, теперь просто касаясь друг друга губами, дыша одним воздухом на двоих. Джексон одной рукой обнял его, прижимая к себе. Они двигались в унисон, Чжебом толкался ему в ладонь с каждым своим скачком, а потом наконец почувствовал, как Джексон кончил, даже не выходя из него. Его живот сжался, пальцы чуть ли не до крови впились в бёдра, и он резко толкнулся, впервые за всё время насильно насадив Чжебома на себя. — Хён… — выдохнул Джексон, одной рукой путаясь у него в волосах. — Давай вместе со мной. Удовольствие электрическим разрядом прошлось по всему телу и выстрелило. Чжебом бурно кончил, заливая своим семенем и живот, и пальцы Джексона, продолжающего по инерции вести рукой по члену. Постепенно, когда оргазм начал понемногу отступать, он замедлился, а потом и вовсе выскользнул из Чжебома. Но Им так и не сдвинулся с места, он всё ещё сидел у Джексона на поясе и сверху вниз смотрел на него. Сердце в груди сходило с ума. Наконец он чувствовал себя насытившимся. Таким совершенным и полноценным, а самое главное — полностью удовлетворённым. Его губы снова нашли губы Джексона. Это был даже скорее не поцелуй, а просто ленивое, скользящее прикосновение. Нехотя он позволил Джексону аккуратно спихнуть себя в сторону, чтобы самому выпрямиться и принять сидячее положение. Чжебом перекатился на спину и лежа наблюдал за тем, как он стаскивает с себя презерватив и связывает в узел. Затем он скомкал его в клубок из салфеток и выбросил в мусорку. — Стесняешься? — не отрывая взгляда, хохотнул Чжебом. Джексон фыркнул и кинулся в него гостиничным полотенцем, наверняка одним из тех, которые всегда в виде «слоников» украшают изножье кровати к их приезду. — А ты хочешь, чтобы горничные нашли у меня в мусоре использованный презерватив? Чжебом сморщил нос. — Не особо. Вытершись начисто, Чжебом улёгся на спину; ноги будто из свинца отлили, а в голове — сплошной туман. Долгий день всё-таки давал о себе знать, веки потяжелели. Где-то там, в глубине души, он понимал, что ему нужно одеваться и топать спать к себе в номер, но тут кровать рядом с ним прогнулась под весом Джексона, осторожно пробравшегося под одеяло. Тот держался на почтительном расстоянии, словно говоря тем самым, что вопреки всему тому, что между ними происходит, до сих пор существуют некие границы, которые они так и не могут пересечь. Чжебом очень старался не быть тем самым, кто переступит эту грань, и упорно игнорировал ставшее почти невыносимым желание вновь притянуть Джексона ближе к себе. Это ощущение, когда их тела тесно прижаты друг к другу, оно дарило такую надёжность, такую уверенность. Так успокаивало. Дарило нечто особенное, что Чжебом, как ни надеялся, но не сумел испытать ни с кем другим, зато отыскал в Джексоне... Он перевернулся на бок, теша себя и позволяя приблизиться хотя бы на эти жалкие несколько сантиметров. Простыни под ним слегка натянулись, будто Джексон напрягся или дёрнулся, собираясь отстраниться. Однако, сделав тяжкий вдох, он всё-таки придвинулся и набросил одеяло Чжебому на плечи. — Если собираешься остаться, то хотя бы укройся, чтобы не подхватить простуду, — пробормотал он. Чжебом с трудом разлепил глаза и улыбнулся. — Я планировал скоро уйти. Джексон фыркнул и лёг на спину, на этот раз прижавшись поближе. — Я даже не сомневался. Пару часов спустя комнату прорезал слабенький луч раннего утра. Чжебом лениво моргнул и с головой зарылся в одеяло, прячась от навязчивого солнечного света. И только услышав позади себя тихое сопение, он вспомнил, где сейчас находится. Ругнувшись себе под нос, он перевернулся на другой бок и вновь с опаской приоткрыл глаза. Лицо Джексона было всего в каких-то сантиметрах от него, будто ночью, во сне, тот каким-то образом перебрался на его сторону кровати. Несколько мгновений Чжебом просто потратил на то, чтобы полюбоваться им. Последнее время Джексон так часто включал этот свой режим вечно работающей батарейки, что Чжебом искренне начал задумываться, а помнит ли тот вообще, каково это — отдыхать. Он изучал лицо Джексона, глаза внимательно прошлись вдоль угловатой линии челюсти, задержались на губах. От его взора не укрылись и пушистые реснички, рассыпавшиеся по щекам, только-только начавшим проявляться после долгих месяцев безжалостного расписания и жёстких диет. Выражение умиротворения на его спящем лице стало казаться такой редкостью. Словно драгоценный подарок, и лишь ему, Чжебому, посчастливилось лично его узреть… В этот самый момент всё встало на свои места. Осознание. Чувство, давным-давно похороненное глубоко в душе, которое стало больше невозможно отрицать или пытаться как-то оправдать. Оно больно сжало его сердце в груди и заставило отвести взгляд от Джексона. Чжебом уткнулся лицом в подушку и сделал глубокий вдох, проклиная это чувство, молясь, чтобы оно исчезло. Когда время прошло, а оно всё ещё было на месте, всё ещё терзало его, он повернул голову и снова взглянул на Джексона. В ответ на него смотрели два невозможно прекрасных карих глаза. Неизвестно, что такого Джексон успел прочесть у него на лице, но он заметно встревожился и сдвинул брови к переносице. После чего потянулся рукой вперёд, но Чжебом отпрянул. Он сел на кровати, стараясь, как мог, игнорировать чувство вины, тисками сжавшее его изнутри после того, как он увидел, как Джексон обречённо опустил ладонь. У младшего во взгляде плескалось искреннее недоумение и даже обида, но это Чжебом тоже предпочёл не замечать. — Мне нужно… идти, — пробормотал он, хватая трусы и натягивая их на себя. Затем отыскал свои джинсы и, так и не поворачиваясь к Джексону лицом, потянулся за сброшенной на пол рубашкой. — Пока остальные не проснулись… Он физически ощущал направленный ему в спину взгляд. — Да… — голос прозвучал так тихо, что это всё же заставило Чжебома обернуться. — Да, разумеется… — вымученная улыбка; Джексон вновь вернулся в свой режим «батарейки», и от этого в груди стало ещё больнее. — Увидимся за завтраком. Кивнув и не проронив больше ни единого слова, Чжебом ушёл. Вернувшись к себе в номер, он тут же рухнул на кровать и руками схватился за голову. Он со всей силы сжал волосы, оттягивая их, но даже это не помогло унять разрастающуюся панику и страх, что холодом разливался по всему телу. — Блять, — выдохнул он. — Что же я наделал… Влюбляться в Джексона вовсе не входило в условия сделки.***
Той ночью он к Джексону так и не вернулся. Было своего рода облегчением — знать, что обратно они полетят разными рейсами: Джексон в Пекин, а Чжебом обратно в Сеул. По крайней мере, так у него будет в запасе ещё пара дней, чтобы разобраться со всем тем, что творится на душе. Он целую неделю потратил на то, что записывал демоверсии песен, которые хотел бы представить для их следующего альбома. Не раз и даже не два он попросту падал на диван в гостиной и вырубался до тех пор, пока менеджер или Чжинён не растолкают, отправив дальше пахать по расписанию. Без Джексона их общая спальня казалась такой пустой. Холодной. До этого момента он и не представлял себе, как же сильно тот согревал её своим присутствием. Потом Джексон вернулся, но Чжебом всё равно продолжал искать любые отговорки, чтобы лишнюю ночь провести в гостиной. В комнате снова стало тепло, но вместе с Джексоном вернулась и ноющая боль в груди. Он неоднократно замечал направленные в свою сторону беспокойные взгляды в перерывах между фотосессиями и съёмками, но Чжебом из раза в раз вклинивался между Марком и Ёнджэ или тупо сбегал под благовидным предлогом. Таким образом он прожил две недели. Избегая Джексона. Делая вид, что ему не становится лишь больнее каждый раз, как они случайно пересекаются взглядами в зеркале во время тренировок или когда он видит искреннее разочарование в глазах младшего, в очередной раз в его присутствии сматываясь из квартиры. — Чжебом… — Джексон поймал его прямо на выходе из студии звукозаписи. Их с Ёнджэ время подошло к концу и настала очередь как раз прибывших Марка с Джексоном. — Мы можем поговорить? Чжебом покосился на Марка, который смотрел на него с таким непроницаемым выражением, что лидеру никогда не удавалось расшифровать, что оно означает. Затем он снова перевёл взгляд на Джексона, всеми силами игнорируя нестерпимое желание протянуть руку и просто коснуться его. — Я не могу, — сухо ответил он, обходя Джексона стороной. — Кроме того, вы и так опаздываете. Не оборачиваясь назад, Чжебом припустил дальше по коридору, но всё равно чувствовал, как младший взглядом прожигает в нём дыру. После этого Джексон ещё раз попытался поговорить с ним, но Чжебому чудом удалось улизнуть, придумав новое оправдание. В конце концов, тот сдался. Они толком не виделись друг с другом, даже в общежитии — либо Джексон как можно скорее торопился скрыться в их комнате, либо Чжебом только и делал, что сутки напролёт просиживал в небольшой подвальной студии. В течение всей следующей недели ему неоднократно начало казаться, что Марк смотрит на него как-то исподлобья. Но при этом он так быстро снова отводил взгляд, что Чжебому в итоге удалось убедить себя, что это просто игра воображения. Как-то после очередного загруженного дня, забитого фотосъёмками, интервью, совещаниями по поводу нового развлекательного шоу и на десерт — репетицией хореографии к их грядущему альбому, вернувшись в общежитие, Чжебом чувствовал себя настолько измотанным, что он начисто забыл о том, что вообще-то должен избегать Джексона, и потому по привычке улёгся спать не на диване, а у себя в кровати. Стоило ему только донести голову до подушки, как он тут же уснул, одетый в ту же одежду, в которой с утра вышел из дома. На утро он проснулся от до боли знакомых звуков: Джексон тихонько передвигался по комнате, собирая последние необходимые вещи для ещё одной поездки в Китай. Чжебом не шевелился, притворяясь спящим, и молча слушал едва слышные шорохи. Через пару минут дверь отворилась, а потом Джексон ушёл. Вздохнув, Чжебом взмолился о том, чтобы не позволить одиночеству и чувству вины съесть себя живьём. Какой же он всё-таки идиот… Неделю спустя Джексон, весь истощённый и готовый вот-вот рухнуть в обморок от усталости, ввалился к ним в комнату. Чжебом сел, чувствуя, как беспокойство накрывает с головой при одном взгляде на его измождённое бледное лицо и опущенные веки. Джексон бросил сумку куда-то на пол и, едва переставляя ноги, поплёлся к кровати. Он даже не взглянул в сторону лидера. Все эти семь дней Чжебом только и делал, что пытался подавить боль в груди, но время шло, а она становилась только сильнее. Не давая себе ни секунды на то, чтобы лишний раз подумать и отговорить себя, он молча протянул руку и схватил младшего за запястье. Слишком уставший, чтобы тратить силы на пререкания, Джексон безропотно позволил аккуратно уложить себя на кровать; они так и лежали, в обнимку, Чжебом крепко обнимал его за талию и спиной прижимал ближе к себе. Он сглотнул, чувствуя, как сердце сходит с ума и норовит выпрыгнуть из грудной клетки. Никогда прежде они не были так близки. Бывало, что они оба валялись в кровати, пытаясь восстановить дыхание и отходя от оргазма, но ни разу между ними не было такой… интимности. Чжебом никогда просто так не обнимал Джексона, не держал его в своих руках, будто они действительно вместе, в гораздо более глубоком смысле этого слова, нежели наскоро подрочить друг другу и выпустить пар. Джексон дёрнулся, сделав глубокий, тяжёлый вдох. — Мне тебя не хватало, — пробормотал он. У Чжебома сердце сделало кульбит, и он только сильнее прижал Джексона к себе. — И мне тебя. Мгновения спустя Джексон уснул.***
Следующее утро выдалось… непростым. Чжебом проснулся, всё ещё держа Джексона в своих объятиях, их лица были так близко друг к другу. В голове сразу же встали воспоминания о том роковом утре в Таиланде. Он очертил взглядом каждую морщинку, каждое пятнышко, каждую щетинку на бледной коже Джексона. Он казался намного худее, чем Чжебом помнил. Тёмные круги под глазами тоже стали намного более заметными. Беспокойство грызло его изнутри от осознания того, что сейчас их ждёт впереди ещё одна неделя плотного загруженного графика, прежде чем Джексон снова сорвётся и улетит обратно в Китай. Когда он наконец заставил себя взглянуть выше, оторвавшись от губ, которые так сильно напомнили ему о том, каково это было — чувствовать их на своей коже всего-навсего несколько недель назад, то увидел, что Джексон уставился на него в ответ; глаза тёмные, всё ещё полусонные, но смотрят так пристально, будто бы ждут чего-то… Сглотнув, он снова опустил взгляд к губам. Как же отчаянно ему хотелось сократить это расстояние и прижаться к ним своими, снова почувствовать их вкус. Боль в груди стала практически невыносимой. Прежде чем он успел решиться и сделать хоть что-нибудь, кто-то два раза громко постучал в дверь, предупреждая, и распахнул её. На пороге стоял Марк, вскинув бровь наблюдая за тем, как Чжебом отскочил от Джексона (как бы сильно он ни старался, но в итоге всё равно только лишь упёрся спиной в стену). — Менеджер просил передать, что мы опаздываем, — произнёс Марк, глядя, как Джексон скатился с кровати на пол. Он снова покосился на Чжебома, которому в этот момент безумно хотелось забраться куда-нибудь под одеяло, лишь бы не ощущать на себе этот ничего не выражающий пустой взгляд. Было невозможно понять, осуждает ли его Марк, удивлён ли он и вообще есть ли ему хоть какое-то дело до того, что он застал их с Джексоном в одной постели. И отчего-то из-за этого ситуация казалась ещё более неловкой, чем она есть. — Да, точно… — не поднимая головы, промямлил Чжебом. Чувствуя, как щёки горят огнём, он рылся на кровати, усиленно делая вид, что ищет что-то. — Мы… Я… Эм-м, да, мы поторопимся… Вместо ответа Марк ещё выразительнее изогнул бровь, после чего развернулся и вышел, прикрыв за собой дверь. Джексон последний раз посмотрел на него и поднялся на ноги. Одевались они в полнейшей тишине. Чжебом изредка, украдкой кидал на младшего беспокойные взгляды, думая, что тот не видит. А когда они уходили, то ему огромных усилий стоило сдержаться, не сграбастать Джексона в охапку и не повалить снова в постель. Как же чертовски сильно он мечтал просто взять и провести один-единственный день лежа в объятиях друг друга…***
Тем же вечером от бездумного пролистывания ленты в телефоне его отвлекла бутылка пива, с грохотом приземлившаяся прямо на стоящий рядом кофейный столик. Марк, попивая собственное пиво, плюхнулся рядом на диван. — Дома никого нет, так что давай, выкладывай, что происходит. — Что? — напрягшись, Чжебом выпрямил спину. Марк прищурился. Нечасто бывает такое, чтобы он вот так просто лицом к лицу начинал разговор — обычно он дожидается, пока ребята сами первыми к нему придут. Что бы там ни было у него на уме (у Чжебома была одна страшная догадка), но Марк наверняка думал об этом достаточно долго, что в конце концов устал терпеть и не выдержал. А значит, Чжебому явно потребуется что-то посущественнее одной бутылки пива, чтобы справиться с этим. — Как давно вы с Джексоном вместе? — прямо спросил Марк. Чжебом содрогнулся, будто одни эти слова причинили ему физическую боль. — Как ты… — начал было он и оборвался на полуфразе, когда Марк выразительно поднял бровь. — Джексон сказал. — Это было не обязательно, но да. — Мы не… — весьма слабая и неубедительная попытка отговориться, и та застыла на губах, стоило Марку изогнуть бровь ещё сильнее. Чжебом опустил плечи, понимая, что больше не может сопротивляться. Он взял бутылку пива и сделал огромный глоток. Следом пронеслась угрюмая мысль о том, что лучше бы это было что-нибудь покрепче. — Всё не так, — пробормотал он, не в силах заставить себя посмотреть Марку в глаза. — Но ты бы хотел этого. Сердце пропустило удар, а щёки тут же покрылись румянцем. Марк так запросто произнёс это вслух. — Между нами всё не так, — жалобно повторил он. Марк в ответ только вздохнул. — Это, конечно, не моё дело, но, может, тебе стоит задуматься о том, чтобы это исправить? — Ты же понимаешь, что мы не можем. — Ну разумеется, — закатил глаза Марк. — Ведь дураку понятно, что трахаться куда менее рискованно, чем в самом деле встречаться. Чжебом уставился на бутылку у себя в руках. То, как Марк это сейчас произнёс, так сильно упрощало задачу. Он умудрился одним предложением разрушить все его ложные оправдания. После долгой паузы Марк снова заговорил, и на этот раз его голос звучал намного мягче: — Дело ведь не только в этом, да? Чжебом закусил губу. Вот оно. Порой он начисто забывал о том, каким проницательным бывает их старший хён. — Ты же знаешь, что Джексон не какой-то там мудак? Чжебом вздохнул. — Да, я знаю… Марк отхлебнул пива и отставил бутылку на столик, словно понимая, что Чжебому оно сейчас намного нужнее. — Тогда хватит бегать от него. И как по волшебству, в этот самый момент в комнате нарисовался Джексон. К чему-чему, но к этому Чжебом точно не был готов. Он сделал глубокий вдох и протяжно вздохнул. Вечно избегать Джексона — это не выход. Только не тогда, когда они вместе живут и работают. Единственным индикатором того, что Джексон вообще заметил Чжебома и обратил на него внимание, был мимолётный взгляд, брошенный по пути через гостиную. Марк напоследок многозначительно покосился на лидера, будто говоря тем самым: «Не облажайся», и поспешил скрыться в коридоре и запереться у себя в комнате. Джексон тоже двинулся было следом, но Чжебом вовремя успел собраться с духом. — Выпьешь пивка? Он заметил, как напряглись плечи Джексона, словно тот уже мысленно готовил себя к ссоре. У Чжебома от этого больно кольнуло в груди. Даже после самых что ни на есть настоящих ссор Джексон никогда так не колебался, прежде чем остаться с ним наедине. — Пожалуйста? — тихо добавил он. Похоже, это подействовало. Джексон обернулся, но по его выражению лица всё ещё нельзя было понять ровным счётом ничего. Они продолжали стоять и смотреть друг на друга; воздух между ними был настолько густой, что Чжебому искренне казалось, что он сейчас им же и подавится. Наконец, Джексон отвёл взгляд и подошёл ближе; в его движениях по-прежнему чувствовалась излишняя осторожность, словно бы он боялся, что Чжебом может внезапно напасть. Боль стала ещё сильнее. — Твоё здоровье, — пробормотал он, как только младший сел на диван и взял оставленное Марком пиво. Они чокнулись бутылками, и Чжебом искренне старался не думать о том, какую огромную дистанцию сохранял Джексон даже здесь. Спустя несколько долгих и весьма томительных минут молчания Чжебом всё же заговорил. — Ты рассказал Марку про… О том, чем мы занимались, — у него едва не вырвалось: «про нас», но было в этих словах что-то особенное. Что-то такое, о чём он отчаянно мечтал, но чего между ними никогда не было. Он краем глаза заметил, как Джексон нервно облизнул губы. — Я… — начал было оправдываться тот, но оборвался на полуфразе. — Да. Сглотнув, Чжебом пытался подобрать слова, чтобы сказать наконец всё то, что так сильно хотел, но не успел. Джексон подал голос первым. — Ты злишься? Он вздохнул и, поставив бутылку на стол, откинулся назад. — Нет. Вновь повисло молчание. — Хён… Услышав его голос, Чжебом не выдержал и повернулся. Джексон сидел, уставившись на свои ладони, всё ещё крепко сжимающие бутылку. — Я сделал что-то не так? У Чжебома ком застрял в горле. Ну разумеется. Разумеется, Джексон решил, что в странном поведении Чжебома виноват не кто иной как он сам. Разумеется, он прежде всего обвинил именно себя. — Нет... Джексон наконец повернул голову. Их взгляды встретились, и Чжебом почувствовал, как и без того непрочные стены, которые он так отчаянно пытался выстроить вокруг себя в течение последних нескольких недель, рушатся одна за другой. Боже… Почему всё так сложно… С Джексоном всегда было так легко разговаривать. Он всегда был тем человеком, которому Чжебом мог довериться во всём, с которым мог поспорить и перед которым мог позволить себе дать слабину, не боясь при этом, что его осудят. А теперь все слова встали поперёк горла. Страх того, что ему придётся рискнуть, поставить Джексона перед выбором, который может рано или поздно круто изменить всю его жизнь, просто не позволял ему произнести эти слова вслух. Он понимал, что ещё немного, и такими темпами тупо захлебнётся ими. Хватит бегать от него. Голос Марка эхом отозвался в ушах. Чжебом подался вперёд, запустив пальцы в волосы на затылке Джексона, а когда тот в замешательстве отпрянул — наклонился и осторожно притянул его к себе, так близко, чтобы ощущать его дыхание у себя на губах. — Просто… Подожди секунду. Они целовались столько раз, что Чжебом уже сбился со счёту. Он знал, каково это — чувствовать Джексона внутри себя, знал, каково руками вести по его телу, очерчивая и лелея любой мельчайший изгиб. Но никогда за всё это время он не позволял себе приоткрыть свою самую главную, самую драгоценную частицу души. Ту саму частицу, которая всем сердцем любила каждый вздох Джексона, каждую улыбку, что только касалась его губ. Ту самую, которая готова была пожертвовать ради него всем миром… — Это ещё в честь чего? — усмехнулся Джексон, когда они наконец разорвали поцелуй. — Прости меня, — выдохнул он. — За то, что избегал тебя… Джексон закусил нижнюю губу, опустил взгляд в пол, и у Чжебома сердце вновь болезненно сжалось. — Я боялся, — он большим пальцем бережно гладил Джексона по загривку и, похоже, этим жестом скорее пытался успокоить больше самого себя. Джексон вновь поднял взгляд. — Ты же знаешь, что я бы никогда не причинил тебе зла… Чжебом наклонился, украв у него ещё один поцелуй. — Знаю… — выдохнул он и наконец отпустил Джексона, чтобы самому откинуться на спинку дивана. Он запрокинул голову и уставился в потолок. — Ну и? — Джексон подобрался поближе и, поставив пиво на стол, уселся так, чтобы коснуться его бедра своим. Чжебом почувствовал, что его губы сама собой тронула лёгкая улыбка. Он ведь уже почти забыл, как ему бывает хорошо и уютно только от того, что Джексон рядом. — И что теперь? Чжебом усмехнулся и повернулся лицом к Джексону; его улыбка пропала, стоило им только посмотреть друг другу в глаза. — Я люблю тебя, Джексон… — слова, которые так долго таились под замком, в конце концов вырвались из плена. Он столько лет сбегал от самого себя, и теперь… — Я не хочу только… — не договорив, он снова отвёл взгляд. — Я хочу, чтобы между нами было что-то большее, чем просто секс. Повисла долгая пауза. Чжебом чувствовал, что младший смотрит на него, но не мог заставить себя заглянуть ему в глаза. Наконец, Джексон фыркнул и тихонько засмеялся. — Дурак, — пробормотал он. — Почему ты раньше этого не сказал? Стоило только ему повернуть голову, как Джексон, тут же подавшись навстречу, накрыл его губы поцелуем. И Чжебом ответил со всей страстью, набросившись на него и повалив на диван, протиснувшись у него между ног и прижимаясь как можно ближе. Джексон пальцами зарылся ему в волосы и, с силой сжав, слегка оттянул назад. Чжебом, не сдерживаясь, застонал ему прямо в рот. Как же он скучал по этому. Скучал по Джексону, по его вкусу у себя на губах и по… — ТВОЮ МАТЬ! — пронзительный визг Бэм Бэма раздался так неожиданно, заставив их пулей отскочить друг от друга, что Чжебом даже свалился с дивана, лишь чудом не поприветствовав спиной кофейный столик. — Нельзя заниматься этим хотя бы у себя в спальне?! — Бэм стоял, с силой зажмурив глаза, будто только что стал свидетелем чего-то похлеще, чем просто обычный поцелуй. Чжебом, пунцовея красными пятнами, призвал на помощь все свои актёрские таланты и пригвоздил того самым пугающим взглядом, на какой только вообще был способен. — Тогда сам брысь к себе в комнату! Бэм убрал ладони от лица, и, судя по его виду, он был бы явно не против поспорить, но к великому облегчению Чжебома, ему всё же удалось вовремя захлопнуть рот. Он развернулся, чтобы уйти, и скрылся в недрах коридора, во всю мощь лёгких причитая о том, что, как бы ему ни хотелось, но диван теперь точно придётся сжечь, а у него вдобавок ко всему нет ни одной нормальной пары беруш… Джексон усмехнулся и стрельнул в Чжебома хитрой улыбкой. — Ну так что, предоставим ему повод сжечь диван? Лицо снова обдало жаром, и Чжебом, застонав от стыда, по самую макушку зарылся в ладони. Теперь, когда Бэм всё знает, то почти наверняка знает и Югём… Можно поспорить, что тот как раз сейчас строчит ему сообщение. Джексон ласково провел ладонью по его волосам, заставляя поднять голову. Улыбнувшись, он наклонился и нежно-нежно поцеловал его в губы. — Я тоже люблю тебя, хён.