У Великой реки. Вольный стрелок.

Глава 1. «Торжество справедливости» Справедливость проявляется в воздаянии каждому по его заслугам.Цицерон.       Я медленно отнял ладонь от ложа винтовки и, стараясь не делать резких движений, с удовольствием почесал нос. Казалось бы, ничего особенного, но наслаждение, которое я получил от этого простого действа, было попросту неземным. Последние полчаса я только и думал о том, насколько же сильно он чешется, а ведь, и это общеизвестный факт, запретный плод куда слаще и вкуснее доступного. Организм мгновенно отреагировал на изменение положения конечностей, требуя большей активности и протестуя против продолжения пытки бездействием. Возвращаться в исходное положение совершенно не хотелось. У меня затекло всё тело, а в позвоночник будто бы загнали раскалённые спицы. Так ведь и пролежни получить недолго!       Шёл уже двенадцатый час с того момента, как я занял позицию в заранее подготовленной и замаскированной лёжке, а банда всё никак не объявлялась. Неужели западня, на подготовку которой было потрачено столько сил и времени, расставлена зря? Об этом не хотелось даже думать, так как в таком случае был возможен только один вариант. Предательство. И этот вариант был хуже всего. Понимать, что среди «своих», среди твоих друзей и товарищей находится человек, предавший вас… Скажем так, лучше бы вам вообще никогда не испытывать эти ощущения на себе.       Чувство тяжести в затёкших конечностях и мышцах спины стало буквально невыносимым и я, чтобы хотя бы частично размяться, начал поочерёдно напрягать различные группы мышц, разгоняя кровь по телу. По коже практически сразу забегали мурашки, а спустя несколько мгновений в мои онемевшие от долгого бездействия руки и ноги будто бы вонзили бесчисленное множество игл. Каждое новое движение, даже мельчайшее напряжение отзывалось крайне неприятными ощущениями. Я чувствовал себя подушечкой для швейных иголок, которой одновременно пользуется сотня портных. Сжав скулы до ломоты в зубах, я продолжал методично разгонять кровь по телу, возобновляя её нормальную циркуляцию.       Члены банды, на которую была расставлена эта западня, называли себя «Бесами», и это название полностью оправдывало их поведение. Воспользовавшись мятежом формирований зуавов на юге Тверского княжества и тем, что все линейные части, состоявшие не из аборигенов, были выведены из своих гарнизонов для подавления этого восстания, они безнаказанно грабили деревни на северных границах, вырезая отдалённые хутора практически под корень. У обескровленных гарнизонов просто не хватало людей для полноценного патрулирования вверенных им территорий, а потому банда чувствовала себя в практически полной безопасности. Взрослых мужчин они, как правило, жестоко убивали, как и стариков. А вот детей и женщин до сорока лет угоняли в рабство. После себя бандиты оставляли лишь выжженные пепелища на месте домов и горы трупов, изуродованных до неузнаваемости, замученных и истерзанных многочисленными и изощрёнными пытками.        Сегодняшняя засада была обязана положить конец бесчинствам этих зверей. Да, именно зверей. Людьми этих подонков уже никто не считал. Сегодня пленных не будет, только трупы. Не будет судов, трибуналов и прочих условностей местной правоохранительной системы, прямо скажем, далёкой от совершенства. Не будет специального палача, не будет возможности избежать наказания. Сегодня, здесь и сейчас, я присяжный, судья и палач в одном лице. Многие скажут, что это не справедливо, кто-то скажет, что в своей жестокости мы опускаемся до уровня бандитов, некоторые объявят это беззаконием и потребуют честного суда. И все эти люди будут правы. Потому что месть не может быть законной или милосердной. Она проста и жестока, как и всё первобытное, и потому честна. Я бы даже сказал, что она по-настоящему справедлива. К телу постепенно начала возвращаться былая чувствительность, и я заставил себя снова застыть, сливаясь с травянистым покровом холма, на котором я и организовал себе лёжку. Пришлось повозиться с маскировкой, но оно того стоило. Дорога, огибающая холм метрах в трехстах, ниже от меня была полностью открыта для наблюдения, и кустарник, в изобилии окружавший её по периметру, ничуть не мешал мне. А вот меня будет крайне сложно вычислить среди огромного множества естественных овражков и рытвин, которыми был изрыт этот холм. Я ещё раз осмотрел окрестности в прицел и, убедившись, что вокруг всё так же тихо, перевёл взгляд на винтовку.       Когда мы, пришлые, попали в этот мир во время катаклизма, то, принесли с собой все технические достижения нашего времени, и этим мгновенно поменяли вектор развития мира чужого, чуждого нам. Ещё бы, в мир раннего средневековья с его лошадьми, луками и мечами мы принесли магазинные винтовки, пулемёты и автомобили с самолётами. Конечно, у нас теперь не было всей той полноты производственных мощностей, которыми мы располагали в своём мире. На перенесённых из нашего мира территориях находились далеко не все необходимые нам заводы и фабрики, однако, обладая знаниями и умением адаптироваться, мы достаточно быстро наладили производство практически всего, что было нам необходимо. При этом вступив во взаимодействие с местными жителями, мы очень быстро смогли наладить крайне эффективный симбиоз, с помощью которого смогли органично вписаться в местные реалии. Да, пусть у аборигенов не было продвинутой металлургии, пусть их знания в области химии застыли на уровне зачатков алхимии, пусть они имели весьма смутное представление о механике и инженерии, у них было то, что перевернуло наше представление о мироздании и перечеркнуло многолетние труды нашей науки. Магия. Да, именно магия, не карточные фокусы или номера престарелого иллюзиониста, а настоящая, невероятная и совершенно фантастическая магия. То, к чему мы шли годами кропотливого труда путём проб и ошибок, местные освоили за считанные десятилетия, эффективно скрестив наши технологии со своей магией. В итоге, как я уже говорил, княжества пришлых заняли своё место на политической арене этого мира, а наши технологии в совокупности с магией аборигенов позволили создавать поистине удивительные вещи. И моя винтовка - прямое тому доказательство.       На первый взгляд это совершенно обычная винтовка Ли-Энфилд модификации 1947 года по летоисчислению старого мира. Но это только на первый взгляд.На самом же деле она служит наглядной иллюстрацией результата совместного труда пришлых и местных аборигенов. Фактически в механизмах и самой винтовке ничего не поменялось, это всё та же магазинная винтовка с продольно-скользящим затвором под калибр 303 дюйма или 7,7 миллиметра. Но дьявол кроется в мелочах. Местные гномы, изначально достаточно тепло принявшие пришлых и быстро наладившие с нами взаимовыгодные торговые отношения, за короткое время переняли и доработали все наши технологии для обработки металла и работы с ним. Более того, используя свои многовековые знания в металлургии и наши технологии, бородачи весьма успешно модернизировали используемые нами сплавы, что вылилось в фантастические результаты. У моей винтовки ствол и механизмы затворной группы изготовлены умельцами из клана Синих гор, благодаря чему пять идеально выполненных нарезов на канале ствола обеспечивают просто невероятную кучность боя, а затвор обладает просто идеальной механикой, позволяющей перезаряжать винтовку без особых усилий при максимальной надёжности боевых упоров и курка. Ложе винтовки выполнено из местного аналога Бальзы, который местные называют «Ул’ориан», на наречии западных аборигенских княжеств – «Древесная кость». Сама древесина имеет пористую структуру и характерный для этой породы молочный цвет. После правильной обработки изделия из такого дерева обладают высокой прочностью в совокупности с малым весом. При этом она практически не горит и хорошо отводит тепло. Благодаря использованию такого материала для ложи мне удалось сэкономить лишние четыре сотни граммов. Естественно, производить все винтовки на таком уровне с экономической точки зрения непрактично, однако качество промышленных образцов, изготовленных уже в этом мире, явно не уступает аналогам из мира старого.       От размышлений о прекрасном меня отвлёк приближающийся звук моторов. Пока что он был едва уловим на фоне общей массы лесных звуков, однако, благодаря своей чужеродности, хорошо выделялся из общей гаммы птичьих криков и шёпота древесной листвы. Я оживился, мгновенно сбрасывая с себя бремя сонливости и поудобнее устраиваясь в лёжке. В душе разгорался охотничий азарт, заставляющий с нетерпением ожидать предстоящего боя. Многие скажут, что воин не должен желать убийства. Он не должен видеть в убийстве самоцели своего существования, иначе он не солдат, а простой маньяк. И я опять соглашусь с ними. Но я был на пепелище отдалённого хутора, в котором побывали эти ублюдки. Видел, что они сделали с местными жителями. Я видел всё это своими глазами. И сейчас меня терзает только одно желание - лично отправить в нижние планы бытья как можно больше этих сволочей.       Сдвинув поворотный рычажок предохранителя в сторону и обхватив указательным пальцем скобу спускового крючка, я приложился щекой к подушке подщёчника на прикладе и направил ствол винтовки в сторону поворота. Сфокусировав взгляд на окуляре прицела, я отчётливо увидел первичный ориентир, означавший начало моего сектора обстрела и замер, ожидая появления цели.       Ждать пришлось около полутора-двух минут. Вскоре в поле моего зрения показался передовой дозор бандитской колонны. Небольшой двухместный багги, размалёванный в подобие камуфляжной окраски и с турелью над сиденьем пассажира. В креплениях турели мне удалось опознать ДП-27, однако стрелок, вместо того, чтобы контролировать окрестности расслабленно развалился на своём сиденье, забив на свои обязанности. Когда багги проехала чуть больше половины пути до следующего поворота, из-за поворота показалась основная колонна, состоящая из старичка студебекера, двух козликов-переростков ГАЗ-69, модернизированных под здешние условия, и ещё двух багги. Бандиты были абсолютно уверенны в своей безопасности, и потому колонна двигалась достаточно медленно, а многочисленные бандиты, сидящие в кузове грузовика и двух газиков, даже не смотрели по сторонам. Собственно, в таком поведении не было ничего удивительного. В этих краях до недавнего времени они были единственной серьёзной силой. Но всё-таки не стоило столь пренебрежительно относиться к правилам ведения транспортной колонны по недружелюбной территории, это вы зря…       Взрыв разорвал тишину, спугнув целую тучу птиц с окрестных деревьев, а на смену глухому его раскату пришли многоголосые испуганные крики пернатых. Студебекер, под колёсами которого и рванул фугас, подпрыгнул на месте, уже в воздухе теряя одно из передних колёс, а бандиты, сидевшие в кузове вылетели из него будто пробки. Но я этого уже не видел. Поймав в галку прицела грудь водителя замыкающего газика, я выждал, пока прогремит первый взрыв и тут же вдавил заранее лишённый холостого хода спусковой крючок. Машина вильнула в сторону и уткнулась в растущее на обочине дерево. Разбойник, сидевший на пассажирском сидении, вылетел через лобовое стекло, проломив его своим телом. Я отточенным движением перезарядил винтовку и выстрелив под левую лопатку добил его. Звуки моих выстрелов, сухие и хлёсткие, как от удара плетью, потонули в какофонии разгоревшегося боя. Колонну накрыли плотным огнём. Справа и слева от меня несколько раз громко хлопнули дульные гранатомёты, накрывая центральную часть колонны залпами винтовочных гранат. Их взрывы поднимали тучи пыли и высекали своими осколками искры из кузовов автомобилей превращая их в решето. Бандиты, выскакивающие из салонов автомобилей, не успевали сделать и двух шагов, когда их настигал очередной осколок или пуля. Откуда-то с правого фланга звучало стаккато коротких, на пять-десять выстрелов, очередей пулемёта Максима. Эти очереди разорвали в клочья жесть кузова одного из «козлов», попытавшегося на максимальной скорости прорваться к спасительному повороту дороги. Изрешечённая машина неожиданно вильнула в сторону, выехала за пределы дороги и, кувыркнувшись напоследок,упала под откос. Отовсюду по колонне били частые винтовочные выстрелы и короткие очереди ручных пулемётов. Несколько налётчиков, каким-то чудом успевших выбраться из машин живыми, скатились в ирригационную канаву, лишь затем, чтобы, задев одну из поставленных там растяжек, исчезнуть в облаке пыли от взрыва. Вот от очередного разрыва винтовочной гранаты вспыхнул бензин, вытекший из пробитого топливного бака студебекера. Пламя, чадящее чёрным, маслянистым дымом мгновенно охватило кузов машины. Спустя несколько секунд раздался взрыв, разметавший по округе и так истерзанный подрывом фугаса кузов студебекера и поднявший в воздух кучу дорожной пыли. Видимо, в этом автомобиле члены банды хранили динамит, добытый ими в одном из шахтёрских посёлков. Перестрелка, продлившаяся всего три-четыре минуты, постепенно затухала.       В сущности, это было сложно назвать боем, застигнутые врасплох бандиты даже не успели занять оборону и были перебиты в считанные минуты. Да, это был не бой, а казнь, пускай и в весьма необычной форме. С момента подрыва фугаса я успел выстрелить ещё трижды, отправив к праотцам двух бандитов и тяжело ранив одного, прежде чем всё было кончено. Пальба, ещё недавно нещадно бившая по ушам, становились всё реже, цели кончились. Колонна, ещё минуту назад ехавшая по дороге сейчас представляла собой леденящее душу зрелище. Машины превратились в истерзанные взрывами и выстрелами, забрызганные кровью своих пассажиров развалюхи. Густо чадили горящие лужицы бензина, растёкшиеся по дороге из разбитых машин. Пламя охватило несколько застывших в разных позах трупов бандитов, и над холмом начал разноситься специфический, удушливый и тошнотворный запах горящей плоти. Изредка слышались тяжёлые, рвущие душу на части воплираненых. Когда кричит смертельно испуганный человек, это всегда страшно. Даже если ты не испытываешь к нему никакой жалости. Спустя ещё пару минут у подножия холма неожиданно возникло полтора десятка фигур в маскировочных костюмах, которые осторожно двинулись к колонне, обхватывая её с двух сторон. Я ещё раз окинул дорогу взглядом через прицел, тщетно ища угрозу. Пустая затея, большинство из них даже не поняли, что их убило. Вскоре стали раздаваться одиночные пистолетные и револьверные выстрелы, обрывающие крики раненых – контроль. Но я всё равно не выпускал из рук винтовку, продолжая оставаться в полной готовности открыть огонь при первой же необходимости. И только когда амулет связи на моей шее вздрогнул ровно три раза, я позволил себе расслабиться. Сигнал «сбор», выходит, всё кончено…       Я поднялся с земли, увлекая за собой маскировочную накидку из переплетённых между собой тканевых лент различных оттенков зелёного с вплетённой в них травой и прочей растительностью. Если бы дело происходило летом, я бы не стал так поступать. Сорванная трава быстро вянет, теряя влагу на солнце, и вскоре начинает очень сильно выделяться на фоне остальной, свежей растительности. Но сейчас была поздняя осень, а потому подобная мера была вполне оправданна.        Потревоженное после долгого бездействия тело мгновенно заныло, отзываясь болю в каждом суставе. Адреналин слегка смягчил эффект, однако всё равно ощущения не из приятных. Чертыхаясь и растирая затёкшие конечности, я закинул винтовку на плечо и начал спускаться к разбитой колоне. Затёкшие ноги практически не слушались меня, и я несколько раз чуть было не покатился кубарем вниз со склона. В ста метрах от меня поднялась ещё одна фигура, так же, как и я, представлявшая собой ходячую заготовку на гербарий. Это был мой напарник, Григорий. Обычно я работал один, но сейчас я бы просто физически не смог выполнить весь спектр поставленных командованием задач, а потому пришлось объединиться в снайперскую двойку. Заметив, что я смотрю на него, напарник махнул рукой в сторону колонны, после чего, следуя моему примеру, пошатываясь, направился вниз. Сигнал «сбор» означал, что на своём месте остаётся только подгруппа охранения, а всем остальным необходимо принять участие в сборе трофеев и обыске имущества бандитов, ведь, как известно, что в бою взято, то свято.       Вблизи всё выглядело ещё хуже, чем издали. Большинство бандитов даже не успели отойти от машин, прежде чем их настигли наши пули. Некоторые тела были буквально истерзаны следами от попаданий, да и следы контрольных выстрелов в голову не добавляли телам эстетичности. Впрочем, я не испытывал по этому поводу никаких моральных метаний. Собаке – собачья смерть. Скорее наоборот, я испытывал внутренне удовлетворение, глядя на открывающуюся мне картину. Теперь они уже не смогут «погулять» в своё удовольствие, не смогут никому навредить, а их прошлые жертвы теперь отомщены. Примечательно, что банда не имела ярко выраженного расового состава. Среди трупов я заметил десяток эльфов, несколько тифлингов и даже одного гнома. Этот факт меня несколько озадачил, потому как если сотрудничество аборигенов с тифлингами и гномами ещё можно было как-то объяснить, то с эльфами возникала небольшая проблема.       С незапамятных времён эльфы славились своей надменностью и гордыней, которые и служили катализатором зарождения большинства конфликтов между ними и другими расами. Ну а после того, как мы, пришлые, в ходе нескольких пограничных конфликтов дочиста спалили парочку эльфийских священных пущ из их драгоценных мэлорнов, большинство эльфов вообще обозлилось на все иные расы и прервало с ними все контакты. Безусловно, какая-то часть оставалась в крупных городах и старых баронствах, однако это были так называемые «молодые» эльфы, то есть эльфы, не относящиеся к древним родам и, как следствие не занимающие в своём народе сколько-нибудь значимых ролей. В отличие от своих старших товарищей молодые эльфы предпочитали не конфликтовать с остальными расами и безуспешно пытались найти своё место в новом мире.       В общем и целом, банда, состоящая одновременно из людей, эльфов и тифлингов вместе с гномами была достаточно редким феноменом. На руках парочки аборигенов, валявшихся возле одного из ГАЗиков, я заметил нашивки вроде тех, какие носят бойцы вольных компаний. Проще говоря, это были наёмники. Присев перед одним из трупов на корточки, я отпорол ножом нашивку с его рукава и хорошенько разглядел её. На шевроне был изображён стилизованный череп, пронзённый сверху вниз кинжалом. Интересно, это дезертиры или их кто-то специально нанял? Хотя подобных шевронов я никогда не встречал, да и геральдика слишком специфическая. Не помню, что бы вообще хоть кто-то в этом мире использовал символ черепа на своих гербах.       – Ну что, видел когда-нибудь что-то подобное? – За моей спиной возник наш становой пристав Андрей Крылов и, наклонившись ко мне, тоже внимательно всмотрелся в нашивку в моих руках – Ребята ещё парочку с таким же знаком на рукавах нашли, они в головной машине ехали. Все с СВТ-С, при маузерах и в приличном снаряжении. Не шушера какая-нибудь, как только заваруха началась, они, как черти из табакерки, из машины вылетели, и в кусты. Пока их накрыли, одного нашего ранить успели. – Он кивком указал на винтовку, валяющуюся рядом с трупом. – А у этого, вон, смотри, вообще СВД. Нет, что-то тут явно не то, ну на кой ляд им с этой рванью разбойничьей связываться? – Андрей озадаченно почесал пятернёй в затылке, второй рукой пытаясь достать из подсумка пачку сигарет.       В ответ на его реплику я лишь пожал плечами и сунул шеврон в один из карманов портупеи. – Не, не встречал таких. Даже не слышал. Вообще, Андрюха, странные они какие-то, на оборванцев и отщепенцев не похожи, на дезертиров тоже. Вон, посмотри, у этого даже сапоги начищены были. – Я, распрямившись, пнул ногой по сапогу, который явно был недавно основательно, можно сказать, до блеска, начищен сапожной ваксой– Ну вот скажи мне, нахрена какому-то разбойнику понадобилось так драить сапоги? Не в кабак же он собирался, правильно? А значит, варианта два: либо это у него привычка такая, либо он просто был психом. Во второй вариант мне мало верится, уж слишком своеобразный заскок, а вот в то, что это типчик долгое время служил в дружине одного из местных пограничных князьков, вот это больше похоже на правду. И это уже можно считать рабочей версией. Тем более, что и снаряжение у него как раз в их стиле. Одежда, вооружение. – Я снова наклонился к трупу, поддёрнул ворот его рубахи и вытащил наружу лёгкую кольчугу. – Даже кольчугу вздел, хоть она только от револьверных калибров и защищает. Вот только хрена ли он тут делает и как связался с бандой этих отморозков - это уже другой вопрос…– Я поднял винтовку, лежавшую рядом с трупом и бегло осмотрел её. Да, ствол был что надо, явно не из дешёвых, да и сама модель была далеко не самой распространённой. На такую винтовку даже магазинов в обычном оружейном магазине не найдёшь, только в специальном лицензионном магазине какого-то из новых княжеств. Тем больше возникало вопросов по поводу его владельца и того, как он тут оказался. – Да и вообще, я тебе ещё в самом начале говорил, не похожи они на обычных разбойников. Не зверствуют так обычные банды, да и зачем? Лучше второй раз в то же самое место снова прийти или вообще данью селение обложить. А эти всех под корень изводили. Какой в этом толк? Так ведь в этих землях вообще никого не осталось бы, и пришлось бы им в другом месте счастья искать. А там уже и конкуренты есть, которые вряд ли обрадуются таким залётным…       Мою дедуктивную реплику прервал Григорий, пыхтящий мимо нас куда-то в сторону. На нём было навешано четыре винтовки, три портупеи с револьверными кобурами и заплечная сумка, доверху набитая чем-то весьма объёмным. И хоть ноша явно была тяжела, напарник даже не думал о том, чтобы избавиться от какой-то её части. Мой взгляд зацепился за клеймо, выжженное на поясном ремне одной из портупеи.       – А ну-ка стой! – Чуть ли не прыжком догнав напарника, я резким движением снял с его плеча портупею. Григорий удивлённо обернулся и застыл с немым вопросом в глазах. – Ты вот это с кого снял? – Спросил я, ткнув пальцем прямо в клеймо. На портупее было выжжено ожерелье из черепов со стилизованным изображением пламени, заключённым в центре ожерелья. Гриша удивлённо взглянул на меня, после чего кивнул головой в сторону головной машины. – Водила с головной машины. Там ещё у троих такие же. Да и видок у них, прямо скажем, необычный… Ты бы глянул, странные они какие-то…– Окончание его фразы я слышал уже из-за спины, направившись к разбитому в хлам ГАЗ-69. Андрей, судя по всему даже не успевший понять, что тут происходит молча направился за мной.       Трупы возле интересующей нас машины уже закончили обыскивать, и теперь они лежали в ряд рядом с автомобилем. Опустившись на колени перед одним из тел, я ножом вспорол его нательную рубаху в области подмышки и, задрав начавшую коченеть руку вверх,грязно и с чувством выругался. Твою мать! На коже подмышечной впадины красовался такой же символ, какой был выжжен на портупее. Символ Кали, а эти ублюдки, значит Туги.       – Ты чего, Коля? – Андрей озадаченно взглянул на меня, после чего перевёл взгляд на тату– Это что у них за хрень набита? – Я лишь покачал головой, поднимаясь и хмуро оглядывая трупы, лежавшие рядом. Все как на подбор в однотонной тёмной, с отливами красного, одежде, небритые, с обведёнными какой-то красной краской глазами. – Это, Андрей, жопа, полная…Слышал когда-нибудь про орден созерцающих? Эти ублюдки запрещены во всех княжествах, что новых, что старых. – Урядник лишь молча кивнул. – Так вот, в этот орден принимают лишь людей с магическими талантами. Просвещённых, как они себя сами называют. Как ты, наверное, знаешь, они не умеют использовать привычную нам всем магию по тем или иным причинам. А все их заклинания питаются от энергии, возникающей при смерти или страданиях живых существ. Так вот эти гаврики, – я ткнул стволом СВД в сторону трупов, – Туги. Поклоняющиеся богине Кали сектанты, которые не обладают магическими способностями, и, как следствие не состоят в ордене созерцающих. Они у них вроде шестёрок. Пушечное мясо. У этих нелюдей есть поверье, что, если человек принесёт Кали достаточное количество жертв, она наделит его магическим даром. Бред, конечно, но ведь верят. Вообще их практически под корень извели ещё лет двадцать назад. Последних добивали ещё когда я служил в армии… А теперь, значит, сноваобъявились. Эти мрази хуже проказы, их надо выкорчёвывать сразу и под корень, иначе наше княжество утонет в крови… И ещё одно. Если они здесь появились, значит, где-то рядом появился новый круг созерцающих…В общем, хреново всё…– Андрей слушал меня, не перебивая. Хоть он и был назначен старшим группы, он умел слушать.. За это я его и уважал. Редко встретишь командиров, которые способны не только приказывать своим подчинённым, но и прислушиваться к ним.       – Думаешь, всё настолько хреново? –Урядник внимательно вгляделся в тату покойника. Всё его хорошее настроение, появившееся после успешного завершения карательной операции, окончательно улетучилось, он снова был максимально собран и мрачен.       – Если эти ублюдки организовали логово где-то рядом, то да. Пока они живы, покоя нам не будет. На смену этой банде придёт другая. На смену второй – третья. Они не остановятся ни перед чем. Я слишком хорошо видел, на что они способны. – Я покачал головой и, отойдя от трупов достал пачку папирос. Вообще я курю достаточно редко, стараюсь бросить, но ситуация вывела меня из равновесия. Моё прошлое, прошлое, от которого я сбежал, которое я старался забыть, снова настигло меня. Снова.       До того, как переехать в эти места я служил в армии Тверского княжества, в отдельном егерском батальоне. Наверное, служил неплохо раз за неполные семь лет дослужился до прапорщика. Вот только кроме службы я тогда ничего считай и не видел. Ни семьи не завёл, ни дома не построил. Всё как-то по казённым квартирам, да по казармам. Да и когда было всем этим заниматься? В те годы на юге княжества как раз разгорелась вторая «священная» война, эльфы, после поражения в первой войне, вновь собрались с силами и начали попросту вырезать целые селения и небольшие городки пришлых, мстя нам за прошлое поражение. Как только в окрестностях появлялись воинские соединения эльфы тут же растворялись в лесах. В итоге компания превратилась в нечто вроде игры в кошки – мышки. Мы за ними, они за нами. Страшное было время. Мы, видя их зверства, не щадили никого. Любой эльф, пойманный нами с оружием в лесу, тут же уничтожался на месте. А эльфы, в свою очередь, мстили нам за своих убитых собратьев. Страшно мстили. В общем, пленных в той войне не брали. В итоге эта бессмысленная кровавая мясорубка продлилась практически два с половиной года. Уже потом, гораздо позже мы вышли на местный культ созерцающих, который, судя по всему и стравил эльфов с нами. Ещё два года ушло на выкорчёвывание этой заразы, раскинувшей свои сети по всему югу княжества. Такого я тогда насмотрелся, до сих пор мороз по коже. Оттого и уехал, уволившись в запас, сюда, в северные земли. Здесь и людей поменьше и из иных рас только гномы в Железных Горах, да немного эльфов в эльфинаже столичного города нашей области. А всё в итоге вернулось к тому, с чего начиналось…       От воспоминаний меня отвлёк зычный голос Андрея. – Всё, сворачиваемся. Трупы сжечь, машины тоже. Все трофеи с собой. Ты и ты – Он ткнул пальцами в двух молодых урядников, топтавшихся рядом с нами – Соорудите носилки, да поживее. Этого – Он ткнул пальцем в труп, который мы недавно осматривали – С собой. Покажем Эльвире, может она ему язык развяжет….