***
Юнджи задумчиво рассматривала Хосока с пассажирского сиденья, пока он вез их в парк (свидание под цветущей сакурой, блять, Юнджи, да что он с тобой творит?!). Она думает, что он настолько лояльный и неконфликтный, что она готова терпеть этот обет целомудрия сколько угодно. Все бывшие парни Юнджи вели себя так, словно у них члены отвалятся, если она не встанет на колени в первые же часы после знакомства. Но вот, она в отношениях уже несколько месяцев, а Хосок даже не заикнулся о сексе. Без сомнения, она чувствовала, как крепко он прижимается к ней бедрами, тщательно выцеловывает ее шею, но это никогда не перерастало во что-то большее. Такие вспышки страсти быстро сходили на нет, и Юнджи просто прижималась к его груди, пока он поглаживал ее по волосам и шептал всякие глупости. Юнджи задумчиво рассматривала Хосока с пассажирского сиденья, пока он подпевал какой-то англоязычной песне. - Хосок-а, - позвала она, стараясь унять дрожь в груди, - ты… ты не хочешь заниматься со мной сексом, потому что я транс? Хосок тут же замолчал. И побледнел. Болезненно побледнел? Не такой реакции ожидала Юнджи. Она думает, здорово, что он еще не впилился никуда и тем самым не убил их. - Что я такого сделал, что заставил думать так? – осипшим голосом отозвался Хосок. – Черт, я… это совсем не то… да что со мной такое? Блять. Дерьмо. - Эй, Соксок, успокойся, все хорошо. - Я пытаюсь дать тебе пространство, окей? – объяснил он. – Делаю все на твоих условиях, не спорю. Я просто жду. Мне не сложно подождать, так что мне очень жаль, что я выглядел все это время незаинтересованным тупицей. - Тебе не нужно извиняться. Пусть это и мило. Пожалуйста, смотри на дорогу. - Я смотрю! Я в порядке, - выпалил он, глубоко вздохнув, и правда перевел все свое внимание на дорогу, ибо тот факт, что вокруг полно других автомобилей, способных их убить, гораздо более важен, чем его забавляющаяся подружка. - Это был обычный вопрос, - гораздо легче убедить Хосока, что все это глупости и не о чем волноваться, когда его подступающая паника уже уступила место облегчению, - Может быть, то, как именно я спросила, было немного, ну… грубо? Но я не думаю, что на самом деле так считала. И это даже не ложь. Та мысль была и правда мимолетной. Маловероятно, что Хосок мог оказаться таким мелочным, как она себе напридумывала. - Все хорошо. Вполне справедливо, что ты так подумала, - на следующем светофоре он перегнулся через приборную панель и поцеловал Юнджи в висок, заправив прядь за ухо, - Но ты не права. Я заинтересован. Очень заинтересован. Просто ни разу мне не казалось, что момент подходящий. Я решил, что должен дать тебе возможность управлять ситуацией. Хотя, возможно, я и ошибаюсь, в то время как ты хочешь, чтобы я был альфа-самцом и взял на себя ответственность. Юнджи рассмеялась. Она знала кучу парней, которые вели себя так, и ей не хотелось, чтобы Хосок был одним из них. - Когда придет время, ты сможешь проявить себя, альфа. - Возьму на заметку, - усмехнулся Хосок, включая следующую песню громче.***
Юнджи оставляет тот разговор на неопределенное время. Так она себе говорит. Хотя после того разговора в машине она стала чуточку лучше понимать Хосока, что как-то способствует тому, чтобы двигаться вперед. Одним субботним утром они занимаются своей рутиной (у нас есть субботняя рутина, поверить не могу), которая обычно заключается в том, чтобы сходить за нормально сваренным кофе, а затем валяться в гостиной, читая вместе одну книгу и останавливаясь на тех частях, которые не понятны или просто хочется обсудить. Итак, в то самое утро вместо того, чтобы как обычно нацепить первые попавшиеся джинсы и футболку, Юнджи разложила на кровати два комплекта нижнего белья – простенькое хлопковое, которое удобно носить ежедневно, и весьма неприличное кружевное безобразие, на которое даже смотреть стыдно. Она сделала фото и отправила Чимину.какое по-твоему лучше для первого раза с мч?
Ответ не заставил долго ждать.ОМГ СПРАВА ТО, ЧТО ПРАВОЕ ГОСПОДИБОЖЕ ……….. МНЕ НУЖНО БОЛЬШЕ ДЕТАЛЕЙ
Юнджи фыркнула и аккуратно взяла в руки трусики из бледно-голубого атласа.я все расскажу тебе после
Сообщения от заинтригованного друга приходили на всем пути до кофейни, но она оставила их непрочитанными.***
Все проходит так, как и каждую неделю. Юнджи интересно, подозревает ли Хосок что-либо. Она думает, что справляется очень неплохо, держит себя даже уверенней, чем обычно, пусть у нее и есть небольшой, личный кризис. Она отламывает кусочек торта (они, как всегда, взяли одну порцию на двоих) и, медленно проглотив, задерживает вилку во рту, наблюдая за своим парнем – ее милым, добрым, ласковым парнем. Он сосредоточенно читает музыкальный журнал, подперев кулаком подбородок. Недавно он покрасил волосы в каштановый цвет, и он так здорово ему подходит. Хотя Юнджи склонна согласиться с тем, что Хосоку любой цвет к лицу. Но красный или черный, например, были бы очень агрессивными и сексуальными, а мягкий коричневый заставляет Юнджи буквально таять. В ее глазах он становится еще чуточку очаровательнее всякий раз, когда идет прогулочным шагом, читает или рассматривает купоны на музыкальное оборудование. Идеален. Юнджи откладывает вилку и кладет ладонь поверх ладони Хосока. Он тут же отрывает взгляд от журнала, вопросительно смотрит на нее, а затем расплывается в широчайшей улыбке. - Хэй, красотка, - говорит он, и Юнджи словно бы проглатывает язык. Ну вот. Она с любовью усмехается и берет его за руку, целуя костяшки пальцев. - Хэй, - вторит Юнджи, - Ты же знаешь, как сильно нравишься мне? - Знаю, - уверенно, но так простодушно отвечает Хосок. Она думает, что ее улыбка, вероятно, выдает то, насколько она преисполнена нежностью, - Ты мне тоже очень нравишься. Это мило. Вся эта ситуация. Не жеманно, а именно по-домашнему мило и сентиментально. Хотя оно было бы таковым, будь они оба как Хосок (его эгье может посоперничать с эгье девушек-айдолов, чьи танцы он обожает разучивать). Всегда такое ощущение, что он подстраивается под потребности Юнджи, да так незаметно и естественно, что это не кажется удушающей заботой. Он просто остается милым. - Хэй, - зовет Юнджи, когда они только переходят порог в квартиру. Она закрывает входную дверь, облокачиваясь на нее, и тянет Хосока за рукав куртки, - Иди сюда. Едва ли не всякий раз, когда они целовались, Юнджи приходилось балансировать на цыпочках. Иногда Хосок игрался с ней и намеренно расправлял плечи и вытягивал шею, чтобы казаться выше; тогда она скулила и дула губы. Но сегодня он склоняет голову раньше, чем она успевает к нему потянуться, и встречает ее губы на полпути, целуя ее мягко, но уверенно. Возможно, он понимает, что что-то изменилось, думает она, когда их языки встречаются. Он самый чуткий и внимательный человек из тех, что она когда-либо встречала. Она всегда немного трепещет перед ним. - Я хочу этого, - шепчет она, отстранившись, и облизывает свои губы, - я хочу этого. - Чего ты хочешь? – шепчет Хосок в ответ. Скорее всего он не пытается казаться сексуальным, а просто хочет чуть больше конкретики в ее словах, но то, как его голос становится на тон ниже, едва не заставляет Юнджи скулить. - …твой член? – Юнджи отвечает в той же вопросительной манере, и это так глупо и нелогично, что, кажется, Хосок сейчас отстранится и от души рассмеется. Но ничего из этого не происходит. Он просто целует ее в лоб, а следом издает какой-то мяукающий звук, когда Юнджи грубо хватает его между ног. Он отстраняет ее за запястье. - Я имею в виду, ты, разумеется, можешь взять его. Но разве ты не хочешь сначала обсудить кое-что? - Например? – бормочет Юнджи и снова целует его. Она знает, о чем идет речь, но… - Мы должны поговорить о том, что может причинить тебе неудобства, - поясняет Хосок между поцелуями, - о том, чего мне стоит избегать. Это звучит серьезно. Юнджи тянет его обратно. Не то что бы раньше никто не спрашивал. Ей не охота сейчас прокручивать в голове воспоминания о каждом из партнеров, но навскидку она может сказать, что среди них были и приличные парни. Некоторые спрашивали, где ей нравится и не нравится, когда трогают, как им стоит ее называть и т.д. Но она никогда не отвечала честно – просто отнекивалась. Юнджи сама не знает почему, но ей казалось, что она достойна своеобразного наказания. Главное, чтобы оно поскорее закончилось. Возможно, еще несколько месяцев назад ее саму удивил бы ее ответ Хосоку, но сейчас она говорила как никогда честно. - Мне все равно, где ты будешь меня трогать, - тихо говорит она, - Неважно где. Я просто… я ненавижу такие слова, знаешь… - она заметно съеживается, говоря это, - «ледидик», «девочка с шарами» и всякое такое. Это полный отстой! Я сразу чувствую себя жуткой извращенкой и фетишисткой. - Что ж, это справедливо, - говорит Хосок. Он выглядит так, словно изо всех сил старается не сморщиться. - Я не хочу как-то ограничивать тебя или ввести в заблуждение. Вот, потрогай меня. Просто… не называй меня всеми этими словами. Звучит глупо, да? - Совсем нет, - успокаивает ее Хосок. Несмотря на то, что у нее есть склонность к упрямству и недоверию, с Хосоком она не спорит, а только прижимается ближе. – Итак, вот мы и дошли до этого этапа, - пауза. – Значит, никаких грязных разговорчиков? - О, мне нравятся грязные разговорчики, - бормочет Юнджи, - Думаю, ты просто… говори со мной так, как с любой другой девушкой, понимаешь? Насколько это возможно. - Я понимаю. В этом есть смысл. И это совсем не глупо, - повторяет Хосок, чтобы убедиться, что она не сомневается в себе. – Нуна. Ты сказала, я могу прикоснуться к тебе. Для твоего удовольствия или для моего, мм? Юнджи издает вздох облегчения. В этом есть нечто сексуальное, однако ей хочется, чтобы этот разговор поскорее закончился, пусть она и ценит осторожность Хосока. Она ценит самого Хосока. - Со мной все в порядке, знаешь. Я могу прикасаться к партнеру, и он ко мне. Иногда мне хочется съежиться и плакать, что хоть кто-нибудь из них заметил, кто я на самом деле, как я себя чувствую. Тогда я не могу смотреть в зеркало, но я знаю, что должна взять себя в руки. Я осознаю, что лишь оступаюсь, и нужно идти дальше… я хочу идти дальше. С тобой, - она договаривает и, переведя дыхание, утыкается носом Хосоку в шею, а он в свою очередь обнимает ее за талию. – Честно говоря, я не знаю, чего ожидала от сегодняшнего дня, поэтому и звучу так странно. Хосок неуверенно кивает. И так ясно, о чем он думает. Он убирает прядку волос ей за ухо, поглаживает по щеке и фыркает, когда Юнджи кусает его за палец. - Не важно, как закончится этот день, - медленно говорит Хосок, - в любом случае мы поработаем над этим. Если ты захочешь остановиться, то я не буду возражать. Я все для тебя сделаю, хорошо? - Остановись, - тут же нарочито серьезно говорит Юнджи, - перестань быть таким любезным и заботливым. - Не думаю, что смогу, - смеется Хосок, и это немного разрежает обстановку. Юнджи становится не так неловко. - Ну, я думаю, на этом все, - ее голос слабее, чем она ожидала, - спасибо, что выслушал. Теперь мне можно потрогать твой член? - О Боже, ты ненормальная! Давай пойдем в спальню. Одиссея в спальню оказалась не такой торжественной, как Юнджи ожидала. Она держит Хосока за руку и тихо идет за ним попятам. Дойдя до двери, он оборачивается и подмигивает, чем рассеивает последние ее сомнения. Он сжимает ее руку, и Юнджи видит привычную спальню в совершенно другом свете. Она все еще красиво освещена, кровать та же – они любят на ней обниматься. Юнджи облизывает губы. - Можешь… можешь раздеться для меня? Это звучит как команда, но Хосок только ухмыляется. Ей не приходится сомневаться, что он откажет или наоборот – не остановится, когда она попросит. Хотя контроль – все еще сложная штука. - Мне снять все, нуна? – вежливо спрашивает Хосок, попутно расстегивая рубашку. Юнджи фыркает и складывает руки на груди. - Да, все. - Ты такая милашка, когда дуешься. - Я не дуюсь. Я задумалась. - Ммм… Хосок отбрасывает в сторону рубашку, джинсы, а затем и боксеры. Те черные боксеры, которые так идеально облегают его твердые бедра и упругую попу. Юнджи по-настоящему счастлива, когда он наконец является обнаженным перед ней. Восторженно, она наблюдает, как он падает на постель и потягивается. Она с удовольствием отмечает, что его член уже наполовину встал и прижимается к бедру. - Ну и как тебе вид? – спрашивает Хосок, пока она осматривает его с ног до головы. Изгибы крепких мышц, выпирающие подвздошные косточки, изящные руки, которые, она надеется, оставят сегодня на ней синяки. Юнджи показывает ему большие пальцы вверх, на что он только посмеивается, - Иди сюда, малышка. Юнджи подошла к нему совершенно бесстрашно, пусть и волновалась. Она уселась на бедра Хосока и поправила свои волосы. Ей всегда хотелось казаться настоящей женщиной – таинственной и защищенной своим мужчиной, чувственной и говорящей о своих намерениях с гордо поднятой головой. - Могу я отсосать тебе, Хосокки? – нарочито скромно просит Юнджи, и парень вскидывает бедра, натужно простонав. - Ты можешь делать все, что пожелаешь, если продолжишь просить так же мило. Она сползает чуть ниже по его ногам и оказывается в позе, больше напоминающей букву L. Таким образом, ее лицо оказывается наравне с его пахом, едва заметной дорожкой волос. Хосоку хочется прикоснуться к ней, проскользнуть рукой под юбку, погладить или подразнить пальцами. Но он этого не делает. Он складывает руки за головой и хрипло стонет, когда Юнджи берет в рот головку. Член скользит меж ее блестящих губ; она представляет, сколько же будет беспорядка от слюны, смазки и персикового блеска, хотя ее такое нисколько не смущает. - Моя хорошая, моя девочка, - восхищенно причитает Хосок. Он заправляет выбившуюся прядь ей за ухо, а она, восприняв это как знак, принимается сосать усерднее. Это оказывается совсем неплохо (она считала, что слишком идеализирует образ своего бойфренда и в итоге может разочароваться, но нет). Она издает короткий бессознательный звук и переводит взгляд на Хосока. Он выглядит расслабленным и таким ублаженным, что она не может противиться мысли о том, насколько же ей повезло. До ее ушей доносится высокий стон, похожий на визг, когда, переборов легкий рвотный позыв, пытается взять до горла. Она никогда не была профи в оральных ласках, но, Господи, ради Хосока она готова учиться. Юнджи прикрывает глаза и мычит, когда он собирает ее волосы на затылке. Она надеется, что он потянет, а затем – задаст темп, но нет, он только останавливает. - А? – он сглатывает и отстраняется. Рука Хосока все еще в ее волосах, а сам он тяжело дышит. Она оборачивает ладонь вокруг его члена и неспешно поглаживает, стараясь отвлечь, но он уже принял сидячее положение. - После всего этого ты уже не такая и хорошая, - говорит Хосок. – Остановись на секунду, детка. Юнджи покорно соглашается и слизывает предэякулят и персиковый блеск с губ. Хосок удивлен. - Все в порядке, я хочу, чтобы ты дергал меня за волосы, пожалуйста, не останавливайся всякий раз, когда хочешь чт- - Стоп-слово, - бормочет Хосок. - О Боже, я ненавижу тебя, - разумеется, она не. Она просто хочет продолжить. - Черт, я не знаю. Мин Холли? – ей в последнюю очередь хочется думать о своем песике, - Умоляю, Хосок, я просто хочу твой член в своей глот- - Продолжай. Не договорив, она мычит, когда он насаживает ее на свой член за волосы, и это своего рода ее награда. Едва достигнув губами основания, она возмущенно стонет, ибо он тянет ее за волосы обратно. - Моя детка всего лишь маленькая шлюшка, да? – мурлычет Хосок и снова надавливает на голову Юнджи. Он направляет ее, держа за волосы, и подмахивает бедрами. Хосок трахает меня в рот, наконец-то, думает она, сжимая руками его бедра и стараясь дышать через нос. - Нмм… - согласно мычит Юнджи. Она такая заебаная. Ее глаза закатываются, как у безвольной куклы, всякий раз, когда Хосок нажимает на ее затылок обеими руками. - Полегче, милая, - говорит Хосок. Он знает, что смотрит на нее сейчас как на нечто самое драгоценное, и не время сейчас нежничать, Чон Хосок. Она не возмущается, когда он делает несколько быстрых толчков подряд, хоть слезы и выступают. - Я кончу слишком рано, если ты продолжишь в том же духе. Хосок убирает руки с головы Юнджи, но она продолжает посасывать головку, словно бы в знак благодарности. Да, думается Юнджи, судя по судороге, прошедшейся по бедрам, он и правда на грани. Она немного разочарована, но, с другой стороны, это был хороший эксперимент: теперь она знает, что Хосок с радостью трахнет ее в глотку, если она вежливо попросит. - Просто я хочу спустить в тебя, - поясняет он, расстегивая ее джинсы, и поглаживает ее через трусики. – Они очень красивые. - Для тебя покупала, - едва не шепотом говорит Юнджи. Она приподнимается на коленях, подаваясь навстречу его руке, и томно ахает. - Так нормально? - Да, - она звучит даже увереннее, чем обычно, ибо не хочет, чтобы он снова начал свои расспросы. По правде говоря, это не напускная серьезность – в этот раз она доверилась нужному человеку. А потому, оставив все дурные мысли, она возвращает все внимание Хосоку и вновь дразнит языком головку. - Хочу поскорее избавиться от джинсов и оказаться на твоем члене. Юнджи только-только договаривает, а Хосок уже вытряхивает ее из штанов, попутно мокро целуя и сжимая ее ягодицы в ладонях, и, черт возьми, это так правильно. Она хихикает, когда он опрокидывает ее на спину, и вытягивает руки над головой, чтобы он снял с нее футболку. Член Хосока совсем красный и пачкает смазкой новенькие трусики. - Продолжаем? Хосок исследует губами шею, и Юнджи охота, чтобы он покрыл ее кожу метками, но сегодня она приличная, а потому просто кивает и поворачивает голову в сторону от него, якобы намекая. На удивление, он все понимает и впивается зубами в сгиб шеи. Юнджи выгибается, царапая его спину, и раскрывает рот в беззвучном стоне. Она знает, что фыркнет и отвернется, когда она завтра придет в студию. Хотя о Намджуне сейчас не хочется думать так же, как и о Холли. - Ааххх, - слабая попытка. Слова совсем ей не даются. Хосок почти что лег на нее, они пачкают друг друга, а одна метка превратилась в три или четыре. Юнджи зарывается лицом в его плечо. Вероятно, она бы солгала, если бы сказала, что это лучше самого секса, но она так возбуждена, боже. - Я люблю тебя, - шепчет он прямо ей на ухо, на что она скрещивает ноги за его спиной, прижимая к себе. - Умоляю, трахни меня, я умом сейчас тронусь, - бормочет Юнджи словно в бреду, а Хосок хихикает и нажимает на свежий засос, заставляя ее взвизгнуть. Есть нечто привычное нанесении смазки и разрывании упаковки презерватива. Юнджи так сильно хочет наброситься на Хосока как есть, но она помнит (где-то читала), что ВИЧ может не выдавать себя долгое время, даже если проверяться каждые три месяца. Она не может подвергать его такому риску. Может быть, когда-нибудь, в глубокой старости, когда они будут седыми и морщинистыми, и больше не захотят друг друга, она расскажет ему. А сейчас пускай продолжает раскатывать резинку по члену. Юнджи судорожно вздыхает, когда он отодвигает трусики и рассматривает ее. Обычно с этого момента начинается всякое дерьмо. Ее фишкой всегда было то, что она довольно миниатюрная. Ну, кроме рук, наверное. Она снова с головой ушла в раздумья, но, Хосок, заметив это, приподнимает ее лицо за подбородок и нежно целует, попутно проскальзывая в нее одним пальцем. - Такая тугая, - восхищенно бормочет он. Юнджи прикусывает губу. - П-пожалуйста, два пальца, я люблю… - …когда немного больно и тянет. И он слушается. Хосок разводит пальцы на манер ножниц, а она только скулит и ерзает, разводя ноги и предвкушая большее. Она гладит его по бокам, словно он тот, кого нужно успокаивать. Стоит признать, у него шикарная выдержка: плечи напряжены, дыхание тяжело, но он продолжает методично трахать Юнджи пальцами, стараясь отыскать нужную точку. - О Господи, Боже правый, я-ахх, - полусознательно причитает Юнджи. Из уголков ее глаз уже текут слезы. Она мечется, осуществляя неудачные хватательные движения, и в конце концов сжимает пальцы на плечах Хосока. Она чувствует, что находится все ближе к оргазму, всякий раз, когда пальцы бьют по простате. Он вынимает до конца и вновь грубо загоняет. Ей, вероятно, стоит остановить его, попросить притормозить, но на деле она едва ли успевает пискнуть перед тем, как ее накрывает. Юнджи запрокидывает голову, ее бедра сводит судорогой. Она продолжительно кончает, пачкая свои живот и грудь, живот Хосока. Все это время он молчит и не шевелится, а потому она переводит на него взгляд. Он, определенно, ошеломлен; взгляд потемнел, язык смачивает пересохшие губы, и это уже слишком. Юнджи резко подается вверх, грубо целует его и хватает за запястье, чтобы он не мог вытащить пальцы. - Трахни меня, - шепчет она словно в бреду, нетерпеливо ерзая, - давай, ну же… - Разве тебе не нужно немного времени, чтоб- - Нет! Мне нужен твой член! Скорее! Хосок, я- ох блять, да-а. От неожиданности Юнджи уперлась кулачками ему в грудь. Хосок подтянул ее к себе за бедра и вошел сразу до конца, плоть к плоти, так легко и почти без сопротивления. Сразу после оргазма она чувствует себя в буквальном смысле оголенным нервом, а потому всхлипывает и бьет его пяткой по спине, когда он со всей своей грацией танцора крутит бедрами. Он заслужил, черт возьми. - Ну? Так хорошо? – интересуется Хосок, на что Юнджи может только тупо, но с энтузиазмом покивать. Он вздыхает так, словно задерживал дыхание, и склоняется к ее уху, - Знаешь, твоя пизда просто рай, нуна. - Оу, - выдает Юнджи, пока ее мозг, кажется, растопился и капает из ушей. Вопреки ее ожиданиям, Хосок не сразу срывается на бешеный темп, а медленно и размеренно двигается, то и дело касаясь простаты. Он ухмыляется всякий раз, когда она ерзает и поскуливает от перевозбуждения. Юнджи хочется его поцеловать даже сильнее, чем трахаться, но они просто слегка задевают друг друга носами, дыша одним воздухом на двоих. В какой-то момент его руки перемещаются с бедер на лицо, бережно обхватывая за щеки. Она накрывает его ладони своими. - Такая красивая, - воркует Хосок, - такая чертовски тугая, детка… Ты просто идеальна. - Т-ты можешь ускориться, - шепчет Юнджи, и Хосок останавливается, целуя ее в лоб. - Я могу? – этот его игривый тон еще хуже эгье. Хосок убирает руки от ее лица, отодвигается на коленях, а затем подтягивает Юнджи к себе, прижимая ее колени к груди. – Попроси вежливо. - П-пожалуйста, Хоби-я, - она так легко сдается, что сложно не поддаться, - мне нужен твой член… твой крепкий, тверды ч- ах, - шепчет она, - трахни меня. Хосок резко входит, сгибая ее пополам, и начинает толкаться в бешеном темпе. Непристойные шлепки влажной кожи разносятся по комнате. Он искренне надеется, что их соседей нет дома. Юнджи кричит, не сдерживаясь, и царапает его плечи, скандируя «да! да! да!» в такт его движениям. Она наконец-то чувствует себя по-настоящему заполненной, Хосок толкается так глубоко и так правильно, удовлетворяя все ее скрытые желания. Юнджи не осознает, насколько она жаждущая и плаксивая, когда тянется за поцелуем, но Хосок все понимает и целует ее тягуче медленно, что ни в какие ворота относительно толчков. Он закидывает ее ноги себе на плечи, и наклоняется, целомудренно целуя в щеки, в лоб, в висок. Юнджи не знает, как это выглядит со стороны, но она уверена, что… что все правильно, все на своих местах. Они вместе, они доставляют друг другу удовольствие, наслаждаются телами друг друга, благодарны друг другу. Хосок приоткрывает глаза, его бедра лишь слегка подрагивают (гребаные танцоры, думает она), он улыбается ей той самой улыбкой. Юнджи чувствует, как это всепоглощающее тепло пульсирует в ее животе, и она готова расплакаться. - Юнджи-я… - Я в порядке, - шепчет Юнджи. Она берет его за руку, переплетает их пальцы и прижимает ближе к себе, когда он замедляется, - я не… не расстроена. Все хорошо. У тебя просто самая красивая улыбка, и я люблю тебя больше всего на свете. Вот. Хосок смеется, и выглядит это так, словно он борется с подступившими слезами. Он наваливается на нее сильнее, сбивается с ритма, он уже близко. Юнджи, понимая это, чувствует себя уже чуточку увереннее: с напускной застенчивостью расстегивает лифчик и оголяет плоскую грудь. Хосок тут же склоняется к ней и берет в рот сосок, с энтузиазмом покусывая. Она тяжело дышит; ей кажется, что подступает новый оргазм. - Ох, детка, - Юнджи задыхается; она прижимает его голову к своей груди так сильно, что вот-вот раздавит. Он, кажется, и не против: напирает все сильнее, выбивая из нее настоящие визги. Она даже не замечает, как кончает, пачкая их тела, но это замечает Хосок, и этого достаточно, чтобы он с счастливым стоном спустил в презерватив. В том, чтобы привести себя в порядок после секса, нет ничего романтичного. Они еще немного полежали, приводя дыхание в норму, затем сходили в душ. Юнджи бросила свое нарядное белье в стирку и не надела ничего, кроме разношенной футболки Хосока. Они вернулись в постель – Хосок уткнулся лицом в подушку, а Юнджи не знала, куда себя деть. Он, кажется, о чем-то думает, а она… Она просто смотрит. Нет, они обменялись всякими «ты в порядке?», «угу», «хм», но что дальше? Юнджи вспоминает всякое дерьмо, которое ей говорили после секса. Они уверены, что очень приятно слышать всякие формальности вроде «ты лучше всех», что она начинает чувствовать себя настоящей женщиной, если ее похвалил больше чем один натурал. Но все они уходят, а она остается раздавленной. Она знает, что бы ни сказал Хосок, это будет звучать неловко, чересчур мило или совершенно не уместно. Подперев кулаком подбородок, она перебирает его челку. Хосок что-то бормочет в подушку, приоткрывает один глаз и изучающе смотрит на нее. - Что? – спрашивает она. Он поднимает голову и улыбается улыбкой, которой она никогда не могла противостоять, - Да что? - Мне просто интересно, почему мы все еще не обнимаемся? Юнджи звонко смеется, как не смеялась, наверное, с самого детства. Ее глаза становятся похожими на полумесяцы. Он чмокает его в губы и энергично перекатывается через Хосока, поудобнее устраиваясь в его объятьях. Я определенно выбрала правильного мужчину.