***
Генри бездумно взял чашку, которую минуту назад нервно крутила в руках детектив Мартинес. Рельефные бока, казалось, хранили тепло и нежность её пальцев, намозоленных частыми тренировками в стрельбе. Она не поверила. Генри ожидал этого. Кто в здравом уме уверует в бессмертие? Точно не трезво и логически мыслящий разум детектива. Нора и Эбигейл видели его бессмертие в действии. Эйб вырос с осознанием того, что его приёмный отец никогда не состарится и не умрёт по-настоящему. Священник на то и священник, чтобы верить в чудесные деяния, которые он приписывал своему Богу. А Адам… Адам сам был таким же. У Джо были лишь слова Генри. Ни веры, ни фактов. Слишком мало для того, чтобы поверить. - Дай ей время, - подал голос Эйб из своего угла. – Она примет тебя таким, какой ты есть. Просто нужно немного времени. Генри постарался изобразить искреннюю улыбку, чтобы ободрить поседевшего сына. Эйб чувствовал вину за то, что уговорил его раскрыть правду о себе. Но на самом деле, он не заставлял. Генри и сам рано или поздно рассказал бы Джо о своём странном секрете. Скорее всего, без вмешательства Эйба, это случилось бы всё же поздно. Да, детективу просто нужно время. Чего-чего, а именно его у Генри было в избытке. Он подождёт. Но вот дни складывались в недели. Недели в месяцы. Джо не возвращалась. Вместо неё в прозекторскую Генри зачастил детектив Хэнсон. Он больше не был так беспечен и болтлив, как обычно. Приходя с очередной папкой с материалами дела и выслушивая отчёт о вскрытии, он всё чаще хмурился и неловко молчал, отчего-то внимательно наблюдая за доктором, что не могло не нервировать. Генри считал, что Джо ведёт себя непрофессионально и ребячливо, прячась от него, но раздражённо молчал. Время, надо дать ей время. Очень быстро он понял, что скучает. Ему не хватало её азарта, её искреннего интереса ко всему: к расследованию, к умозаключениям Генри, к жизни, в конце концов. Её улыбки, смеха, ярких, выразительных глаз. Молчаливой дружеской поддержки. Запаха её любимого, местами уже потёртого кожаного жакета. Он начал подозревать ещё тогда, когда Джо с горящими глазами ждала свиданий с Айзеком Монро, а теперь окончательно уверился в том, что за всю свою двухсотлетнюю жизнь, кажется, во второй раз влюблён по-настоящему. Брак с Норой был распространённым в то время среди аристократов браком по расчёту. Эбигейл была той, которую Генри считал своей единственной любовью. Все остальные были мимолётными объятьями, в которых не стареющий доктор старался хотя бы ненадолго позабыть о своём вечном одиночестве. Джо была другой. Не Норой, с которой было удобно и привычно. Не скромной и нежной Эбигейл, с которой было просто. Она могла быть твёрдой и несгибаемой. Ершистой и отчаянно потерянной. И одновременно – понимающей, доверяющей, молчаливо поддерживающей, когда это было нужнее всего. Она была самым настоящим, живым человеком. Полной противоречий, удивительно гармонично составлявших её натуру. Джо Мартинес не прекращала его удивлять. Рядом с ней хотелось провести каждую минуту. Особенно теперь, когда она так старательно избегала его. Думая о ней, Генри часто вспоминал о словах одной мудрой женщины, написавшей их в одной мудрой детской книжке: «Она ведь совсем не похожа на других, а когда люди не похожи, это так интересно!»* На исходе второго месяца молчания, когда терпение Генри было почти на исходе, старый стационарный телефонный аппарат Эйба вдруг разразился отвратительно резкой трелью. Бодро шаркая по половицам, хозяин лавки поспешил ответить на звонок. Недовольно нахмурившийся доктор, которого несчастное изобретение отвлекло от попыток не думать о детективе Мартинес, снова погрузился в бесцельное разглядывание строчек утренней воскресной газеты. - Что? Нет, я давно уже её не видел, - отвечал Эйб незримому собеседнику. – Хорошо, я перезвоню, если она вдруг объявится. Надеюсь, найдётся. Можете держать нас в курсе? Благодарю, молодой человек. Встревоженный тон приёмного сына заставил Генри сдаться и отложить бесполезную газету прочь, внимательно наблюдая за побледневшим лицом Эйба. - Джо пропала, - не стал молчать сын. – Со вчерашнего вечера не выходила на связь. Не утруждая себя поиском пиджака, Генри выскочил на улицу, на ходу ловя такси. Дверной колокольчик грустно звякнул; на улице бодро взвизгнули шины отъехавшей жёлтой машины. Эйб тяжело сглотнул, предчувствуя беду.***
Впервые Джо почувствовала это, когда умер Шон. Словно он ушёл не только из жизни, оставив пустыми половину супружеской постели и любимый стул у самого навороченного компьютера. Оказалось, что он поселился и в самом детективе, где-то в глубине того, что составляло её сущность. Когда его не стало, это место внутри неё разверзлось кровавой, болезненной раной, истекающей слезами и ядовитыми горем, отчаянием, злостью и прочими эмоциями, испытывать которые Джо вовсе не хотела. Из неё исчез его смех, тепло его объятий. Его запах, когда Шон только выбирался из душа, обмотанный вокруг пояса полотенцем. Его храп, который раньше так сильно раздражал и которого теперь отчаянно не хватало. Разбросанные по комнате тапочки, которые он терял по пути к кровати и о которые Джо постоянно спотыкалась в темноте, когда её мучила бессонница. Вечные потёки из дорожек кофе на боках его кружки, когда он неряшливо и торопливо глотал утреннюю порцию бодрости. Всего этого больше не было, и Джо казалось, что она и сама умирает – медленно, мучительно, день за днём, которые проживала без Шона. Чтобы затянуть эту болезненную рану, ей было мало одного времени – слишком медлительного лекаря. Оказалось, что и дружеской поддержки недостаточно – единственным, кто оказался готов выслушать её и подставить широкое тёплое плечо, был Майк. Но у Хэнсона были жена и дети, своя жизнь, и утешать напарницу тогда, когда это было ей необходимо – чаще всего когда она одна глотала слёзы вперемешку с соплями на слишком большой, неуютно холодной супружеской постели, - он был не в состоянии. Так и получилось, что единственным приемлемым лекарством от горя, которое решилась позволить себе Джо, оказался виски. Вначале она совершила набег на обширную коллекцию Шона, которую тот хранил за стеклом в рабочем кабинете – больше для красоты, чем для употребления. Затем, когда все дорогие бутыли с пыльными боками опустели, Джо зачастила в ближайший бар – достаточно приличное и спокойное местечко с молчаливым угрюмым барменом, без вопросов и упрёков подливавшим ей очередную порцию. А затем, когда детектив почти засыпала на стойке, вызванивавшим Майка, который привычно забирал бессознательное тело напарницы и отвозил в пустой, и в то же время такой полный тоскливых призраков прошлого дом. Постепенно время делало своё: рана затягивалась. Как говорила героиня всё той же любимой с детства повести: «В чёрной одежде гораздо труднее радоваться».* Через год Джо почти свыклась со статусом вдовы и готова была снять невидимый траур, но тупая душевная боль не желала отступать окончательно. Детектив уже не проводила в баре каждый вечер, но стабильно раз или два в неделю бармен, украдкой кривясь в недовольстве, подливал ей «как обычно», облегчённо выдыхая, когда она на своих двоих уходила в ночь, ловя такси. Совсем забыть дорогу в бар ей помог неожиданный знакомый в лице судмедэксперта Генри Моргана, полного недосказанности, английского шарма и рабочего азарта, вновь вернувшего ей интерес к расследованиям и жизни в целом. Возможно, это был странный синдром вроде тех, когда пациент влюбляется в своего психотерапевта, но ещё почти через год Джо поняла, с каким-то спокойствием приняв тот факт, что влюблена в галантного «не настоящего» доктора, увлечённого своей жутковатой профессией. Оттого смириться с тем, что разум человека, который ей небезразличен, был не совсем здоров, оказалось очень сложно. Ноги Джо сами вспомнили дорогу в привычный бар. Всё тот же бармен встретил её знакомым кивком головы, без удивления подливая всё тот же виски, будто она была тут в последний раз вчера, а не год назад. Как же завести с Генри этот неловкий разговор о том, что ему было бы неплохо обратиться за консультацией к психотерапевту? Если верить его рассказу, он однажды уже лечился у них (пару сотен лет назад, ага). Будет нелегко уговорить его вернуться к коллеге с ненавистной специализацией. Иногда Джо всё же задавалась вопросом: а вдруг, допустим невероятное, Генри не бредил? Ведь найденное семейное фото не подделка – ему и правда около семидесяти лет. А мужчина на ней невероятно похож на Генри. Настолько, что Джо была практически уверена, что это доктор и есть. Но она быстро отгоняла от себя эти мысли: такого просто не может быть. Не в этой реальности. Промаявшись с месяц, Джо стала всё чаще ловить на себе обеспокоенный взгляд Майка и неодобрительный – лейтенанта Риз. Алкоголь и рассеянность не лучшим образом сказывались на показателях её работы. Джо взяла себя в руки и с головой окунулась в расследования, стараясь отвлечься от расстраивающих мыслей о здоровье доктора Моргана. Очередное дело дурно пахло. Пропало двое мальчишек, один за другим. Позже их тела были найдены в грязных переулках Куинса с аналогичными ранениями. Казалось, за дело взялся серийник, ФБР было на низком старте, готовясь перехватить материалы расследования у Джо и Хэнсона, но до появления третьего трупа ничего не могло сделать. Джо же в свою очередь готова была сделать всё, лишь бы это самое третье тело никогда не возникло. Джимми Уорд оказался третьим пропавшим, подходившим под профиль предыдущих двух жертв: возраст, неблагополучие семьи, район и обстоятельства исчезновения. Всё говорило о том, что через пару дней напарники выедут по вызову на очередное место преступления, беспомощно наблюдая за копошением экспертов вокруг тела мальчишки. Джо потеряла аппетит, способность спать и отвлечённо мыслить, позабыв дорогу к дому. Счёт шёл на часы – ей было необходимо найти мальчика. Какая-то навязчивая мысль не давала покоя, дразня и маня за собой белым кроликом, которого детектив всё никак не могла ухватить за хвост. Жертвы были не случайными, кто-то должен был их связывать. Часы поисков принесли результат: Джеффри Спенсер, социальный работник, работавший со всеми тремя семьями пропавших детей. Срочно! Нельзя терять ни минуты! Джо на ходу вызванивала Майка, напоровшись на автоответчик. Три ночи, разумеется напарник видел уже десятый сон. Не став оставлять сообщение – слишком взбудоражена была, - детектив Мартинес выскочила в душную летнюю нью-йоркскую ночь, спеша к дому Спенсера.***
Генри влетел в участок, ловко лавируя между столами детективов, направляясь прямиком к месту Джо, заваленному шаткими небоскрёбами из бумаг и фотографий дела, над которым она работала. Но, ожидаемо, за столом её не оказалось. На продавленном офисном стуле восседал Хэнсон, в отчаянии запустив пальцы в волосы и время от времени подёргивая короткие пряди, отчего они беспомощно топорщились во все стороны. - Док, - облегчённо выдохнул Хэнсон, завидев Генри. – Не думал, что вы присоединитесь к поискам. - Что произошло? – коротко спросил доктор, не желая тратить время. Надеясь, что с Джо не произошло ничего непоправимого. Тот самый страх, что душил его долгие годы после исчезновения Эбигейл, на удивление быстро нашёл обратную дорогу в бессмертную душу Генри. Он не сумел спасти жену, но Джо доктор не подведёт. На изучение материалов Генри потратил непростительно много времени – полдня, вполуха слушая сбивчивую болтовню Хэнсона, который то и дело срывался с места, рассылая кучу ориентировок. Лейтенант Джоанна Риз нервно мерила шагами свой аскетичный кабинет, не отрываясь от телефонного аппарата. Но Генри почти не замечал происходящей вокруг суеты, отчаянно стараясь отыскать нити, ведущие к Джо. И обнаружил их.***
Жилище Джеффри Спенсера оказалось полуразвалившимся особняком, доставшимся ему в наследство от родителей. За ним раскинулся негустой подлесок, приветливо покачивающий кронами деревьев на лёгком летнем ветру. Оперативники чётко, по команде, рассредоточились вокруг дома, одновременно выбивая двери и слаженно заходя внутрь. Генри, которому разрешили смотреть на операцию из машины лейтенанта, нервно теребил шейный платок, стараясь унять дрожь в пальцах. Джо жива. Жива. Иначе быть не может. Но никакие уговоры не могли остановить липкий страх, медленно сдавливавший его грудь изнутри. Становилось трудно дышать. Генри, не слушая протестов лейтенанта Риз, выбрался из машины, вдыхая ароматный вечерний воздух полной грудью. Нужно успокоиться. Но все попытки обрести душевное равновесие были сметены звуками выстрелов, прогремевшими в подлеске за домом. Генри сорвался с места, ведомый мощным выбросом адреналина и уверенностью – Джо там. Она в беде. Тяжёлый топот оперативников звучал где-то за спиной, совсем близко. Но они всё же отставали и Генри, лихорадочно шаривший взглядом в сгущающихся сумерках, обнаружил её первой. Детектив лежала на траве, пробивающейся сквозь толстый слой опавшей прошлогодней листвы, предательски шуршавшей под ногами. Она казалась неожиданно маленькой и хрупкой, словно нескладный подросток. Тонкие бледные пальцы старались зажать быстро темнеющее пятно на животе. - Джо! – в отчаянии закричал Генри, с разбегу приземляясь на колени и автоматически надавливая на кровоточащую рану. – Нет-нет-нет, останься со мной! Джо! Но отточенный веками изучения медицины, разум доктора понимал, что рана смертельна: кровь слишком быстро покидала пробитую аорту. У Джо не было ни единого шанса выжить. - Ген… ри… - прошептала она, глядя на него такими родными, испуганными и стекленеющими глазами, глотая булькающую в горле кровь. Ещё мгновение – и она перестала дышать, а рука, старавшаяся дотянуться до лица доктора, безвольно упала на землю. А в следующее мгновение ладони доктора, перепачканные теплой кровью Джо, стали чистыми. Тело детектива растворилось в воздухе, оставив после себя только прошлогоднюю мёртвую листву.***
Генри пристально вглядывался в стальную поверхность вод Хадсон ривер, по которым бежала лёгкая рябь. Воды отражали серую тяжесть зависших над рекой стальных туч, вот-вот грозившихся пролиться дождём. - Ты уверен, что не выдаёшь желаемое за действительное? – в третий раз осторожно спросил Эйб, переминаясь с ноги на ногу. Он должен был устать – они стояли тут уже около часа, не сводя взгляда с мутных волн реки. - Она была там, в моих руках, - спокойно, стараясь подавить волнение, ответил доктор. - Спенсер стрелял в неё, а она – в него. Она спасла того мальчика, Уорда. А потом умерла и исчезла. Хадсон ривер ближайший водоём. Нам просто нужно немного подождать… В этот самый момент, когда отчаяние понемногу сковывало внутренности Генри льдом, в десятке метров от берега взметнулись серебристые брызги, высвобождая на поверхность человека с длинными, липнущими к лицу тёмными мокрыми прядями волос. Ещё мгновение – и Эйб едва успел перехватить брошенный ему отцом пиджак и потрясённо наблюдал, как Генри прыгнул в воду, гребя к ныряльщице. Старик мог быть спокоен – когда придёт его время, доктору будет ради кого жить. И ещё – как было сказано в одной старой детской книжке, - теперь Эйба ничем на свете не удивить. Отныне для него уже нет ничего без возможностей.****
Умирать было очень больно – казалось, все внутренности Джо выворотили наружу. Хотелось плакать и кричать, лишь бы всё это поскорее прекратилось. Она нарушила самое главное правило полицейских – никуда не соваться без прикрытия напарника, за что и поплатилась. Стоило всё же оставить Майку сообщение. Но мальчик спасён, а Джеффри Спенсер застрелен из её табельного Зиг-Зауэра. Можно сказать, что задачу свою она выполнила. Жаль, что всё же не успела помочь Генри. Словно сквозь туман, она услышала, как он зовёт её. Смутно разглядела черты его лица. Что это? Предсмертные галлюцинации оттого, что она думала о докторе? Или он действительно каким-то образом нашёл её? - Ген… ри… - прошептала она, стараясь коснуться его лица немеющими от потери крови пальцами. Потом всё укрыла благодатная тьма.***
Слепящий яркий свет и громкий плач. Кажется, плакала она. Боль в расшибленной об асфальт коленке. Досада от первой «С» за контрольную. Гордость при виде блестящего значка детектива и от ощущения надёжной тяжести новенького служебного пистолета в руке. Давящая боль от известия о смерти Шона. Яркие пузырьки в груди и голове при взгляде на слегка самодовольную улыбку доктора Моргана. Всё это промелькнуло в мгновение, будто одновременно, заставляя Джо испытывать тысячи эмоций за раз. Казалось, они вот-вот разорвут её. Они не давали вздохнуть. Детектива с головой накрыла волна паники – она тонула в эмоциях, беспомощно трепыхаясь, стараясь выплыть на поверхность. А в следующее мгновение ей это удалось. Она на самом деле была в воде. Ледяной воде, крепко державшей её голое тело в своих объятьях, тяня на дно. Джо отчаянно дышала, барахтаясь и едва не сходя с ума от ужаса, не видя и не слыша ничего вокруг. Пока её не подхватили чьи-то невыносимо горячие руки.***
Джо тряслась, закутанная в три махровых полотенца, на заднем сиденье старенькой машины Эйба. Сам хозяин достаточно резво для семидесятилетнего убежал искать «что-нибудь, что согреет». Джо надеялась на кофе. Виски тоже подошёл бы. Её неожиданный спаситель сидел рядом и никак не желал выпускать Джо из объятий. Было неудобно – затекали шея и плечо, - но детектив не жаловалась. Всё же Генри не сошёл с ума. Всё происходящее с ней было безумством, но не верить ему она больше не могла. Генри Морган действительно был бессмертен. Как и Джо Мартинес. Он не произнёс ни слова с тех пор, как вытянул её на пристань, но слова были не нужны. Им обоим было слишком хорошо. - Ну что, - всё же нарушил тишину Генри, с лёгкой ехидцей глядя на мокрого, всё ещё мёрзнущего детектива, - согласна ли ты играть со мной в радость до конца моих дней?* - Согласна, - слегка хрипло улыбнулась она ему в ответ. – И к тому же, думаю, у меня нет особого выбора. И её это вполне устраивало. 22.02.-24.02.2019